Все будет хорошо, поверь мне! Глаза свои открой, прошу! Мы снова станем кланяться Луне, Я больше никогда не отпущу...
- Где Чуя?! Это было первым, что испуганно выкрикнул Дазай, когда его сознание вернулось в физическое тело. Парень резко вскочил, дёрнув левой рукой трубку капельницы. Игла катетера неприятно царапнула кожу, но лежащему было все равно. «Что произошло с Чуей? Где он?» - лихорадочно крутилось в голове, накрывая потоком паники и неописуемого страха. В белых стенах небольшой палаты он был один. Койка, причудливый аппарат для отслежки состояния больного, маленькая, такая же как и все здесь, белая тумбочка, на которой стояла ваза с цветами. Букет тысячелистников на языке цветов значит: «Скорейшего выздоровления». Ещё в левом нижнем углу стоял металлический стул, на котором некоторое время назад восседал пепельноволосый ученик суицидника. На этом содержание помещения заканчивается. От крика очнувшегося в комнату вбежали испуганные Ацуши и Акико. Они только вышли в коридор после второго непонятного приступа Осаму, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть. - Дазай-сан, вы очнулись! - радостно крикнул Накаджима и улыбнулся. Немного поубавила его пыл женщина-врач своим весьма уместным вопросом: - Ты вспомнил что-нибудь? - она напряжённо склонила голову и пристально вглядывалась в шатена. - Я помню абсолютно все. - небрежно кинул он и тут же снова протараторил мучавший его сознание и душу вопрос. - Что с Чуей?! В палате воцарилась напряженная тишина, прерываемая лишь сигналами с аппаратуры. Стоящие насколько раз безмолвно переглянулись, будто принимая решение, что говорить и надо ли вообще что-либо сейчас говорить. Нет, все-таки они обязаны сказать. Поняв, что Ацуши не в силах что-либо объяснять, так как он лишь нервно потирал ладони и судорожно поглядывал по сторонам, Йосано решила взять ситуацию в свои сильные женские руки. Эспер-тигр мысленно благословил ее за такой поступок. - Дазай-кун, прежде чем я отвечу, скажи, ты действительно все вспомнил и хорошо себя чувствуешь? - Да, да! Хорош отнекиваться, ответьте мне уже наконец!!! - ещё более раздраженно и паникующее произнёс тот. - Чуя-кун... Он попал в аварию буквально спустя несколько часов после ситуации с тобой... - говорившая глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. - Он сейчас в Лондоне, в больнице. За прошедшие двое суток, пока ты был без сознания, его состояние ухудшилось... Осаму казалось, что он снова потеряет сознание. Тяжелый ком застрял у него в горле, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть. Хоть в помещении было достаточно тепло и парень был накрыт зелено-белой простынью по пояс, жуткий холодок прошёлся по нему с ног до головы. Господи, Чуя! Его милый Чуя... Чувство вины охватило кареглазого. «Из-за меня! Это из-за меня он попал в аварию! Если бы он не знал о моем тупом поступке, этого всего бы не произошло...» Своими длинными дрожащими пальцами забинтованный схватил Акико за руку так, что после этого, скорее всего, у неё останутся синяки. Ладно, сейчас ему это позволительно. Обезумевшими глазами он смотрел на женщину и судорожно повторял: - Почему? Почему, вы ещё не в Лондоне? Почему, Йосано-сан, вы ещё не помогли ему?!?! - Дазай-кун, успокойся. Я не могла покинуть тебя. Если ты так хочешь, я могу прямо сейчас отправиться туда, согласен? - она осторожными движениями освободила своё бедное запястье и погладила шатена по бедру. В это время Накаджима забился в самый угол помещения и с печальным взглядом молча наблюдал за диалогом. - Нет. Я поеду с вами. - шатен говорил спокойно, даже сказать, в приказательном тоне. - Мне все равно на все ваши аргументы, я еду и точка. Что ж, сопротивление было бесполезно. Женщина-врач, будучи человеком разумным, не стала читать бесконечные лекции о неизвестных осложнениях в случае с Дазаем и прочей ерунде, которую он все равно пропустит мимо ушей и останется при своём. Чего время попросту тратить? Неизвестно какими методами (хотя чего врать, все всем было более чем понятно) Осаму всего за полтора часа достал личный самолёт Портовой Мафии и вместе с Йосано отправился на помощь рыжику. Весь полёт шатен был как на иголках. Его спутница уже несколько раз подумывала о том, чтобы связать и накачать успокоительными эту неугомонную рыбешку. Несмотря на весь комфорт, присутствующий на борту, длительный перелет (почти 19 часов) превратился для него в настоящую пытку. Акико в какой-то момент предложила Дазаю выпить, и тот, иссушив пару бокалов шампанского, крепче спиртного врач не разрешила - на здоровье повлиять может и парень нужен ей хотя бы в полутрезвом состоянии, чтобы не пришлось тащить его на себе - немного успокоился... - Дазай-кун, проснись. Мы прилетели. Мягко произнесла Йосано, забирая сумку с верхней полки. Осаму провёл рукой по лицу, сгоняя остатки сна, и потянулся вверх. Он проспал часов шесть или восемь и сильно затёк. Хоть в VIP салоне Мафии был диван, на котором он собственно и уснул, все равно полноценной кровати он не заменит. Такси уже поджидало эту пару на выходе из аэропорта. «Почему так медленно?! Быстрее, пожалуйста, быстрее!» - нервно постукивал пальцами по дверце машины кареглазый. За окном проносились серые здания. Магазины, кафешки, жилые дома, красные телефонные будки, фонарные столбы. Ух, забинтованный теперь терпеть их не может. За время полёта Акико рассказала абсолютно все, что ей было известно об этом происшествии с голубоглазым исполнителем. Взамен суицидник поведал о своих похождениях в книге. В общем обмен информацией прошёл успешно. Так, о чем это я? А, точно... На улице потихоньку накрапывал холодный дождик. Что вы ещё хотели от вечно пасмурной Англии? Наконец их временный транспорт остановился. Огромное современное здание. Лучшая больница города. Внутри было также все хорошо сделано, как и снаружи: белая, зелёная и желтая плитка, несколько горшков с декоративными растениями возле стойки с информацией, везде стулья для больных и автоматы с бахилами, снэками, игрушками для детей и тому подобным. Неподалёку от двери в крыло с больными стояла красивая женщина. Розовые волосы, собранные в аккуратный пучок и закреплённые шпильками с цветами, розово-белое кимоно. Высокая статная и очень усталая на вид особа. Ее звали Кое Озаки. Член исполнительного комитета Портовой Мафии и просто старшая сестрица для всех ее членов. Она слабо улыбнулась при виде вошедших и поманила их за собой. Весь мед.персонал был уже давно предупреждён об их приходе и не сопротивлялся свободному перемещению двух незнакомцев без пропусков. Отделение реанимации, куда снова был перевезён Накахара, расположилось на втором этаже. В коридорах было на удивление пусто. Лишь пару раз по пути троица встретила приветливо, хоть и очень натянуто, улыбавшихся медсестёр. Их нельзя было за это судить - работа утомительная и связана с людьми на грани жизни и смерти. Здесь хочешь, не хочешь, а теряешь эмоциональные силы. На двери, находящейся в самом конце длинного и узкого прохода, висела табличка с именем: «Накахара Чуя». Осаму кинулся к ней, но представительницы прекрасного пола преградили ему путь. - Нельзя. - хором произнесли они. - Но! Но... - с вновь нарастающим приступом паники произнес забинтованный. Озаки указала на стоящие рядом стулья и через секунду присела туда сама. Им нужно подождать. Дазай метался взглядом от одной женщины к другой, но вскоре сдался и словно безвольная кукла свалился на сидения. Нет, он не словно, он был безвольной куклой в руках времени и его спутниц. Шатен ничего не мог сейчас сделать. Ни-че-го. Сидевшая рядом исполнительница с полным печали взглядом смотрела на его поникшую и спрятанную в ладонях голову. Она гладила его слегка слипшиеся шоколадные волосы, постепенно переходя на сгорбленную спину в светло-голубой рубашке и сером жилете. - Я пойду. Все будет хорошо... - то ли для сидящих, то ли для самой себя произнесла Акико и скрылась за дверью. Хоть забинтованный и понимал, что способность врача работает безупречно и на всех, но все равно не мог успокоиться. «А что если?... Нет. Но, все-таки, что если?...» - беспокойно думал Дазай, прикусывая нижнюю губу, все также чувствуя руки старшей сестрицы и слыша ее успокаивающий голос. Честно сказать, он не помнит, что она такого ему говорила, но от ее тепла становилось хоть на сотую долю процента легче. Кое рядом, она также переживает за рыжего, ведь для неё он словно родной сын. Кека - дочь, а Накахара - сын. Женщина будет стоять горой за своих детей и будет переживать все радости и печали вместе с ними. Медленный, тягучий час они сидели в ожидании. Вдруг дверь снова открылась и из неё показалась Йосано. Чуть вспотевшая, в одной только белой рубашке, так как халат она тут же кинула на плечи парня, она сказала одно единственное слово, которого он так долго ждал: - Иди. Осаму подскочил с места и полетел в направлении кабинета. Лишь в дверном проходе он на секунду задержался и, не поворачивая головы, тихо произнёс: «Спасибо...»***
Палата голубоглазого почти ничем не отличалась от палаты, в которой ещё совсем недавно лежал суицидник. На больном была надета кислородная маска, он был прицеплен, к такому же как и в Йокогамской больнице, кардиомонитору, только проводков было чуть побольше. На нем была больничная салатового цвета роба. Накахара лежал с закрытыми глазами. Его грудь медленно двигалась вверх и вниз, а показатели состояния были стабильны и в норме. Огненно-рыжие пряди разметало по подушке. Дазай упал на колени, обхватив худую руку исполнителя своими двумя.Вот же, я здесь! Снова с тобой! Открой ты сомкнутые синие очи, Своим же ты словом дай мне покой, И прогони ты власть сей же ночи! С тобой позволь мне снова побыть, Я не прошу сейчас ведь прощенья, Но ты позволь печаль мне забыть, Не дай вновь уйти во власть же забвенья. Услышать мне дай хотя бы лишь слово, Из уст тех же сладких, что в прошлом пленили! Тепло твоё дай ощущать вновь и снова, Понять, что и сверху же нас не забыли...
Забинтованный лежал, прикрыв глаза и все также стоя на коленях у койки. Послышался легкий кашель. Рыжик дернулся и в один миг снял с себя мешавшую маску. Ещё раз прокашлявшись, он медленно открыл глаза. - Да... Да... Зай?... - хрипло произнёс тот. - Чуя! Чуя!! Чуя!!! Кареглазый юноша рухнул на грудь очнувшегося. Осаму плакал. Слёзы нескончаемым ручьём стекали с щёк, капали на покрывало и парня под ним. Наконец-то! Наконец-то он снова рядом! Рядом с его рыжиком! С человеком, подарившем ему красоту звездного неба и любви! С человеком, который зажег его внутренние звёзды! Спасибо, спасибо, спасибо!!! Шатен терся головой о грудь Накахары, цеплялся пальцами в простынь по краям и безостановочно повторял: «Чуя! Чуя! Чуя!» Только пришедший в себя исполнитель обнял свободной от капельницы рукой лежавшего на нем суицидника за спину, тихонько поглаживая ее также, как ещё пятнадцать минут назад это делала Озаки. - Эй, Скумбрия... Давай чуть полегче, а то мне все-таки тяжело...