***
Мальчики сидели на кровати рядом друг с другом и ели шоколадный торт. Их застали за шуточной борьбой за тарелку с куском торта, из-за чего они оба смутились и опустили её на пол возле кровати. Комната была маленькой и казалась тесной. Две кровати стояли возле стен, между ними маленькая тумбочка с выдвижным ящиком. Под кроватями лежали скудные пожитки детей. Рядом умещались шкаф и письменный стол. — Это мистер Альбус Дамблдор. Альбус приподнял в приветствии воображаемую шляпу: — Добрый день. Миссис Коул повернулась к нему: — Пожалуйста, зовите, если вам что-нибудь понадобится. Гарри занервничал. Он бессознательно взял Тома за руку. — Можно? — спросил Альбус, указывая на противоположную кровать. Том ответил за них обоих: — Пожалуйста. Гарри вырвался из оцепенения и улыбнулся мужчине. Волосы Дамблдора были короче, чем он помнил, а лицо моложе. Меньше морщин и меньше мудрой старости во взгляде. — Вы будете торт? — предложил Гарри. — Благодарю. Видите ли, я на самом деле сладкоежка. У вас какой-то интересный повод? Гарри усмехнулся. — Сегодня мой день рождения! — он передал тарелку, которую оставил для Тома, старику. Дамблдор принял её с улыбкой и положил себе на колени. — В таком случае поздравляю с одиннадцатилетием! — взмахом руки Дамблдор вызвал искры и крохотный фейерверк, который осветил всю комнату. Гарри охнул и захлопал. — Прошу меня простить — я пришёл без подарков, но, может быть, лимонные леденцы подойдут? Гарри принял предложенное угощение, а Том вежливо покачал головой. — А теперь скажите, как вас зовут? — спросил Альбус. — Я Том Риддл. — Гарри Селвин. — Вы ведь заместитель директора Хогвартса? Мы видели ваше имя на письме, — заявил Том. — Да, так и есть. Вас обоих пригласили в нашу школу, и вы приняли приглашение. Поэтому я здесь. Я профессор, преподаю определённый раздел магии, превращение одних предметов в другие. Вот так, например, — Дамблдор подцепил один из своих седых волос и превратил его в иглу. — А теперь расскажите мне, как вы узнали о волшебном мире? Вы словно и вовсе не удивились, увидев меня. И кстати, должен сказать, этот торт просто восхитительный, — весело похвалил он. Гарри глянул на свой торт, затем повернулся к Альбусу, который выжидающе смотрел на него. — Я получил письмо, — начал Гарри, — в котором меня попросили зайти в банк за наследством… Это было около нескольких месяцев назад. Мы с Томом оба волшебники, поэтому я делился с ним всем, что знал, и всеми деньгами, которые у меня были. А про вас мы уже знаем, вы ведь подписали письмо, и к тому же вы очень знамениты, профессор. — Мы читали о вас в нескольких книгах, — добавил Том, который, казалось, сжалился над Гарри и предложил ему оставшийся кусок торта. Дамблдор кивнул, принимая слова детей за чистую монету. — Возможно, именно поэтому в вашей комнате есть магглоотпугивающие амулеты? Амулеты вовсе не игрушки. Миссис Коул с большим трудом привела меня в вашу комнату. Гарри внутренне поморщился. Том посмотрел на него, потом на Альбуса. — Мы просто приняли меры предосторожности, чтобы никто не ходил в нашу комнату и не рылся в наших вещах. Если бы мы могли переехать, то так бы и сделали, но у нас нет на это денег. Мы не знаем никого, кто мог бы взять нас обоих к себе. А здесь кругом любопытные дети и такие же любопытные взрослые. Если кто-нибудь из них увидит, что находится в этой комнате, они подумают, что мы с Гарри сошли с ума, — объяснил Том. — Да, профессор. Мы ничего плохого никому не желали. Мне просто пришла в голову эта идея. Я думал, что так никто не узнает… — оправдывался Гарри. Альбус смягчился. — Я бы поступил так же. Скоро сюда прибудут сотрудники из Министерства Магии, чтобы убедиться, что вас никто не будет беспокоить. В долгосрочной перспективе это облегчит жизнь и вам, и другим здешним обитателям, — Альбус откусил ещё кусочек торта. — Хорошо, что вы что-то предприняли, чтобы сохранить это в секрете. Волшебный мир — это, пожалуй, самая большая тайна, которую когда-либо скрывали от магглов. Ещё давным-давно было решено, что наш мир и этот мир должны жить отдельно. Существует так называемый международный Статут Секретности, который действует уже более двухсот лет. Рассказывать любому, кто не владеет магией, о волшебном мире — преступление. Тому было что сказать на это: — А как же дети, которые ничего не знают? Те, кто творит магию самостоятельно, ничего не зная о ней… о нашем мире? Если бы вы пришли к нам раньше, мы бы не стали изгоями. Гарри знал, что несправедливо было винить одного лишь Дамблдора, но он чувствовал то же самое. В его прошлой жизни никто и не подумал проверить его. Все полагали, что если он вырос в семье, которая знала о волшебном мире, то будет в курсе всего. Министерство считало, что все магглорождённые дети всё равно как-нибудь станут частью магического общества. Люди всегда ненавидели то, чего не могли понять. Том даже рассказывал, как когда-то миссис Коул хотела отправить его к маггловским врачам на обследование или к священникам, чтоб те изгнали из него демона. И только постоянное посещение Томом церкви и его отличная успеваемость вкупе с щедрой похвалой учителей удержали ее от этого. Сейчас Гарри хотелось обнять Тома и как-то поддержать, но что-то внутри него, возможно, как раз часть души Волдеморта, не могла полностью расслабиться при Дамблдоре. — Мне очень жаль, Том. Мы рассказываем магглорождённым детям о волшебном мире так поздно по целому ряду причин. Существуют бюджетные ограничения, к тому же детям в таком юном возрасте нельзя доверить столь важное знание. Вот почему мы ждем, пока им исполнится одиннадцать, прежде чем приглашать их в школы волшебства. Если вдруг случится так, что существование магии раскроется, случайно или намеренно, Министерство примет меры. Они… сотрут все воспоминания магглов-свидетелей. По этой же причине мы не можем позволить студентам использовать магию за пределами волшебного мира. Том, Гарри, вы оба умеете делать разные вещи, не так ли? То, чего другие дети не могут. — Я могу заставить вещи двигаться, не прикасаясь к ним. Я могу заставить животных делать то, что хочу, без всякой дрессировки. Я могу сделать плохие вещи с теми, кто плохо относится ко мне и Гарри. Я могу сделать им больно, если захочу. Гарри встревожился и отставил тарелку. Дамблдор выглядел настороженным после того, что сказал Том, и Гарри понял, что в этот самый момент Дамблдор и начал подозревать, что в Томе живёт зло. И что это было не совсем правильное мнение. Гарри вспомнил всё, что случилось в прошлый раз, и понял, что если он сейчас ничего не предпримет, Дамблдор вскоре совершит ошибку, которая посеет в Томе семена ненависти. А Гарри этого не хотел. — Другие дети здесь очень злые, профессор. Я рад, что мы оба владеем магией, иначе я был бы мёртв. Гарри посмотрел Дамблдору в глаза, зная, что Альбус, как и Том, любил заглядывать в чужие мысли. Дурная привычка, от которой он так и не смог избавиться. Он вывел на поверхность оскорбления и издевательства отца, как его чуть не убили, как он проснулся, не в силах даже пошевелиться, своё закоченевшее тело, кровавый след, когда он пытался выбраться из коробки, в которую его скинули. Следом пошло воспоминание о том, как он очнулся, а рядом был Том, который заботился о нём, и как он предупреждал, что другие дети хотят лишь причинить вред. Как Гарри вернул плюшевого мишку, которого Том украл у Эми, но потом его загнали в угол, ударили по голове, заперли в шкафу с сотрясением мозга, в бреду и оглушительной боли. Альбус отвёл взгляд. — Я слышал о случившемся от миссис Коул, Гарри. В Хогвартсе вам обоим ничего не грозит. Безопасность наших студентов — наш приоритет. Наш колдомедик осмотрит все ваши травмы. И хочу подчеркнуть, что вы должны избегать использования своей магии на виду у магглов, потому что это большой риск. Однако, если это происходит лишь в целях самообороны, наше министерство можно убедить. Кроме того, волшебные палочки использовать запрещено, если с вами нет взрослого. — Мы понимаем, — сказал Гарри. — Очень хорошо, — ответил Альбус. Он поднял в воздух пергамент, и перо само по себе начало что-то писать. — Но у нас пока нет волшебных палочек, — рассеянно пробормотал Гарри. — Они вам понадобятся. Хотите, я покажу, где их можно найти? Том покачал головой: — Мы оба уже знаем дорогу. — Конечно. Альбус вздохнул и повернулся к Тому и Гарри: — Есть и другие правила, которым вы должны будете следовать в Хогвартсе. Куда бы вас ни распределили, ваш декан всё вам объяснит. Во-первых, в Хогвартсе не терпят воровства. Том, пожалуйста, верни всё, что ты украл. В нашей школе мы научим вас не только пользоваться магией, но и контролировать стихийные её всплески. Вы понимаете? Том молчал. Тогда Гарри сжал его руку и сказал: — Да, профессор. Альбус отодвинул тарелку, и она плавно опустилась на столик у кровати. — Гарри, мы можем поговорить наедине? — Если вы хотите что-то сказать, можете говорить и здесь, — Гарри очень не хотел оставлять Тома одного, весьма смущённого тем, что ему сказали. — Я хотел поговорить о твоих родителях, Гарри. Ты знаешь, кто они? Гарри растерянно ответил: — Я почти не помню свою маму. Я знаю только, что у неё каштановые волосы и чёрные глаза… но я не могу вспомнить ни её лица, ни имени. Вы случайно не знаете моих родителей? Я тоже их ищу. Альбус задумчиво погладил бороду. — По описанию похожа на Эмилию Нериссу Селвин. Её не видели уже много лет. Когда приедешь в Хогвартс, я познакомлю тебя с кем-нибудь, кто знает о твоей семье. Гарри даже привстал: — Правда, профессор? Это было бы здорово! — А что насчёт меня? Вы знаете кого-нибудь с такой фамилией, Риддл? — с надеждой в голосе спросил Том. Альбус внимательно посмотрел на него. — Боюсь, что нет. В Хогвартсе ещё не обучался ни один Риддл. Ты будешь первым. Затем Том спокойно ответил Дамблдору: — Понятно. Благодарю вас, профессор. — Я всего лишь выполняю свою работу. Я пришлю вам средства на школьные принадлежности из нашего фонда и инструкции, как попасть в Хогвартс. Напишите мне, если вам понадобится помощь. Было приятно познакомиться с вами обоими. На этом Альбус Дамблдор ушёл.***
На следующий день мальчики отправились за покупками, а в приют пришли министерские работники, чтобы подправить воспоминания всех детей и воспитателей, включая Марту и миссис Коул. Поскольку Косая аллея находилась довольно близко, поход туда уже перестал быть чем-то особенным. Тем более, что Том стабильно просился туда раз в две недели, чтобы купить больше книг и прочих вещей. В лавке Олливандера Гарри очень устал от долгого перебора палочек, к тому же он и так уже знал, какая должна была достаться ему, а какая Тому. — Палочки-близнецы. Между вами должна быть особая связь. Я всегда считал, что этим палочкам суждено творить великие вещи, и я уверен, что в ваших руках они совершат чудеса, которые войдут в историю. Если хотите знать, перья достались мне от феникса Альбуса Дамблдора. Было бы интересно, если бы вы с ним познакомились. Весьма занимательная личность. Гарри хотелось закатить глаза от этих провидческих суждений и восхищения Фоуксом. Не стоило уже сейчас окружающим забивать Тому голову тем, какой он особенный. Гарри просто не хотел быть в центре внимания. Поэтому они, не тратя больше времени попусту, вскоре закончили покупки. То, что у Гарри появились зацепки, кто его родители, и то, что он даже узнал имя матери, взбудоражило Тома, и они посетили Гринготтс только для того, чтобы Том тоже прошёл тест. Результат показал то, что Гарри и так уже знал — что Том был связан с родами Слизерин, Гонт и Певерелл, чьих хранилищ в Гринготтсе не было. Гарри нашёл книгу о парселтанге в лавке «Обскурус». Поскольку они регулярно посещали её, книгу удалось забронировать. У Гарри пока что не было достаточно денег, чтобы купить её за сто тридцать девять галлеонов. Он подумал, что стоит вернуться за ней позже. Он уже давно предупреждал Тома о том, что не стоит никому рассказывать про их способность говорить на парселтанге. Он показал Риддлу отрывок из одной книги, что парселтанг, или способность говорить со змеями, считается тёмной магией. И что самые известные люди с этой способностью происходили из рода Слизерин. Они оба прочитали много книг об устройстве волшебного мира и знали о магической войне и о том, что быть тёмным волшебником крайне опасно. В качестве питомца Гарри выбрал себе сову, такую красивую, что назвал её Венерой. Том купил филина и назвал его Фел. Риддл и его птиц по-видимому нравились друг другу, к Гарри Фел относится снисходительно, демонстрируя непоколебимую преданность Тому. Их комната была слишком мала, чтобы вместить обеих птиц, поэтому мальчики оставляли их на улице. Владелец зоомагазина сказал, что они хорошо обучены и прилетают по первому зову. Они откликались на свои имена и свистели в ответ.***
Через несколько дней двое приютских детей умерли от ветряной оспы. Гарри это показалось странным, но позже он понял, что вакцины от ветрянки еще не существовало, и поскольку приют не мог позволить себе отправить всех детей в больницу под профессиональный медицинский присмотр, те, кто был болен, могли полагаться лишь на свою удачу. Гарри было жаль этих детей. Волдеморт вылез на свет из глубины сознания, когда они смотрели, как из приюта выносят маленькие тела, чтобы похоронить их на кладбище неподалёку. «Как любопытно. В прошлый раз никто не умирал». «Ну, видимо, эта временная линия отличается от прошлой. Но да ладно. А ты где пропадал?» «Я был занят». «Чем?» «Как ты уже говорил, я прочитал множество всевозможных книг и всё это время пытался вспомнить что-то полезное, похожее на нашу связь. Но бестолку. Наш случай единственный в своём роде. Ещё я думал, как можно было бы создать себе тело, но не такое уродливое, как в прошлый раз. Полагаю, ты не позволишь убить Тома Риддла. Ведь его тело в каком-то смысле моё. Было бы легко столкнуть наши сознания. Я бы одержал верх над ним и взял контроль над телом». «Я не позволю тебе и пальцем тронуть Тома. Клянусь магией, — Гарри почувствовал, что магическая клятва вступила в силу, и усмехнулся. — А может мне просто пораздавать клятв, а потом понарушать их? Тогда я утрачу свою магию, а ты просто исчезнешь и оставишь наконец меня в покое». «Ты абсолютный идиот! Даже. Не. Вздумай. Выбрось эти глупые мысли из головы. Может, ты и нашёл лазейку, но как только ты начнёшь думать об этом, я сотру твои воспоминания и превращу тебя в марионетку». Гарри улыбнулся и почувствовал, как на него нахлынула ненависть. «Я думал и читал о магической одержимости. А раз ты не знал, что я читал об этом, значит, ты где-то пропадал или отдыхал. Ты паразитируешь на мне, как на Квиррелле. Ты всего лишь призрак в моей голове без физической формы. Хоть ты и можешь контролировать мой разум, тебе это даётся тяжело, потому что магия не твоя и тело не твоё. Пусть я и принял тебя, но я не давал тебе разрешения использовать меня так, как тебе хочется. Ты доказал, что не способен выполнить свои угрозы, потому что у тебя просто нет магии для этого. Те небольшие силы, что у тебя были, ты исчерпал, когда попытался продемонстрировать их мне». В голове воцарилась тишина. А потом раскатился оглушительный смех. Затем Гарри почувствовал внезапный удар по своим окклюменционным щитам и упал рядом с Томом, который тут же кинулся к нему и стал спрашивать, всё ли в порядке. Он ничего не видел, ничего не чувствовал. Была полная темнота. «Ты думаешь, что всё понял, Гарри? Хорошо. Признаю, я обманул тебя. Я хотел посмотреть, можно ли заставить тебя следовать моим указаниям, не делая из твоего разума кашу. Но кое в чём ты ошибаешься, Гарри. Твоё сознание открыто мне, и мне не нужно прилагать ни малейшего усилия, чтобы воздействовать на него. Твой разум подчиняется мне так легко, словно он мой. Я могу запросто стереть твои воспоминания и превратить тебя в послушную куклу. И это, я тебя уверяю, вовсе не блеф. Это факт. Это займёт у меня много времени, но я готов подождать, пока твоё тело не сможет стать сосудом». «Чёрта с два я тебе позволю. Ты всё это время только угрожал мне. Ты желал моей смерти с того момента, как я родился, но тебе так и не удалось убить меня. Может быть, удача всё ещё на моей стороне, и тебе свой план никогда не удастся осуществить. Как бы мне хотелось, чтобы ты просто оставил меня в покое…» Голос Волдеморта перебил его: «Именно этим я и занимаюсь. Я знаю, что тебе не нравится мое присутствие. Последние несколько месяцев я молчал, предоставив тебе свободу. Я тактично ушёл в тень. Пойми, я не горю желанием быть привязанным к твоей жалкой душе, но сейчас мы не знаем ни единого способа, который мог бы нас разделить. Поэтому сейчас, Гарри, ты должен принять меня как часть себя. Пока ты не дашь мне тело, я никуда не уйду. Я не хочу причинять тебе вреда, ведь ты мой сосуд, вместилище моей души. Мой бессмертный крестраж». «Прекрати. Замолчи! Я не твой. Я тебя ненавижу. Всем сердцем. Я даже готов стать сквибом, если это избавит мир от тебя. Если я твой случайно созданный крестраж, это вовсе не значит, что я принадлежу тебе. Это не значит, что ты можешь претендовать на меня или считать, что я нуждаюсь в твоей защите или твоей заботе. Если ты так считаешь, то это просто отвратительно! Ведь ты всегда делал ровно противоположное. Как ты можешь теперь думать так, хотя раньше хотел моей смерти? Ты ненавидел меня!» «Почему ты так сильно пытаешься оттолкнуть меня? Что тебе известно о моих планах? Почему ты думаешь, что во мне есть лишь зло? Дамблдор промыл тебе мозги, внушил, что ты должен уничтожить меня за то, что я есть воплощение зла, но всё не так просто. За какие бы идеалы я ни боролся, ты выступал против них, не вполне понимая мой замысел. Да, я убил твоих родителей и неоднократно пытался убить тебя, но я — Тёмный лорд. Я не могу позволить простому ребёнку разрушить мои планы, что бы там ни вещало пророчество. Я потратил слишком много своего времени и сил, чтобы изменить волшебный мир. И я потерпел неудачу. Я принимаю это. А теперь я застрял тут с тобой. Даже будучи Повелителем Смерти, ты всего лишь сирота. Чем дольше ты будешь брыкаться, тем дольше мне придётся причинять тебе бессмысленную по сути боль. Мне просто нужно, чтобы ты меня слушал». К Гарри на мгновение вернулось ощущение своего тела. Он чувствовал, как Том пытается привести его в себя и как Марта стояла на коленях рядом, как в отдалении шептались другие дети. А потом всё пропало.***
Гарри не знал, как долго пробыл тут, как бы это место ни называлось, ничего не чувствуя. Во тьме компанию ему составляли лишь собственные мысли. В словах Волдеморта был смысл. Гарри попытался поставить себя на его место и понял, что тот ухватится за любую возможность выжить. Но это не давало повода прощать его поступки. Это не уменьшало ненависти к нему. Гарри всё так же считал, что если бы был способ уничтожить Волдеморта, он бы это сделал. А пока что Волдеморт к нему притерпелся, и Гарри понимал, что это перемирие рушить не стоит. Надо беречь свою энергию для настоящей битвы, а не растрачиваться на пустячные ссоры. Но Гарри не понимал, зачем Волдеморт всё это делал. Он ведь и правда мог бы покопаться в голове Гарри и сделать из него обычного одиннадцатилетнего ребёнка, стерев все воспоминания о том, кем он был. И тогда, возможно, Гарри бы слушался его. А что насчёт нового тела? Если не найти хорошего ассистента, ничего не выйдет. У Гарри точно не получится создать что-то настолько сложное — это все равно что просить младенца построить самолёт. Он просто ненавидел проигрывать, особенно Волдеморту, но именно это сейчас и происходило. Волдеморт знал все его слабости: будь то страх, склонность к геройствам, привязанность к окружающим или даже отвращение к самому Волдеморту. Он был великим манипулятором, и Гарри гадал, почему Волдеморт, казалось, даже не пытался обмануть его, признаваясь, на что способен, а на что нет… Хотя наверняка он солгал в чём-то другом. Если Волдеморт все эти годы бодрствовал в Лимбе и если время там шло так же, то ему было больше сотни лет, а Гарри был вдвое его младше. Волшебники обычно запросто доживали до ста, а некоторые и до трёхсот. Так что в битве умов победу однозначно одержит Волдеморт. Гарри ненавидел слышать его голос и вспоминать, что он облажался. И всё из-за Дамблдора. Вот они и последствия. И чем дольше Гарри оставался в этом море небытия, тем сильнее его охватывала тревога. Волдеморт словно почувствовал его нарастающее беспокойство, поэтому вскоре появился сам. — Гарри, — приветствовал он. Они сидели друг перед другом за маленьким белым мраморным столиком. Волдеморт принял обличье Тома Риддла, а Гарри был просто мерцающим чёрным силуэтом без тела. — В этом мире ты не Герой, а я не Тёмный Лорд. Я готов дать тебе слово, что пока я не разгадаю тайну нашей связи и того, что с нами произошло, я не буду собирать последователей. Уж скорее моя младшая версия захочет этим заняться. Гарри хотел было возразить, но к его губам прижали палец, который Гарри тут же оттолкнул. — Я знаю, — продолжил Лорд. — Я напрасно настроил тебя против себя. Как бы сильно ты ни ненавидел меня, я ненавидел тебя в той же мере, не стану этого отрицать. Я хотел, чтобы ты подчинился моей воле, потому что ты единственный, кто у меня остался, но я не вижу никакого смысла причинять тебе боль и дальше. Сейчас нам выпал второй шанс, возможность начать всё с чистого листа. Я просто хочу снова жить и продолжать познание мира. А для этого ты должен быть в безопасности, потому что ты — мой единственный якорь, который держит меня здесь. Неужели ты не дашь мне шанс, Гарри? Гарри промолчал, но вскоре подал голос: — Ты чудовище. Ты не заслуживаешь второго шанса. Я знаю, что ты никогда не изменишься, и если я тебе поверю, то это значит, что я непроходимый идиот. Что тебе вообще от меня нужно? Моё согласие? Что ж, к сожалению, ты никогда его не получишь. Я никогда не стану помогать тебе по своей воле, а если и стану, то только потому, что ты будешь мне угрожать. Что ты будешь делать, если обретёшь тело? Ты ведь до сих пор мечтаешь захватить волшебный мир? Я не могу позволить тебе сделать это. Ты убьёшь много невинных людей, причинишь боль тем, кто останется. Лучше бы ты умер, — выплюнул Гарри. Том рассмеялся и коснулся руки Гарри. Его тело начало вибрировать, вскоре он обнаружил, что медленно обретает цвет и физическую форму своего одиннадцатилетнего тела. — Как и говорил твой дорогой Альбус, я был нетерпелив. Я обеспечил себе шаткое бессмертие, чтобы избежать смерти. Я хотел изменить всё по своему желанию. Волшебный мир несовершенен, и если кто-то хочет перемен, то он должен быть готов пожертвовать многим, даже драгоценными жизнями тех, кто владеет магией, даже частями своей души, своей нравственностью и своим телом. Я не мог заставить всех волшебников принять мою сторону, и люди не понимали меня, если я не подавлял их волю. Во мне видели чудовище, но знай, что у меня и всех моих планов есть и другая сторона. Не просто так столько людей следовали за мной. Гарри отстранился, стараясь не обманываться знакомым обликом. — Ты хотел подчинить себе всех волшебников. Ты хотел, чтобы все преклонялись перед тобой и относились к тебе как к Богу. Ты психопат, серийный убийца. Худший из всех. Том безмятежно улыбнулся ему. — Нет, Гарри. Ты меня обижаешь. Я хотел революции. Я хотел полного разделения магглов и волшебников. Я не хотел повторения тех трагичных событий из учебников истории. Если ты думаешь, что войны волшебников были жестокими, то это ничто по сравнению с тем, на что способны магглы. Мое дело благородно, и пусть мои методы были отнюдь не мягкими, я думал, что цель оправдает средства. Я хотел оставить свой след на земле и объединить весь волшебный мир под моим правлением, изменив то, что я считал необходимым. Иногда мудрый правитель — это всё, что нужно загибающемуся миру. Много было таких людей до меня, и я был готов пожертвовать всем, чтобы мои идеалы осуществились. Но затем появилось пророчество, и я превратился в жалкого призрака, и снова и снова судьба уничтожала меня. Ты уничтожал. Гарри уловил горечь в его словах. — Кто-то должен был убить тебя. Никто больше не знал, как это сделать, я был единственным. — Дамблдор хотел, чтобы ты в это поверил. Могло быть и множество других, кому была поручена та же миссия — уничтожить мою душу. Но он хотел, чтобы это сделал ты, его ребёнок-солдат. По большому счету, ты добровольно был его марионеткой, простым ягненком, ждущим, когда его принесут в жертву. И в итоге я всё же убил тебя, но, к сожалению, мёртвым ты был недолго. При этих словах у Гарри разболелась голова. Он знал, что Дамблдор поступил неправильно, но не мог его винить. — Я уверен, что у профессора были свои причины. Он убил бы тебя сам, если бы не проклятие кольца. А как же магглорождённые и магглы? Что ты хочешь делать с ними? — Твоё слепое доверие Дамблдору просто глупо. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, что он кормил ложью всех своих сторонников. Что же касается магглов и магглорождённых… Магглорождённые слишком держатся навязанного им маггловского мышления. Я планировал постепенно вписать их в магическое сообщество. Магглов я хотел уничтожить, но сам знал, что это невозможно. Поэтому остаётся только управлять ими, разумеется, без их ведома. Их популяция стремительно растёт, а их оружие слишком разрушительно, поэтому нельзя иметь с ними дело напрямую. Наше Министерство не делало ничего полезного и нужного. Его оккупировали взяточники и интриганы, поддерживая цветущую там коррумпированную бюрократию. Когда я закончил школу, мне предложили несколько должностей в Министерстве, и я отказался от всех них, потому что ненавидел идиотов, которые там работали. — Это всё равно не оправдывает всех твоих преступлений. Если твои слова правда, почему ты позволил всему миру поверить, что хочешь привести к власти чистокровных? Почему ты позволял своим последователям пытать и убивать людей? Почему ты позволил распространять мнение, что тебе ненавистны грязнокровки? Ты и твои последователи пытали, грабили, насиловали, убивали, похищали и порабощали людей против их воли. Неужели не было другого способа обратить на себя внимание? — Я знаю, но у меня не было желания искать другой способ, если я мог получить быстрый результат. Я ведь хотел изменить общество, которое не менялось десятилетиями. Чистокровные волшебники были в более высоком положении, и самых глупых и слабовольных из них я заставил поверить в то, что я такой же, как и любой другой тёмный лорд, продвигающий превосходство чистой крови. Так я собрал армию, готовую служить мне. Только мой ближний круг знал о моих настоящих планах, — Волдеморт замолчал и поднял взгляд, и что-то в нём заставило Гарри почувствовать себя неуютно. — Гарри, я знаю, что ты никогда не поймёшь и не одобришь моих действий, но я вовсе не жалею о них. Однако я обещаю не пытаться воплотить свои замыслы, когда в этом нет смысла. Нет никаких гарантий, что мы останемся в этом мире. Ты можешь вдруг умереть снова и возродиться в другом месте. Если это случится и я отправлюсь с тобой, все мои усилия будут напрасны. Я даю тебе выбор: прими меня или борись со мной. Если ты выберешь бороться, я лишу тебя всего, что делает тебя Гарри Поттером. Гарри уставился на него, потом на свои руки. — Тогда это не свобода. У меня ведь по сути нет выбора. Я не хочу, чтобы ты забирал мои воспоминания. Это равносильно тому, чтобы убить меня. — Тогда выбери лёгкий путь и прими мое предложение. Я не причиню тебе вреда. — Нет, Волдеморт. — Но… разве тебе не надоело жить в этой вечной борьбе? — спросил он, подталкивая. — Конечно надоело, — прошипел Гарри. — Ты застрял у меня в голове, такое чувство, что я ни на минуту не могу расслабиться… Ты мне не нравишься, и я не думаю что смогу тебя простить… то, что ты сказал, имеет смысл. Но что, если ты мне лжёшь? Что, если ты снова обманываешь меня? Почему ты не можешь просто сказать мне правду? — Правда ранит больше всего. Ты можешь верить во что хочешь. Мне ведь уже нечего терять. Зато я наверняка получу какую-то выгоду, если мы будем спокойно сосуществовать. Как бы мне ни было противно это признавать, я даже не хочу уничтожать тебя, потому что я прожил твою жизнь вместе с тобой. Я уже говорил тебе это, и скажу сейчас снова: я единственный, кто по-настоящему знает тебя, потому что часть меня всегда с тобой. Я знаю все твои мысли, мечты, слабости, сильные стороны, и самое главное, я прочувствовал всё то же, что и ты… Я прожил всю жизнь с тобой. Том сложил руки под подбородком и наклонился вперёд. Гарри окатила волна отвращения: — Это из-за крестража? — он всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что Волдеморт, деливший с ним душу, был ему ближе кого-либо когда-либо. — Да. Я постоянно разрываюсь между своими желаниями касательно тебя. Значительная часть меня хочет видеть тебя сломленным и отчаявшимся, склонившимся передо мной, — Том махнул рукой и вернул ее в замок под подбородком, — но другая часть хочет, чтобы ты был цел и невредим. Мне нравилось мучить и тревожить тебя. Я посылал тебе кошмары и заставил тебя наконец признать, что я существую внутри тебя, но… становится скучно, когда ты едва можешь бороться со мной в своём же разуме. Это все равно что топтать нераспустившийся цветок. — Тебе нравится? Серьёзно? Это насколько извращённым надо быть? Так вот почему ты ведешь себя так странно?.. Волдеморт, которого я знал, никогда не был таким дружелюбным… Ты бы просто воспользовался мной. А не… стал бы давать мне иллюзию свободы. Ты… как-то успокаиваешь меня через связь?.. Потому что я знаю, что должен злиться на тебя. Реально злиться. И орать, — смущённо спросил Гарри, еле подбирая слова, одурманенный влиянием связи. — Так и есть. Но это ведь работает. Неужели тебе не нравится? Гарри покачал головой, пытаясь сказать «нет», но почувствовал, что всё тело расслабилось, словно кости превратили в желе. Это несправедливо. — Ты просто лжец. Ты обманываешь меня, когда тебе это нужно. И сейчас, когда я грожусь превратиться в сквиба, ты просто боишься. Боишься умереть. И всегда боялся… То, что ты хорошо ко мне относишься, не изменит моих чувств. Я тебе ни капельки не доверяю. И я тебя ненавижу. После этих слов наступила тишина, и Гарри криво усмехнулся сам себе. Том, или Волдеморт, ухмыльнулся. — Я знаю, но в конце концов тебе придётся довериться мне. Постоянно находиться в таком стрессовом состоянии просто нездорово. Если это — самый эффективный способ заставить тебя слушать меня, то я буду и дальше им пользоваться. — Разве это не действует и на тебя? — спросил Гарри, улёгшись на стол. Волдеморт погладил его по волосам, и Гарри вздрогнул. — Не так сильно, как на тебя, малыш, — Том улыбнулся, как Чеширский кот, и его губы нечеловечески растянулись полумесяцем. Довольно жутко. — Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? Почему ты не можешь исчезнуть? Это нечестно. Почему всегда я? Почему ты просишь у меня так много? Я твой враг. Я был бы счастлив, если бы ты просто снова захотел меня убить. — Я больше этого не хочу. Живым ты будешь мне полезнее. Я даже желаю тебе помочь. Я обещал. Перестань причинять себе боль. Просто расслабься. Послушай, что я тебе скажу. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Я даже слушать не хочу. — Ты должен. Это для твоего же блага. Вдруг всё стало расплываться перед глазами, и Гарри ощутил, что оказался в объятиях Тома, не слыша, что тот говорит. Тело было ватным. Марта пыталась вырвать его из кольца рук рычащего на неё Риддла. «Я хочу, чтобы ты знал, что я не стану использовать тело Тома для ритуала. Ты слишком привязан к нему. Нам понадобится гомункул и живая жертва. Я также подумывал о том, чтобы использовать ещё свежее тело недавно умершего человека. Если повезёт, тебе даже не потребуется никого убивать… У меня есть основания полагать, что статус Повелителя Смерти даёт нечто большее, чем возможность переродиться. Это только на руку нам. Я предлагаю тебе попробовать использовать кое-что, чего ты избегал с тех пор, как осознал свою силу». «Что ты хочешь этим сказать?..» «Найди мёртвое животное или убей кого-нибудь. Это не имеет значения. А потом оживи. Если у тебя получится, то в нашем распоряжении будет некромантия, и это здорово облегчит нам жизнь. Ты должен научиться контролировать свои способности, мы же не хотим, чтобы из-за пренебрежения твоим даром люди просто так падали замертво возле нас».***
— Гарри, что случилось? Давай, рассказывай, — Том убрал волосы Гарри с его глаз. Его забыли подстричь, и челка сильно отросла. Том беспокоился, остро и непривычно. Это было чуждое чувство — тревога за другого человека, но он действительно беспокоился о Гарри. Заботиться о нём было непросто, но он был дорог ему, словно большая драгоценность. Том хотел, чтобы он был рядом, поэтому всеми способами старался удержать. Гарри выглядел так, словно вот-вот расплачется, а в последнее время он часто так делал. — Я не хочу, чтобы ты умирал. — Не говори глупостей, Гарри. Я никуда не денусь, — заверил его Том. Он прижал руку ко лбу Гарри, пытаясь проверить, нет ли у того температуры. — Ты не понимаешь. Я… я просто хочу, чтобы с тобой всё было хорошо. Я не хочу, чтобы тебе было больно… и я… я просто боюсь за тебя, — прошептал Гарри, медленно переходя на парселтанг. — Со мной и так всё хорошо. Я в порядке. Я там, где и должен быть. Дыши, Гарри. Вдох и выдох. Давай. Это опять из-за кошмара? Гарри кивнул и закрыл глаза. Он прислушивался к стуку колёс поезда, пытаясь найти утешение в этом до боли знакомом звуке. Дверь их купе громко распахнулась, впуская платинового блондина с длинными волосами, убранными в низкий хвост. — О, тут как раз есть место. Надеюсь, вы не против, если мы тут сядем. Заходи, Орион. При этих словах Гарри открыл глаза, а Том попытался заставить себя сохранять спокойствие. — Я Абраксас Малфой, а это Орион Блэк. Гарри моргнул и представился в ответ: — Гарри Селвин. — Селвин? Я слышал, как отец упоминал что-то об этом роде, а ты кто? — Том Риддл. Абраксас сморщил нос, услышав фамилию Тома: — Ты случайно не магглорождённый? — Абраксас, язык, — смущённо упрекнул Орион. — Если это так, то нам придётся найти другое место. — Том не магглорождённый. Его кровь даже чище твоей, — раздражённо сказал Гарри. — Пусть докажет, — надменно потребовал Абраксас. Том закрыл жалюзи беспалочковой магией и украл заколку, которая удерживала волосы блондина. — Тебе её подарила твоя мать? Стоит присматривать за ней получше. Том бросил ониксовую заколку обратно мальчику, который пролепетал: — Это… это ещё ничего не доказывает! Раздался стук в дверь. Открыла её пожилая ведьма с тележкой сладостей: — Не хотите ли что-то перекусить, ребята? Могу предложить булочки, шоколад и напитки. Гарри потянулся и сел. — Да, мы что-нибудь возьмём. Орион улыбнулся ему и пожурил Абраксаса, прося его вести себя прилично. — Мы тоже посмотрим, если вы не возражаете.***
— Итак, когда я назову ваше имя, выйдите вперёд. Я надену вам на голову шляпу, и вас распределят на ваш факультет, — обьяснял Альбус, гремя на весь зал, пока студенты сидели в восторженном ожидании начала церемонии распределения. Когда подошла очередь Гарри, он, сидя с распределяющей шляпой на макушке, кожей чувствовал, как сотни глаз смотрят на него и шепчут его имя. Зал был великолепен, и Гарри с трудом мог поверить, что снова оказался здесь. В месте, которое считал своим домом. Том выжидающе смотрел на него со слизеринского стола, сидя рядом с Абраксасом, который внезапно поменял своё отношение к нему, и Орионом. — Ты самый интересный ребёнок из всех, с кем я имела удовольствие познакомиться. Имей в виду, я умею хранить секреты, так что можешь не волноваться. Х-м-м. Что же тут у нас? Кажется, в твоей прошлой жизни я отправила тебя в Гриффиндор, хотя ты должен был быть в Слизерине. Посмотрим, как стоит поступить на этот раз… Шляпа говорила тихо, словно у него в голове. — Да-а-а уж! Непростая задачка. Мужества, как я вижу, тебе не занимать. И ты стал любопытным. Чувствую огромную жажду знаний. В тебе есть верность, особенно тому другу, который сидит вон там и ждёт. Но ты ведь так и не полюбил Слизерин? Стоит ли отправлять тебя туда? Гарри знал, что там ему будет лучше. Почему-то казалось, что если он останется с Томом, то, возможно, сможет повлиять на него, отвлечь от того, кем ему суждено стать. Казалось, прошла целая вечность, пока он гадал, куда его рассортируют. — Хочешь остаться со своим другом, да? Шляпа хихикнула, и Гарри ответил: — Он был бы этому рад. И это так. Он бы точно обрадовался. Они никогда не расставались надолго с тех пор, как Гарри встретил Тома. Было бы странно оказаться на другом факультете, поэтому он не станет отпираться, если шляпа отправит его в Слизерин. — ПУСТЬ БУДЕТ… — КОГТЕВРАН!