Чужой подарок

Большую часть пути Джек сохранял молчание, как бы боясь услышать нечто очень страшное, начни он расспросы. Так что говорить пришлось самому Норрингтону. Гуль мягким голосом расспрашивал пирата о его самочувствии, о степени боли в голове, о наличии головокружения, о том, не чувствует ли Воробей боли в черепе, и о том, хочется ли ему есть. На такие вопросы пташка отвечал, правда, всё равно с определенной сдержанностью, очевидно, совсем не доверяя бывшему врагу. Но Норрингтона радовало уже то, что Воробушек отвечает на его вопросы вполне осознанно, и больше не пытается потерять сознание. Они преодолели примерно половину пути, может, чуть больше, когда Джек изъявил желание быть отпущенным из рук, и идти самостоятельно: - Норрингтон, не мог бы ты уже поставить меня на землю? Дорога не трудная, и я думаю, что мог бы попробовать идти сам - очень уж хочу убедиться, что после твоего удара у меня не отнялись ноги! - Не стоит - ты ещё ослаблен, Джек. Я вполне в состоянии донести тебя и так, - покачал головой Джеймс. - Ну правда, отпусти! Ты ведь, наверно, устал тащить меня? - Джек вопросительно смотрел на него снизу вверх, ожидая ответа. Тогда Норрингтон решил пойти на компромисс: - Хорошо, я дам тебе возможность немного пройтись... Но только в самом деле лишь немного - когда до нашего пристанища останется метров сто. А пока что просто наслаждайся - вероятно, тебя не часто носят на руках? - Уж до тебя точно никто не носил! - оскорблено усмехнулся Джек. - Ты у меня первый! - Это хорошо, что ты уже шутишь... - вслух заметил Джеймс, ещё раз взглянув на временно-своего пирата, и вновь переводя взгляд на свой путь. Спустя сравнительно недолгий путь сквозь лес они оказались на таком участке, откуда уже был виден их временный приют. - Ну всё, отпускай меня! Ты обещал! - почти прошипел Воробей, пытаясь даже самостоятельно вывернуться из рук экс-командора. - Хватит извиваться, словно змея! Сейчас я тебя отпущу, - раздражённо заверил Джеймс, и в самом деле аккуратно поставил пирата на землю - здесь она была каменистая, практически без травы, лишь редкие слабые травинки. Воробушек испуганно вцепился в предплечье Джеймса - от перемены положения тела он сразу ощутил усилившееся головокружение. Хотя держаться и не было нужды - гуль сам тут же бережно, но крепко обнял его за талию, не давая упасть. (Признаться, Норрингтону даже польстило то, как Джек Воробей сам прижимается к нему всей тушкой в поисках опоры и поддержки.) - Хм... Благодарю, - тихо сказал Джек, замерев и на минуту прикрыв глаза, пытаясь побороть головокружение. - Ты уверен, что тебе в самом деле стоит пытаться идти самому? - терпеливо спросил у него Норрингтон. - Да. Да, уверен. Да и тебе нужно немного отдохнуть, - со слабой улыбкой заметил пират. Гуль решил, что нужно согласиться - человек на его месте уже устал бы. Поэтому дальше они пошли уже рядом - Джеймс обнимал Воробья, придерживая из опасения, что пират вот-вот может упасть, и медленно вёл его вперёд. А Джек прижимал к груди грязный камзол Норрингтона - похоже, он уже считал эту вещь чем-то сродни своего личного одеяла. "Лучше бы я не шёл у тебя на поводу, Джек, и дотащил бы на руках до конца - быстрее бы вышло!" - с лёгким раздражением подумал гуль, когда они, наконец, приблизились к своему пристанищу. Пират действительно смог идти, но шёл медленно и с трудом, так что в итоге Норрингтону это совершенно надоело, и он, сильнее сжав в объятиях воробьиную талию и приказав пирату обнять себя за шею, поволок, почти потащил его вперёд, теперь уже двигаясь быстрым шагом. Перед входной дверью они остановились - Воробей попросил дать ему отдышаться на свежем воздухе. - Только недолго, - предупредил Джеймс. - У нас ещё много дел... Они обошли дом, и теперь оба смотрели на виднеющееся вдалеке и чуть внизу море, уже казавшееся не бирюзовым, а сиренево-розовым с нежным золотым отливом из-за отражающегося в нём закатного неба. - Ещё только пару минут, - попросил пират, который, казалось, всё никак не мог вдоволь надышаться воздухом, ставшим свежее и прохладнее из-за наступления вечера. Норрингтон терпеливо отсчитал про себя две минуты, затем с не допускающим никаких возражений видом схватил Воробушка на руки, и потащил в дом. У порога Джек задумчиво взглянул на лоскутные одеяла, которые сушились от сырости на траве, и заметил, с, как уловил Норрингтон, лёгким беспокойством: - Надеюсь, нам не придётся никому платить за постой... - Если только Лоа этого острова, - с непроницаемым и серьёзным видом ответил Джеймс. - Думаю, они не привередливые, и жертвы в виде твоей свежей крови вполне хватит! На этом моменте гуль усмехнулся нарочито-жутко - а это он умел хорошо - и подмигнул жертве, прежде чем уложить её в кровать. - Знаешь, находясь на безлюдном острове, медленно погружаемом в ночь, в компании мужчины-врага, раньше пытавшегося меня убить, очень-очень не хочется слышать подобные шутки! - заметил Воробушек, глядя на Джеймса с откровенным подозрением, прижимая к шее, как щит, тряпье, бывшее раньше военным камзолом, и, кажется, даже слабо содрогнувшись от картин, рисуемых собственным живым воображением. - О, да брось, Воробей, - рассмеялся гуль, присаживаясь рядом с ним, и ласково гладя сжавшегося от нервов пирата по щеке. Мысленно Норрингтон по-настоящему ругал себя - "Он и так едва ли не побелевший от ужаса, а ты лишь подливаешь масла в огонь!" - Конечно, я не серьёзно, и ни за что не наврежу тебе! Извини, не стоило мне так... шутить. - Действительно, не стоило, - заметил пират, и добавил с какой-то едва ли не виноватой улыбкой. - Сказать по правде - мне и без того как-то довольно жутко... - Бояться совершенно нечего, - уверенно улыбнулся гуль. Так уверенно, словно хотел, чтобы его спокойствия хватило на них двоих. - Я с тобой, и я обещаю защищать тебя от любой угрозы. Скажу тебе так, Джек - мне самому приятней в твоей компании - не так скучно, как было бы одному. Он накрыл рукой пальцы Джека, и ободряюще сжал их. Воробушек грустно вздохнул, очевидно, будучи не в силах побороть тревогу - инстинктивный страх человека, оказавшегося в незнакомом диком месте в приход сумерек. "Мы - и гули, и вендиго - приложили изрядную долю усилий к тому, чтобы в людях укоренился этот страх ночи и неизвестности... Стоит это признать. Можно сказать, я несу на себе некоторую долю ответственности за то, что он сейчас чувствует" - подумал Джеймс, ещё немного помассировав пальцы Джека. Затем спросил, готовясь подняться: - Но мне придется оставить тебя ненадолго. Нужно раздобыть какого-нибудь мяса, и набрать дров. Я быстро управлюсь. - Нет! - пронзительно вскрикнул Воробей, тут же вцепившись обеими руками в запястье гладившей его руки. - Смеркается, ты можешь не вернуться! Ты не будешь бросать меня тут! Из-за тебя меня приняли за мёртвого, и оставили тут, ты едва не проломил мне голову этим ударом об стену, и ты не должен уходить! - Нам нужно найти дичь, чтобы приготовить мясо и бульон! - гуль пока что не вырывал свою руку из его пальцев, хотя легко мог это сделать. Его даже удивила та неожиданная сила, с которой его нежданная добыча цеплялась за него. - Это в первую очередь ради тебя же самого! Мне нужно покормить тебя, ты же понимаешь это, пташка? - Нет! Нет-нет! - Воробей замотал головой, забывшись, но тут же замер и сжал зубы от боли. - Я клянусь, что вполне обойдусь эту ночь и без еды, если ты так уж волнуешься обо мне! Джеймс ненадолго задумался, потом кивнул, соглашаясь: - Ну хорошо, охотиться можно начать и с утра, ты прав. А вот без дров мы не обойдёмся - нужно и приготовить питьевой отвар, и промыть твою рану, и сделать примочки. - Примочки? У тебя есть, из чего их делать? - даже удивился Воробей. - Собрал тут кое-что, пока ты лежал без сознания. Я даже нашёл цветы, из которых выйдет подобие чая - вкус у них, говорят, очень посредственный, зато сам "чай" помогает от простуды и недомоганий. - Куда ты?! - крикнул ему вслед пират, когда Норрингтон ушёл на "кухню", чтобы принести ему собранные цветы. - Сейчас, - отозвался экс-командор, отметив позабавивший его момент - этот возглас Джека звучал почти так, как если бы гуль был у него в плену, а не наоборот. Через недолгое время он вновь возник возле кровати, вываливая на неё небольшую охапку цветов размером примерно с дублон, бледно-розовых по краям, и насыщенно-малиновых в серединке. - Красивые, - заметил Джек, осторожно беря один из них, и разглядывая. - Напоминает домашние мальвы, какие сажают женщины в клумбах под окнами... - Это не мальвы, - хмыкнул Джеймс, собираясь оставить пирата наедине с цветами. - И их у нас ещё полно. Что ж, мне нужно сходить за хворостом, так что... будь тут. Не отходи от дома ни на шаг, лучше вообще не вставай с постели. Джек хотел было упросить мужчину оставить его за столом у окна в другой комнате... но тут же решил, что ждать так - вглядываясь сквозь пыльные стекла наружу, в медленно опускающиеся сумерки - будет лишь страшнее, а оттого так и не высказал своей просьбы вслух. Гуль одобрительно кивнул, проследив за тем, как пират осторожно переворачивается лицом к стенке, и пытается укрыться его засаленным камзолом. Укрыв Воробья принесенным в дом одеялом (к счастью, оно уже полностью прогрелось и избавилось от сырости, пока было под солнцем), Норрингтон ободряюще потрепал его по плечу, заодно согревая, и скорее отправился на поиски сухой древесины. - Постарайся пока подремать... - шепнул он пленнику, прежде чем уйти. - Приходи скорее... - так же шепотом отозвался Джек Воробей. - Пожалуйста. И дверь закрой, когда пойдешь... Ведомый каким-то неясным ему самому инстинктом, гуль, наклонился и поцеловал его в шейку, сдвинув длинные волосы пирата в сторону, и удивившись, какая у него нежная кожа. И ещё запах - приятный, "теплый", ощутимый несмотря на то, что пирата уже следовало помыть. Нечто уютное и нежное, непонятное, но очень притягательное... Что-то, что пробуждает желание заботиться о человеке с таким запахом. Воробушек слегка вздрогнул от удивления, но не стал возражать против подобных дерзких поползновений к своей персоне.