Чужой подарок

Первым делом гуль принёс два котелка питьевой воды, набрав её во всё том же роднике. Зрение хищника позволяло без труда находить путь и даже ни разу не споткнуться, так что проблем не возникло, несмотря на быстро опускающуюся темноту. Оставив котелки на ровной каменистой площадке у дома, Джеймс беззвучно зашёл внутрь - проведать пленника. Воробушек был молодцом - не только не попытался сбежать, но и уже крепко спал, как ему и было велено. Пират тихо хихикнул сквозь сон - видел что-то забавное, видимо. Норрингтон улыбнулся, полюбовавшись на него, поправил одеяло, сползшее с плеча пташки, и столь же беззвучно покинул дом, чтобы затем вскоре "исчезнуть" в живой темноте джунглей, находящихся не слишком далеко от их пристанища. Норрингтон с довольством думал, что всё идёт очень даже хорошо - пташка, кажется, уже признал себя его добычей, хотя и не озвучивал вслух этот унизительный факт; но поведение пирата говорило о том, что он всё прекрасно осознаёт, и готов слушаться и быть, кхм, удобным и приятным. "Даже и запугивать не пришлось!". Вдобавок у них есть место для ночлега, печь, кровать, питьевая вода, лечебные растения, включая и очень полезные листья эвкалипта... И сушняк для растопки печи, который он сейчас собирал. Гулю крайне нравилась атмосфера ночных джунглей, все эти будоражущие его натуру запахи, звуки, шелесты и шорохи, свежий прохладный ветер, поднимающий снизу аромат влажной почвы... Норрингтон наслаждался, ибо чувствовал себя полноправным хищным хозяином всего вокруг. Практически беззвучно, призрачной ночной тенью скользил он между пальмами, то и дело на секунду сливаясь с особо плотными участками темноты между деревьями, с наслаждением принюхиваясь, вслушиваясь, и впитывая в себя всю окружающую природу. "Интересно, Воробей, увидь ты меня сейчас - ты бы ужаснулся... или восхитился?". Джек говорил ему, что не голоден... Или что, по крайней мере, сможет вытерпеть до утра - бедняжке было слишком страшно оставаться одному слишком надолго. Пират даже за него, Джеймса Норрингтона, похоже, переживал... Очень мило. А вот сам Джеймс не хотел отказываться от позднего ночного ужина. Поэтому пришлось поймать и убить с помощью кагуне пару штук красных земляных голубей, и поужинать, прямо не выходя из джунглей - Норрингтон ведь совсем не желал продолжать поститься, и в итоге иметь все шансы не выдержать, и попытаться сожрать кое-какую другую... птичку. Гуль всё же пожалел давно ничего не евшего пирата - вскарабкался на одну из пальм, помогая себе своими кагуне, и сбросил с неё несколько спелых кокосовых орехов, пару из которых забрал с собой. "Конечно для меня они - полнейшая мерзость, но для человеческого существа выпить перед сном кокосового молока всё же гораздо лучше, чем вовсе ничего не съесть!". Сбор сухого валежника вышел и вовсе простым - Джеймс легко определял наиболее сухие ветви-валежник по запаху, тёплому и словно бы впитавшему в себя жаркие лучи солнца. Норрингтон собрал довольно много, и взял столько, сколько можно было унести, считая и кокосы для пташки. Довольно тяжёлая ноша и усталость сделали его шаг чуть более слышным. Вскоре Джеймс уже сбросил сушину у самого дома, поднялся по низким ступенькам, и уже отворял дверь. Норрингтон полагал, что Джек всё ещё мирно спит, и что он успеет со всем управиться до его пробуждения. Но пират сумел слегка удивить его, с порога встретив его ударом крепкой кочерги... Попыткой удара. Гуль в долю секунды перехватил его руку за запястье, сжал так, что пташка выронила своё импровизированное оружие из потерявшей чувствительность, онемевшей руки, и позволил себе сдержанно выругаться скорее от неожиданности, чем от настоящей злости. Пират всхлипнул от боли в запястье, Норрингтон понял, что ноги Джека подгибаются от ужаса и слабости, и тотчас же привлёк его к себе, надёжно удерживая в объятиях. - И-извини! Я не хотел, я просто не узнал тебя, Джеймс! - нервно воскликнул Воробей, не слишком крепко цепляясь за мужчину ослабевшими пальцами. - Пожалуйста, не делай мне больно! Я принял тебя за Дэйви Джонса - в этой ночи страхи и тревоги совсем одолели меня! "Он думает, что я сейчас попросту убью его в отместку за эту попытку напасть... Или сделаю с ним ещё что-нибудь страшное" - догадался вдруг Джеймс, и ему стало очень жалко свою добычу. - Да не бойся же ты, Воробей, не бойся! Я на тебя совсем не злюсь, уверяю, - принялся убеждать он Джека, постаравшись сделать свой грубоватый голос мягким и дружелюбным. - Вот что - пойдём-ка обратно в дом. Ты очень зря встал с постели, птичка. Пират вздохнул облегчённо, пробормотал "очень рад, что ты не злишься!", и поспешил сообщить, когда гуль уже потащил было его в дом: - Постой, Джеймс! Мне очень нужно... наружу. Проводишь? - Пока что тебе ни к чему выходить, - терпеливо возразил Норрингтон. - Первым делом лечение. Воробей раздосадованно фыркнул, и сообщил напрямую: - Мне по нужде. Помоги спуститься, я уже не могу терпеть - думал, обмочу постель! - Конечно, я должен бы был и сам догадаться - столько часов прошло! - засмеялся гуль. - Извини. Норрингтон решил, что будет несколько муторно помогать ему спуститься вниз своими ногами. А оттого попросту схватил ослабленного пирата на руки, и сам снёс его наружу. К его лёгкому удивлению Воробушек не попросил его отойти подальше - наоборот, почти требовательно велел стоять рядом, только отвернувшись. "Удобно, что ты настолько боишься оставаться тут один, пташка - вряд ли попытаешься сбежать. Я для тебя сейчас и персональный тюремщик, и... защитник!" - так думал гуль, пока Воробей делал свои дела, и мысль эта едва не заставила его издевательски расхохотаться. Норрингтон подавил это желание, и лишь сухо хмыкнул. - Помоги мне встать, - раздался мягкий голосок Джека. Норрингтон обернулся. Его слегка позабавило то, что омеги даже малую нужду справляли совершенно по-женски. Его пират окинул окрестности быстрым тревожным взглядом (хотя и мало что мог разобрать в этой темноте), прежде чем Норрингтон затащил его обратно в дом. - Нет-нет! - быстро воскликнул Джек, когда мужчина хотел уже унести его в комнату для ночёвок, и вновь уложить в кровать. - Если разрешишь, я был бы не прочь посидеть за столом рядом с тобой, пока ты будешь делать всё, что ты там собирался сделать. Мне так тревожно, что не хочется оставаться одному даже в другой комнате! - Как пожелаешь, - и Норрингтон аккуратно усадил добычу на стул возле стола, для отвода глаз нарочно неловко и громко задев в темноте этот самый стол - у человека почти наверняка вышло бы именно так. - У тебя есть, чем разжечь огонь? - спросил пленник, укладывая одну руку на стол, а другую на сведённые вместе коленки. - Да, - Джеймс накрыл плечи Воробья принесенным одеялом, и расправил его так, чтобы согревало всю тонкую спинку пирата. - Сиди. - Спасибо, - поблагодарил его Джек, заворачиваясь в края одеяла плотнее - всё же для него в доме и так было холодновато, если ещё не начала подниматься температура тела. Норрингтон отлично видел в совершенно прозрачной для него темноте и тревожную бледноватую мордашку жертвы, и взволнованные темные глаза, и лёгкую дрожь пиратского тела. В таком уязвимом состоянии, и плюс в таинственном ночном освещении, Воробей показался ему особенно привлекательным. - Сейчас согреешься, - пообещал Джеймс, затащив всю собранную сушину в "кухню". - Я быстро разведу нам огонь. Крупные куски сухой коры быстро занялись от рождённой трутом и огнивом искры, а следом за ними смогли разгореться и почти полноценные дрова. Норрингтон той же самой кочергой поправил жарко пылающие сучья, и оглянулся, чтобы подтащить поближе котелки с водой, которую нужно было вскипятить по очереди (в один котелок будут притоплены плотные, гладкие листья эвкалипта, когда он должным образом обработает их, в другой брошены цветы урены - слабое подобие травяного чая). Джек так и сидел у стола, только чуть изменив позу - руки уложены на стол, а подбородок - на руки. Теперь его лица касались неяркие золотистые отсветы пламени, и пират уже не казался таким бледным, а ещё отсветы огня, отражающиеся в его больших глазах, создавали иллюзию, что зрачки Воробья переливаются и отсвечивают желто-оранжевым, как у кошки. Гуль сперва даже застыл удивлённо, потом всё же догадался, что это лишь оптический эффект... Хотя и очень красивый эффект. - Как они называются, и в чём их польза, может, пока расскажешь? - вывел его из задумчивости голос Джека. - Листья, или цветы? - улыбнулся Норрингтон. - Хочешь сменить профессию с пирата на травницу-знахарку? - И то, и другое, - Джек немного поерзал, несмело коснулся ноющей раны самыми кончиками пальцев, и поплотнее закутался в одеяло, наслаждаясь медленно расползающимся по спинке теплом. - Расскажи, может, хоть от боли отвлечёшь... - Как пожелаешь, воробушек, - кивнул Джеймс, устраивая котелок с листьями в разогревшейся печи. - Это не слишком увлекательно, но вполне может пригодиться тебе в жизни. И Норрингтон, параллельно слегка разминая по несколько листьев, отчего в нос ему ударил довольно сильный запах эфирного масла, принялся рассказывать то, что помнил об эвкалиптовых деревьях. О том, что название этого дерева с греческого означает "с красивой шапочкой", о том, как порой эвкалипт называют бесстыдницей за ежегодно сбрасываемую им кору, о различных методах применения его листьев в лечебных целях, о пользе эвкалиптового масла, и о том, что по поверьям некоторых народов эвкалиптовое масло способно защищать человеческое жилище от нечистых духов. Воробей молча слушал - кажется, сейчас он готов был слушать о чём угодно; звуки чужого голоса отвлекали его от боли. Услышав последнее пират, казавшийся сейчас нереально, завораживающе красивым (точно сам принадлежал к "народности" нечисти, своей красотой заманивающей человеческих мужчин в гибельную ловушку), оживился, с усилием поднялся, и решительно забрал у гуля с десяток уже помятых листков. Под хрипловатый смех мужчины пташка положил на каждом подоконнике по листу, лист под подушку, и сразу несколько - у двери. - И чего смешного? Мне так хоть немного спокойней, - оскорбленно фыркнул Джек, когда Норрингтон, старающийся перестать посмеиваться, отвёл его обратно к столу и помог сесть. - Не обижайся, Воробей, - ухмыльнулся гуль. - Дело в том, что ты сейчас сам чем-то неуловимо смахиваешь на настоящую нечисть... Очень привлекательную, правда. - Я бы посмотрел, на кого стал бы похож ты сам, если бы тебе несколько часов назад чуть не проломили черепушку! - нервно зашипел пташка, оттолкнув руки Норрингтона, вновь закутывающие его в одеяло. - Ой... От резкого движения его висок вновь дёрнуло простреливающей болью, пират зажмурился и невольно всхлипнул, на его глаза навернулись слёзы. - Сейчас, сейчас. Потерпи немного, - с сочувствием сказал ему Джеймс, не решаясь больше притронуться к своей жертве. - Отвар скоро будет готов, и от него тебе должно стать полегче. Пират замер, опасаясь шевелиться вновь, а гуль в ускоренном темпе продолжил приготовление настоя из целебных листьев, перед этим вложив в прохладные пальцы Джека пару смятых листков, источающих сильный свежий аромат, и велев дышать ими, словно подобием нюхательной соли - мужчина надеялся, что это поможет Джеку не потерять сознание. Вскоре эвкалиптовый отвар был готов и осторожно отставлен подальше от печи - остужаться, а его место в печи занял постепенно закипающий "чай" из цветов урены лопастной - Норрингтон решил, что это принесёт пташке больше пользы, чем обычная подогретая вода.