Чужой подарок

Пташка проспал значительно меньше, чем мог бы проспать, учитывая его состояние здоровья. Всему виной были жажда и голод. И если утолить жажду было не проблемой - в котелке осталось ещё много "чая", отвара из цветов, которые Норрингтон назвал какой-то там "уреной"... То с голодом было гораздо труднее. Пират сокрушенно вздохнул, ощутив тошнотворно сосущий голод в животе и почувствовав неприятное урчание в нём же. Джек нерешительно накрыл ладошкой пальцы обнимавшей его руки бывшего командора, слегка сжал и тряхнул их, осторожно позвав своего спутника. Так осторожно, словно всерьёз боялся вспышки агрессии за столь раннее пробуждение: - Норрингтон... Командор! Рука мужчины чуть сильнее нажала на его живот, притянув пташку поближе, а голос за спиной спокойно спросил: - Очень хочешь есть, да, Воробей? Джек слегка удивлённо нахмурился - голос мужчины был абсолютно "трезв" и бодр, словно Норрингтон и не думал спать этой ночью. - Я тебя не разбудил? - на всякий случай всё же спросил пират. - Нет. Я проснулся где-то с час назад, но решил не тревожить тебя, и дать вдоволь выспаться. Да и когда ещё выпадет такая удобная возможность - втихую погладить твою тушку... Джек ощутил, как мужчина обнял его ещё раз напоследок, зачем-то огладив по горячей после лежания под одеялом талии, затем тут же одернул руку и принялся подниматься. Джек вспомнил о том времени, случившемся несколько месяцев назад, когда он буквально мечтал о подобных заигрываниях и проявлениях симпатии от Джеймса Норрингтона... Но это было до всего того, что сотворили с ним потом по приказу этого же самого Норрингтона. Теперь пташка ощущал к командору полнейшее ледяное отчуждение в своей душе - он не мстил за жестокость к себе, но и забыть её был не в силах... Усилием воли пират скинул с себя мерзкие щупальца гнетущих воспоминаний. - Да, признаться, есть хочется почти нестерпимо. Мне хотелось есть даже ночью... - улыбнулся Воробей, переворачиваясь на другой бок, лицом к Джеймсу. (Пират спал лицом к стене). - Ну это и понятно - кокосового молока надолго не хватит. Сейчас что-нибудь решим, - Норрингтон протянул ему обе руки, Джек, поняв, что тому нужно, положил свои руки поверх, и мужчина плавным движением помог ему подняться. Пират прикоснулся кончиками пальцев к "бинтам"-повязке на голове - удивлённо, точно напрочь забыв о них, и о причине их появления. - Это хорошо, что ты хочешь есть. Вот что скажи: голова не кружится? Не тошнит? - Пока не понимаю. Вроде немного тошнит, но, думаю, это от голода, - задумчиво ответил пташка, прислушиваясь к своим ощущениям. Джек улыбнулся и почти беззвучно шепнул "спасибо", когда мужчина принёс ему деревянную чарку с холодным цветочным отваром. С удовольствием утолив жажду, пират вернул чарку, и игриво усмехнулся. - Ты словно читаешь мои мысли. Пить и вправду сильно хотелось. - Интуиция, - усмехнулся ему в ответ Норрингтон. - Держи, пожуй пока что вот это, а я пока подумаю, где по-быстрому добыть настоящей еды. Воробушек принял у него из рук пару довольно крупных кусков кокосовой внутренности, ловко отделенной от скорлупы единым загнутым пластом. Откусил небольшой кусочек, и принялся жевать - очень осторожно и неуверенно, он и вправду опасался, что его может тотчас же вырвать прямо на пол. Но вот первый кусочек был прожеван и проглочен, а с пиратом по-прежнему было всё хорошо - ни тошноты, ни рвоты. - Ты, наверно, тоже очень голоден? - спросил Воробей, откусывая ещё. - В какой-то степени да... - ответил мужчина, чуть склонив голову набок, и с какой-то задумчивой тоской и едва ли не нежностью посмотрев на него. Но, когда Джек протянул ему один из кусков кокосовой мякоти, возразил. - Ешь сам, пташка. Тебе нужнее - тебе ведь потребуются силы, чтоб выздороветь. Считай всю мою заботу моральной компенсацией за то, что было между нами в прошлом. Норрингтон вновь ушёл на "кухню" - вероятно, тоже утолить жажду - а сбитый с толку и слегка смущённый Воробушек отвернулся к окну. За ним было уже совсем светло, и даже в их комнате посветлело - конечно, не так, как в полуденную пору, но остатки сумерек были уже совершенно убиты восходящим солнцем. Джек осторожно встал с постели, и босиком прошёл к окну; сейчас, при дневном свете, он совершенно не боялся смотреть наружу, на полузаросшее растениями пространство перед домом, и на виднеющиеся не слишком далеко джунгли. Пират обнял себя за локти, и глубоко вздохнул, чувствуя странную лёгкость в душе - смесь слабой грусти и умиротворения; временно не чувствуя тревог - юный свет восходящего солнца сделал ему щедрый подарок - смог убить и их, не только сумерки... - О чём ты думаешь, Воробушек? У тебя такой загадочный вид, - спросил возникший за его спиной Норрингтон. - Ни о чём. Совершенно... - как-то слишком нежно ответил Джек, продолжая смотреть в окно. На его плечи легли крепкие руки экс-командора, и неумело-грубовато, но всё же бережно помассировали их. Отчего-то именно в этот момент пташке на секунду очень захотелось заплакать. - Сейчас практически день, тебе ведь не должно быть страшно? - спросил у него Джеймс. Воробей тут же стряхнул с себя его руки, и довольно резко обернулся: - Не должно быть страшно от чего, позволю себе спросить? Джек требовательно сощурился, стараясь выглядеть хоть немного уверенным, и не запуганным. Джеймс Норрингтон улыбнулся, глядя на его личико, и весело ответил: - Остаться ненадолго, часа на два-три, одному. Я придумал, где добыть нам еды. Вчера я успел приметить на одной из отмелей отличное береговое поселение устриц, - Норрингтон выглядел полностью собравшимся, и даже вся запущенность, неряшливость, и грязь его облика каким-то образом словно перестали иметь значение. Джек не понимал, за счёт чего именно, но экс-командор был сейчас каким-то другим, непривычным. Но удивление от сказанного им тут же отвлекло пирата от этих зарождающихся в нём мыслей. - Устрицы - это те, в которых находят жемчуг? Их можно есть? Стоп, ты собираешься на море?! - Воробей спросил всё это практически без пауз, на едином дыхании, и на последнем вопросе возмущённо взвизгнул. - Да, да и да, - ответил Джеймс на всё разом. - Отдыхай, я постараюсь вернуться побыстрее, чтоб ты не помер с голоду, Воробушек. - Нет! - вскрикнул Джек, и, заметив непонимание в лице своего врага, пояснил. - Нет - всмысле, я не останусь тут один, я тоже хочу побывать на берегу, у моря! Я смогу идти, правда! Да и если мне вдруг будет тяжело - ты ведь будешь джентельменом, и поможешь? И пират состроил просящее выражение мордашки, чуть глуповатое, с нежной улыбкой и жалобно приподнятыми бровками. Джеймс недолго подумал, потом кивнул: - Ладно, я возьму тебя с собой. Тебе полезны положительные эмоции, а ты любишь море, не так ли, Воробушек? - Да... Море и Жемчужину, - улыбнулся Воробей, и тут же слегка загрустил, а глаза его стали задумчивыми. - Не расстраивайся. Вероятно, очень вероятно, ты ещё увидишь её, - пообещал Норрингтон, вновь ощутив странное полуинстинктивное желание, практически непреодолимое - на этот раз оно призывало немедленно утешить пленника, пусть и "немного" приврав. - Надеюсь, - прошептал Джек, отведя взгляд куда-то в сторону и вниз. - Там может быть несколько прохладно... для тебя, Джек. Надень свой камзол, - велел ему Норрингтон, и затем спросил. - У тебя есть нож? - Да, - кивнул пташка, беря с края кровати камзол, и доставая из его внутреннего кармана нож в кожаном чехле, простенький, но качественный, крепкий и надежный. Пират прекрасно знал, что вряд ли сможет по-настоящему использовать этот нож против живого человека, даже если этот человек - его злейший враг. Но с оружием в потаённом кармане он чувствовал себя чуточку увереннее. Воробей без раздумий передал нож Джеймсу, и уже после этого слегка забеспокоился, неотрывно наблюдая за своим ножом в руках врага: - А... зачем он тебе? - Если бы я хотел навредить тебе, то уже сделал бы это раньше. Даже не волнуйся по этому поводу, - подмигнул ему Норрингтон, невозмутимо убирая нож в свой карман, - Это для того, чтобы открывать их раковины. Не думал же ты в самом деле, что я похож на маньяка, который способен изрезать ножом беззащитную омегу? Пташка приоткрыл рот от удивления, даже глаза его стали казаться гораздо больше: - Откуда ты узнал, Норрингтон? Я ведь специально флиртовал с Элизабет, дабы никто не догадался о моей природе... Ну, никто, кроме мистера Гиббса, и ещё Уилла - они знают. Джеймс тоже рассмеялся: - Пообщавшись с тобой хоть пару дней, да и просто глядя на твоё нежное личико, только полный идиот не догадался бы, Воробей! Джек был удовлетворён таким ответом, и с лёгкой смущенной улыбкой принялся облачаться в свой камзол. Сапоги он не стал одевать, пояснив: - Хочу походить босиком по песку и воде. Норрингтон вышел наружу первым, и аккуратно принял подошедшую к верхнему краю крыльца пташку в свои руки, помогая оказаться внизу, и вновь подстраховывая от теоретически-возможного падения. Оказавшись на свежем воздухе, пират тут же мягко отстранился от экс-командора, с наслаждением вдыхая запахи прохладного утра, и уже без опаски оглядываясь. Ранее утро было способно многое сделать совсем не страшным - в том числе и эту местность. Даже страхи за друзей временно чуть отступили... Рассвет случился недавно, но солнце уже поднялось, край его уже не целовался с морской гладью. Солнце постепенно сменяло оттенок с насыщенно-розового на персиковый, чтобы затем стать ослепительно-желтым. Облаков практически не было. - Забыл кое-что! - воскликнул Джеймс Норрингтон, хлопнув себя по лбу. - Я сейчас. Если что - кричи, - подмигнул он пленнику, прежде чем скрыться в доме. Почти тут же экс-командор вернулся, неся с собой котелок с кованной ручкой, и холщовый мешочек с чем-то неизвестным внутри. - Соль, - коротко пояснил он, заметив заинтересованный взгляд пташки. - Я приготовлю нашу еду прямо на берегу - хочу поскорее покормить тебя, а то ты уже совсем бледный и измотанный. - Ну, спасибо! - саркастически хмыкнул Воробушек, и затем открыто и мило улыбнулся. - Ну что, идём?