Чужой подарок

Устричное мясо не могло храниться долго, но Норрингтон всё же решил, что вполне можно собрать сразу столько, чтобы хватило хотя бы на ещё один приём пищи, через несколько часов. Поэтому он высыпал всё содержимое котелка на мелководье рядом с пиратом, а сам отправился собрать ещё. Перед уходом гуль с улыбкой подметил то, как пташка оставил ракушку, и, не поднимаясь на ноги, на четвереньках подполз к воде (это зрелище очень понравилось Джеймсу), взял в руки пару устричных раковин, и принялся изучать их створки неправильной формы, отдалённо похожие на какие-то древние ископаемые костяные наросты. Почувствовав, что за ним наблюдают, Воробей вопросительно посмотрел на своего пленителя, на что гуль лишь пожал плечами, разворачиваясь и вновь уходя. В этот раз, кажется, у него получалось находить живые устрицы уже лучше, во всяком случае, сбор вышел заметно быстрее. На этот раз в котелок легли ещё и шесть устриц покрупнее, несколько гребешков, и пара морских ежей. Сверху на всё это Джеймс положил живого краба размером больше человеческой руки - решил показать его Воробью. Джек встретил его вопросом: - Ты умеешь их вскрывать, Джеймс? Покажешь мне, как это делается? Глядя на отразившиеся на его мордашке азарт и интерес, гуль решил, что пташку тоже успела увлечь идея самостоятельного добывания еды. - Умею... теоретически, - хмыкнул Норрингтон, и улыбнулся. - Сейчас будет практика. Если хочешь, я и тебя поучу - пригодится. - Буду очень признателен, - обрадовался Джек. - Воробей, я принёс тебе кое-что интересное. - Ещё одна красивая ракушка? - в глазах пташки зажглось живое любопытство. - Ну, почти, - уголком рта улыбнулся гуль. - Держи! И Норрингтон быстро сунул в ладошки Воробья крупного живого краба. - Ой, - пират машинально сжал пальцы на том, что ему дали. И тут же оцепенел от брезгливости и ужаса, когда разглядел краба, и, вдобавок, почувствовал, как это медленно, лениво шевелится, перебирая своими "паучьими" толстыми лапами. - Он шевелится! Как паук... Краб выпал из ослабевших пальцев, и шлепнулся на песок, когда пират резко вырубился и упал на бок - хорошо ещё не в воду, а на сухой песок. От Воробья так сильно запахло страхом, аппетитным и отчётливым, что гуль с минуту жадно принюхивался, и сглатывал слюну. И ещё с две минуты пытался успокоиться и абстрагироваться от зова охотничьего инстинкта. Наконец, Джеймс почувствовал, что сумел подавить в себе пакостный голос голода по плоти, и, вздохнув, взял пирата на руки. И устроился на песке, ласково усадив его обмякшее тельце себе на колени, и мягко придерживая его голову, чтобы та не откидывалась назад. - Какой же я идиот! Чего ради мне взбрело в голову пугать его? - вслух прорычал мужчина, одновременно и сокрушаясь, и злясь на себя. Он переложил пташку поудобней, и невольно засмотрелся на её лицо. Сейчас, когда пират был в глубоком обмороке, его личико выглядело ещё нежнее и моложе, "чище", чем обычно. Джек выглядел столь трогательным и притягательным, что гулю совершенно расхотелось даже думать о том, чтобы причинять ему вред, и он окончательно решил, что будет охотиться на что угодно, только не на него. Джеймс едва решился дать ему несколько пощёчин - совсем лёгких и осторожных, точно боялся сломать ему челюсть неаккуратным движением. - Джек, - позвал Норрингтон, слегка встряхнув пирата. - Воробушек. Пару секунд пират оставался неподвижным и обмякшим, почти кажущемся мертвым. Но вот его веки затрепетали, затем как-то осторожно приоткрылись, показывая гулю растерянный, удивленный взгляд. - Посмотри на меня, Джек, - велел ему Норрингтон, всё ещё держа его в своих руках. - Да, вот так. С тобой всё хорошо? Джек недолго смотрел на Джеймса, как бы вспоминая, что он тут делает, затем слегка кивнул своим мыслям и попытался приподняться, с подозрением осмотрев песок вокруг них обоих. Заметив, что краб отправился восвояси, в море, и уже отошёл на достаточное расстояние от него, пташка успокоенно вздохнул, и вновь расслабился, позволяя мужчине держать себя на руках. - Извини, Джек. Я не знал, что ты испугаешься до настоящего обморока! - промолвил Норрингтон, проследив за его взглядом. - Я идиот. - Я ничего не боюсь, - гордо ответил пират, отвернувшись от гуля. - Этот обморок был вызван голодом. - Ну что ж, это... тоже вполне вероятный вариант, - кивнул Джеймс, с трудом подавляя ухмылку. - Сейчас мы это исправим, и накормим тебя. Твоё недомогание прошло, Джек? - Да, - вздохнул пират, чуть поерзав от смущения. Видимо он, наконец, осознал в полной мере, что сидит на коленях своего врага. - Ты можешь уже отпустить меня, Норрингтон. Сидеть на тебе, конечно, теплее и удобнее, чем одному, но я уже хочу немного походить по мелководью, - пошутил он, чтобы скрыть собственное чувство неловкости. Норрингтон пересадил Воробья на песок, легко поднялся, и затем помог встать ему. Джеймс подвёл пирата к воде, и, проследив за его состоянием, отправился собирать сушняк для костра, сообщив перед этим Джеку, что он должен сразу окликнуть экс-командора, если у него вновь закружится голова. "Или если ты снова наткнешься на краба или ещё что-то подобное!" - мысленно посмеялся гуль. Всё время, пока Норрингтон был занят сбором сушины и пучков сухой травы, Джек наслаждался водой на мелководье, медленно прогуливаясь вдоль берега туда и обратно, и стараясь игнорировать голод, уже почти нестерпимый - вода была тёплой уже сейчас, с утра, а дно мягким и ровным. Несмотря на то, что море расслабляло и успокаивало его, и даже отвлекало от боли и голода, Воробей не терял осторожности и не забывал каждые несколько минут осматривать горизонт, убеждаясь, что к ним на огонёк не приближается Летучий Голландец. Теплая морская вода ласково оглаживала его ноги при каждом новом шаге, и даже словно бы снимала лёгкую боль в них. Воробей заметил ещё одну интересную ракушку, белую, вытянутую, и всю покрытую острыми, словно рога оленя по осени, остростками, небольшую, но интересную ракушку. Пташка как раз нагнулся за ней, когда Норрингтон позвал его. - Воробушек, ты, помнится, хотел посмотреть на открывание устриц. Иди сюда. Пират едва не побежал к нему по привычке, но тут же ощутил головокружение и приступ резкой дергающей боли в ране. Джек замер, осторожно приложив пальцы к вискам, и зажмурившись, чтобы сдержать слёзы. Тёплые руки мужчины обняли его, и голос Норрингтона ласково уговаривал: - Расслабься, дыши, пташка, сейчас всё пройдёт. Джек всхлипнул и прижался к нему, позволяя невесомо гладить себя по голове. Боль действительно постепенно стихала, и скоро почти перестала чувствоваться. - Порядок, - вздохнул Воробушек, когда Джеймс вёл его к месту их "пикника". Гуль бережно усадил пирата на песок, уселся рядом, и принялся показывать ему, как открывать устриц, параллельно обучаясь этому и сам. - Если я правильно помню, нужно засунуть лезвие между створками, и несколько раз провести им вот так, - Джеймс провёл эту операцию, и после этого действительно смог открыть устрицу, хотя и с небольшим усилием. - Держи, посмотри. Воробей положил устрицу в ладошки, и посмотрел на её внутренности, розовато-серо-зеленоватые, и на покрытые изнутри красивым перламутром створки. - Выглядит не слишком аппетитно, но мне так хочется есть, что я очень рад и такой еде, - осторожно улыбнулся пташка. Норрингтон забрал у него устрицу, вырезал из неё самую лучшую часть - мышечную, и, промыв её в море от песчинок, дал Джеку, предварительно немного подсолив: - Съешь пока так, в сыром виде. А то ты бледный едва ли не до зелёного оттенка, смотреть жутко. - Спасибо, - пробормотал Воробей, с несколько секунд подозрительно поразглядывав непривычную еду, осторожно взяв в рот, и после, отбросив опасения, принявшись с аппетитом есть - голод брал своё. Посмотрев на это, гуль решил дать ему ещё несколько устриц в сыром виде. И лишь потом взялся за обработку всех остальных, за промывку полученного "мяса", и за разведение костра. Пока его пленник был занят первой крошечной порцией еды, Норрингтон обнаружил в пятерке устриц по довольно большой и ровной жемчужине лёгкого нежно-персикового оттенка, и ещё одну в шестой - такие назывались "жемчужинами барокко", и имели неправильную, но красивую форму с неравномерными "наплывами" перламутра. Эта тоже была персикового оттенка с едва заметным отливом в светло-розовый. Гуль незаметно спрятал все жемчужины во внутренний карман, решив непременно подарить их пташке уже дома, когда идеально отмоет их в роднике. Мясо устриц и гребешков варилось очень быстро, не дольше двух минут, так что Джеймс быстро управился, пока пташка завороженно смотрел в их миниатюрный костёр (При быстром взгляде на его личико гуль восхищённо подметил про себя, что отражение пламени в тёмных глазах пирата придает ему облик прекрасного языческого демона - получеловека и полубога). Большая часть кипятка была слита на песок, а готовая еда укладывалась в очищенные водой и песком половинки створок, и остывала до такой температуры, чтоб можно было есть, не обжигаясь. - Очень даже вкусно, - довольно отметил Джек, когда съел одну устрицу, и дул на другую, остужая. - Я и не думал, что мне так понравится! - Попробуй ещё вот это, - гордый собой Норрингтон протянул ему половину разрезанного морского ежа, в "долях" которой по краям лежала оранжевого цвета икра. - - Не бойся, это всего лишь икра, есть можно! - Хорошо... - настороженно согласился Джек, подобранной на песке палочкой вынимая икру, и принимаясь есть, тут же убеждаясь, что и это вполне вкусно. - Ммм, мне кажется, я мог бы съесть сейчас всё, что ты насобирал, - промурлыкал Воробушек, прежде чем совсем умолкнуть, полностью отдавшись процессу приёма пищи. Норрингтон тоже ел молча, решив пока не тревожить голодную пташку. - Ещё бы вина и домашнего хлеба, - задумчиво вздохнул пират. - Когда окажемся на жилой земле, первым делом куплю тебе побольше вина и хлеба, - весело пообещал мужчина. - И котиньяк... и щербет, и эти жареные на металлических прутиках мясные обрезки, - мечтательно добавил Воробушек, и Джеймс понял, что пират уже успел истосковаться по недоступной и такой далёкой от них сейчас привычной людям еде. - Уверяю, скоро настанет тот момент, когда мы будем на большой земле, ты будешь наслаждаться горячей ванной и любимой едой, и чистой мягкой постелькой, а всё, что было тут, будет восприниматься тобой, как забавное и увлекательное приключение, пташка, - пообещал ему гуль серьёзным тоном. - Держи, эта тоже уже остыла. Пират стал есть очередную устрицу, при этом мордашка его вновь стала задумчивой, и даже серьёзной. "Он думает, что я лгу, что я хочу причинить ему зло там, на большой земле" - понял Норрингтон, на удивление хорошо улавливая сейчас эмоции воробушка. И тут же точно понял, что опасения пташки совершенно напрасны. - "Я ни за что даже не покажу его лорду Беккету, пока не убежусь полностью, что Катлер ему не навредит". В тот день они просидели на берегу ещё какое-то время, наедаясь до полной сытости, и лениво обсуждая, что будут делать в первую очередь на большой земле. Воробей рассказывал о своих любимых блюдах, и о тех, что худо-бедно умеет готовить сам, а Джеймс со смехом велел, чтобы пташка подтвердил свои слова в его доме в Порт-Ройале, обещая выделить пирату в полное владение кухню и любые нужные продукты. Норрингтон отметил, что это обещание порадовало Джека, даже если он и старался оставаться равнодушным и спокойным на вид. Завтрак завершился тем, что гуль по просьбе своего пленника несколько минут бродил по мелководью, пока не нашёл ту самую ракушку с "роговидными" отростками, которую Джек выронил из пальцев во время своего приступа головной боли. Воробей радостно убрал обе ракушки в карманы, благодарно поцеловал Джеймса, и они отправились обратно в своё временное жилище. "Дома" Норрингтон презентовал своей пташке найденные жемчужины, предварительно тщательно отмыв их, чем вызвал у раненного Воробья почти что восторг. Гуль не прогадал, Воробушек очень любил любые виды жемчуга, а получить жемчуг от Норрингтона, да ещё в таких несколько странных обстоятельствах, было приятно вдвойне. Джек разложил жемчужины на столе, перекладывал их в разном порядке, откладывал некоторые в сторону. Когда Джеймс спросил, что он делает, пташка с готовностью пояснил: - Прикидываю, какие украшения можно из них сделать... Заказать у ювелира. О, вот так будет лучше всего - жемчужину барокко в центр колье, две вот эти - по бокам от центральной, всё три будут в виде подвесок на колье из серебра, ещё две - по одной на серьгу, и с последней, вот этой, с самым красивым перламутром и чуть более ярким оттенком - колечко. Воробушек выглядел таким довольным, что гуль тоже радостно улыбался, глядя на него.