***
— Почему у меня такое ощущение, что мы твоим заявлением еще больше проблем себе приобрели? — спросил Элайджа, входя в малую гостиную, где Ник, Эва и Ребекка с Марселем распивали бурбон. Хейли сидела напротив со стаканом сока. — А ты хочешь, чтобы после всего этого я еще работала с ними? — изумилась вампирша. — Это вопрос доверия, Эл. — Эва… — Элайджа, я все понимаю. Но у нас сейчас есть как минимум три тысячи проблем. И если я сидела дома, то это не значит, что я о них не знала, — Эва посмотрела на Хейли. Та стушевалась и отвела взгляд. — И зачем мне ведьмы, если они не помогают их решить? — Держать в узде? — Я и так держу их в стальных оковах, — фыркнула Лоусон, делая глоток. — Давина восстанет сегодня-завтра, так как мы убили Селест. — И станет новым посланником доброй воли Майклсонов, — усмехнулся Клаус. — Вот только ее и без того ненавидят ведьмы, — Марсель был с этим не согласен. — У нас есть план, — сказал Никлаус, скалисто улыбаясь.***
Давина вернулась на следующий день, но успела разве что только написать об этом Эве. Праздник в честь завершения Жатвы шел полным ходом. Было время приносить дары девушкам Жатвы. И видимо три маленькие несносные ведьмочки подговорили всех — у Давины не было ни одного подарка. Еще секунда и она бы сбежала… — Вампиров не приглашали, — прошипела одна из ведьмочек. Давина подняла голову и посмотрела на Майклсонов, спускающихся по лестнице. Эва, шикарная в своем бордовом платье, гордо держала голову, даже не глядя на весь новоорлеанский ковен, с которым она поссорилась вчера. Они еще пожалеют. Эва и Клаус были самой яркой, горячей и обсуждаемой парой среди всего сверхъестественного населения планеты. Первородный обзавелся властной и коварной невестой, которая Майклсон столько же, сколько и он. А скоро еще и ребенок! Весть о ребенке пронеслась по всему миру, как только Клаус объявил об этом. Удивительно, что еще никто не заглянул к ним в гости с мыслью убить Хейли. Хотя, может, все просто знали, насколько это опасно для них же? Потому что это так. И здесь их знал каждый. — Давайте я приму ваш подарок, — перед ними появилась одна ведьма, которая вероятно желала положить маленькую бархатную коробочку в кучку к Моник Деверо. — Мы сами. — отрезал Клаус. И ведьме с испуганным лицом пришлось посторониться. Все, абсолютно все, смотрели на них. Моник скрипела зубами. О, эта маленькая стервочка еще хуже, чем ее тетя и Женевьев разом. Учитывая, что она своими же руками убила Софи. — Добрый вечер, дорогуша, — губы Клауса растянулись в улыбке — не менее коварной, чем обычно. — Рады, что ты вернулась, — Эва была более дружелюбна, но стоило только отвести взгляд в сторону — становилась ледяной. Давина сидела на краешке обитого стула, желая вскочить и накинуться на двух вампиров с объятиями. По крайней мере, на Эву уж точно. Она была рада видеть ее после всего того ужаса, что ей пришлось натерпеться у предков. — Ты большая умница, моя дорогая ведьмочка, — Эва улыбнулась. — Мы гордимся тобой. — Поэтому хотим преподнести один очень дорогой подарок, — Клаус протянул Давине бархатную коробочку. Ведьмочка с удивлением робко взяла ее в свои ладошки. Она почти в слезах посмотрела на Майклсонов. Но они лишь оба кивнули. Давина вновь обратила внимание на коробочку. Секунду. И она открыла ее. — Амулет Крови Жатвы, — огласила Эва. Все ведьмы ахнули. И тут же начали метаться взглядами с коробочки на ее шею. Они не понимали. — Один из четырех. С момента смерти Давины Эва закончила собирать кровь девушек Жатвы. Набор был полон. И теперь пришло время создавать амулеты. Ей стали открыты гримуары, именно поэтому она смогла узнать о их создании. И вот четыре амулета ровно месяц вымачивались в крови четырех ведьм, смешанной с кровью трех Первородных и двумя видами трав. Амулет Хейли был с добавлением тысячелистника, как защитника беременных или детей. А остальные три томились в розмарине, который усиливал защитные свойства амулета. Больше четырех было нельзя. За одну Жатву можно было обновить и создать столько амулетов, сколько умерло ведьм. А умирало всегда четыре. Один из кулонов принадлежал Хейли, второй — Эве, третий получит Хоуп, когда вырастет, а четвертый с самого начала был лишь коварным ходом — подарком для Давины. Вот только новые амулеты были настолько пропитаны магией и от того сильны, что их невозможно было проносить даже два дня - приходилось снимать на несколько часов. Эва спрогнозировала, что это пройдет через несколько недель, когда энергия в них устаканится. — Она не заслужила! — вскричала одна из ведьм Жатвы. — Да как ты смеешь создавать наши амулеты против нас, омерзительный вампир?! — закричала другая. Она казалась по началу холодной, но в то же время зловещей. Другие на ее фоне были лишь детьми. «Странная». — Создает тот, кто умеет. Кто-то из вас знает как? — спросила она, разворачиваясь ко всем. Сейчас она возвышалась над всеми. Была на голову выше. Делать амулеты это не просто держать в крови. Одно дело подпитать на какое-то время, но другое — на следующие три сотни лет. Она лично вырезала на колбах руны и ждала полнолуния. — Амулета из вас не достоин никто, — выплюнула Лоусон. — Только попробуйте снять его с шеи Давины и будете сожжены в адском огне, — усмехнулся Клаус за ее спиной. Его правда нельзя было снять. Спасибо ритуалам, которые проводились без использования магии ведьм. Эва последний раз пробежалась глазами по ведьмам, осмотрела девушек Жатвы и, наконец, вернулась к Давине. — Увидимся, дорогая.***
Давина появилась в их доме на следующий же день. Испуганная, но все еще держащая ровную осанку и холодный взгляд. Но все это напускное пропало, стоило только Эве обнять ее. — Почему так долго? — возмущенно спросила Давина сквозь слезы, не отстраняясь от нее. — Прости, солнце, — Эва погладила девочку по голове. Давине было очень страшно. Предки, разумеется, сполна наказали ее на той стороне за то, что так долго не позволяла закончиться Жатве. Девочка была в самом настоящем Аду… — Что-то я не понял, когда мы успели удочерить ее? — рядом появился Клаус, решивший разрядить обстановку. В его руке было яблоко, которое он сразу же предложил Давине, как только та посмотрела на него. — Ну ты же меня знаешь, — усмехнулась Эва, наблюдая, как Давина берет сочное яблоко и откусывает кусочек с наслаждением. — Я бы и Кола усыновила, если бы он не был твоим братом. — Это было бы странно, — признал Клаус и рассмеялся. — Кол? — переспросила Давина. — Еще один Первородный? — Да, сейчас ненадолго мертв, — слегка равнодушно ответила Эва, поправляя волосы своего мужчины. Клер удивленно на нее посмотрела. — Не уверена, но, возможно, сейчас он где-то здесь, только по ту сторону завесы. — У предков? — испугалась ведьмочка, прижимая к груди яблоко. Кажется, предки очень сильно на нее повлияли. — Кстати, не знаю, как соотносятся потусторонний мир и мир предков, — Эва задумалась. — Думаю, он бы нашел ее, если бы действительно был там, — усмехнулся Клаус, многозначительно подмигивая Эве. Та усмехнулась в ответ. — Я и забыла, какие вы странные, — скривилась Давина. Пара вампиров переглянулась и гордо подняла подбородки. Им только льстило такое. — Кстати, спасибо за амулет, — ведьмочка с улыбкой поддела цепочку кроваво-красного кулона, а затем погрустнела, словно что-то вспомнила. — Есть кое-что, — она выпустила цепочку из рук и сглотнула. Эва наклонила голову. — Они просят тебя покинуть Новый Орлеан и не пытаться вернуться в Старейшины… — О как, — изумился Клаус, глядя на Эву. Но та молчала. И все? Она столько лет служила им, а они прогоняют ее? Какой был смысл в этой ненастоящей дружбе? Весь ее мир резко перестал иметь смысл. — Ты была Старейшиной? — Иногда — на протяжении всей истории. И несколько недель после твоей смерти, — ответила вампирша, но мысленно находилась вовсе не здесь. Ей нужна была Сова. — Только попробуй. — она подняла глаза на Первородного. — Никакой Совы. Я серьезно. — Ты все еще ей пользуешься? — об этом она знала. — Больше нет, — ответил за нее Клаус. Он посмотрел на Эву. — Нет, Эва. — Тогда сам придумай, что нам делать, — всплеснула она руками. — Мы уже придумали. Так что продолжим. — Посол доброй воли? — она кивнула на Давину. — Любовь моя, ты способна и без Совы справиться со всем этим. Сова это же ты, не становись зависимой от нее! — он уже был натурально зол. Замков становилось все меньше… Эва отвернулась. Она все и так прекрасно знала. Знала, что не стоило больше пользоваться изумрудной статуэткой. Знала, но все равно возвращалась к ней из раза в раз. Сова делала её рациональной и это успокаивало! Но её больше к ней не подпускали. Обычно Ник предпринимал потрясающую тактику «Соблазни и не дай дойти до Совы». — Ладно, — Лоусон мотнула головой. — Но план придется подкорректировать. — Сразу бы так, — оскалился гибрид, притягивая ее к себе и целуя в висок. — Кого убьем? — Одну рыжую сучку. План был предельно прост: первое — заставить ведьм понять, что им нужна вовсе не рыжая ведьма. От Давины пойдет весть, что Предки требую вернуть Эву — хоть это было и не так теперь. Сама Эва не вернётся, но у них будет её протеже — Давина, одна из девушек Жатвы, обладательница одноимённого амулета, имеющая доступ к знаниям старейшин, которые могла поведать ей наставница Лоусон. Возвысить её — второй шаг. И третье — Женевьев для всех станет нарушительницей круга жизни. А Майклсоны лишь вампирами, которые хотят защитить свою семью. Ведьма канет. — Ты хороший игрок в покер? — поинтересовались они. Давина нахмурилась. — Не бойся, солнце. Все будет хорошо.***
Хорошо — это, конечно, сильно сказано, но они постараются, чтобы так и было. Даже если учитывать, что Эве это начинало все надоедать. Игры в королей приелись, а тревожность напоминала о себе настолько, что одним утром Клаус застал ее за смешиванием крови, алкоголя и успокоительного. — Все нормально, — она отвела взгляд, вытирая рот. Амулет лежал рядом рядом. — Что-то это не похоже на нормально, — заключил Клаус, подходя к ней. Клаус взял ее за подбородок и повернул к себе. Эва все равно, закусив губу, отвела взгляд. Ей было тяжело в последнее время: миллион проблем, как всегда, целый месяц дома, предательство ведьм… С одной стороны она была в порядке, старалась не думать о белой обезьяне — на самом деле просто отрицала существование каких-либо проблем и своих переживаний о них. Но это все было. Эва Лоусон опять стала бомбой замедленного действия. И она готова взорваться. — Ты можешь мне рассказать, — заверил Ник. Эва знала. Это же ее Ник: всегда выслушает, поддержит, обнимет, а затем еще и всем обидчикам головы поотрывает. — Эва. — Я не знаю, Ник, — судорожно выдохнула она, обнимая его и утыкаясь носом в шею. Клаус вздохнул и обнял ее в ответ. — Я в порядке, ничего не произошло, но… — все было не так. Клаус успокаивающе гладил ее по волосам. — Я устала… — это было произнесено очень тихо, потому что Эва не могла сказать этого вслух. Все устали: Элайджа держал всю ситуацию и всю семью под контролем вместе с ней, Ребекка только смогла быть с Марселем, но все еще терпела косые, недовольные взгляды от брата. Сам Ник был обложен сплошными делами: он правил городом, старался не вызвать их ненависти, был все время с ней и при этом решал еще тысячу дел параллельно. Хуже всех было, конечно, Хейли. Беременная волчица, жизни которой угрожало буквально всё с момента приезда в Новый Орлеан, стала альфа-волчицей своего клана, старалась снять с них проклятие. А самое главное не потерять ребенка. Их дочь с Ником. Это Лоусон все еще беспокоило. Ребенок на троих? Один раз, Эва увидела, как Клаус с улыбкой держит ладонь на ее животе, и тогда ей показалось, что она здесь лишняя. Что малышка не будет ее дочерью… И сколько бы она не говорила, что будет рада даже просто быть рядом и воспитывать ее… сердце обливалось кровью. Но Эва не могла жаловаться. — Не обесценивай свои проблемы, — сказал Ник, когда она неуверенно рассказала ему обо всем. — Прости, что мы не поговорили об этом раньше, — он довел ее до дивана и усадил, взяв за руку. — Мы оба старались обходить эту тему, если ты не заметил, — усмехнулась девушка, вытирая слезы. — Само бы решилось, верно? — Учитывая, что ты все это время загонялась из-за неизвестности, то это плохая позиция. — И что мы будем обсуждать? — Эва кусала губы. — Не знаю, впервые в такой ситуации, — нервный смешок вырвался из его груди. Эва даже фыркнула. — Намного проще быть сильным гибридом. — Вот поэтому ты понимаешь, почему я скрываю все эмоции, да? — Это плохо. Давай будем обо всем говорить, все решать, а потом станем сильными, потому что все решили, — решил Клаус. Эве нравилось такое решение. Но говорить о своих чувствах… Во всяком случае, надо это решить. — Ты волнуешься, что не будешь матерью для нашей дочери? — Эва поджала губы. — Что Хейли останется с нами, — отвела взгляд. — Что ты будешь не нужна… — зажмурилась. — Ты знаешь меня лучше всех, да? — Конечно, ты — моя душа, я — твоя, — Ник поддался вперед, оставляя легкий поцелуй на виске, а затем притянул ее в свои объятия. — Эва, любовь моя, я считаю, что даже если материнские чувства Хейли взыграют, то ты не будешь забыта, — она посмотрела на него глазами, полными надежды. — Это странно, ребенок на троих, но ты будешь лучшей второй матерью. Не просто моей женой, — усмехнулся он. Эва даже выпрямилась. — Ты правда так считаешь? — Конечно, — Никлаус расплылся в своей любимой улыбке. — Тем более, что вряд ли в этом доме мы будем ее единственными родителями — как минимум все мои сиблинги будут бороться, кто с ней сегодня посидит, — он рассмеялся. — Мы подарим нашей дочери столько любви. — И правда, — Эва улыбнулась, успокаиваясь, и прильнула к нему. — Я люблю тебя, Ник… — пошептала она, поднимая лицо к нему. — Я тоже люблю тебя, солнце, — он с улыбкой поцеловал ее. Ей стало немного легче. Многих проблем это не отменило, но хотя бы что-то они решили. Эва вспомнила о том, что он всегда будет с ней рядом, отрывают ли они головы ведьмам или говорят о чувствах. Он — ее душа, она — его. Поэтому они понимали друг друга. — Тебе сегодня кошмар приснился, — вдруг сказала она. И Клаус в подтверждение ей тяжело вздохнул. Он сбежал сразу, чтобы не тревожить ее сон. Не получилось. — Тебе снился Майкл, да? Все его кошмары были только о нем. Майкле, ужасном Первородном убийце вампиров, ее и его Аде. Обычно он видел воспоминание, как Майкл убивал Эву. Лоусон видела однажды: Ник в ужасе стоял и смотрел на нее, пока Ребекка и Кол с криками выталкивали его из дома. Но в последние месяцы… — Ты боишься, что станешь таким же как Майкл. — Ты знаешь меня лучше всех, да? — Так и будем возвращать эту фразу друг другу? Клаус не отводил взгляд, не поджимал губы, не сжимал челюсть до того, что зубы скрипели. Он просто молчал. — Я хочу стать хорошим отцом, который будет охранять ее, защищать, обнимать и просто всегда быть рядом. Но у меня не было такого примера… — Это не важно, — покачала Эва головой, и Клаус выжидающе посмотрел на нее. — Не было и не было — значит, что ты сам им станешь. Сделаешь все, чтобы не быть таким как Майкл. — Но если не получится? — У меня тоже не было примера хорошей матери. Свою я не… — Эва вдруг замерла, — … помню… Ее мама… Эва всегда знала, что Амелия Лоусон сильно заболела и умерла, когда сама Эва была еще маленькой, от горя отец начал пить, а затем вся ее жизнь превратилась в полнейший Ад. Но… Ведьмы вернули ей память, которая возвращалась фрагментами, о которых она подумает. Когда Эва вспоминала детство на сеансах с Камиллой, то думала не совсем о матери, а о последствиях ее смерти. Сейчас она вспомнила ее. Амелия… — Ты чего? — удивился Клаус. Эва не знала что сказать. Она была поражена находкой в своей же голове. — Давай закончим, — она взяла его за руки и посмотрела в недоумеющие глаза. — Ты станешь лучшим отцом для нее. Ты подаришь ту любовь, которой у тебя никогда не было, — буквально протараторила она. Майклсона это, правда, поддержало, но его волновало, что только что произошло. — Спасибо, а теперь объясни. Эва была в ужасе, в предвкушение, в удивлении, в радости, грусти и других самых противоречивых чувствах! — Моя мама! — воскликнула она, подскакивая. — Она была ведьмой. — Чего?.. — И у меня был брат. Клаус чуть не упал. — Эйдан.