Дни нашей жизни

4 апреля 2007 г. Апрельское солнце пекло почти по-летнему, и хозяин кафе-мороженого Фортескью уже расставил у входа в свое заведение летние столики под тентами. Гарри обрадовался, увидев этот явный признак приближающегося лета, почему-то именно в этом году ему казалось, что слякотная английская зима не на шутку затянулась. — Сядем сюда? — предложил он. — Почему нет? — согласилась Гермиона и опустилась на деревянный стул, даже не заметив присевшей на него бабочки. Насекомое вспорхнуло и пролетело прямо у нее под носом, словно выражая ей такое же пренебрежение, какое было оказано ей самой. — Ты грустная, что-то случилось? — спросил Гарри, внимательно глядя на подругу. — Ты же знаешь, меня расстраивает то, что вы так и не помирились по-настоящему с Роном. — Думаю, дело не в этом. Наша размолвка длится уже четыре года, а грустная ты именно сегодня. — Если честно, меня очень беспокоит одно дело, которым я занимаюсь в Министерстве, — сказала Гермиона, сцепив пальцы в замок и поставив локти на стол. — Но и то, что мы вынуждены встречаться с тобой по большей части на нейтральной территории, меня тоже не радует. — Ты можешь прийти ко мне домой, — улыбнулся Гарри, прекрасно зная, что последует за его приглашением. — Мое присутствие раздражает Снейпа, я не хочу себя чувствовать пятым колесом в телеге. — Снейпа раздражает все, и в первую очередь я. Это нормально, — смеясь, возразил Гарри. — А что за проблема в Министерстве? Я так увяз в деле Коуча и его подельников, что практически не замечаю ничего, что происходит в других отделах. — Я про девочку, найденную в китайском квартале. — Что за девочка? — Младенец, судя по всему магглорожденный. Ее выкинули в помойку, предварительно воткнув в голову дюжину иголок. — Проклятье! Какие скоты это могли сделать?! — Думаю, собственные родители, — неохотно ответила Гермиона. — Сволочи! — Гарри сжал кулаки и подумал, почему дети рождаются у тех, кому они не нужны и кто вообще не имеет права называться человеком. — А ты каким образом участвуешь в этом деле? И почему Министерство занимается маггловским детьми? — спросил он, немного придя в себя. — В том-то и дело, что ребенок — волшебник. Его нашла ведьма, которая почувствовала, как девочка беззвучно «зовет» ее. И от ребенка исходило свечение. Такое изредка случается с детьми волшебников, ну и с магглорожденными, наверное, тоже. — А родителей нашли? — Даже не пытались. Волшебник так бы с ребенком не поступил, уж если бы хотел убить, то не иголками же… В Чайна Тауне такое несколько раз в год происходит, в смысле, эмигранты так избавляются от ненужных детей. Ужас, как подумаю обо всем этом. На ритуальное убийство это не похоже, именно что на маггловское, Дженкинс из твоего отдела там как раз был и все проверил, странно, что ты этого не знаешь. — Думаешь, мне есть когда читать все отчеты? Я только новичков проверяю, а у Дженкинса мне еще самому поучиться. Но почему не пытались найти родителей? — Говорю же, все было совершено без помощи магии. А магглов какой смысл искать? И ты сам знаешь, в дела магглов Министерство не вмешивается. — Да, конечно. А что сейчас с ребенком? — В больнице Святого Мунго. — Она выживет? — С ней уже совсем все в порядке, — Гермиона впервые за вечер улыбнулась. — Такая чудесная малышка, глаза голубые, а ресницы черные-черные. — И что теперь с ней будет? — Гарри вдруг подумал, что ему очень важно это узнать. — Пока неизвестно, и это меня пугает. Ты же знаешь, что волшебникам не разрешают усыновлять магглорожденных? — Первый раз слышу! — сказал Гарри с досадой. Он уже успел подумать, что видит выход из того жизненного тупика, в котором оказался, ведь он так и не перестал в тайне переживать об отсутствии у него детей. — Но почему? — Я изучала этот вопрос, — ответила Гермиона, внимательно взглядывая на него. — Это связано с тем, что в средневековье темные волшебники часто магически приманивали магглорожденных детей-волшебников или просто воровали их. — Зачем? — Гарри, ты совсем ничего не помнишь из магической истории? — укоризненно спросила Гермиона. — Помнишь сказку про Гензеля и Гретель? Пряничный домик? Это отголоски тех давних времен… — Не читай мне лекции, Мерлина ради, — огрызнулся Гарри. — Лучше скажи, причем тут эти древности? — Если ты не заметил, магическое общество до сих пор живет почти в средневековье, — грустно ответила Гермиона. — И дело не в технике, а в мировоззрении. Если волшебники до сих пор эксплуатируют домовых эльфов… — Гермиона, я сейчас не хочу слушать про домовых эльфов, я знаю, что для тебя это важно. Но мне сейчас надо понять, почему я, например, не могу удочерить эту девочку. Гермиона немного опешила и посмотрела на друга, вытаращив глаза. — Чему ты удивляешься? — Гарри чувствовал, что его понесло. — Считаешь, раз я не женат, у меня не может быть желания иметь ребенка?! Ты считаешь это ненормальным? — Успокойся, Гарри, и не кричи так громко! — смущенно сказала Гермиона. — Я не вижу ничего плохого в твоих желаниях. Просто удивляюсь. — Ты слишком часто удивляешься для человека, знающего меня так хорошо, — мрачно сказал Гарри и закрыл лицо руками. Он подумал, что стал чересчур вспыльчив в последнее время, будто что-то в нем медленно тлело и вот-вот готово было взорваться. — Гарри, может, тебе жениться? — робко спросила Гермиона. — Да не хочу я жениться! — закричал Гарри, и все немногочисленные посетители кафе на него обернулись. Мистер Фортескью застыл рядом с ним с подносом. — Ставьте сюда, пожалуйста, — растерянно сказала Гермиона, и перед ними тотчас оказались две порции миндального мороженого. — Спасибо! Когда хозяин кафе, желавший самолично обслужить героев войны и так неудачно выбравший для этого момент, исчез в дверях заведения, Гермиона взяла Гарри за руку и посмотрела ему в глаза. — Прости меня. — Тебе не за что извиняться, — буркнул Гарри, тупо пялясь в свою порцию мороженого. — Нет, есть за что. Я не хотела лезть в твою жизнь, я просто желаю тебе добра. — Мне сейчас все желают добра, но почему-то делают это так, что меня уже начинает выворачивать. Гермиона не ответила, не зная, что сказать. Мороженое в серебряной креманке таяло на солнце, но есть его уже совсем не хотелось. — Мне год назад Снейп сказал то же самое, — мрачно произнес Гарри, вяло помешивая свою порцию ложкой. — Что именно? — робко спросила Гермиона. — Что мне надо жениться, — уже без раздражения, а с каким-то отчаянием ответил Гарри. — И заведи я с ним подобный разговор сейчас, сказал бы это снова. — Понятно. — Вот всем понятно, и только мне не понятно. Вновь повисла пауза, каждый смотрел в свою креманку и почти ничего не ел. Мимо кафе проходил Перси Уизли с пухлой папкой бумаг и помахал им рукой. Гермиона улыбнулась ему, а Гарри только вяло кивнул головой. — Так что с тем ребенком? — спросил он. — Пока в Министерстве пытаются решить, что с ним делать. Подключили наш отдел, словно это девочка не человек, а какая-то волшебная тварь. — Ну, теперь ты уже занимаешься дискриминацией, — неожиданно улыбнулся Гарри, — а кто мне говорил, что кентавры ничем не хуже людей? — Я не это имела в виду, ты же знаешь, просто у нас в Министерстве действительно нет отдела, занимающегося делами магглорожденных. — А если бы он существовал, ты бы стала с ними бороться, как с главным органом дискриминации магглорожденных, — засмеялся Гарри. — Перестань! — недовольно сказала Гермиона. — Такого отдела нет, потому что это слишком сильно напоминало бы Министерство времен Волдеморта и его сторонников. Вот и подключают нас к этим вопросам. — Я могу предложить на следующем собрании у Кингсли организовать такое подразделение, если ты действительно считаешь это необходимостью. Впрочем, все равно все утонет в бюрократической волоките, — Гарри махнул рукой, выражая свое отношение ко всем отделам Министерства разом. — Лучше про ребенка расскажи. — Да пока нечего рассказывать. Женщина, нашедшая ребенка, хочет удочерить девочку. Ряд чиновников против, и на их стороне закон от 1627 года. — А подревнее закона не нашлось? — злобно спросил Гарри. — Может, еще со времен основателей Хогвартса какой закон завалялся? — Я согласна с тобой, Гарри. Но ты же знаешь, как у нас любят держаться за старое. — И что ты намерена делать? — Бороться за право этой женщины взять девочку себе. Я готова выступать в Визенгамоте, если потребуется. — М-м, — Гарри чувствовал непонятное разочарование в подруге, за которое ему сразу стало стыдно. — А что за женщина? Она сумеет воспитать девочку? — Это Лин Чанг, старшая сестра Чжоу. У нее уже есть двое детей, и ее муж не против взять еще одного. — Ясно. — Гарри, ты всерьез думаешь усыновить ребенка? — осторожно спросила Гермиона. — А почему бы и нет? — Не заводись. Если не хочешь об этом говорить, давай не будем. — Да нет, можно и поговорить, — сказал Гарри и пожал плечами. — Как ты думаешь, это плохая идея? — Гарри, если я выскажу сейчас то, что думаю, ты опять взорвешься, — тихо ответила Гермиона, убирая руки со стола. — Не взорвусь, — возразил Гарри, — не бойся. Я, правда, не хочу жениться, и не из какого-то там упрямства или неудачного опыта с Джинни. И даже не потому, что мне совсем не нравятся женщины. Это неправда, некоторые женщины мне нравятся. Например, ты. Гермиона улыбнулась при этих словах, и Гарри улыбнулся вместе с ней. — В школе мне нравилась Чжоу, а потом Джинни. Я действительно был влюблен в нее, когда женился. А еще мне нравилась Луна Лавгуд, я не говорил тебе? Мне она нравилась на шестом курсе, но она была такая странная, я не знал, как к ней подойти. Так что дело не в моем отношении к женщинам. Ты ведь об этом думала? Хочешь верь, хочешь нет, но мне нравится жизнь, которую я веду со Снейпом. И в этом плане я ничего не хочу менять. — Ты его любишь? — Люблю. Странно звучит, правда? — Да, — подтвердила Гермиона, вновь положив ладонь на руку Гарри. — Но ты должен знать, что я не осуждаю тебя. Может, не всегда понимаю, но не осуждаю. — Я знаю, — Гарри взял ее руку в свою, и это рукопожатие было красноречивее любых слов. 12 апреля 2007 г. — Ты уверен, что хочешь выступить перед Визенгамотом? — спросила Гермиона, нервно кусая губы. — Да, конечно. Я даже речь готовил всю ночь. Правда, толком прорепетировать не удалось, потому что Снейп все время вставлял язвительные комментарии, — сказал Гарри, глядя на свое отражение в зеркальной кабине министерского лифта и приглаживая торчащие на голове волосы. — Может, ты перескажешь свою речь мне? У нас есть еще час до слушания. — Почему нет? — рассеянно ответил Гарри, и тут дверь лифта раскрылась, и в нее вошел министр магии. — Гарри, я как раз хотел с тобой поговорить, — после формальных приветствий сказал Кингсли с легкой улыбкой. — Да, конечно, я готов, — согласился Поттер и чуть заметно подмигнул подруге, которая, казалось, была не слишком рада видеть министра. — Тогда давай зайдем в мой кабинет, — предложил Кингсли. — Гермиона, вы, надеюсь, не будете возражать, если я украду вашего друга на пару минут? — Нет, конечно, — смущенно ответила Гермиона и уставилась в свою папку с бумагами по делу найденного магглорожденного младенца. Когда за Гарри закрылась массивная дверь кабинета министра, он почувствовал легкое волнение, хотя находился с Кингсли в самых хороших отношениях. — Садись, Гарри, располагайся. Будешь кофе, чай или… огневиски? — неожиданно предложил глава Министерства, заглядывая в ящик стола, словно все предложенное лежало непосредственно там. — Нет, спасибо, — отказался Поттер, чувствуя, что министр на самом деле хочет поговорить с ним о чем-то не слишком приятном. — Я знаю, что ты хочешь выступить сегодня на слушании по делу магглорожденной девочки, — начал Кингсли, внимательно глядя на главу аврората и сжимая руки в замок. — Да, у тебя верная информация, — так же официально отозвался Гарри, пристально глядя на начальника. — Послушай, Гарри, мне бы хотелось говорить с тобой без обиняков, как если бы я был твоим старым близким другом, ты позволишь? — Конечно. — Тебе не стоит вмешиваться в это дело, — твердо сказал Кингсли и откинулся на спинку кресла. — Как министр я не могу тебе запретить выступать в Визенгамоте, в конце концов, это открытые слушания, а ты герой войны и глава аврората, но как твой друг я прошу тебя этого не делать. — Почему? — спросил Гарри упавшим голосом. — Гарри, если тебе действительно важна судьба девочки, тебе лучше вообще никак не фигурировать в этом деле. Я бы посоветовал не присутствовать на слушании даже в качестве зрителя. — Кингсли, если уж ты решил говорить со мной по-дружески, то договаривай все до конца, — с плохо скрываемым раздражением предложил Гарри и облокотился на стол министра, внимательно глядя на собеседника. — Гарри, сейчас решается не только судьба этого ребенка. Если Чангам разрешат удочерить девочку, это создаст прецедент, который потом, скорее всего, выльется в новый закон… — А ты против всего этого?! — Гарри стал медленно вставать с места. — Я за. Не заводись, — ответил Кингсли, сам встал с кресла, повернулся к резному шкафчику позади себя и достал оттуда бутылку выдержанного огневиски. Молча налил два стакана и протянул один Гарри. — Ты хочешь сказать, что мое участие может повредить делу? — бесцветным голосом спросил Поттер, прикладываясь к обжигающему напитку. — Да, и существенно, — подтвердил Кингсли, снова садясь в кресло. — Пойми, Гарри, я так же бессилен изменить мировоззрение наших граждан, как и ты. Лично мне все равно, как ты проводишь свое свободное время, но для других твой образ жизни… — Причем здесь мой образ жизни? И что я, собственно, делаю такого, что мешает нашим гражданам спокойно спать по ночам?! — закричал Гарри, с грохотом опустив стакан на стол. — Я что, убиваю магглов, насилую детей, торгую наркотиками?! — Ты живешь со Снейпом и… — И что?! Я стал от этого худшим аврором? — Нет, не стал, — сказал Кингсли, потирая переносицу. — Но в данном случае твое участие в деле будет выглядеть как стремление к дальнейшему отступлению от общепринятых норм. Некоторые могут счесть это даже вызовом общественной морали, кто-то подумает, что ты хочешь выбить себе право кого-то усыновлять, понимаешь? — А если это даже и так? — глухо спросил Гарри, исподлобья глядя на министра. — Что в этом плохого? Кингсли не ответил и перевел взгляд в фальшивое окно, за которым уже в третий раз проплывало одно и то же облако. — Если ты спросишь меня, то ничего, — спустя какое-то время сказал он, не глядя на собеседника. — Но я тут в меньшинстве. — Кингсли, дементор тебя задери, ты же министр магии! — Это не значит, что я могу сделать все, что мне придет в голову. Я всего лишь работаю на выборной должности. — Которую ты боишься потерять, — Гарри сверлил Кингсли глазами, но тот ответил на его тяжелый взгляд довольно спокойно. — В данный момент — да. Ты, может быть, не заметил, но в Министерстве сейчас достаточно людей, недовольных моей слишком либеральной политикой. И если я уйду с поста — кто встанет на мое место? Кто получит большинство в Визенгамоте? Я полагаю, что неплохие шансы есть у Перси Уизли, но это будет всего лишь временная фигура, устраивающая… — Не уходи от ответа! Меня не интересуют ваши политические игры, — перебил Гарри. — И совершенно напрасно. Сейчас самое главное — отстоять те перемены, которые мы смогли привнести в Министерство после победы. Дело не в личных амбициях, твоих или моих… — У меня нет никаких амбиций, я никогда не хотел быть министром! — Теперь ты им и не станешь, успокойся, — с досадой сказал Шеклболт, откидываясь в кресле. — Ах, вот как, я теперь, значит, политический труп? — Можно и так сказать, — подтвердил Кингсли и допил виски. — И почему же я до сих пор возглавляю аврорат? — спросил Гарри, встав с кресла. — Потому что эта структура подчиняется непосредственно министру и ее начальник назначается им лично. Как видишь, ты совершенно напрасно подозревал меня в предубеждении против… твоего образа жизни. Однако меня очень огорчает тот факт, что ты не сможешь стать моим преемником на этом посту. Человек с твоим именем и заслугами мог бы сделать гораздо больше, чем я. Будь ты немного осмотрительнее… — Я не хочу быть осмотрительным! — почти закричал Гарри. — Я хочу жить так, как считаю нужным. — Ты мог бы сделать жизнь многих людей гораздо лучше и легче, чем она есть сейчас. Но вместо этого… — Да, вместо этого я просто сплю с тем, с кем мне нравится это делать. Как, впрочем, и большинство нормальных людей. И тебе не кажется, что я уже достаточно сделал для этого общества, почему бы ему не оставить меня в покое? — Ты слишком заметная фигура, Гарри. — И именно поэтому ты никогда не дашь мне взять на воспитание ребенка, пусть даже этот закон об усыновлении будет принят? — Если я это сделаю, это будет концом моей карьеры, и, соответственно, твоей. Я не в силах изменить все законы и традиции нашего общества ради твоего каприза. Я знаю, что у магглов сейчас на это смотрят снисходительно. Но волшебников слишком мало, чтобы у нас поощрялись гомосексуальные связи. Они, конечно, всегда были и есть. Мой дядя, например, давно встречается со своим колдомедиком. Правда, тайно. Про Дамблдора, я думаю, ты слышал. Он прожил в одиночестве больше ста лет, потому что хотел работать в школе. Всегда приходится чем-то жертвовать. И да, Гарри, иногда надо играть по правилам. Почему бы тебе не завести нормальную семью? — Все, дальше можешь не продолжать, — отмахнулся Поттер и пошел к двери кабинета. — Я достаточно хорошо тебя понял. — Гарри! — позвал Кинглси, и тот обернулся у порога. — Мне, правда, очень жаль. Поттер с тоской посмотрел в глаза министру и молча вышел.