Дни нашей жизни

14 мая 2010 года После того, как решение о переезде было принято, все как будто стало складываться само собой. Снейп несколько раз на весь день уезжал в Бретань, утрясал формальности. Владелец дома, в котором они останавливались каждый год, вдруг неожиданно передумал его продавать, но предложил купить коттедж в коммуне Сен-Мишель-ан-Грев, где неподалеку от магглов обособленно жили волшебники. Дом стоял чуть поодаль от основного поселения, но достаточно близко, чтобы туда можно было дойти пешком с маленьким ребенком. Зайдя во двор, увидев простой коттедж из грубого песчаника с ярко-голубой дверью и ставнями, с окнами, выходящими на шумящее в миле отсюда море, и садом, где уже отцветали старые яблони, Снейп понял, что нашел идеальное место для своей семьи. Гарри согласился, даже не глядя. — А как мы перевезем туда Джуниора? — спросил он, глядя, как Снейп упаковывает в одну безразмерную коробку всю свою домашнюю библиотеку. — Мы поедем на летающей машине, — спокойно ответил тот. — Что?! — Ну, как я помню, ты неплохо справлялся с этим видом транспорта на втором курсе. — Неплохо?! Да ты меня чуть из школы не исключил! — закричал Гарри, чем разбудил ребенка. Он взял его на руки и стал укачивать. Мальчик хныкал, у него были колики. — Ты до сих пор думаешь, что я всерьез тогда этого хотел? — иронично спросил Снейп, закончив с библиотекой и переключившись на свой архив документов. — Просто у меня роль была такая. Дамблдор был добрым учителем, а я — злым. Кто-то же должен был держать тебя в берегах. — У тебя это неважно получилось. Если бы ты тогда попытался со мной нормально общаться, все могло бы пойти по-другому, — возразил Гарри, вспомнив бесчисленные школьные стычки со Снейпом. — А тебя не устраивает то, к чему наши отношения в итоге пришли? — тот поднял бровь. — Более чем устраивает, — ответил Гарри, продолжая успокаивать хнычущего малыша. — Но мне жаль, что большую часть своего детства я тебя ненавидел. — Я очень старался, чтобы все так и было, Гарри. Когда тебе было лет тринадцать, тогда еще Блэк сбежал из тюрьмы… Он замолчал, словно не хотел продолжать, и углубился в разбор своего архива. Все ненужное он отправлял в камин. — Договаривай, — твердо сказал Гарри, уложив ребенка обратно в колыбель и наблюдая, как Снейп кидает все новые бумаги в огонь. — Я в тебя влюбился, — ответил тот, не поднимая глаз от бумаг. — И это было ужасно. — Ну да, я помню, как в тот год ты чуть с катушек не съехал, — отозвался Гарри. — Психовал всю дорогу, срывался на всех, и на мне в первую очередь. Бедного Люпина подставил. Сириуса чуть не убил. — Бедный Люпин, хм… давай не будем говорить о покойниках, мы тут разойдемся во мнениях. А я не хочу ссориться, — предложил Снейп, стараясь не глядеть Гарри в глаза. — Ладно. Но если бы ты тогда вел себя по-другому… — Да не мог я вести себя по-другому! Тебе было тринадцать лет, ты был неуправляемый, глупый, тщеславный, все время лез в неприятности, а я… я не знал, что мне делать. У меня весь мир перевернулся с ног на голову. — Ты меня хотел? — Идиотские вопросы, достойные подростка, Поттер! — Ты хотел меня трахнуть уже тогда? — не обращая внимания на крик Снейпа, спросил Гарри и подошел ближе. — Для начала я просто хотел коснуться тебя. Я, может, и извращенец, но не маньяк. И я знал, что мои желания постыдны и невозможны. Поэтому самым простым способом обезопасить себя от соблазна было вызвать в тебе ненависть. — Я никогда не мог понять твою извращенную логику, Сев, — отозвался Гарри, и, чтобы замять начинающуюся ссору, сменил тему. — Итак, мы отправимся через Ла-Манш на летающей машине. Звучит весьма экстравагантно. — Заражаюсь идиотизмом от тебя. Но мне не пришло в голову, как это сделать быстро и безопасно для Джуниора другим способом. Камины, аппарация и порталы опасны для младенцев. Ехать туда маггловским способом слишком долго. — Ну, хорошо. Осталось только найти машину, — иронично заключил Гарри и присел на стол рядом со Снейпом. — Я ее уже нашел, — с кривой улыбкой сказал тот и вынул из кармана игрушечный автомобиль. Приглядевшись к нему, Гарри понял, что он вполне настоящий, просто уменьшенный. — Одолжил на ближайшей штрафстоянке. Загрузим все в багажник, и через пару часов мы уже на месте. — Звучит как отличный план, — сказал Гарри и положил ему руку на плечо. Вдруг он увидел, что Снейп резко поменялся в лице и потрясенно уставился на лист бумаги из своего архива. — Что-то важное? — Нет, просто старый контракт. Я подписал его в день, когда ты впервые остался в моей постели. — Ты становишься сентиментальным, — улыбнулся Гарри и поцеловал его в щеку. — Посмотри на дату. — 15 марта 2003 года… Ровно через семь лет родился наш сын. — Да. — Я начинаю верить в судьбу, Сев, — тихо сказал Гарри, поглаживая написанную от руки дату в углу листа. — Для победителя Волдеморта ты как-то поздно начинаешь в нее верить, — отозвался Снейп и поцеловал его в висок. 3 июня 2011 г. — Письмо из Англии? — поинтересовался Снейп, глядя на странную очковую сову, от лапы которой Гарри отвязывал послание. — Ну, это ты у нас со всем миром переписываешься, а я только со своими друзьями, — ответил тот и отпустил птицу, она сделала круг над садом и полетела в сторону Ла-Манша. Они завтракали в саду, куда вынесли деревянный круглый стол и два стула. Рядом стоял высокий детский стульчик для ребенка. Джуниор не любил в нем сидеть и, едва съев половину приготовленной ему еды, отправился на изучение сада. Он уже давно научился ходить и теперь использовал этот навык для исследования мира вокруг себя. Особенно сейчас его привлекали бабочки, кружившие над альпийской горкой рядом с домом. Гарри развернул и прочитал письмо. Оно было от Луны Лавгуд: «Дорогой Гарри, надеюсь, твоя жизнь на новом месте приносит тебе радость. Жаль, что мы так долго не виделись. Моя поездка в Гималаи затянулась на много месяцев, и, когда я вернулась, ты уже покинул родные берега. Очевидно, на это были причины, и, я полагаю, самого приятного свойства. Я прошу, если тебе больше не нужна книга моей матери, верни ее назад. Она дорога мне как память. Хотелось бы, чтобы ты нашел возможность приехать на мою свадьбу накануне Иванова дня. Если Северус присоединится, то я буду очень рада. Впрочем, полагаю, что вам сейчас сложно вырваться куда-то одновременно. Я знаю его склонность к осторожности, пусть он будет уверен, что я никому не рассказала о твоем интересе к экспериментальным зельям. К тому же, мои слова редко кто принимает всерьез. Даже мои друзья. С любовью, Луна». Гарри перечитал письмо дважды. С его лица не сходила улыбка, полная любви. Он поднял взгляд на Снейпа, который внимательно его разглядывал. — Ревнуешь? — Когда ты так улыбаешься, да, — признался тот и налил себе кофе из изящного серебряного кофейника. В их доме теперь водились только красивые вещи. Любовь к ним Гарри так и не утратил. — Луна приглашает нас на свадьбу. — Это без меня, — с ухмылкой отозвался Снейп и посмотрел на сына, который гонялся за стрекозами между клумб. — Мы с Джуниором предпочитаем пересидеть такие события на лоне бретонской природы. — Я так и понял. Она просила вернуть книгу. Но тут я подумал, может, рановато возвращать? — он улыбнулся и лукаво посмотрел на Снейпа. У того вытянулось лицо. — Да шучу я. Очевидно, второй трансформации мне не пережить. А жаль. — Не шути так, мои нервы не те, что прежде, — сказал Снейп и поднялся с места. — Да ты всегда был психом, Сев. Просто признай этот факт, — Гарри тоже встал и потянулся за поцелуем. — Рядом с тобой у меня не было шанса стать спокойнее, — с кривой улыбкой отозвался Снейп, поцеловал его в губы, потом поймал сына, прижал его к себе и отпустил. Ему нужно было попасть в город. Он зашел в дом, взял свою сумку, куда уже заранее сложил все сваренные на заказ зелья, и вышел через главную дверь на улицу. Погода была прекрасная, дул легкий ветерок, по небу плыли пушистые облака, и в воздухе все дышало началом лета. Он аппарировал за калиткой своего дома в ближайший городок, где была расположена большая магическая аптека, снабжавшая весь север Франции редкими медицинскими зельями. С ее хозяином у Снейпа были налажены давние связи, и на заказы отсюда они с Гарри прожили весь этот год. Это были не самые большие и легкие деньги, но Снейп понимал, что в чужой стране никто не будет его покрывать, как это делали Поттер и Кингсли в Англии, поэтому вел себя осмотрительно и старался не привлекать внимание властей. Снейп не мог игнорировать то, как круто изменилась его жизнь, но еще больше его удивляло то внутреннее спокойствие, с которым он принял эти изменения. Ребенок, которого он не хотел, стал для него таким же родным и бесценным существом, как и Гарри. Именно поэтому он настоял на этом имени для малыша. Поттер-старший тоже изменился, он совершенно утратил склонность к хандре, несмотря на то, что редко куда выбирался из дома и мало виделся с друзьями. Его мысли занимала семья, он фотографировал малыша почти каждый день, печатал колдографии и развешивал их по дому в красивых рамах. Гарри готовил еду, обустроил их новый дом и спокойно переживал отсутствие активной социальной жизни. Впрочем, он вскоре после переезда познакомился с соседями, и, чтобы лучше влиться в общину, начал учить французский язык. Через год он стал свободно на нем разговаривать. Летом он участвовал в любительских матчах по квиддичу, которые устраивали туристы, приезжавшие сюда на каникулы и в отпуск. В остальное время года в округе жили в основном пожилые волшебники, вся молодежь стекалась в Париж и другие крупные города. Старики, как ни странно, быстро привыкли к необычным соседям, приносили ребенку козье молоко и здоровались, проходя мимо. По сравнению с холодным презрением, к которому Снейп и Поттер привыкли в Англии, это было уже очень много. Северус считал метаморфозы характера Гарри следствием его неполной обратной трансформации, но смирился с этим, справедливо полагая, что так даже лучше для ребенка и их семьи в целом. Да, когда-то он полюбил мальчишку-бунтаря со вспыльчивым характером и склонностью лезть в неприятности, а теперь жил с красивым веселым геем, любящим детей, домашний уют и красиво одеваться. Снейп и сам изменился за годы жизни с Гарри, он стал менее нелюдимым и более покладистым, его перестал так бесить беспорядок, который неизменно возникал в доме с ребенком. Он прекратил брызгать ядом при необходимости общаться с незнакомыми или малоприятными ему людьми. Снейп сейчас отвечал не только за себя, поэтому десять раз подумал бы, прежде чем ссориться с докучливым соседом или заказчиком. Раньше бы он просто послал его подальше, а сейчас жил с оглядкой на то, как его поведение отразится на Гарри. На обоих его мальчиках. Несмотря на все метаморфозы, Снейп любил Поттера по-прежнему, и даже больше. Они стали как два дерева, растущие рядом и переплетенные корнями и ветками. В то же время страх потерять его никуда не ушел. Просто раньше Снейп боялся, что Гарри покинет его, чтобы завести семью, а теперь — что влюбится в кого помоложе. Мнительность Снейпа, как и привычка Гарри шутить над ней, остались неизменными с самого начала их отношений. Однако этот страх подстегивал Снейпа следить за своим здоровьем и внешним видом, и, вняв советам Невилла, он начал не только регулярно показываться колдомедику, пить тонизирующие и общеукрепляющие зелья, но и активно их разрабатывать. И через год своих экспериментов он преуспел настолько, что стал продавать свои омолаживающие зелья с большой выгодой, а сам выглядел на десять лет моложе своего возраста. Только две седые пряди в его черных волосах, которые он не хотел убирать, напоминали о том дне, когда на свет появился его сын. Снейп шел по дороге из города через поля в коммуну, где был их дом. Путь пешком обратно занимал чуть больше часа, и это время тишины он использовал для восстановления внутренних резервов. В доме с ребенком было шумно, приходилось много работать и общаться с заказчиками, а пешие прогулки помогали восполнять запасы энергии. Снейп любил эту дорогу — старую, выложенную булыжником еще во времена господства римлян. Он смотрел на бескрайние поля и песчаные дюны, которые покрывались водой во время прилива, дышал воздухом и уже почти не верил, что когда-то жил и работал в школе, набитой трудными подростками, шпионил на две враждующие стороны и убивал людей. Ему часто казалось, что он не заслужил счастья, которое свалилось на него сейчас. Ведь он ничем не лучше Блэка или Люпина, погибших в ту войну. Но он почему-то жив, здоров, и у него есть семья. Это часто казалось невероятным. Словно бы Снейп сжульничал в игре с судьбой и вытащил из рукава украденный из колоды Джокер. Но эта карта пришла к нему сама. Сначала — когда Гарри спас его от смерти, вовремя вернувшись в Визжащую хижину, потом — когда он же решил остаться с ним в тот мартовский день 2003 года. Снейп размышлял о превратностях судьбы, когда остановился, задумчиво глядя на шпиль старой каменной церкви, стоящей в центре поселка волшебников. Он не сразу заметил, как со стороны церковного кладбища к нему приближается невысокий кюре средних лет с приветливой улыбкой. Снейп перевел на него взгляд и поздоровался по-французски. Тот ответил ему на английском и пригласил посмотреть церковь. Он сделал это так ненавязчиво и спокойно, что Снейп неожиданно согласился. — Я давно хотел с вами познакомиться, — сказал кюре Пьер, после того как представился и открыл перед ним высокую резную дверь, ведущую в романскую трехнефную церковь, построенную из грубого серого камня. — Сегодня нет службы, и прихожан нет. Он словно ответил на незаданный вопрос Снейпа, который совсем не хотел сталкиваться внутри с кем-то еще. Тот был в церкви последний раз на отпевании своего отца много лет назад, и не собирался посещать подобные места вновь. Он сам удивился, что согласился сюда зайти. Внутри церкви было прохладно и тихо. Сквозь окна проникал свет и мягко струился вниз по ряду стройных колонн на полустертый мозаичный пол. Здесь было так спокойно, что Снейп в компании священника как-то сразу расслабился, хотя вообще очень сложно сходился с людьми. — Чем же я привлек ваше внимание, кюре? Или как мне лучше вас называть? — Можете звать меня Пьер, — он предложил Снейпу присесть на скамейку в первом ряду перед алтарем. — У нас в коммуне редко появляются новые люди. А ваша семья в любом случае привлекла бы внимание. — Да? — Снейп бросил быстрый взгляд на священника и перевел его на большой крест, висящий на стене. — И что же о нас судачат в деревне? — В основном то, что ваш сын очарователен, — улыбнулся Пьер и сел рядом. Снейп снова посмотрел на него, размышляя, какого именно Гарри тот имеет ввиду. Старшего или младшего. — Но очевидно, что это не ваш сын… мистер… — это был полувопрос. — Мое имя Северус. И да, очевидно, что я не отец никому из тех двоих, что живут со мной в одном доме, — спокойно соврал Снейп. — Я вижу, что вы не хотите говорить об этом. — Вы верно сказали, что у нас необычная семья. И мне сложно представить, как нас могут воспринять люди. Вернее, мой предыдущий опыт подсказывает, что ничего хорошего от них ждать не стоит, — напряженно сказал Снейп, не отрывая взгляда от распятия. — Вы напрасно так думаете. То, что вы живете со своим… другом, а судя по кольцу на вашем пальце, мужем, как пара, становится понятно довольно скоро. И не только мне. — И что вы думаете по этому поводу? — Снейп повернул голову к кюре. — Я думаю, что жизнь гораздо разнообразнее нашего традиционного представления о ней. И мой долг как священника принимать своих прихожан такими, какие они есть. — А ваши прихожане тоже так настроены? — с сомнением спросил Снейп. — У нас маленькая община. Церковь — это ее центр. Я стараюсь, чтобы между людьми царили мир и согласие. — Вы не ответили на мой вопрос. — А по-моему, ответил, — с улыбкой сказал Пьер. — Я со своей стороны готов пойти вам навстречу. Если вы и ваш… муж будете проявлять такую же лояльность по отношению к нам, нашим традициям и привычкам. Он уже подружился с некоторыми людьми из округи, устраивает матчи по квиддичу для детворы. Было бы отлично, если бы вы еще посещали наши мессы по воскресеньям вместе со всеми. — Мы не религиозны, — возразил Снейп. — Это не имеет значения. Собрания общины у нас больше похожи на сельские ярмарки, чем на священнодействие. Мы поем псалмы, потом пьем вино и сидр, обмениваемся новостями и саженцами цветов, устраиваем пикники. — Это меня пугает еще больше, — честно признался Северус и сжал пальцы в замок. — Ну, тогда пусть ваш друг приходит один или со своим сыном. У нас в коммуне мало детей, и им всегда рады. — То есть вы считаете, что у нас есть шанс влиться в местное общество? — серьезно спросил Снейп. — Я не вижу особых препятствий к этому, — ответил кюре и улыбнулся. — Не знаю, как у вас в Англии, но у нас во Франции люди очень трепетно и терпимо относятся к любви, в любых ее формах. Очевидно, что в вашей семье она есть. К тому же французы больше заняты своими делами, чем чужой жизнью. Даже если у них в соседях заезжая знаменитость. Снейп тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. — Не волнуйтесь так. Об этом догадался пока только я, — сказал кюре и встал со скамейки. — Хотите, я вас сидром угощу? Я его тут за алтарем прячу. В церкви идеальная температура для его подачи. — Давайте. Кюре принес из-за алтаря бутылку сидра и разлил его в два кубка, слишком похожих на чаши для причастия. — А вы необычный священник, — заметил Снейп, принимая золоченый сосуд с прохладным напитком, пахнущим зелеными яблоками и морем. — Я священник в деревне волшебников, где мало кто верит в Христа. Но от этого потребность в божественной помощи и поддержке общины у людей не исчезает. Даже если это лучший зельевар своего времени и победитель в борьбе с величайшим злом. Снейп усмехнулся и ничего не сказал, потягивая приятный на вкус напиток из резного потира. Священник сел рядом, и они вместе допили в тишине всю бутылку. — Мы до сих пор не крестили мальчика, — сказал Снейп после долгой паузы. — В таком случае предлагаю сделать это незамедлительно, — серьезно ответил кюре Пьер. — Думаю, в пятницу было бы идеально. — Хорошо. — У вас есть, кого позвать в качестве крестного? — О, да. У нас есть такой человек, — с улыбкой отозвался Снейп и встал с места. — Спасибо за сидр. — Приходите в любое время. Я почти всегда здесь и буду рад вашему обществу, — кюре Пьер пожал его руку и проводил к выходу из церкви.