Сильные девочки слишком сложные для любви. Ты ведь знаешь, она — прирожденный воин, Таких как она ведут на казнь под конвоем, Ей ничего не страшно, хоть убей её, хоть гневи. Она не боится ни зверя, ни лешего, ни одиночества. У этой девочки в запасе два револьвера и сотни гильз, Стреляет без колебаний, так что остерегись. Но когда ты прижмёшь к себе, ей стрелять уже не захочется. Ей читают морали, судят и лечат, лечат и судят, Пока она заполняет карманы патронами до краёв, Все нежные чувства давно поросли быльём. Она схоронила их вместе с доверием к людям. От такой не дождёшься щенячьей любви и ласкового словца. Сильные девочки выпущены ограниченным тиражом, Она кроет матом и лезет отчаянно на рожон, Но только эта девочка будет с тобой до победного, до конца. Защити её от врагов, посылаемых ей судьбой, Сохрани от обиды и неудач, фатальных встреч, Береги её. Эта девочка не умеет себя беречь. Сбереги эту девочку от жутких мыслей и от неё самой. В её тайнике десятки щитов и стальных ножей, Полюби её за смешной акцент и непокорный нрав. Она сложит свои патроны и заплачет тебе в рукав. Вот увидишь, она будет всех ласковей и нежней. Её черти любого сгубят, не приходится выбирать. Она целится метко ближе к надбровью, Острые фразы стреляют речитативной дробью. Вот увидишь, черти тебя полюбят, стоит только её обнять. Она будет с тобой ребёнком (при её то силе), Эта девочка — воин, и в самом глухом дыму Когда ты падаешь в ад, гущу пыли, непроглядную тьму, Она бы тебя спасала и из самой пропасти выносила.(с) Фатальность (Аня Захарова)
***
всех старательно бережешь, любить можешь, видит Бог - это тебе не в упрек. девочка моя, ты - оберег, а кто бы тебя сберег?(с)***
Лиона согнулась над унитазом. Новый спазм скрутил желудок и ее «вывернуло» желчью. Она прокашлялась и утёрла рот тыльной стороной ладони. Кое-как поднявшись на ноги, она ухватилась за край раковины и подтянулась. Холодная вода освежала и смывала привкус кислятины во рту. Перед глазами вспыхивали флэшбеки из далекого и не очень прошлого. Ей восемь лет, и она гуляет с дедом, по огромной оливковой роще. Карло рассказывает ей историю их семьи. С каждым взмахом тяжелых век картинка меняется. Ей восемнадцать, и они с Брайаном и Микки пьют текилу в «старом Эдди». Ей тринадцать, она лежит в больнице и из неё отовсюду торчат трубки, и голова жутко болит. Ей только что исполнилось двадцать девять, и Мерримен, нерешительно взяв ее за руку, говорит, что любит. Ей двадцать два, и она видит, как машина Брайана взлетает на воздух. Ей пятнадцать, и она сидит в управлении полиции, Мерримен, тогда ещё не знакомый, сидит напротив в наручниках и угрюмо смотрит на неё. Она резко поднимает голову и смотрит на себя в зеркало. Ее колотит мелкая дрожь. Она сжимает края раковины до боли в пальцах и злость захлёстывает волнами. Из зеркала, на неё смотрит та, другая Лиона, которую она сама иногда боится. Та, после гнева которой остаётся только выжженная земля…