Жемчужина из пепла

Ух, глава большая получилась - Господин Чонсу! Вас к телефону! - Господин Чонсу! Звонили с телеканала! - Господин Чонсу! Подойдите срочно в бухгалтерию! - Господин Чонсу! - Господин Чонсу! И так каждый день. Пак Чонсу, а для друзей – Итук, в новом белом костюме с папкой документов в руках уже направлялся в бухгалтерию, как вдруг к нему сбежалось чуть ли не полкомпании со своими проблемами, бумажками и дурацкими вопросами. Но Чонсу привык на них на всех отвечать с улыбкой и не показывать своего недовольства. В конце-концов, они скоро научатся. В бухгалтерии его нагрузили кипой «очень важных бумаг», которые ему «просто необходимо срочно подписать», а так же миллионом дамских улыбок, которые Чонсу стойко терпел с самого момента своего начальствования. Надо же было ему уродиться с этими очаровательными ямочками на щечках, но было бы дело только в них... Кажется, женщины видят его насквозь, причем в прямом смысле. Стоит Чонсу от жары снять пиджак или не дай Бог ослабить галстук или расстегнуть первые две пуговички на идеально отглаженной рубашке, как все девушки в радиусе одного взгляда чуть ли не падают без чувств. Итук уже привык не обращать на это внимания, женщины, что с них взять... - Тебе нужен секретарь, - сказал первый заместитель Чонсу, Ким Енун, а для друзей – Канин, когда нагруженный бумагами по самую шею Итук вернулся в свой кабинет. Высокую стопку до кучи увенчала чашечка кофе. - А еще лучше, - вставил второй его зам – Чо Кюхен, - секретарша! - Ну, у тебя-то нехилый опыт в этих делах, - усмехнулся Чонсу, устало плюхаясь в свое черное кресло. – А вообще-то, что вы здесь делаете?! У вас мало работы?! – Итук вскинул брови, чтобы показать несерьезность своих слов и тихонько отхлебнул крепкий кофе из пластиковой чашки. - У меня он хотя бы есть, - съязвил Кюхен, выуживая из пачки первую попавшуюся папочку и пролистывая ее. Енун прыснул в кулак. Для обоих друзей не было секретом, что Чонсу в свои двадцать восемь и при своей сногсшибательной (проверено) внешности является девственником... Ну, или ну очень тщательно скрывает свой сексуальный опыт, хотя в это верилось гораздо слабее, чем в первое. Чонсу по натуре был человеком открытым, вся его жизнь была как на ладони. Дом – Работа – Спортзал – Дом (иногда сюда добавлялся еще один пункт «Работа». Между чем-то и чем-то, по-разному.). Ему было просто не до отношений. Девушки были готовы валяться у него в ногах, а Чонсу словно этого даже не замечал. - Может, тебе все-таки подать объявление? – осторожно предложил Канин. - Объявление: «Требуется секретарша!»?! Енот, ты меня убиваешь! – заржал Кюхен. – Проще сразу написать «Требуется проститутка!» и не мудрить со всеми этими секретаршами, горничными и нянями... - А ты только об этом и думаешь? – процедил Енун. – И не называй меня енотом! - Женатикам слова не давали! – усмехнулся Кюхен. - Никакой я не женатик! – буркнул Канин. - Ну сделал девушке предложение, но она даже еще не ответила... А этот уже «Горько!». - Ой, да ладно тебе, даешь счастливую супружескую жизнь?! – улыбнулся Кю. - Да иди ты! – Енун махнул на него рукой. - Эй! Вообще-то я здесь! – «напомнил» о себе Чонсу. – Может, ты и прав, Енун-ши, стоит попробовать... насчет секретарши... – пробормотал Итук. - Лезет наружу твое воздержание?! – хохотнув, хлопнул Кю друга по плечу. - Нет, просто кто-то должен носить мне эти бумажки! И кофе... - О, да, кофе... – загадочно ухмыльнулся Кюхен. «Дети есть дети... – подумал про себя Чонсу. – Кюхен даже в пятьдесят не перестанет быть ребенком». Это больше походило на кастинг в модельном агентстве. Длинноногие блондинки вышагивали по коридорам крупной связной компании, по одной заходя в кабинет Пак Чонсу. Господи, неужели нельзя было надеть юбку хотя бы на сантиметр длиннее! – сетовал про себя Чонсу, ощущая, как по виску скатывается очередная капелька пота. В кабинете и так были включены все кондиционеры, открыто окно, но, хоть убей, ничего не помогало. А пиджак снять Чонсу не осмеливался по некоторым известным причинам. Когда Кюхен уже пятый раз за час выбежал в туалет, Чонсу и Енун нервно переглянулись. Поняв, к чему это он клонит, Итук весь залился краской, включая руки и шею, что стал напоминать перезрелый помидор. - Эмм... Спасибо, мы вам обязательно перезвоним, - в сто двадцать какой-то раз пробормотал Чонсу, протирая лоб бумажным платком. Святые угодники, когда же это испытание уже закончится?! - Итук-а, прошло уже восемнадцать девушек... - А я-то думал сто восемнадцать! – Чонсу оттянул воротник рубашки и подул на вспотевшую грудь. - Не принимай все это так близко, может, тебе налить чего-нибудь? – Енун заботливо потянулся к мини-бару. - Водички, - пробурчал Чонсу, сминая в кулаке листок бумаги. - Я имел в виду покрепче, - объяснил Енун. - Что?! – у Итука глаза полезли на лоб. Пить на рабочем месте?! Вообще пить?! Нет, извините, не так он был воспитан. - Ничего-ничего, - пробубнил Енун, наполняя стакан водой. Как он мог забыть про этот чертов «сухой закон» Чонсу? - Слушай, - сказал Итук, сделав верблюжий глоток из стакана, - может... на сегодня хватит? - Да успокойся ты, тебе же не всю жизнь с ними... От этих слов Итук чуть не захлебнулся. - От любви до ненависти, как известно, - на пороге кабинета нарисовался бодренький улыбающийся Кюхен. – Один шаг, Чонсу-а, я о том, что эта формула работает и в обратную! – со своей фирменной ухмылочкой Кюхен уселся в свое кресло и закинул ноги на стол. – Там их еще много, продолжим, господин Чонсу? – улыбнулся Кю, и, взяв ручку, принял позу большого начальника. - Ладно, - выдохнул Итук, отставляя стакан. – Пусть заходят. Енун как самый стойкий высунулся из кабинета и позвал следующую девушку. Вернее сказать, одну из следующих. Там их была целая толпа. Канин спокойно уселся в свое кресло, облокачиваясь на мягкую спинку. Кюхен сидел в предвкушении очередных «аппетитных булочек», а Чонсу нервно теребил ручку, умоляя Господа поскорее прекратить это. Дверь медленно открылась. Чонсу выронил ручку. Енун поперхнулся. Кюхен тихо выругался. Глаза Итука поползли вверх по длиннющим ногам, обтянутым черными брюками-лосинами к просторной белой рубашке, затем к шее. Длинные каштановые волосы падали на лицо девушки, видны были только ее пухлые чуть потрескавшиеся губы. - Простите, это вы ищете секретаршу? – обратилась она к... ну, к одному из мужчин, сидевших за длинным столом, оглядывая кабинет, будто ей именно здесь предстоит работать. - Простите, а вы парень или девушка?! – не выдержал Кюхен. - Простите, а вы овощ или фрукт? – спокойно проговорила она, глядя на Кю сквозь завесу из волос. - Кхм... – Кю нервно кашлянул. – Кажется, вы нам не подходите, до свидания, - он быстро чиркнул что-то ручкой в своем блокноте. - Но... – обиженно произнесла девушка. - Извините, - нашелся Чонсу. – Господин Чо сегодня что-то не в духе, присядьте, пожалуйста, - Чонсу вежливо улыбнулся по привычке и вдруг понял, что... она никак не отреагировала. Просто села и все. Никаких охов-ахов, никакой ответной улыбки. По крайней мере, он ее не видел из-за волос... Скорее всего, она, конечно, улыбнулась, как все остальные девушки... Или нет?.. - Чонсу? – шикнул Кюхен. Итук слегка наклонил голову к другу. Он знал, что неприлично шептаться при посторонних, но разве Кю можно было что-то объяснить?! – С каких это пор, - прошептал Кюхен ему в самое ухо, - ты у нас поддерживаешь ЛГБТ-движение? - Чего? – Итук даже нахмурился. - Трансвеститов, - «уточнил» Кюхен. - А... – ой, как же захотелось сейчас Итуку треснуть этого несносного ребенка по башке чем-нибудь тяжелым. Дай Бог, чтобы только девушка не услышала. А с Кюхеном и потом разберется. Вновь густо покраснев, Чонсу вернулся в привычную позу. Тем временем девушка... то есть это все-таки был парень, спокойно присел на стул напротив Чонсу и положил руки на стол. Идеальные розовые ногти. Идеальная белая, как свежее молоко, кожа. Идеальные тонкие, словно у принцессы, пальцы... Чонсу глубоко вздохнул и посмотрел в окно. С каких это пор его волнуют женские... то есть мужские, пальцы? Или Кюхен прав? Не то, чтобы они его так взволновали, просто... Он никогда еще не видел настолько аккуратных ухоженных рук. Их обладатель озадаченно посмотрел на Итука сквозь волосы, потом на свои пальцы, отчаянно ища ту заусеницу или морщинку, на которую обратил такое внимание Чонсу. Не найдя ничего, он просто подпер голову локтем и уставился на кучу бумаг перед Итуком. - Простите, вы не могли бы убрать волосы? - тихо попросил Чонсу, кладя перед ним ручку и пустую анкету. - Волосы? – переспросил он и, собрав длинную челку пальцами, заправил ее за ухо. На Чонсу смотрели два громадных блестящих глаза цвета черного шоколада, немного вызывающе подведенные жирной черной подводкой. На аккуратном носу повисла тонкая волосинка, руки так и чесались смахнуть ее. Пухлые розовые губы чуть приоткрылись, между ними появилась соблазнительная щелочка. Чонсу почувствовал едва различимый аромат не особенно дорогих духов, но все равно приятно щекочущий его нос. - Кхм... – кашлянул Енун. Чонсу дернулся и чуть было не свалился со своего кресла. Кажется, его мысли улетели далеко за пределы этого кабинета... может быть, впервые в жизни... Флэшбек. Неделю назад. Рассматривая свой новый ярко-красный маникюр, Хичоль с недовольным видом прогуливался по ночной улице. Машины как назло с визгом пролетали мимо, явно не желая останавливаться. Хи обиженно надул алые губки, которые он так тщательно накрашивает каждый вечер перед зеркалом, когда очередной лексус просвистал вперед, заставляя аккуратно уложенные волосы Хи взметнуться и превратиться в нечто, похожее на пук соломы. Ну вот. Белая шубка вся испачкана дорожной пылью, черный лакированный сапожок вон уже потрескался, а на голове... нет, это даже не волосы, а натуральная пакля. Ну кому нужен такой компаньон?.. Ну, обычно это Хичоль так сам себя называл – компаньон или эскорт... Хотя на самом деле являлся обыкновенной уличной проституткой, не пропускающей ни одной дорогой машинки. «Рохля ты, а не эскорт, Ким Хичоль», - бросил Хи своему собственному отражению в луже. Где-то вдалеке что-то громыхнуло, Хи, погрешив не надвигающуюся грозу, уже хотел взвыть от испорченного макияжа, как вдруг... Раздался оглушительный звон осколков, скрип колес и взрыв. Хи чудом влетел в какой-то грязный проулок, шлепнувшись на самое мягкое место, да еще и в какую-то ужасно вонючую жидкую грязь. Но дело даже не в этом. За одно мгновение Хи успел и поверить в Бога, и раскаяться в краже денег у одной из «девочек», и вообще во многом другом еще раскаяться. В глазах потемнело. Хичоля окружило страшной щемящей тишиной, он изо всех сил хватался за сознание, только бы не помереть здесь, на помойке, Хичоль всегда считал, что заслуживал большего. Внезапно вонь так сдавила грудь, что Хи подскочил, натыкаясь на стену. Его стошнило куда-то на землю. Обтерев рот грязной рукой, Хи попытался устоять на ногах, хотя бы держась за шершавую каменную стену. Из носа ручьями текла кровь, голова все еще кружилась, глухая непроницаемая тишина никуда не делась. Хи облизнул окровавленные губы и прижал к носу руку. Белый мех тут же окрасился в ярко-алый цвет, дышать пришлось ртом, но так тошнило еще больше. Хи облокотился на мусорный бак, пытаясь хоть немного прийти в себя. Он медленно поднял голову, терпя боль, и посмотрел на дорогу, откуда собственно и раздался этот взрыв. Открывшаяся пред ним картина мгновенно вернула его к реальности. Такого месива Хи не видел даже в фильмах-катастрофах и боевиках. Это больше походило на обыкновенную груду металлолома, только огромную. Фара смятой в лепешку легковушки еще каким-то образом горела, тусклый желтый свет немного подрагивал. На темно-сером асфальте образовалась небольшая черная лужица, которую Хи поначалу принял за бензин, но стоило ему взглянуть на нее с освещенной стороны, как все тело пробрало нескончаемым диким ужасом. Багровая лужица все увеличивалась, от осознания того, что произошло, становилось жутко и больно. Боль. Кровь. Смерть. На улице Хи повидал много ужасов, но сейчас все его самые сокровенные страхи встретились и излились на грязный асфальт теплой алой жидкостью. Держась за стену, Хи приблизился к груде металла. В луже крови отразилось его лицо, заляпанное грязью, и взъерошенные волосы. Хичоль шарахнулся в сторону и, налетев на какой-то обломок, рухнул на землю. В этот момент ему показалось, что он слышал чей-то всхлип, но голова так болела, что это, скорее всего, было не более чем галлюцинацией. Но всхлипывать стали гораздо чаще, и вскоре Хичоль уже не мог сомневаться, что слышит чей-то плач. Откуда-то из-за угла послышался вой полицейской сирены. Не вставая с коленей, Хи подполз поближе к обломкам легковушки и заглянул в разбитое заднее окно. На переднее сидение он просто боялся даже оборачиваться. Женщина, сидевшая сзади, лежала теперь на полу автомобиля, ее ноги и руки были неестественно вывернуты, одежда забрызгана кровью. Хи поежился и осторожно оттолкнул еще теплое тело в сторону. Под женщиной лежал крошечный белый сверток. Младенец, которого она защищала. Вой сирены в начале улицы усилился. Сильно поранив руки, Хичоль дотянулся до свертка и сквозь разбитое окно достал ребенка из машины. Белая пеленка с одной стороны была алой и влажной. Хи отогнул ее краешек и со вздохом понял, что младенец каким-то совершенно невообразимым чудом выжил. Мать защитила его ценой собственно жизни... Но думать о его погибших родителях оказалось некогда – полицейская машина резко затормозила у места аварии. За ней подъехала скорая. - Пойдем, солнышко, не отдам я тебя этим мусорам, - прошептал Хичоль, заворачивая малыша в свою белую шубку и ныряя в темноту грязного переулка. Весь взмыленный и перепуганный Хичоль едва добрался до ночного клуба «Nightmare». Забравшись со двора здания на второй этаж по железной лестнице, Хи оказался в знакомом темном коридоре. Под одной из дверей мерцала полоска света. Не раздумывая, Хичоль распахнул ее ударом ноги. Смех и разговоры мгновенно стихли. Пятеро девушек, лежащих кто на полу, кто на диванчике в чем мать родила, с удивлением уставились на грязного вспотевшего Хичоля в рваном платье и копной соломы на голове. - Боже, это кровь! – взвизгнула самая молоденькая девушка, и глаза ее закатились. - Где тебя носило? – спросила другая, набрасывая на плечи шелковый халатик. – И какого черта ты весь... в крови?! - Тише, и без вас голова раскалывается, - Хичоль плюхнулся на диван, еще крепче прижимая к себе ребенка под шубкой. - А что ты прячешь? – полюбопытствовала третья девушка, с интересом рассматривая то, что Хичоль так упорно скрывал под шубкой. Наверняка там деньги... Целый мешок. Или украшения, украденные у богатенького клиента... Тогда ХиХи обязательно поделится, вот радости-то будет! - Только тише, - предупредил Хи, - осторожно приоткрывая сверток. Увидев белую пеленку любопытная девушки скривилась, поняв, что это совсем не похоже на деньги или драгоценности. - АААА! – раздался вопль только что пришедшей в себя проститутки, когда сверток издал немного не обычный для мешка денег хлюп. – Это же человеческий детеныш! - ФУ! – воскликнула другая. - Где ты его взял? – самая смелая наклонилась над ребенком и рассматривала его минуты две, словно музейный экспонат. От страха и стресса малыш тут же заверещал и забился на руках Хичоля. - Убери это отсюда! – в один голос воскликнули девушки, шарахаясь от Хи в угол. - Тебе нужно... немедленно от него избавиться! – произнесла самая старшая из девушек, сморщив и без того покрытый рытвинками носик. - Заткнись, Джин Ми! Заткнитесь все! – раздраженно бросил Хичоль, стягивая с себя испорченную шубку и прижимая ревущего младенца к себе. - Не хочу знать, где ты ЭТО взял, но мамочка этого не одобрит... – проговорила Джин Ми, глядя на ребенка. - Да, она скорее сама задушит его! - Или выпустит ему кишки своими ногтями! Тут Хичоль не выдержал. Бережно положив ребенка на диванчик, он как фурия, с горящими глазами подлетел к сидевшим в уголке комнаты проституткам и, схватив за горло первую попавшуюся, зловеще прошипел: - Если ты, сука, сейчас не заткнешься, - лицо несчастной посинело от нехватки воздуха – так Хи сильно сдавил ее шею, - я вот этими руками, - сжал еще сильнее. Девушка в отчаянии зарыдала, кряхтя и извиваясь, пока испорченный маникюр Хи входил в ее мягкую кожу, выпуская наружу несколько струек теплой крови. Глаза Хи пылали адским пламенем, сам дьявол по сравнению с ним сейчас – ничто. Знайте – Ким Хичоль страшен в гневе, – выпущу твои кишки и тебя же заставлю их съесть, не пикнув! - Хи, отпусти ее, - взмолилась Джин Ми, боясь дотронуться до него, не дай Бог убьет. Хичоль уже хотел схватить за волосы, когда с дивана раздался жалобный детский плач. Это было единственным, что его остановило. Тяжело дыша, Хичоль отпустил полуживую девушку и подошел к ребенку. Поразительно, как за секунду изменилось его лицо. Румянец со щек исчез, сменяясь вновь привычной холодной бледностью, глаза в момент остыли, превращаясь в твердый горький шоколад, а напряженные руки расслабились, как только Хи взял сверток на руки, предварительно обтерев их об платье. - Ну, - пробормотал Хи, явно сбитый с толку. – Ты когда-нибудь перестаешь ныть? – спросил он у младенца, с надеждой глядя в его сморщенное от рыданий личико. - М-может, он... голодный, - предположила одна из девушек, мгновенно поймав на себе злобный взгляд Хичоля. Но искра тут же погасла. Хи вопросительно посмотрел на девушку. - Голодный? – как будто не понял Хи. - Ну... он, наверное, еще грудной, - вставила Джин Ми. - Ну и где я ему сиську сейчас возьму?! – возмутился Хичоль между тем, как малыш начал реветь еще громче. – Ну, перестань, пожаааалуйста! – заныл уже Хичоль. - Джин Ми, - сказала одна из девушек, - сходи в бар за молоком, там оно должно быть... - Оно же там ледяное! – возразила Джин Ми. - Ну так подогрей! Я больше не могу слышать этот пищальник! – прохныкала девушка. - Ладно, ладно, - Джин Ми раздраженно закатила глаза, но пошла. - Знаешь, - сказала На Рин, высокая рыжеволосая девушка, кажется, она единственная, кто поняла Хичоля, ибо только у нее в прошлой жизни были дети... Они вместе с мужем погибли, как она рассказывала, но только Хичоль знал, что она сама в психическом припадке утопила своих близнецов в сточной канаве, когда им было по три месяца, а потом отравила мужа цианистым калием, и теперь находилась в бегах. Ее приютили здесь, в «Ночном кошмаре», но она никогда не выходила на улицу. Только танцевала у шеста в самом клубе, и то – всегда надевала на лицо красивую венецианскую маску, за что ее и прозвали здесь «Miss Masque». Вообще-то у них у каждой своя трагическая истории, как, наверное, и у Хичоля... Но об этом позже. – Если ты хочешь оставить его, тебе придется уйти от нас, - с сожалением в голосе произнесла На Рин, подходя ближе к Хичолю, все еще собственнически сжимающего сверток с вопящим младенцем. – А мои детки больше не плачут... – словно зомби, проговорила она, протягивая наманикюренные пальцы к личику ребенка. Малыш тут же отвернулся и еще сильнее прижался к Хичолю. Хи загородил младенца от ее некрасивой костлявой руки. - Не надо, На Рин, это не твой ребенок, - ласково прошептала Ын Хи, осторожно отводя ее за руку от Хичоля. В юности она училась на психолога, но так и не завершив свое образование, попала сюда, когда убили ее жениха из-за каких-то наркотиков. Ын Хи не старалась не отпускать На Рин от себя, чтобы та не натворила дел, ведь она до сих пор имеет нездоровый интерес к детям. Особенно к младенцам. В ночных клубах младенцы – большая редкость, так что обычно ей ничто не грозит, но стоит только заговорить о детях или увидеть их по телевизору или из окна клуба днем, как у На Рин начинается истерика. И сейчас, кажется, она находится на грани... - Правильно, он мой, - заявил Хичоль. - Ты хочешь его оставить? – удивилась Ын Хи, привлекая к себе уже трясущуюся от слез На Рин. - Я - не вы, - ответил Хичоль, по-доброму глядя на малыша. – Я не смогу просто так засунуть его в мусорный пакет и выкинуть на верную смерть. Обычно так поступали с детьми проституток сразу после того, как они появлялись на свет. И Хичоль знал об этом не понаслышке. - Подкинь его в какой-нибудь богатый дом – и дело с концом, - предложила Джун Ен, та, что упала в обморок при виде крови. - Там он точно никому не нужен, - ответил Хи, поглаживая маленькую щечку, отчего малыш понемногу успокаивался. - Можно подумать – он так нужен тебе, взрослому мужику, да и к тому же – шлюхе, - бросила Ын Хи. - Я... не знаю, - Хичоль посмотрел в синие глаза малыша – такие необычные для корейской внешности. Они словно умоляли не бросать его. Не оставлять одного ни на минуту. Еще мгновение и малыш снова начинает пускать слезы, и Хичоль не выдерживает: - Нет, нужен! Я уйду и заберу его с собой! – провозгласил он, гордо глядя на малыша. Но разве это не просто слова? - И куда же ты пойдешь?! – раздался нервный смешок На Рин. - Сниму жилье, - пожал плечами Хичоль. - Все б так было! – хмыкнула в ответ На Рин. – У тебя нет даже денег! – фыркнула она. - Да, Хичоль... – заметила Джун Ен. – Разве ты не спустил все последние деньги на эту шубу? – она кивнула в сторону бесформенного куска свалявшегося и грязного от крови и земли меха, лежавшего на диване. - Но... – замялся Хи, осознавая всю плачевность своего положения. – Я не могу оставить его здесь и пойти работать сейчас... И к тому же... – Хи с отвращением глянул на себя в большое зеркало. – Я не в лучшем виде! - Может, тебе просто найти другую работу... менее... опасную? – спросила Джун Ен. – Тогда ты будешь меньше беспокоиться и за себя и за малыша... Посмотри, ты весь в крови, а если бы и тебя там же убили?! - Там была авария, - разъяснил Хичоль. - Ну какая разница... Все равно, если ты хочешь начать новую жизнь, придется искать новую работу... человеческую. - Интересно, как?! – буркнул Хичоль. – Я даже школу не закончил! - А нехер было сбегать из дома за полмесяца до выпускного! Подумаешь, не сдал английский... – вставила Ын Хи. - Вообще не в этом дело, - отмахнулся Хичоль. - Ну приври немного про образование, - сказала Джун Ен. – Типа «неоконченное высшее», ты вроде неплохо разбираешься в циферках... - И что с того?! – не врубился Хи. - Обычно объявления печатают в утренних газетах, - пробормотала Джун Ен, пропустив последнюю реплику ХиХи мимо ушей. – Завтра и начнем! – ее детские глаза, еще бы – ей недавно только исполнилось восемнадцать – загорелись энтузиазмом. - Чего начнем? – пробурчал Хичоль. - Поиски новой работы, конечно! - Чем бы дитя не тешилось... – недовольно буркнула Ын Хи. В этот момент дверь со всей силы ударилась об стену, в комнату вошла злая, как тысяча чертей, Джин Ми со стаканом молока в руках. Точнее, только с половиной стакана, потому что вторая половина выплеснулась прямо Ын Хи на голову, когда Джин Ми злая столь яростно распахнула дверь. - Почему так мало?! – возмутился Хичоль. - Спроси у бармена, это он у нас такой скупой... и еще у него жуткий недотрах, - сквозь зубы процедила Джин Ми. - Ты что, ему дала?! – оживилась На Рин. - Нет, конечно, я что, похожа на идиотку?! – возмутилась Джин Ми. - Нет, - ты – она и есть! – прошипела Ын Хи, слизывая с губ капли молока. Ох, чувствует Хичоль, чем-то сейчас это закончится нехорошим. - И как вы мне предлагаете его поить?! Прямо из стакана?! – Хичоль забрал молоко у Джин Ми от греха подальше. - Есть идея! - воскликнула Джун Ен, и, порывшись в своей сумочке, протянула Хичолю запечатанный презерватив, на что Хи метнул в нее свою фирменную убийственную искру из глаз. Что ж, это всегда действует безотказно – Джун Ен смущенно спрятала презерватив за спину. Поить малыша пришлось прямо из стакана мизерными порциями, пока в комнате стоял настоящий базар: Джин Ми и Ын Хи так и норовили выцарапать друг другу глаза, Джун Ен то и дело заглядывала Хи через плечо, тем самым жутко его нервируя, На Рин грызла ногти в своем углу, а еще одна девушка – Со Джонг – до сих пор не участвовавшая в разговоре, спокойно сидела за туалетным столиком и наводила марафет. Наконец, немного насытившись, малыш перестал хныкать, но Хичолю все равно пришлось выйти из комнаты, чтобы дать ему возможность уснуть. В темном коридоре стоять как-то не особо хотелось, поэтому Хи вышел на небольшую площадку, откуда спускалась та самая железная лестница, по которой он сегодня взобрался на второй этаж клуба, и стал неумело покачивать ребенка на руках, вслушиваясь в отдаленный гул музыки внизу и шум машин на не далекой главной улице. Казалось, прошло всего минуть десять, но на горизонте уже почему-то забрезжил рассвет. Малыш уже давно сладко сопел, Хичоль тоже валился с ног. Из комнаты девочек не было слышно ни звука. Хи кое-как пробрался внутрь и, постелив себе на кресле, свернулся калачиком, прикрывая собой кроху. Но уснуть Хи так и не удалось. Разве что задремать минут на двадцать перед тем, как его растолкала Джун Ен: - Хи, Хи, проснись, - девушка сунула под нос сонному Хичолю какую-то газету. - Ну чего еще? – промямлил он, садясь на кресло и поджимая по себя ноги. Младенца он устроил у себя на коленях и взял из ее рук газету. - Вот, - Джун Ен с улыбкой до ушей показала пальчиком на довольно большое объявление, занимавшее добрых четверти страницы: «Требуется секретарша» и короткий адрес компании. - Ты... ты что, шутишь, Джунни? – улыбнулся Хичоль. Секретарша... тьфу, хрень какая! - Нет, серьезно! – Джун Ен даже обиделась. – Смотри, даже требований никаких нет, только адрес... Это шанс! - Почему сама им не воспользуешься? – удивился Хи. - Я ничего не понимаю в этом, я закончила только семь классов... – пробормотала она. - Понятно, - нервно ответил Хи. – Но для начала! Я ведь... парень... хотя бы. Это даже ты должна понимать! - Ты запросто можешь стать и девушкой! – Джун Ен широко распахнула глаза. - Меня не особо прельщает каждый день ходить на работу в бабских нарядах... И к тому же... Что здесь, что там... Очень я сомневаюсь, что я там нужен, чтобы отвечать на звонки или... копаться в бумажках! Все секретарши нужны исключительно для секса... на рабочем месте, а если это имеет место, то начальник в большинстве случаев – настоящая свинья, а таких мне и здесь хватает, - выдал Хичоль, захлопывая газету. В этот момент комнату огласил ненавистный всем детский крик. Хичоль поморщился и принялся качать ребенка, только бы тот угомонился и дал девочкам поспать, а не то они из него отбивную сделают. - Хи, - Джун Ен настойчиво сунула газету ему в руки. Хичоль несколько минут поколебался, но потом плюнул и, набрав номер, указанный в объявлении, просто записался на собеседование. С этим надо кончать... В прямом смысле. Конец Флэшбека. - Кхм, - Канин тактично кашлянул в кулак еще раз. Хичоль удивленно посмотрел на мужчину. - Будьте здоровы, - пожал плечами Хичоль. И чего это он все кашляет? Взял бы отпуск... В такой серьезной компании наверняка такие отпускные платят... Уххх, тут на любые Багамы хватит. - Эмм... Спасибо, - ошарашено ответил Енун. - Так... – Чонсу внезапно вернулся из своего «астрала». – Что там с вашим образованием? - Эээ... Неоконченное... высшее?.. – промямлил Хичоль. Вся его природная дерзость сейчас куда-то улетучилась. - Это вы меня спрашиваете? – покосился на него Итук. - Нет, это у меня... образование, - снова пробормотал Хичоль. - И сколько курсов вы окончили, позвольте узнать? – вставил словечко оскорбленный Кюхен. - Один... Удивленные взгляды. - То есть три... Еще более удивленные взгляды. - То есть... два. Да, точно, два! – нашелся Хичоль и даже сам себе обрадовался. - И вы можете это чем-то доказать? – «надавил» Кю. - Но... разве после двух курсов дают какой-то диплом?! – замялся Хичоль. - У вас хоть справка какая-то есть? – пришел на помощь Чонсу. - Д-да... – выдавил Хи. - Так в чем же вопрос? – Чонсу невольно улыбнулся краешком рта. На щеке появилась та самая сногсшибательная (в прямом смысле) ямочка, на которую именно Хи почему-то не повелся. - Я... оставил ее дома! – выпалил Хичоль первое, что подвернулось на язык. - Но, простите, вы принесли с собой хоть какие-то документы? Паспорт, к примеру? Сердце Хичоля ушло в пятки. Он прятал свой паспорт в клубе, в спальне девочек, в диване, чтобы не дай Бог его кто-нибудь не нашел. Это было все... что у него было из личных вещей. Только паспорт. И больше ничего. - Я оставил его дома в сумочке... – сказал Хи. - В сумочке? – переспросил Канин. - В сумке... В рюкзаке... – Хичоль принялся нервно поправлять волосы, поглядывая в свое отражение в оконном стекле. Боже, он выглядит, как зажатая девственница перед взрослым мужиком – весь красный и трясется, как лист... то есть, как На Рин. Он уже опозорился перед приличными людьми, осталось только умолять Господа, чтобы все это поскорее закончилось... Стоп. Кажется, не он один этого хочет?! - В рюкзаке, - устало повторил Чонсу. – Что ж, напишите здесь свое имя, фамилию и контактный телефон... мы вам позвоним... - И прихватите рюкзак в следующий раз! – подвякнул Кюхен. – Если он, конечно, вам представится, - злорадно ухмыльнулся он. - Вот здесь, - Чонсу осторожно, почти благоговейно вложил в руки Хи ручку и листок бумаги с анкетой. - А... мне все заполнять? – спросил Хичоль, поднимая глаза на Итука. Их взгляды встретились. Оба – неуверенные и смущенные, почти что одинаковые. - Нет, только то, что я сказал, пояснил Чонсу. Все время, пока Хичоль почти каллиграфическим почерком выводил на пустых полях такие простые слова, как свое имя и фамилия, Чонсу в каком-то сладостном забытьи следил за каждым движением его пальцев, медленно переводя глаза на завешенное непослушными вьющимися волосами лицо. Странный этот... Ким Хичоль, прочитал Итук кверху ногами. Наконец Хи закончил выводить последнюю букву и, расписавшись какой-то уж совсем непонятной закорючкой внизу листка, отдал анкету Чонсу. На мгновение их пальцы соприкоснулись, Итуку показалось, что его прошибло током из розетки, и он поспешил отдернуть руку. Со стороны это выглядело... по крайней мере, странно, но Кюхен с Канином не подали вида, потому что им обоим это все ой как осточертело. Отдав Чонсу бумажку и как-то удивленно покосившись на него, Хичоль изящно поднялся с мягкого стула и, по привычке развратно виляя бедрами, вышел из кабинета, продемонстрировав всем присутствующим свою аккуратную подтянутую попку. Последнее, что помнил Чонсу – это черную шпильку сапога Хи, тихо щелкнувшую по порогу кабинета. И что это было? Итук смог подобрать только одно слово – НЕЧТО. Нечто такое, чего он в жизни не встречал. Нечто несусветное, непонятное, совсем какое-то... не такое. Нечто, о чем хотелось думать и вспоминать как странный психоделический сон. Как пьяный бред. Как галлюцинацию. Но если так, тогда что это? Приснившийся идеал, призрак или живая плоть? Чонсу всю ночь сидел на постели, глядя в одну точку в пустой темной комнате. Он прекратил собеседования сразу после Хичоля, и, сказав друзьям, что у него кружится голова, на всех парах понесся домой, где весь вечер просидел с рюмкой, наполненной шотландским виски, даже и не пригубленным. Ночь тянулась долго и мучительно. В темноте прямо перед глазами возникали эти длинные ноги, обтянутые черными кожаными брюками, эти прекрасные белые руки с чистыми овальными ногтями, эти глубокие шоколадные глаза и простое человеческое смятение в них. Чонсу казалось, что этот парень - рыба, которую выловили и бросили на берегу. Боже, как он был прав, представляя мрачную морскую пучину, так иронично похожую на пучину ночного города со своими водоворотами и прочими опасностями. С этими мыслями Пак Чонсу провалился в тяжелый беспокойный сон. Перед самым рассветом в голове вновь появился образ, только теперь Итук отчетливо видел его лицо – полное отчаяния и чего-то боявшееся. Постепенно оно начало растворяться в серой дымке вместе со сном. Чонсу нехотя открыл глаза. Часы напротив кровати показывали шесть часов утра. Вместо того, чтобы пойти умыться Итук полез в барсетку и, достав оттуда смятый листок без колебаний набрал аккуратно выведенный номер. - Алло, - протянул усталый хрипловатый голос на том конце провода после почти целой минуты тупых гудков и ожидания. - Это Ким Хичоль? – неуверенно спросил Чонсу. - А кто это? – бесцеремонно спросили где-то «там». - Это Пак Чонсу, я бы хотел встретиться с вами сегодня... только не приходите в компанию, встретимся в ресторанчике, где ярко-рыжий фонтан, знаете? – он приглашает его на... Нет, черт возьми, это просто деловая встреча! - Да... Ик... Ын Хи, перестань дергать меня за волосы, - недовольно прошипели кому-то «там». – Ащщщ, это ты, маленькая козявка! – прошипел Ким Хичоль на кого-то у себя, кажется, напрочь забыв о том, что вообще разговаривает по телефону. - До свидания, - сказал Чонсу и, не дождавшись ответа, бросил телефон на смятую постель. Странно. Очень странно.