Жемчужина из пепла

Зайдя в номер, Хи со всей дури хлопнул дверью. Чемодан полетел в сторону, Хичоль плюхнулся на роскошную кровать с балдахином и прикрыл глаза. Ммм... У них здесь водяные матрасы, такие Хичоль встречал всего в паре отелей в Сеуле. Абсолютно не хотелось о чем-либо думать. Эта комичная ситуация, что произошла только что в коридоре, не заслуживает его внимания. Или этот Чонсу возомнил, что Хи растает от одного поцелуя, как школьница?! Хичоль поднялся с постели и заглянул в ванную. Вот это да! Огромная белая ванна стояла прямо у окна, откуда открывался просто потрясающий вид. Хи довольно зевнул и пустил теплую воду, вылив в еще пустую ванну целый тюбик пены. Проштудировав мини-бар, Хи наполнил красивый бокал красным вином и, взяв еще пару бутылочек «про запас» с собой в ванную, запер дверь изнутри. Пена белоснежной горой возвышалась над краями ванны, Хичоль сбросил с себя всю одежду и улегся в воду, устраивая голову на мягкой кожаной подушечке. От пены исходил божественный аромат лилий, Хичоль взял со столика бокал и сделал небольшой глоток. Бархатистый напиток приятно согревал. «Пусть думает, что хочет, - вслух сказал Хичоль. – Я не собираюсь становиться и его содержанкой, если он к этому клонит...» Еще один глоток вина. Хичоль нежился в водичке еще полчаса, пока кожа на пальцах не сморщилась. За это время была выпита еще одна целая бутылка вина. В голове слегка помутилось. Хи кое-как выбрался из ванны и, накинув белый махровый халатик, вернулся в комнату. Спать почему-то совсем расхотелось. Хичоль пару минут полежал на кровати, пока не смял все покрывало, ворочаясь, потом походил из угла в угол, посмотрел в окно. Вздохнув, Хичоль открыл дверь и босиком вышел из номера. Его как магнитом тянуло к соседней двери. Ну вот зайдет он и что? Еще не факт, что Итук не запер дверь. Даже если не запер, то что? Наверняка, он уже спит... Хичоль на цыпочках подошел к двери и прильнул к ней ухом. Тишина. Хи попробовал осторожно нажать на ручку, и она поддалась. В комнате было темно, только на прикроватном столике едва горела настольная лампа. Хичоль чуть не грохнулся, споткнувшись о ботинки Чонсу. Тихо выругавшись, Хи подошел к кровати. Одежда была разбросана по полу, Чонсу лежал на боку, положив руку поверх одеяла, и крепко спал. Хичоль прибавил немного света у лампы и бесшумно опустился на колени. Итук поежился от яркого света. Хи осторожно коснулся пальцами красной щеки. «Такой... странный, когда спишь... – прошептал Хичоль, начиная медленно поглаживать щеку Чонсу, и зевнул. – Я полежу тут, ты не против? – Хи выключил лампу и, избавившись от халата, забрался в постель к Чонсу, но тот и ухом не повел. – Так устал, - вздохнул Хичоль, укладываясь на соседнюю подушку. – Даже дверь забыл закрыть. Знаешь... – Хи пододвинулся поближе к спящему Итуку. – Я ведь никогда не попрошу у тебя прощения... Да я и ни в чем не виноват. Ты даже не удержал меня тогда... Значит, я был тебе не нужен. А сейчас? – неожиданно Чонсу начал ворочаться и перевернулся на другой бок, лицом к Хичолю. – Спи, - немного погодя, прошептал Хичоль. – Спокойно ночи, - Хи поцеловал Итука в лоб и зарылся в одеяло. Хичолю понадобилось меньше пяти минут, чтобы провалиться в сон. И неужели ему опять причудилось, будто бы Чонсу, прошептал ему на ухо: «Нужен»? Хи проснулся оттого, что кто-то слишком назойливо мусолил губами его макушку. Хичоль приоткрыл глаза, но тут же зажмурился от яркого света. Теплые сильные руки обнимали Хи за плечи. Такой чудесный сон... Хичоль даже замурлыкал. Это ведь сон – здесь все можно. - Прости меня, - нежный родной голос с таким легким страстным придыханием... Такой сексуальный... - Что? – переспросил Хичоль, потираясь всем телом о прохладные шелковые простыни, отчего по коже забегали стайки мурашек. Чужие губы рассыпали по плечам новые сладкие поцелуи. Под одеялом Хи переплел пальцы с пальцами Чонсу. Кажется, кто-то добавил в то красное вино что-то галлюциногенное. И теперь Хичолю снится утро его мечты – такое сладкое и долгое, утро рядом с Чонсу не может быть другим. Сейчас ему принесут приторно сладкий кофе с корицей или зеленый чай, так ведь показывают в этих розовых сопливых дорамах? А Хичоль хочет сок. Лаймовый. И без этой противной мякоти. Кто-нибудь принесет ему сока, в конце-то концов?!! - Хочу сока, - заявил Хичоль, прижимаясь спиной к твердой рельефной груди. - Чего? – Чонсу привстал на постели и удивленно поглядел на заспанного Хичоля. - Сока... – менее уверенно проговорил Хичоль, переворачиваясь на спину и открывая глаза. Стоп. Это что, не сон?! - Ты уверен? – Чонсу взял трубку телефона. - Ну... да, - пожал плечами Хи, все еще приходя в себя. Он уснул в номере Чонсу. Это раз. Два – он только что позволил себя тискать. Три – это... это было так приятно!.. – Брр! – Хичоль помотал головой во все стороны, стряхивая остатки сна, так, что комната перед глазами поехала куда-то в бок. - Алло? Могу я заказать завтрак в номер? – спросил Чонсу у кого-то в трубке. – Да, и на двоих пожалуйста... Да, конечно... - Сока, - прошипел Хичоль, поняв, что Чонсу уже кладет трубку. Ну вот, забыл, зачем звонил. – Да... и... можно нам еще сока... - Лаймового! – подчеркнул Хичоль. - А... лаймового, пожалуйста, да, спасибо... двести двадцать, - это, по-видимому, номер комнаты. На этом Итук положил трубку и повернулся к Хичолю. – Будет тебе твой сок. - Эээ... Чонсу-а... – Хичоль посмотрел в открытое окно. Яркий солнечный новый день. Неужели так бывает и «сказка» совсем рядом? - Что? – отозвался Итук, поднимая с пола белый халат Хичоля и надевая его. - Разве ты не должен на меня обижаться? - Я же попросил прощения, ты же ни за что в жизни его не попросишь, мне на это обжаться? - То есть, ты попросил прощения, потому что я бы этого не сделал? - Хичоль сделал знакомое Чонсу обескуражено-обиженное лицо. – Не потому что ты виноват?! - Хичоль-а, - Чонсу с легкой улыбкой потянулся, чтобы погладить Хи по щеке, но Хичоль настойчиво оттолкнул его руку. - Нет, сначала, скажи, да или нет?! - Да, - рассеяно произнес Итук, сам даже не понимая, к какому утверждению это «да» относить. - Что «да»? – брякнул Хичоль. - Ты прекрасен, когда злишься, - с улыбкой сказал Чонсу. – Тебе это кто-нибудь говорил? – Итук подсел поближе к надувшемуся Хичолю. - Да, тыщу раз, - буркнул Хичоль. - Значит, это действительно так, - Чонсу приобнял Хи со спины. - Чонсу-а... – пробормотал Хи. – А когда ты улетаешь? - Самолет сегодня в десять... - Пойдем погуляем куда-нибудь? – смущенно предложил Хичоль. – Я знаю одно место... - Вот и отлично, потому что я тут ничего не знаю, - улыбнулся Чонсу, зарываясь носом в волосы Хи. - Но сначала позавтракаем! – запротестовал Хичоль, выкручиваясь из объятий Итука. – И помоем мне голову, ты ее всю обслюнявил!!! Уже через час молодые люди сидели в битком набитом народом рыбном ресторанчике* неподалеку от пристани, прямо на берегу океана. Хичоль с довольной моськой и чистой головой потягивал из бумажного стаканчика ледяной лимонад, а вот Чонсу, кажется, чувствовал себя не совсем уютно. Мужчина постоянно озирался то на людей, то на свисающие с потолка рыболовные сети, спасательные круги, пиратские флаги и чучела рыб. - Ммм? – промычал Хичоль, шумно допивая остатки лимонада. – Что-то не так? – спросил он, отставляя стакан в сторону. - Просто я не уверен... – запнулся Итук. – Что эта штука не упадет мне на голову, - кивнул он на огромную рыбу-меч, висящую прямо над их столиком. - Не упадет, - заверил его Хичоль, но лучезарная улыбка мгновенно исчезла с его губ. Дело совсем не в «этой штуке»... наверное. – Чонсу-а... - от нервов Хичоль принялся ожесточенно грызть трубочку. – Тебе не нравится это скопление людей или ты не любишь рыбу? - Нет... – Чонсу посмотрел куда-то в стол. - Тогда в чем? – спросил Хичоль. На нем сегодня были простые синие джинсы, серая футболка, клетчатая рубашка и потертые кеды. Немного странный Хичоль, но такой милый и домашний... Не то, что обычно... Может, он такой и есть? Настоящий Хичоль в смысле. - Просто... – пробормотал Итук. – Я ведь улечу и... - Предлагаю вообще об этом не вспоминать, - буркнул Хичоль. – Почему бы тебе просто не наслаждаться этим днем? – Хи попытался натянуто улыбнуться, но, как назло, ничего не вышло. Слова Чонсу о возвращении домой сильно задели его. Зачем вообще тогда нужен этот день? Ведь когда-нибудь всегда наступает вечер. И все рушится. Жить ради этого дня? Ради невозможного его повторения? Когда? Через год? Два? Двадцать лет? А если «через двадцать лет» уже никогда не настанет? - Может, ты и прав, - вздохнул Чонсу. - Ваш заказ! – пропела молоденькая официантка, расставляя на столе самые разные блюда из рыбы, которые поназаказывал Хичоль. Перед Чонсу девушка поставила тарелку с вообще чем-то непонятным. Чонсу долго разглядывал блюдо так и эдак, потом потянулся к вилке. - Тут охрененно большие порции! – восхитился Хичоль, отковыривая от большого куска рыбы малюсенький кусочек и обмакивая его в какой-то соус. Надо постараться не думать о том, что будет вечером. Оно, в конце-концов, еще только будет, так что есть ничтожно маленький процент, что этого может и не случиться. И Хичоль всем сердцем в этом верил. Что Итук каким-то образом опоздает на самолет или его вообще отменят, но Хи ни в коем случае не попытается приложить к этому руку, хотя соблазн действительно очень велик. Иначе он не простит себе. Ему не зачем удерживать Чонсу. Ведь можно прожить этот день хотя бы ради воспоминаний. Воспоминаний, которые потом острым лезвием будут вечно терзать твое сердце. Темная вода, похожая на густой кисель, плескалась почти под самыми ногами, от морской бездны молодых людей отделяли какие-то хлипкие невысокие мостки. Волосы трепал приятный ветерок с запахом соли. Ощущение руки в руке наполняло нежной теплотой от макушки до пяток. - Чонсу-а, - Хичоль посильнее закутался в свою новую светло-розовую толстовку. – А ты не опоздаешь на самолет? Итук остановился. Счет времени был давно потерян, вокруг уже сумеречно. Чонсу глянул на часы. 21:12. Его самолет отправляется через сорок восемь минут. За восемь минут надо успеть доехать до аэропорта, иначе регистрация закончится. - Чонсу-а? – Хичоль подергал мужчину за руку. – Ты что опоздал на самолет?.. - Нет, спокойно ответил Чонсу. – Но собираюсь это сделать. - Ч-что? – Хичоль наклонил голову, чтобы заглянуть Итуку в лицо. Верхняя губа Хи смешно приподнялась, обнажая верхний ряд идеальных зубок. - Ты что-то сказал? – внезапно Итук сделал самое невозмутимое лицо и посмотрел на Хичоля так, словно это ему ничего не понятно. – Пойдем, я же обещал дойти до конца пляжа! – Чонсу взял Хичоля за руку и потянул вперед, но Хи наотрез отказывался идти. - Чонсу-а... Ты идиот?! – Хичоль резко выдернул руку. - Наверное, все влюбленные такие дураки, - с усмешкой сказал Чонсу и посмотрел куда-то вдаль, в бескрайний темный океан. Хичоль почувствовал, как пальцы Итука снова оплетают его ладонь. - Что ты городишь?! – раздраженно вскрикнул Хичоль, снова выдергивая руку, но на этот раз безуспешно. Итук только сильнее сжал ее. – Какие влю... Что ты только сказал?! – Хи уже перешел на писк. Хичоль сделал бровки домиком и надул губы. Чонсу уже успел заметить, что тот всегда так делал, когда чего-то не понимал и раздражался по этому поводу. Хичоль не верил в любовь, и всячески старался отогнать от себя мысль, что влюблен в Чонсу. То, что все называют этим словом – лишь красивое наслаждение, эстетическое удовольствие от ощущения рядом другого человека, любование им. Как красивой картиной или пейзажем. И не более того. За всю жизнь Хи ни разу не испытал такого «великолепного чувства», как его все вокруг называли. К тому же, все эти «штучки» весьма нематериальны, их нельзя просто так увидеть глазами, а то, что ты подарил кому-то цветы или пусть даже кольцо с бриллиантом – это ничего еще не доказывает. Что люди при этом испытывают, Хичоль не знал и узнать не стремился, хотя это странное ощущение наслаждения преследовало его на протяжении всего дня. Это и есть любовь? Но что «высокого» и «великолепного» в том, что ты шляешься по городу с кем-то за ручку, ешь сахарную вату и мороженое, вроде бы все вкусно и сладко, а на душе грустно. Но разве любовь может приносить боль, если все называют ее «наслаждением»? Или Хичоль чего-то не понимает? Или в этом и есть наслаждение? Если так, то все люди вокруг – просто душевные мазохисты, ненормальные. Чонсу ведь сказал, что все влюбленные – дураки... Но Хи дураком себя не считал. Это даже как-то обидно. Тогда что такое любовь? Раньше, чтобы задумываться об этом, у Хичоля не было ни времени, ни желания, но когда рядом Чонсу... невольно думаешь об этом, пытаясь понять, что это между вами, потому раньше для Хичоля существовали лишь «деловые отношения», напрямую связанные с деньгами... А здесь тебе никто не платит. Так и надо? Неплохо было бы, если бы вы вот так прогуливались, обнимались-целовались, а за это тебе бы еще и капали денежки. Или Хичоль опять чего-то не понимает? Блин, ну почему все так сложно?! - Ничего, - спокойно ответил Чонсу, переводя взгляд на злого Хичоля. Уголки губ старшего тронула улыбка. - Нет, ты что-то сказал! – настаивал Хичоль, у которого уже голова разболелась, от таких сложных почти что математических вычислений. - У-у, - промычал Итук, прижимаясь к пухлым губам. - Ммм! – Хичоль попытался вырваться, но Итук крепко обнял его, явно не собираясь отпускать. Поцелуй оказался долгим, мягким и до одури приятным. Опьяняющим прямо-таки... Нет, так пишут только в дамских любовных романах, скорее всего, это морской воздух так действует... «Блин, Ким Хичоль, ты мог бы придумать что-нибудь поубедительнее морского воздуха?!» - проклинал себя Хичоль, медленно растворяясь в поцелуе. Постепенно Чонсу ослаблял хватку, но у Хичоля желание вырваться куда-то исчезло. Да и зачем? Если это приносит удовольствие, то зачем же его лишаться? Хочется даже еще... Еще и еще. Может, у Хичоля какая-то зависимость от поцелуев? Физическая зависимость? Но вместе с этими поцелуями, хочется еще и еще этих рук, объятий, запаха, этого голоса... - Ммм! – Хичоль оторвался от Итука, между губами натянулась тоненькая слюнка. – Фу, - Хичоль облизал губы. – Чонсу-а? – Хи прошел вперед по скрипящим мосткам, подставляя лицо прохладному ветру. На влажных губах все еще чувствовался вкус поцелуя – такой приторный, как сахарная вата, которую они ели минут двадцать назад. Ммм... - Чолли любит сладкую вату! Мама, купи еще! - Будешь есть много сладкого – испортишь зубы! - Ну мамочка!!! - Ладно, только последний раз... Пожалуй, самое яркое воспоминание из детства стояло перед глазами Хи. Чолли обожал сахарную вату. Чолли обожал маму. Чолли обжал ходить в школу и играть с другими ребятами. Кто такой Чолли? Горячая слеза скатилась по щеке и, проскочив в трещину между досок, слилась с миллиардом чужих слез в воде. - Чолли... – прошептал Хичоль, ощущая, как теплые руки оплетают бедра. – М? – Хи обернулся, встречаясь глазами со спокойным взглядом Чонсу. На Итука смотрели два больших темных глаза, наполненных слезами. Они напоминали глаза ребенка, который потерял маму в толпе незнакомых людей. Чонсу глубоко вздохнул и, развернув Хи к себе, взял в ладони его лицо. - Чолли совсем один, - прошептал Хи, слезы неконтролируемо текли из глаз по рукам Чонсу. Хи накрыл ладонью руку Итука и опустил глаза. - Нет, - ответил Чонсу, вновь поднимая глаза Хи на себя. – Нет, - короткий ласковый поцелуй. Руки Хичоля обвили шею Чонсу, голова упала на чужое плечо. Хи жадно вдохнул любимый запах любимого тела. «Пусть старые бородатые дяденьки, которым больше нечем заняться, размышляют о том, что такое любовь. А мы будем просто любить, пусть даже не до конца понимая, в чем смысл этих слов. Просто... хорошо, когда рядом есть кто-то, кто в любой момент поддержит тебя и утешит, даже если тебе кажется, что ты здесь совсем один, что тебя все бросили. Пусть это и будет любовь. Разве не прекрасное объяснение этого слова?» ...ресторанчике* - Такой ресторан действительно существует в Сан-Франциско, по крайней мере существовал 9 лет назад, когда я там была.