первообразная

Раз, два, три. Хенджин перебирает бусинки на четках с особой внимательностью, ощупывая каждую из них и запоминая все потертости и сколы. Он оглядывает себя в зеркале и пытается уверить этого человека, стоящего прямо перед ним, что самое страшное позади. Боль в ребрах стягивается до тугого узла с такой силой, что это заставляет Хвана сжать зубы. Невыносимо. Ему так не хочется возвращаться в школу, но оставить Джисона одного еще на большее время нельзя. Это уже плохо закончилось. Во рту появляется привкус железа, оседает на языке, почти доводит Хенджина до непонятного состояния, когда ему никто не в силах помочь. Он выпрямляет спину и вновь пронзает самого себя же взглядом. Ему нужно стать сильнее. Отбросить все страхи и сомнения, идти дальше с полной уверенностью. Хван осознает, насколько он далеко от этого идеального образа, который ему якобы поможет. Даже смешно. Судьба Хенджина сейчас совсем не в его собственных руках. С ней играют, подбрасывают, пинают и втапливают в землю, омерзительно сплевывая на ее остатки. — Ты в порядке? — голос матери возвращает парня в реальность. Он даже не заметил, как она зашла. Хван оборачивается и кивает, слабо улыбаясь. — Все будет хорошо. Если что, то сразу звони мне. Мама взяла отпуск на месяц, чтобы остаться с Хенджином. Он даже не знает, хуже справляться с этим один на один или вечно врать, что ничего не происходит. Пришлось придумать целую кучу оправданий, как и почему это произошло. Ее вполне устроил вариант, что они поссорились с Хенвоном и дело дошло до драки. Хвану она так и не рассказала, что с ним стало, но парень точно знает, что Хенвона исключили. Не то, чтобы Хенджин хотел с ним говорить, он и так все прекрасно понимает. Для Чана нет ничего такого в том, чтобы подставить других учеников. Они ему не важны. Он не остановится. Хван бы сделал все, чтобы это прекратить, но он не может ничего. Хенджин осознает свою беспомощность в этом деле. Он уже попытался. Ничего из этого толкового не вышло. Загонять себя, а еще и Джисона в угол нет смысла. Им нужно просто отстраниться от Бана и от всех, кто с ним связан. Стать теми, кем кишит их школа, закрыть глаза на происходящее. Та самая вещь, которая дается Хвану труднее всего. В школе на него смотрит каждый. Без преувеличений. Хенджин просто заходит в холл и ощущает, как его терзают со всех сторон, пытаются узнать, как он смог выжить и вернуться. Возможно, ему стоило просто перевестись и забрать с собой Джисона, но это слишком сложно сделать в последний год учебы. Хван лишь слабо улыбается знакомым ученикам, которые кивают ему в знак приветствия. Волнение пронизывает его с головы до ног. Хенджин чудом снимает куртку и вешает ее на крючок с первого раза. Он старается успокоить себя и собраться. Не выходит. В раздевалке пахнет грязными ботинками и морозом, ученики выглядывают из-за вешалок и шепчутся. Хван почти на грани, чтобы не заткнуть каждого из них какой-нибудь противной и гадкой фразой, но это не поможет. Он просто выставит себя дураком. Может, кто-то даже подумает, что Хенджин чокнулся после драки с Чаном. Нельзя сказать, что они будут не правы. — Ты не отвечаешь на сообщения, — голос Джисона со спины заставляет резко дернуться. Хван с облегчением выдыхает. Нахождение друга рядом сравнимо спасению. А вот телефон затерялся на дне сумки. Хенджин оборачивается. — Что-то уже случилось? На тебе лица нет. — Все вокруг на меня пялятся так, словно я воскрес, — морщится Хван. Джисон фыркает. Он выглядит лучше с их последней встречи. Хан кладет ладонь ему на плечо. — Завтра все уже забудут, — поджимает губы Джисон. Он прав. Хенджин переживет эти несчастные семь уроков. — Ты знаешь, как это бывает. День проходит спокойно. Хван пытается влиться в учебу. Он почти ничем не занимался дома, кроме подготовки к экзаменам с репетитором, поэтому втянуться сложно. Учителя его не спрашивают, только странно рассматривают. Хенджин сдерживается от того, чтобы скривить лицо им в ответ. Наверняка, они в курсе того, что происходит в их школе и что с ним произошло. От этого страшно и немного мерзко. Видеть в их серьезных и взрослых лицах жалость и грусть, но не желание помочь. В какой ситуации оказываются из-за этого учителя? Неужели школа никак не проживет без финансирования семьи Чана? Или произошло что-то намного серьезнее? Хвану не хочется на это смотреть. Слишком много плохих мыслей из-за них в голове. Лучше бы сделали вид, что ничего не произошло. Еще Хван много раз заглядывается на Джисона. Он привык видеть друга где угодно, но не в школе. Даже в этом желтом и неприятном свете он кажется намного живее. Хенджин ни за что не поверит, что все в порядке, но Хан старается. Хвану тоже нужно взять себя в руки, хоть это и очень трудно. Единственное, на что надеется Хенджин — Джисон больше никак не пересекается с Минхо. Это правда лучше для них обоих. Были бы другие обстоятельства, Хван бы никогда не лез в личную жизнь друга. Только вот сейчас все иначе. Нужно аккуратно распутывать кокон, в который замотал их Чан, выбираться из него без последствий. Только вот у Хенджина все равно ощущение, что его душат с каждым днем все больше, сжимают пальцы на горле и отпускают только тогда, когда кислорода не остается совсем. — Войдите, — учитель нарушает тишину, в которой класс выполняет задание, и видимо отвечает на стук в дверь. Хван поднимает голову, чтобы посмотреть, кто пришел, и тут же опускает глаза в тетрадь. Словно это ему поможет. Он хмурится. — Чанбин? Какое-то объявление? — Здравствуйте. Нет, — Со не заходит в класс, но Хенджин отчетливо ощущает, как тот смотрит на него. — Миссис Со хочет видеть Хвана Хенджина в своем кабинете. — Конечно, — учитель кивает, не давая никакой руки помощи утопающему словами «у нас важное задание». Джисон щипает парня за коленку под партой и заставляет посмотреть на себя. — После звонка буду в главном холле, — шепчет он, пока Хван медленно складывает вещи в рюкзак. Ему кажется, что это конец. Слова об отчислении так и вертятся у него в голове. — Хенджин, быстрее, ты всех задерживаешь, — торопит его учитель, а Хван втягивает в себя полные легкие воздуха и выходит из кабинета, едва не задев Чанбина, который закрывает за ним дверь. Они идут в полной тишине — Хенджин спереди, а Со позади. Хван теребит лямку рюкзака. Конечно, ему хочется поговорить с Чанбином. Точнее, перечислить все свои претензии к нему, выпустить пар и забыть о нем, как о страшном сне. Только вот Со молчит, а начинать разговор первым не хватает смелости. В груди колет из-за обиды, из-за того, как ему было плохо после того, как Чанбин оставил эту коробку и ушел без объяснений. Хенджин старается успокоиться, потому что ему сейчас предстоит разговор совсем не с Со, а с его матерью. Зачем она вообще его вызвала? Что опять произошло? Придется выбирать выражения более осторожно. Ему больше не хочется проблем. Только, кажется, их не избежать. Он кусает нижнюю губу, стараясь держать спину ровно, лишь бы Чанбин ничего не подумал. Только вот волнением и растерянностью от него веет на весь коридор. А то и этаж. — Она хочет поговорить с тобой о Хенвоне, — отвечает на его немой вопрос Со. Он по шагам где-то далеко, а голос звучит почти над ухом. Хван покрывается мурашками от страха и непонимания, что ему сейчас говорить. — Согласись со всем, что она тебе скажет. Не паникуй, отвечай короткими предложениями. Ничего лишнего. — А если я не хочу соглашаться? И делать, как ты говоришь? — внезапно останавливается Хенджин, но не оборачивается. Он не сможет взглянуть в глаза Чанбину. Ни сейчас, ни в ближайшее время. Сколько раз Хван смотрел в них, сколько всего ему хотелось сказать там, на рельсах. Но в данный момент он не в силах будет вымолвить и слова. — Не самый лучший момент, — спокойно отвечает Со. Словно он знает, когда нужно будет рассказать всю правду. Смешно. — Хенвона уже исключили. Ты ему не поможешь. — Понятно, — только и говорит Хенджин, вновь продолжая дорогу до кабинета. Он совсем забыл спросить, зачем Чанбин идет за ним, но продолжать разговор нет ни малейшего желания. В кабинет директрисы Хван заходит сразу, не топчется и не собирается с мыслями. Много времени прошло с того раза, когда он тут был, но ничего не изменилось. Хенджин старается сохранять остатки уверенности в себе, чтобы не позволить растоптать свою гордость в очередной раз. Он осматривает миссис Со, сидящую в своем кресле и занимающуюся какими-то бумажками. Хвану кажется, что он пришел на пытку и из него вытрясут все, что хотят. Он еле слышно здоровается, на что получает от директрисы короткий кивок, и присаживается на краешек стула у ее стола. Миссис Со от работы не отрывается, заставляет Хенджина ожидать. Волнение съедает его медленно, откусывая по маленькому кусочку с каждым тиком секундной стрелки часов, висящих прямо над женщиной. Хвану они кажутся неустойчивыми. Он был бы не против, если бы кто-то сейчас зашел в кабинет и хлопнул дверью, чтобы испытать их надежность. Быстрым взглядом Хенджин пробегается по вещам на столе. Ничего нового. Словно время здесь замерло, а директриса в строгой одежде появилась здесь лишь для того, чтобы вынести приговор. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает миссис Со. Вопрос отвратительный. Она с точностью до дня должна знать, сколько Хван пролежал в больнице и дома, и какие травмы он получил. С ними так быстро не возвращаются. Тем более, без последствий. Хенджину даже интересно, как она общалась с его матерью. Неужели та ничего не поняла? — Нормально. Могло быть и лучше, — отвечает Хван, понимая, что это было слишком резко. Но он не может, правда не в состоянии играть в человека, который не считает произошедшее чем-то серьезным и ужасным. Директриса переводит взгляд на него. И в нем есть что-то знакомое от того, как на него смотрит Чанбин, но в то же время совершенно иное, то, чего Хенджин никогда не видел и, скорее всего, не увидит. — Хенвон поступил ужасно, — проговаривает женщина и собирает листки со стола в стопку, не отводя глаз. Хвану даже кажется, что ему послышалось. До самого конца он надеялся услышать другое имя. — Не переживай из-за него. Он тебя больше не потревожит. — Я переживаю совсем не из-за него, — Хенджин и правда не слушает Чанбина. Ему хочется какой-то справедливости от человека перед ним, от человека который все это позволил однажды и продолжает позволять. Миссис Со смотрит на него выразительно, но не удивленно. Она явно ожидала подобный ответ. Хвану становится стыдно от своей предсказуемости. Почему все его планы такие очевидные в то время, как о чужих он не знает практически ничего? — Тебе просто нужно быть осторожнее, — вздыхает директриса. Словно Хенджин все это время занимался полной ерундой и сам во всем виноват. Хвану обидно. До такого состояния, что он едва сдерживает слезы. — И молчаливее. Твоя мама же ничего не знает? — Нет, — мотает головой Хенджин. На зло всем хочется рассказать, но тогда это приведет еще к бо́льшим проблемам. — Замечательно, — кивает и улыбается миссис Со. Только хлопка в ладоши от счастья не хватает. Хвану душно, ему хочется уйти отсюда поскорее. Он и правда ничего не добьется от этих людей. Это бесполезно. — Я попросила твоих учителей не строго спрашивать тебя до конца этого года. Может, какой-то предмет тебе дается труднее всего? Это можно решить. — Мне ничего не нужно, — отрезает Хван, но голос не повышает. Все это уже было. Сил нет никаких. Он полон одним лишь разочарованием. Отвратительное чувство. — Хорошо, — поджимает губы директриса и сцепляет пальцы в замок. Хенджин смотрит на нее с нескрываемым отвращением, но она делает вид, что ничего не замечает. Такой выдержке можно позавидовать. — Если что, обращайся. Я всегда рада видеть тебя в своем кабинете, — миссис Со делает паузу. — Особенно если ты не доставляешь проблем. Спасибо, что зашел. Можешь идти. Быстро прощаясь, Хенджин выходит из кабинета и идет по коридору, не обращая внимания на происходящее вокруг. Ему все осточертело: эти люди, их слова, их поступки. Хван больше не может это вынести. С каждым днем все хуже, с каждым днем он теряет надежду на что-то хорошее все больше. Надоело постоянно бояться, прятаться и шугаться от каждой мысли о том, что он снова поступает неправильно. Хенджину хочется отвечать за свои ошибки, но он постоянно оступается и падает все ниже и ниже. Однажды он разобьется. Дно настигнет его и не оставит даже мокрого места. Хвана словно перестает это пугать. Он быстро шагает по коридору, почти готов сорваться на бег, но вот только куда он пойдет. Злость копится в каждой его мысли, отчаяние ведет парня в никуда. Он спускается на этаж ниже, бродит по пустым коридорам. Звонок еще не скоро. Надо бы вернуться в класс, но Хенджин просто не сможет спокойно сидеть за партой, пока внутри бушует ураган. Ему хочется что-то сломать, разбить, уничтожить, повторить то, что делают с ним. Тяжелое дыхание сковывает его грудь и не дает прийти в себя. Когда он слышит чужие громкие голоса где-то впереди, то останавливается. Сначала Хван думает, что это учитель что-то рассказывает ученикам, но потом до него доходит, что это не так. Хенджин медленным шагом подходит к приоткрытой двери, задерживая дыхание, все тело трясется от эмоций. Сейчас ему нужно быть тише. Или не нужно вообще ничего, только бы уйти подальше от этого места. Хван сжимает глаза и стискивает зубы. Он вслушивается в чужие слова, но до него доходят лишь отголоски. А затем звук глухих пинков, стука упавших стульев и тихий скулеж. Хенджин в страхе пятится назад. Он знает, что там происходит. И ему так хочется войти, остановить этот произвол, но что Хван может сделать. Он никак не сможет помочь. Это глупо, но что, если это все-таки не так. Может, Хенджин может многое. Может, ему удастся хоть что-то изменить, какую-то единственную деталь, которая поможет в будущем не только ему. Хван сжимает кулаки и выдыхает. Когда парень почти готов сделать шаг в сторону двери, его хватают за плечо и утаскивают за угол. — Какого черты ты творишь? — едва не кричит Хенджин, когда видит перед собой Чанбина, выглядывающего прямо в коридор, где находится тот злополучный кабинет. Хочется оттолкнуть Со, пойти назад, но когда Чанбин выпрямляется и серьезно смотрит прямо на него, то Хван замирает. — Ты правда хотел туда зайти? — Со не звучит осуждающе или воодушевленно. Он звучит никак. В принципе, как всегда. И только поэтому Хенджин не может найти правильных слов, чтобы ответить ему сразу. — Тебе стоит успокоиться. — Откуда ты знаешь, что мне стоит сделать? Какая тебе разница? Почему ты вообще здесь? Что тебе нужно? — Хван не может выбрать конкретного вопроса, поэтому заваливает Чанбина всем, что приходит ему в голову. Со на это только поправляет пиджак и молчит. Недолго, но достаточно, чтобы вывести Хенджина из себя. — Снова в молчанку играть будем? Тетрадочку достать? — Прекрати, — Хван не может понять, с какой интонацией это произнесено, но ему кажется, что с грубой. По крайней мере, Чанбин выглядит совсем не дружелюбно, в его глазах мелькает недобрый огонек. Хенджина это не пугает, но настораживает. — Если тебе хочется проваляться в больнице еще пару недель, пожалуйста, вперед. — Тебе какая разница? — выпаливает Хван и понимает, что ведет себя глупо и слишком эмоционально. Но ему не хочется общаться с Со иначе, не хочется делать вид, что все нормально. — Наверное, большая, раз я тут стою и пытаюсь тебя утихомирить, — Чанбин произносит это резко, заставляя Хенджина заткнуться на ближайшие несколько секунд и обдумать сказанное. В голову ничего не лезет. Со вздыхает и массирует виски. Сейчас он выглядит намного старше. Хвану даже не по себе. — Давай так. Ты подождешь звонка в холле на первом, а потом- — Что будет потом? — знакомый голос, который Хенджину хочется забыть. Его пробирает до самых костей. Хван не сводит глаз с Чанбина, который хмурится и смотрит за его спину. — Мне интересно. Продолжай. Хенджин не оборачивается. Наверное, он со стороны выглядит очень жалким. Тело отказывается слушаться парня, который застывает от страха и желания исчезнуть в эту же секунду. Он слышит медленные шаги со спины, кажется, парней несколько. Хвану снилось слишком много кошмаров с Чаном. Проснуться для него было чем-то вроде спасения. После этих снов он так и ворочался до самого утра, стараясь выкинуть из головы образ Бана. Сейчас же это происходит не во сне. Хенджин не сможет проснуться и сбежать от него. Кости начинает ломить при воспоминаниях о каждом ударе, который нанесли Чан и его парни. Хвану мерзко, ему страшно, ему не хочется, чтобы это снова повторилось. Чем он только думал, когда ему пришла мысль о том, чтобы зайти в тот кабинет. Как Хенджин понимает, Чан отправлялся именно туда. Хван поднимает глаза и смотрит на Чанбина, который сейчас максимально напряжен. Со и правда остановил его от этого безумного поступка. Возможно, это хоть как-то спасет Хенджина. Когда Хвану на плечо ложится чужая рука, от чего его прибирает током, парень уже в этом совсем не уверен. — Хенджин, даже не обернешься? Знаешь, а это очень грубо с твоей стороны, — Чан со всей силой сжимает плечо и отпускает его, толкая Хвана вперед. Тот едва удерживает равновесие, оборачивается и отходит назад. На Бана он смотрит с нескрываемой ненавистью. Он все такой же — гадкий, мерзкий, вызывающий отвращение. — Я смотрю, ты поправился. Это замечательно. — Чан, ты должен уйти, — проговаривает Чанбин жестко, а на него сразу скалятся трое парней, стоящих за Баном. Хенджин почти готов сбежать, пока они тут разбираются. Что-то ему подсказывает, что с Со ничего не будет, а вот Хвану достанется, если он пробудет тут больше пяти минут. — Мне уже и поболтать с Джинни нельзя? Ты слишком жестокий, Чанбин, — издевается Чан. По физиономии Бана видно, как его забавляет эта ситуация. То, что Со злится, то, как на него смотрит Хенджин. Все это приносит ему неописуемое удовольствие. — Уже поговорил с миссис Со? Бедный Хенвон. Мог бы мне еще пригодиться, но пришлось от него избавиться. — Что тебе нужно? — не выдерживает Хван, потому что ему осточертело это слушать. Краем глаза он замечает, что Чанбин напрягается еще сильнее. Чан на это только хмыкает. — Я же сказал, что остановился поболтать, — пожимает плечами Бан. Хенджин не понимает, что он имеет в виду. — Раз ты не в настроении, то я пойду, — Чан и его амбалы обходят их с Чанбином, но внезапно Бан останавливается. — Кстати, передай Джисону, что этот мерзкий выблядок Минхо теперь полностью его и он может больше не прятаться с ним по кабинетам. У меня появилась рыба покрупнее. На последние слова Хенджин быстро оборачивается, но Чан с теми парнями уже скрываются в коридоре, ведущим к тому самому кабинету. Хван в шоке прокручивает сказанное и ничего не понимает. Совсем. Чанбин выпрямляет спину и идет в противоположную сторону от того места, куда ушел Чан. Хенджин не понимает, куда ему податься, но все же решает пойти за Со. Тот ничего ему не говорит и продолжает свой путь в сторону лестницы. Хван держит между ними расстояние максимум три шага, чтобы Чанбин дал ему хоть какой-то знак, но Со не реагирует. Словно в каком-то трансе от произошедшего Хенджин следует за парнем. Непонимание накапливается в нем с каждой секундой, натирает и давит на голову. У него целая куча вопросов. Хван надеется, что Чанбин ответит хотя бы на парочку. Они спускаются на второй этаж, Со проходит один пролет и достает из кармана ключи, вставляя их в замочную скважину. Прямо в этот момент звенит звонок. Хенджин вспоминает, что обещал встретиться с Джисоном. Он смотрит на Чанбина, который открывает дверь и ждет, когда Хван зайдет. Нет, Хенджину нужны ответы прямо сейчас. Он заходит в кабинет, параллельно строча Хану, что подойдет сразу на урок. Сообщения, которые написал ему друг, он прочитать не успевает. Чанбин запирает за ними дверь. Хвана не удивляет, что у сына директрисы есть ключи от кабинетов. Хенджин оглядывается. В этом он ни разу не был. Класс больше похож на склад учебников. Повсюду на партах лежали стопки книг и кипы бумажек. Холодный уличный свет пробирается в комнату, заставляя Хвана поежиться. Ему нужно собраться. Опустить свою едкую обиду на Чанбина и поговорить с ним нормально. По крайней мере, сейчас ситуация станет понятнее. Хенджин на это очень надеется. — Спрашивай, но только поконкретнее. Времени мало, — говорит Со коротко и ясно, читая мысли Хвана. Это, скорее всего, очевидно. Иначе бы Хенджин за ним не пошел. Чанбин облокачивается на учительский стол и смотрит на Хвана внимательно. Словно и правда готов ответить на все, что спросит Хенджин. — Почему Чан ушел? — наверное, это первое, что приходит Хвану в голову. Он правда не понимает. — Потому что с тобой был я, — отвечает парень и скрещивает руки на груди. Хенджин хмурится в недоверии — У нас с ним договор. При мне он не в праве устраивать никакие потасовки. — Именно поэтому он остановился тогда в начале учебного года, когда ты пришел? — неуверенно спрашивает Хван, потому что звучит странно. Чанбин кивает. — Зачем ему соблюдать это правило? Звучит странно. — Это не странно, это договор, — подчеркивает последнее слово Со. У Хенджина появляется ощущение, что про остальные пункты ему не расскажут. — Не все оттуда соблюдается не только с его стороны, но это правило работает всегда. — Зачем вам вообще этот договор? — решает спросить Хван, на что Чанбин поджимает губы. — Не думаю, что это тебе поможет. Скорее, только усложнит, — уклоняется от ответа Со, поэтому Хенджин решает не лезть. Ему и правда не нужны подробности их разборок. — Что имел в виду Чан, когда уходил? — задает вопрос Хван. Чанбин прикрывает глаза и глубоко вздыхает. — Долгое время Чан терроризирует Минхо. Ты наверняка слышал эти жуткие истории и до того, как это коснулось тебя, — Со говорит медленно и с неохотой. Хенджин понимает. Ли же все-таки друг Чанбина. — Слухи про то, что они когда-то встречались — правда. Это не продлилось долго, но Чана это сильно подкосило. Я не хочу углубляться в подробности. Просто скажу, что ему все равно на Джисона. Самое главное для него — это причинить как можно больше страданий и неприятностей Минхо. Он не отмахнется от идеи, которой следовал все это время, просто так. — То есть, Чан соврал, что Минхо ему больше не интересен? — пытается подобрать верные слова Хенджин. Чанбин кивает. — А что за рыба покрупнее? — Не знаю, — Со выглядит недовольным. Это пугает. — Может, он соврал. Может, и правда кто-то перешел ему дорогу. — Это могу быть я? — спрашивает Хван, надеясь, что Чанбин его успокоит. Он же неважная фигурка. Хенджин не может быть проблемой для Чана. — Я не могу ответить на этот вопрос, — с неким сочувствием произносит Со и смотрит на Хвана. Тот только медленно кивает. — Тогда просто скажи Минхо держаться подальше от Джисона, если он еще этого не понял, — далеко не вежливо просит Хенджин. Что-то ему подсказывает, что инициатором всего этого является совсем не Хан. Чанбин качает головой. — Я не буду указывать Минхо, что ему делать, — отвечает Со, заставляя парня нахмуриться. Словно слова Хвана звучали именно так. — Он не станет подставлять Джисона. Можешь быть в этом уверен. — Как я могу быть в этом уверен, если их общение ничего хорошего не принесло? — злится Хенджин, потому что Чанбин говорит об этом так, будто никаких проблем не будет. Что Чан и правда проигнорирует происходящее. — Этот урод мне в лицо несколько раз сказал, что Джисон будет следующим, если не отлипнет от Минхо. Ты думаешь, я позволю этому продолжаться, если знаю, что мой друг в опасности? — Можешь думать и делать, что хочешь. Я уже понял, что именно из-за тебя Джисон игнорирует Минхо. Считаешь, что это правильно? Хорошо. Мне нечего сказать, потому что это меня не касается, — пожимает плечами Чанбин без каких-то упреков в голосе. Хван не знает, как реагировать на сказанное. — Если Джисон вновь будет общаться с Минхо, он просто скроет от тебя. Ты этого хочешь? — Нет, — пристыженно произносит Хенджин и понимает, о чем говорит Чанбин. Ему не хочется признаваться самому себе в том, что, скорее всего, так и будет. От этого безумно больно. — Я знаю, что Джисон для тебя важен, но и для Минхо он далеко не пустое место, — Со проверяет время на наручных часах. Скоро звонок, а Хван запутался еще сильнее. Теперь все, что он делал, ему кажется неправильным. — Поговорите еще раз. — А мы с тобой еще поговорим? — спрашивает Хенджин, потому что ему хочется обсудить кое-что другое. Каждые несколько секунд в голову врезается мысль о том, что Чанбин так и не объяснился. Все эти фокусы с маской, тетрадками, рисунками. Хван не может просто взять и закрыть на это глаза. Ему нужны хоть какие-то ответы. Со понимает, о чем он, и уверенно кивает. Не назначает дату, не комментирует слова Хенджина. Хвану будто бы вновь вручили картонную коробку, только в этот раз там ничего не оказалось. Наверное, подождать и правда нужно. Немного подумать, решить, что Хенджин вообще скажет, потому что на данный момент в голове — каша. Он и сейчас от Чанбина практически ничего не добился, но поверхностную информацию получил. В любом случае, это лучше, чем ничего. До звонка они стоят молча, а после Со говорит Хвану выходить первым. В последний миг Хенджин задерживает на Чанбине взгляд, будто бы именно так у него получится проникнуть в мысли парня и понять, что он вообще за человек такой. После Хван покидает класс и идет на урок, так и оставшись ни с чем, кроме вороха новых догадок и привычного желания понять, что же скрывают люди вокруг него. Джисон хочет знать все. Это было понятно по его глазам, когда Хенджин зашел на урок, извинился за опоздание и сел рядом с другом. Это было слишком очевидно, когда он торопил Хвана в раздевалке и шел в сторону двора, где встретить кого-то из школы очень маловероятно. Хенджину бы хотелось, чтобы Хан понял все сам и ничего не пришлось рассказывать. На улице промозгло. Спасает только шарф, который Хвану всучила мама на выходе из дома. В такую погоду ничего не хочется, тем более думать. Хенджин чешет голову под внимательный взгляд Джисона, который, кажется, может взорваться от ожидания в любую секунду. С таким играть опасно. Хван нацелен на адекватный диалог. И он рассказывает. Про директрису, про то, как чуть не вошел в тот кабинет, про Чанбина, оттащившего его оттуда, про Чана и его слова. Хан слушает внимательно, ни разу не перебивает и не меняется в лице. Только курит уже вторую сигарету подряд и хрустит пальцами от напряжения. — Напоследок Чан сказал, что Минхо ему больше не интересен, но звучало это странно, — решает сообщить Хенджин, хотя очень хотел об этом умолчать, дабы не навлечь лишних проблем. После этих слов воцаряется пауза, Хенджин даже немного паникует от вида Джисона, который продолжает молчать. — Чанбин сказал, что он вполне мог соврать. Спровоцировать, понимаешь? — То есть, вы говорили с Чанбином после встречи с Чаном? И поэтому ты не пришел на перемене? — уточняет Хан, делая тяжку. Хенджин осторожно кивает. — О чем же? Хван прячет руки в карман, стараясь согреться. Раньше ему было так просто рассказать Джисону все, о чем он думает, все, что его тревожит. Он не может понять, что мешает ему сделать это и сейчас. Наверное, количество секретов между ними. Хенджину даже кажется, что все это началось именно из-за него. Что Джисон, как и сказал Чанбин, просто перестал говорить ему о многом, боясь чужой реакции. Чувство вины охватывает его моментально, раскрывая все раны, которые почти зажили, и ему хочется вылить все это на Хана, чтобы тот хоть немного его понял. Джисон хмурится на несколько секунд, потом удивленно смотрит на друга, наверное, боясь, что разговор с Со прошел не совсем удачно, но по факту все дело только в Хенджине. Ему просто страшно принимать любые решения, страшно искать лучший путь решения проблемы и вновь натыкаться на неудачи. — Все в порядке? — с волнением в голосе спрашивает Хан, кладя парню руку на плечо. Хван опускает голову и смотрит на грязный асфальт. — Я не знаю, — произносит Хенджин. Ему правда нечего сказать. Наверное, нет, совсем не в порядке, раз он не может ответить на простой вопрос. — Все стало слишком сложным. — Я понимаю, — говорит Джисон, и Хван уверен, что он и правда понимает. — Но не нужно искать причины недоговаривать мне что-то, — это словно ударяет Хенджина по самому больному месту. Конечно, Хан может понять, о чем он думает. Это практически неудивительно. — Чанбин сказал, что у них там с Чаном есть какой-то договор, который не дает Чану устраивать драки при нем. И, наверное, только это меня спасло, — горько усмехается Хван, поднимая голову и смотря на Джисона. — Еще, что Чан и Минхо раньше все-таки встречались, поэтому Бан и носится за этим парнем. Сказал мне не лезть в ваши с Минхо отношения и что ты Ли правда важен. — Хенджин-, — начинает Хан, но парень его перебивает и делает несколько шагов назад, выпрямляясь. — А он для тебя важен? — спрашивает Хван, потому что ему плохо из-за этого. Он не сможет переварить эту мысль и принять то, что так правильнее, если друг скажет ему иначе. — Хенджин, я уже все решил. Не нужно думать, что я не общаюсь с Минхо только из-за тебя, — игнорирует вопрос Джисон, но говорит прямо и ясно. Хвану хочется ему верить. Очень хочется. — Я понимаю, что Чан не отстанет от Минхо и что ты прав. Это все равно ни к чему не приведет, как бы мне не хотелось. — Хорошо. Просто скажи мне, если что-то изменится, ладно? — с каким-то облегчением произносит Хенджин. Хан уверенно кивает. — Вы не говорили про ситуацию с маской и рельсами? — спрашивает Джисон. Хван ожидал этого вопроса. Хотелось бы ответить ему так, будто сейчас его это не беспокоит. Не получается. — Нет. Чанбин сказал, что позже, — проговаривает Хенджин и поджимает губы. Друг смотрит на него с сочувствием. — Чанбин, возможно, не такой уж и плохой, — пожимает плечами Хан, стараясь хоть как-то ободрить парня. Он старается принять тот факт, что Со ему помог, но избавиться от осадка не может. — Осталось только понять его намерения. — Проще даже не пытаться, — фыркает Хван, смотря на скривившегося Джисона, и мотает головой. — Ты прав, — соглашается Хан и осматривается вокруг, словно никогда прежде тут не был. Хенджин дергается от холода, который успел заползти ему под куртку. — Дубак какой-то. Пошли уже. Они болтают о всякой чепухе, пока не доходят до места, где всегда прощаются. И Хвану так комфортно поговорить о чем-то еще. Такие моменты он начал ценить. Джисон ведет себя так, словно ничего сегодня не происходило и не произошло, за что Хенджин ему безумно благодарен. Хочется отойти от сегодняшней встречи с Чаном, от разговора с Чанбином. Хван будет надеяться, что никаких проблем больше не возникнет. Если бы Чан и правда хотел насолить ему, то отправил бы за ним кого-то после школы или еще чего. Слова Хана о Минхо тоже успокоили, как бы плохо это не звучало. Он верит в то, что Джисон справится, если уж принял это решение для себя сам. Хенджин знает, как тяжело контролировать свои чувства и действия, которые они побуждают. Сейчас самое главное, что он вместе с Ханом. Если бы не их дружба, Хван правда не представляет, где бы сейчас оказался. Он смотрит вслед Джисону, идущему в сторону своего дома, и делает глубокий вдох, запоминает этот миг и сохранит его в своей памяти еще надолго. Момент спокойствия и самой настоящей веры в себя, в завтрашний день и в многое недели вперед. Это чувство далеко не придумано в попытках увериться в том, что нужно идти дальше. Хенджин правда это ощущает. Может, солнце улыбнется ему впервые за все это долгое время.