первообразная

Среди всех уроков в школе, Джисон больше всего ненавидит физкультуру. Точнее, игру в волейбол. Раньше ему очень нравилось играть, он был готов оставаться после уроков, лишь бы поиграть. Сейчас Хан с полной тревоги грудью, которая так и плещется из угла в угол, смотрит на волейбольный мяч как на своего главного врага. Вокруг кипиш и шум, ученики решают, какие позиции им занять. Джисону хочется незаметно слинять на скамейку к Хенджину. Хван посылает ему обеспокоенный взгляд. Сегодня они играют с параллельными классами. Нет ничего хуже. За пропущенный бросок или плохо выполненную передачу твои сокомандники размажут тебя по полу. Хан выпрямляет спину и разминает пальцы. Делать нечего — играть все равно придется. Один из одноклассников воодушевленно бьет Джисона кулаком по плечу и говорит занять свое место. Хана ставят под сетку. Это не то, в чем парень хорош, ему куда приятнее защищать заднюю часть поля. Джисон поправляет повязку для волос, которая не особо помогает, и занимает свою позицию. Только сейчас Хан понимает, почему за несколько минут поймал столько взглядов от Хенджина. Он кусает губу, когда видит, как Феликс уверенно занимает место прямо перед ним. Ли максимально расслаблен, несколько раз потягивается и разогревает руки. Из остальных ребят Джисон не узнает никого, кто состоит в банде Чана. Не то, чтобы это так важно. Это же всего лишь игра. Волноваться глупо. Только вот почему-то Джисон испытывает непреодолимое чувство дискомфорта, зная, что ему придется играть против Феликса. Возможно, потому что Ли пугает. Милая и хрупкая внешность не вяжется с количеством грязи на его руках. Хану хорошо известны многие его дела. Феликс никогда ничего не скрывает. Пока он с Чаном, ему не грозит опасность. Долго ли это будет продолжаться, Джисон не знает, но Ли точно нужен Бану. Иначе он бы не был с ним так долго. — Последний раз играл с тобой в седьмом классе. Ты был хорош, Джисон, — сверкает глазами Феликс и ухмыляется. Хану намного спокойнее видеть его лицо через волейбольную сетку. Словно это его как-то спасет. — Почему бросил? — Не было времени играть, — нехотя отвечает Джисон. Его до мурашек пробирает пронзительный взгляд Ли. Этому парню как раз хватает времени, чтобы играть с другими. Жаль далеко не в спортивные игры. — Кстати, как у Минхо дела? — интересуется Феликс с неподдельным интересом. Хан застывает от такого вопроса и округляет глаза. — Давно его не видел. Надо с ним поболтать. — Почему ты-, — начинает Джисон, но его перебивает громкий свисток. Игра начинается. Сосредоточиться почти не получается, но Хан делает все, что может. Ему не нравится, что Феликс спрашивает у него про Минхо. И ведь не поймешь, почему Ли спросил это — просто из интереса или чтобы припугнуть еще сильнее. Джисон выбрасывает все мысли о Феликсе из головы на время игры. Для него он меркнет на фоне одинаковой спортивной формы и пролетающего над головой мяча. Хан не пропускает ни один удар, блокирует почти все атаки. Он не может не вовлекаться в игру, иначе растеряется и расползется по залу. Дыхание сбивается, ладони горят, со лба стекает пот. Душный воздух забивается в ноздри, но Джисону удается выхватить каждую его частичку. Ему нужно куда-то слить весь накопившийся стресс, что держит его в напряжении каждую секунду. Парень посылает его в отбитый мяч, в передачи и падения на жесткий пол спортивного зала. Ему становится легче. Переключение деятельности, некое отвлечение, куда он сможет отдать всю свою энергию и получить забытые эмоции от волейбола. То, что Джисон испытывал до начала игры, становится неважным. Ему просто нужно было влиться в процесс и отпустить тревогу, сжимающую его в кулак. Когда их команда выигрывает с разрывом в три очка, Хан делает глубокий вдох и улыбается, качая головой. Он давно такого не чувствовал. Парочка одноклассников дают ему пять, остальные треплют волосы и поздравляют. Приятно до глубины души. Словно теплое воспоминание из детства, когда он ощущал неописуемую радость при победе. Джисон бросает взгляд на противников и сталкивается взглядами с Феликсом. Тот хмыкает и показывает ему большой палец вверх. Хан не реагирует. Ему не по себе от такого количества общения и знаков внимания со стороны Ли. Страшно подумать, что они могут затевать, поэтому Джисон решает отказаться от этой идеи. Проблем они с Хенджином не приносят. Ему не хочется переживать на пустом месте, когда он ничего не сделал. Именно поэтому Хан идет в сторону скамеек, на одной из которых уснул Хенджин. Парень облокотился на стену и попал в царство морфея. Джисон едва сдерживается от того, чтобы сфоткать его в таком положении. Он только щелкает друга по лбу, от чего тот мгновенно просыпается. — Ты чокнутый? — спросонья спрашивает Хван и потирает лоб, пытаясь открыть глаза. Хан закусывает губу, чтобы сдержать улыбку. Слишком друг сейчас смешной. Хенджин оглядывается. — Игра закончилась? Наш класс победил? — Да и еще раз да, — отвечает Джисон, на что Хван только и делает, что зевает. Непроизвольно Хан зевает в ответ. За это парень хочет дать Хенджину еще один щелбан, но тот внезапно встает и уклоняется от его руки. — Это я должен быть уставшим, а не ты. — Может, я во сне глыбы каменные таскал, не тебе меня судить, — пожимает плечами Хван, протягивает другу бутылку воды, которую тот тут же хватает, и идет на выход из спортивного зала. Джисон едва поспевает за ним. — О чем с Феликсом говорили? — Спросил, почему я бросил волейбол, — отвечает Хан, опустошив почти всю бутылку с водой. Такое приносить в раздевалку опасно. Не останется ни капельки. Джисон закрывает крышку и останавливается. Хенджин тоже тормозит и с удивлением смотрит на него. — Еще спрашивал, как дела у Минхо. Будто я с ним каждый день вижусь и общаюсь. Не знаю, что он хотел услышать. — Но ты же не общаешься? — серьезно спрашивает Хван. Иногда Джисону кажется, что это единственный вопрос, который волнует Хенджина. Отвечать на него уже становится невыносимым. — Не общаюсь, — бурчит Хан. Его раздражает такое недоверие, но он ничего об этом не говорит. — Тогда и беспокоиться не о чем, — цокает Хенджин и кладет руки в карманы, кивая в сторону раздевалки. — Давай быстрее. Хочу зайти в столовую перед переменой, — Джисон на это кивает, игнорируя неприятное чувство, прожигающее его изнутри. Это не должно его волновать. Хван прав. С того дня, как Хенджин и Чан столкнулись в коридоре, прошел почти месяц. Последняя неделя перед новым годом, ничего, что могло бы беспокоить их обоих. Конечно, кроме Феликса, проходящего по коридору и глазеющего на них с таким видом, что это еще не конец. Это пугает Хана, потому что парень не стал бы заниматься такими глупостями только потому, что ему скучно. Или же Джисон просто себя накручивает. Остальное идет своим чередом. Хан снова вернулся во все свои компании, общается со старыми знакомыми, но теперь уже с большей осторожностью. Свое легкомыслие он давно потерял. Теперь на каждого человека вокруг Джисон смотрит иначе, с неким недоверием, но не выходящим за пределы его разума. Наверное, он просто взрослеет. Хенджин тоже изменился. Не сказать, что в лучшую сторону, но Хан его понимает. Нелегко остаться в себе после такого. Главное, что они практически не ссорятся. Наступила та стабильность, о которой оба парня мечтали. Джисону нелегко с этим свыкнуться. Дома дела хуже. Отец не объявлялся, мама так же отчаянно ищет деньги. Хан старается это игнорировать, запираясь в своей комнате, но стены продолжают ему напоминать, что ничего хорошего из этого не выйдет. Заткнуть их совсем не получается. О Минхо Джисон почти не думает. Если несколько раз в день, конечно, можно назвать почти. Сообщения от Ли так и висят непрочитанным, Хан даже не знает, сколько времени прошло. Он просто понимает, что из этого ничего не выйдет. В очередной раз срываться, дотронуться до того, что никогда не принесет никому счастья, ему не хочется. Пересекаться с Минхо в коридорах тяжко, ноги словно прирастают к земле, а в голове настойчивое желание хоть как-то изменить сложившуюся ситуацию. Именно поэтому Джисон старается не ходить по школе в одиночку и вечно с кем-то болтать. Он слишком сильно скучает, до сводящих костяшек и боли в груди, но за это время, что они не общаются, и правда все устаканилось. Так и должно продолжаться. Хан не знает, как это повлияло на Минхо и его разборки с Чаном, но он надеется, что это и ему помогло. Хотя бы немного. Чем больше Джисон об этом думает, тем больше ему хочется высказать свои мысли Хенджину, но с другом лучше об этом не говорить. Он сразу становится нервным. Хану кажется, что это из-за того, что Ли непосредственно связан с Чанбином, который с ним так и не поговорил. Хоть Хван и отмахивается от него и говорит, что уже забыл об этом и вообще так проще — не знать, что там у Со в голове — Джисон ему не особо уж и верит. Может быть, он и прав. Хан даже не может представить, что может подтолкнуть человека на такую авантюру. Далеко не что-то хорошее и чудесное. Пару раз Джисон даже задумывался об этом всерьез, но ни к какому разумному выводу не пришел. Лучше все оставить, как есть. В кабинете, где проходят курсы по математике, всегда холодно. Кажется, тут какая-то проблема с отоплением, если он правильно помнит слова учительницы. Хан прячет ладони в рукава толстовки и всматривается в свои записи. Занятия ему правда помогают. Джисон улучшил свои знания и продолжает решать дополнительные задачки дома. Это его отвлекает. Он даже рад, что это связано с учебой, а не с чем-то еще. Вполне могло быть и что-то пострашнее. Последняя контрольная написана на четверку, о которой Хан в начале года мог только мечтать. Только сейчас он начал серьезно задумываться о поступлении в университет. Хоть и это время после школы кажется далеким и ненастоящим, оно дышит ему в спину и заставляет переживать. У него нет богатых родителей, которые могут позволить платное обучение, поэтому всего придется добиваться своей головой. Джисон сомневается, что у него получится, но он постарается. Если Хан хочет уехать, он должен приложить к этому все усилия. Пока учительница проверяет присутствующих, Джисон оглядывает класс. Минхо нет. На самом деле, это редкость. Обычно Ли всегда приходит. Если Хан иногда может непроизвольно посмотреть в его сторону, то Минхо ни разу за это время даже не пересекся с ним взглядами. Разве должно быть иначе? Джисон поджимает губы и черкает что-то на полях тетради. На курсах он всегда сидит один. Это помогает ему сконцентрироваться, а еще устроить заплыв по всем своим мыслям без колкого взгляда сбоку. Все занятие Хан внимательно слушает преподавательницу, записывает и даже задает вопросы. Может, математика ему нравится, но только совсем немного. На еще большие дополнительные уроки он не готов. Для Джисона и его мозга это будет катастрофой. Именно поэтому, когда занятие кончается, Хан с огромной радостью собирает свои вещи и встает из-за парты. Завтра пятница, последний день перед каникулами. Что может быть лучше. — Джисон, подойди сюда, пожалуйста, — просит учительница, пока Джисон прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Ему не стоило так радоваться. Другие ученики с удивлением на него смотрят и перешептываются. — Остальные могут идти. Не забывайте о домашнем задании на каникулы. Я все проверю, — после такого заявления все спешат покинуть кабинет. Только тогда Хан подходит к столу преподавательницы. — Да, мисс Чен? — старается быть максимально вежливым Джисон. Такое ощущение, что сейчас она скажет что-то плохое. Учительница достает какие-то бумажки, складывает их в стопку и протягивает парню. — Отдай это Минхо. Он сейчас в читальном зале, готовится к завтрашнему проекту. Пришлось его отпустить, для вас, выпускников, это же так важно, — фыркает мисс Чен, пока Хан пытается переварить сказанное. Это очень-очень плохо. — А никто другой не может отнести? Я спешу, — пытается отмазаться Джисон. Преподавательница тут же смиряет его взглядом. — Ты видишь тут кого-то еще? — она разводит руками, пока Хан медленно моргает и понимает, что сказал какую-то глупость. — Хорошо, я отнесу, — только и остается согласиться Джисону. Он берет бумаги и сжимает их, стараясь успокоиться. Ничего страшного. Просто отдаст и уйдет. — Замечательно, — выдыхает мисс Чен и хлопает в ладоши. — Хороших каникул. Не забывай про домашку. — Конечно, — натянуто улыбается Хан и спешит скорее покинуть кабинет, лишь бы ему не сказали отдать еще что-то, например, Чану. Этого бы он точно не пережил. Глубокий вдох и выдох. Джисон перекладывает бумажки из одной руки в другую. Ему слишком тревожно. Он старается идти до читального зала как можно медленнее. Вдруг Ли уже уйдет к его приходу и тогда он просто отдаст ему бумаги завтра. Или подкинет в рюкзак. В голове даже появляется идея позвонить Чанбину и передать ему домашку Минхо. Нет, это слишком глупо. Хан собирает все свои силы и обещает себе не распадаться на мелкие частички, когда он увидит Ли. Это же не так сложно. Они столько времени не общались. Говорить особо не придется. Просто поздороваться, отдать листки, попрощаться и уйти восвояси. Джисон готов завыть прямо посреди коридора. Ему невыносимо не хочется видеть Минхо. Все пойдет наперекосяк. Ему только стало легче. Он так боится того, что все испортит. Парень останавливается в холле и смотрит на коридор, который ведет в сторону читального зала. Ему бы сейчас умыться, прийти в себя и подумать о том, что все не так ужасно. Может, Минхо его и не узнает. Наверное, он очень занят проектом и даже не посмотрит на него. Джисон почти готов себе врезать. Под раздачу попадает стена справа, о которую он ударяет свой кулак, чтобы протрезветь от своих мыслей. Он не будет, как последний придурок, стоять тут до посинения и думать, как бы незаметно отдать Ли бумаги. Или будет. Хан наматывает пару кругов по холлу, сдерживаясь от желания начать грызть ногти из-за волнения. Останавливают его от этой затеи только голоса в нужном ему коридоре. Джисон делает вид, что рассматривает стенды с достижениями учеников, лишь бы никто не подумал, что у него крыша поехала. Краем глазом он смотрит на приближающихся людей и думает, о том, что лучше бы этого не делал. Хан знает этих парней. Одни из тех учеников, которые следили за ним по школе и около дома, проходят за его спиной и даже не обращают на него внимания. Они мерзко смеются, от чего у Джисона сердце падает в пятки, и он молится всем богам, только бы не привлечь внимания. Он этого не переживет. Несмотря на все его опасения, амбалы Чана уходят по своим делам, вновь оставляя Хана одного в холле. Джисон думает, что если пережил такое, то и отдать бумажки Минхо сможет. Хан быстрыми шагами доходит до нужной двери и останавливается около нее. Посчитав до трех про себя, Джисон открывает ее. В читальном зале Хан был всего пару раз, но здесь уютно. Книжные шкафы, большие окна и длинные столы. Даже пару компьютеров есть. Только ему куда комфортнее учиться дома. Джисон оглядывается в поиске Минхо, но никого за стульями не видит. Однако на одной из парт лежат тетрадки и пенал. Он тихо подходит к нужной парте и решает проверить, чье имя написано на обложке. Ли Минхо. Хан закусывает нижнюю губу, вертит головой, стараясь выкинуть все волнение из нее, и еще раз оглядывается. Наверное, Ли вышел. Отлично. Джисон просто оставит домашнее задание на столе и уйдет. Минхо его обязательно заметит. Хан кладет бумажки на парту и, довольный своей удачей, решает уже покинуть читальный зал. Только вот из-за своей спешки он спотыкается об стул и громко матерится, едва не падая. Воцарившуюся тишину прерывает стук. Джисон хмурится, забывая о боли в ноге, и не понимает, что это было. Когда Хан решает, что ему показалось, стук повторяется. — Кто здесь? — спрашивает Джисон. Ответом ему служит стук, только уже громче. Хан хмурится, думает, что это, наверное, где-то совсем не в этом кабинете, но решает проверить. Читальный зал не такой большой, поэтому Джисон начинает свой поиск источника стука с рядов шкафов с книгами. Он проходится по всем четверым, пока не оказывается в самом конце, решая, что все потеряно и у него уже глюки начались. Однако вот стук повторяется, на этот раз уже совсем близко. Хан оборачивается и только сейчас замечает дверь, с вставленным в нее ключом. Если он не ошибается, то это кладовка. Джисон подходит ближе. Может ли быть такое, что там что-то трещит? Странно все это. Когда Хан хватает ключ и начинает его поворачивать, то из-за двери доносится чье-то мычание. В голове проносится тысяча вариантов, пока Джисон не дергает дверь на себя. — Минхо? — только и может вымолвить Хан, когда смотрит на Ли. И ему хочется, чтобы это все было сном. Со связанными за спиной руками, с грязной тряпкой во рту на него смотрит Минхо глазами полными слез, который сидит на полу в этой чертовой кладовке. Джисон садится на колени и в полной панике тянется к Ли, боясь, что тот испугается его, потому что неизвестно, что произошло, пока его не было. Однако Минхо этого не делает, он стеклянными глазами пялится на пол и не шевелится. Хан аккуратно вынимает тряпку у парня изо рта, после чего Ли тихо всхлипывает и заливается кашлем. Страшные мысли бродят в голове Хана, пока он кое-как развязывает руки Минхо и вспоминает тех парней Чана, прошедших мимо него в холле. Неужели это сделали они? Джисон застывает в неком ужасе и страхе, его сердце стучит с бешеной скоростью, пока он не осознает, что это не то, что ему сейчас нужно делать. — Что случилось? — дрожащим голосом спрашивает Джисон, хотя ему так хотелось звучать спокойнее. Ли смотрит на него еще раз и округляет глаза, которые сильно покраснели от слез. — Джисон? Что ты здесь делаешь? — Минхо дышит тяжело и часто, оглядывает ту часть кабинета, которую может увидеть. Словно эти парни могут вернуться. Хан впадает в ступор. — Учительница по математике попросила занести тебе домашнее задание, — медленно отвечает Джисон, потому что Минхо смотрит на него пристально, со страхом в глазах, словно в любой момент может подорвать с места и убежать. — Кто тебя здесь запер? Это шайка Чана? Если да, то мы должны пойти и сообщить директри- — Джисон, хватит. Неужели ты ничего не понимаешь? — впервые за все время Ли поднимает на него голос. Слезы рекой льются по лицу Минхо, он пытается сдерживать в себе каждый всхлип, который подступает к его горлу, но у него это не получается. Джисон открывает рот, чтобы ответить, но ему не дают этого сделать. — Это не закончится. Никогда. Так будет всегда. Ничего изменить нельзя, — шепчет Ли, повторяет снова и снова, он теряется в них. Джисон мотает головой, потому что так просто не может быть. Ведь это именно Минхо был тем, кто всегда вселял в него надежду, что все станет лучше. Хан не даст Ли в это поверить. — Это не так. Ты же сам мне говорил, что это не навсегда. Все можно изменить. Нам просто нужно что-то придумать. Я не знаю что, но мы придумаем, слышишь? Минхо, пожалуйста, — Джисон не знает, что ему сказать. Он старается подобрать хоть какие-то слова, попытаться помочь, но он бессилен. Ли поднимает на него глаза и грустно улыбается. — С тобой все хорошо сейчас? Чан не достает? То, что мы перестали общаться, помогло? — спрашивает Минхо, а Хану хочется заткнуть его. Это помогло, но, черт возьми, Джисону не стало лучше. Ни на капельку. Он чувствует жуткую вину, потому что ему кажется, что он бросил Ли. Оставил одного с этими проблемами, которые взвалились на его спину. Пока Хан спокойно расхаживает по школе, Минхо запирают в кладовке. И нет ничего хуже, чем осознавать это. — Он не достает, но, — Джисон держит в себе, он правда пытается, но не может. Ведь с Ли происходили и происходят ужасные вещи, но парень спрашивает, как себя чувствует Хан. Так не должно быть. — Это все не важно. Я не могу, — Джисон сжимает руки в кулаки и смотрит в пол, стараясь собраться. — Почему ты вообще спрашиваешь об этом? Тебя, черт возьми, какие-то ублюдки связали и заперли в кладовке, а ты спрашиваешь, как у меня дела. Если хочешь знать, то пожалуйста. Мне было плохо. Я ничего тебе не сказал, просто игнорировал и думал, что так будет лучше. Но мне стало хуже. Без тебя. А сейчас ты просто делаешь вид, будто ничего не произошло и я несколько минут назад не открыл кладовку, в которой тебя заперли. Почему? — Потому что я переживаю за тебя. Я рад узнать, что у тебя все нормализовалось, — серьезно отвечает Минхо, вытирая последние слезинки. — А со мной это происходит постоянно. Нет смысла обсуждать вещи, которые повторяются из раза в раз. Я уже привык. Пару раз даже приходилось ночевать в таких кладовках. Но спасибо, что вытащил меня. — Минхо… — шепчет Джисон, чувствуя, как ему хочется заплакать от этих слов. То с каким спокойствием Ли говорит об этом, как обреченно и неизменно это звучит. Это же ненормально. К такому нельзя привыкнуть, такое нельзя просто взять и принять. — Ты не заслуживаешь такого. Ты не заслуживаешь всего того, что с тобой происходит, и если бы я мог это изменить, я бы обязательно это сделал. Прости, пожалуйста, прости, что я ушел. Я хотел этого меньше всего на свете, — Хан понимает, что по его щекам скатываются слезы, слишком поздно. Пока Минхо не протягивает ладонь, чтобы стереть их с его лица. — Ты все сделал правильно. Ты думаешь о своих близких, а это самое важное, — улыбается Ли и проводит костяшками по щеке Джисона прежде, чем убрать руку. Хан мотает головой, но не может ничего сказать из-за кома в горле. — Не думай, что я не жалею о том, что все так вышло. Просто иначе нельзя. Ты сам прекрасно это знаешь. Джисон не хочет этого знать. Ему так хочется сделать вид, что всех этих проблем не существует, что все это больной плод его воображения. Хан не может принять тот факт, что это конец. Без этого разговора у него не было ощущения, что все закончилось. Сейчас же он просто не может сдержать слез, и ему так стыдно, что он плачет, когда Минхо намного труднее, чем ему. Он не сможет отпустить Ли. Джисон просто не в состоянии. Парень окончательно свихнется, если они попрощаются прямо сейчас. Игнорировать было проще, скрывать свою тоску и чувства было намного легче, чем взять и посмотреть Минхо в глаза прямо сейчас. Его скручивает изнутри, сжимает в тугой узел, его лишают всего, что могло стать ему таким дорогим, если уже не стало. Когда Ли притягивает Джисона к себе и обнимает, он теряется окончательно. И все те грустные сцены, которые у них были до этого, ничего не значат. Они не ломали Хана настолько, как в данный момент, прямо на полу в чертовом читальном зале. Джисону так нужно сказать еще столько вещей, но он прижимает Минхо к себе, вдыхает его запах, исчезает в нем и не понимает, почему это происходит именно с ними. Ведь все могло быть иначе, но, на самом деле, так не будет, как бы они оба этого не хотели. — Но ты мне тоже важен. Как я могу игнорировать то, что над тобой издеваются? — произносит Хан, потому что ему страшно от того, что Ли может подумать, что его не волнует происходящее. — Ты не игнорируешь, — отвечает Минхо, выводя круги у него на спине. Джисон готов завыть. — Просто из этого ничего не выйдет. Отодвинувшись, Хан почти на ощупь сквозь пелену слез находит губы Ли и целует их. Хочется дать почувствовать парню то, что он не может выразить словами. Джисону даже страшно, что ему скажут, что это слишком, но этого не происходит. Минхо отвечает ему, сминает его губы своими и цепляется за толстовку. И этот поцелуй слишком сладкий и горький одновременно, потому что он и правда последний. Хан запоминает его, держит в голове все то тепло, которое оставляет ему Ли напоследок, сжимает плечи парня, потому что так хорошо и спокойно ему больше не будет никогда. Руки Минхо лезут ему под толстовку, обводят тонкие ребра, заставляя Джисона покрыться мурашками. И пусть Ли проникнет ему под кожу, оставит себя везде, где только можно, лишь бы воспоминания об этом не покинули Хана еще очень долго. Джисон тянет Минхо к себе еще ближе, опираясь спиной на шкаф и заставляя Ли сесть к себе на колени. Они целуются горячо, смазано, до потери кислорода в легких, но Хану все равно. Он готов умереть прямо здесь. — Если ты хочешь, мы можем-, — отрываясь, проговаривает Минхо Джисону на ухо, от чего Хан покрывается мурашками. Наверное, это слишком безрассудно и прощаться таким образом им не стоит. Но разве хоть что-то в жизни Хана идет правильно? Он в этом сильно сомневается. — Хочу, — прерывает парня Джисон и ловит каждый вздох с губ Ли глазами. Ему бы стоило посомневаться в своем ответе, но он просто не может. Минхо встает и просит подождать пару секунд. Хан лишь наблюдает за тем, как Ли пропадает за деревянными стеллажами и возвращается со своим рюкзаком в руках, что-то там ища. Несколько вопросов всплывает в голове у Джисона, когда Минхо достает оттуда презервативы и вновь усаживается ему на колени, увлекая в очередной поцелуй. Это не его дело, совсем не хочется спросить, почему Ли это таскает в школу, почему он вообще готов заняться с ним сексом прямо сейчас. Хан не в том положении, чтобы это делать. И никогда не будет. Он сильно сжимает бедра Минхо, уже заранее представляя, насколько ему будет больно вспоминать обо всем этом. Может, станет даже хуже, чем в прошлый раз. Однако Джисон понимает, что не сможет остановиться сейчас. Ему проще спрыгнуть с самой высокой скалы, разбиться о камни, чем сказать Ли, что им не нужно этого делать. Минхо все это понимает и без него, но все равно продолжает целовать его и ни секунды не колеблется. От Ли пахнет самым сладким сном, который только может присниться, и если бы Джисон мог, он бы никогда не просыпался. Хан тихо мычит, когда парень накрывает его член рукой через брюки. Ему жарко, ему нервно, в нем столько всего и сразу, что это никак не выразить словами. Минхо отодвигается от Джисона и смотрит прямо в глаза, пока расстегивает ширинку на его штанах. Хан бы соврал, если бы сказал, что он помнит эти ощущения. Тогда все было совершенно другим, тогда Ли не смотрел на него так, а у самого Джисона не сжимало сердце настолько сильно, как сейчас. И ему хочется, чтобы Минхо понял это тоже. Когда Ли берет в руку его член, Хан шумно вдыхает носом воздух и сжимает рубашку парня со всей силой. Движения Минхо плавные, но в то же время быстрые, что заставляет Джисона кусать свои губы и сдерживаться, ведь если их здесь обнаружат, он даже не знает, что будет. Ему не хочется об этом думать. Хан тянется к Минхо за поцелуем, чтобы окончательно заглушить все мысли в голове. И Ли дает ему это, дает забыть о том, что они вообще должны о чем-то беспокоиться. Сколько людей Джисон встречал на своем жизненном пути, никто из них не был похож на Минхо, никто не был с ним таким открытым, но скрывающим столько тайн, человеком. Хана сводит это с ума. Они неправильно все это начали и заканчивают точно так же. Джисон оглаживает чужие плечи, смотрит через приоткрытые глаза на Минхо и откидывается на шкаф с тихим стоном, когда парень давит на головку члена. Присутствие Ли рядом — мечта, что-то недосягаемое и запретное. Хан знает, что обещал Хенджину, он помнит каждое сказанное слово, но он обречен рядом с Минхо. Джисон тянет руки, чтобы расстегнуть ширинку Ли, однако тот отодвигается и делает это сам. Хан смотрит на него зачарованно, так, как не смотрел ни на кого никогда. Ему бы отдышаться, прийти в себя от всех чувств, бурлящих у него в груди, но успокоиться кажется невозможным. Джисон наблюдает за тем, как Минхо снимает с себя брюки с трусами, как краснеет лицо парня и как он начинает себя растягивать. Хан даже чувствует себя виноватым, потому что смазки нет, поэтому пододвигается ближе и оставляет поцелуи на шее, на линии челюсти. — Ты такой красивый, — шепчет ему на ухо Джисон, прикусывая мочку уха, выбивая из Ли сдавленный стон. Хану хочется сказать ему еще очень много вещей, но он понимает, что это будет лишним. Если начнет говорить, то не остановится. Когда Минхо заканчивает с подготовкой, он тянется за презервативами и один протягивает Джисону. Убирать потом читальный зал никому не хочется. Хан надевает презерватив и размазывает свою слюну вдоль члена, уже готовый предложить Ли остановиться, ведь ему будет больно и неприятно, но не успевает. Минхо забирается к нему на колени без малейших раздумий и мягко целует, запуская свои пальцы парню в волосы. Положив руки Ли на талию, Джисон помогает парню принять его член. Минхо шипит и утыкается лбом ему в плечо, пока Хан тяжко вздыхает от каждого раза, когда Ли сжимается вокруг него. После того, как Ли немного привыкает, он сам начинает опускаться и подниматься. Джисон сжимает пальцы на ногах от жара и удовольствия по всему телу и едва сдерживается, чтобы не начать толкаться самому, хоть Минхо и справляется отлично. Хан ни на секунду не отводит от парня взгляд, ловит и его спутанные волосы, и покрасневшие уши, и искусанные губы, и туман в глазах, с которым он смотрит на Джисона. Когда Ли устает, Хан толкается сам, наверное, слишком резко, от чего Минхо громко стонет и царапает ногтями Джисону плечи через ткань толстовки. После этого парень начинает двигаться в Ли быстрее, заставляя его мычать что-то неразборчивое и ловить его стоны губами в поцелуях. Хану слишком хорошо. У него почти мутнеет в глазах, ему хочется растаять под взглядом Минхо, но он держится до самого конца, хоть толчки и становятся более размашистыми и неритмичными. Он берет в руку член Ли и начинает дрочить ему, что заставляет парня едва не сложится пополам. Минхо стонет прямо в поцелуи, сводит Джисона с ума окончательно. Кончают они через несколько минут одновременно. Хан стискивает зубы от мурашек по всему телу и удовольствия, пока парень зарывается ему в плечо, и прижимает Ли к себе, поглаживая по спине. Вот и все. И он даже не знает, что должен чувствовать. Джисон смотрит в пустоту, вслушиваясь в чужое рваное дыхание, не понимая, как ему переварить произошедшее. Забывать не хочется, да и он не сможет, даже если попытается. Хан не хочет отпускать человека, который делает его счастливым. Но они уже все обговорили. Шансов нет никаких. — Я буду скучать, — шепчет Минхо, тяжело дыша и перебирая волосы Джисона. Тот зажмуривает глаза, обещает себе не говорить глупостей и не плакать. — Пообещай, что будешь в порядке. — Я обещаю, — Хан отодвигает парня, чтобы посмотреть ему в глаза. В них слишком много тепла для такого человека, как Джисон. Наверное, поэтому он и не заслуживает, чтобы на него так смотрели всегда. — Тогда ты тоже. — Обещаю, — Ли грустно улыбается, кладя Хану руку на щеку, и оставляет легкий поцелуй на его губах. У Джисона в животе все скручивает. Ему больно. Так сильно, как не было никогда. — Нужно уходить. Читальный зал работает до пяти. Минхо поднимается, одеваясь, и поправляет волосы с рубашкой. Хан наблюдает за ним, не двигаясь и не находя в себе силы подняться. Ему не хочется идти домой. Ему не хочется делать шаг в ту жизнь, где Ли точно никогда не будет. Джисон все же поднимается, стискивая с себя презерватив и не представляя, куда его можно деть, пока Минхо не протягивает ему пакет. Парню жутко неловко, ему тошно, ему просто никак. Он одевается и отряхивает штаны от пыли в полном трансе. Тишину нарушает только шуршание бумаги. Хан выпрямляет спину и прикрывает глаза, уверяя себя, что будет в порядке. Он же пообещал. Не сразу, но будет. Джисон подходит к партам, борясь с желанием сказать кое-что Минхо. У него не получается. — Если после школы все будет нормально, — начинает Хан, замечая, как у него потеют ладони от волнения. Парень смотрит на него внимательно. — Мы можем нормально общаться? Просто иногда видеться, если будет время. В плане- — Джисон, я уезжаю после школы учиться в другую страну, — Минхо опускает глаза в парту. Хан ожидал услышать что-то подобное. Никто не захочет оставаться в месте, где с тобой происходили такие вещи. Особенно, если у тебя есть деньги. — Прости. — Ничего, не извиняйся. Я рад, что у тебя есть возможность уехать отсюда, — неловко улыбается Джисон и чешет голову. Он не покажет, что расстроен. Ли кивает и поджимает губы. — Но если будешь навещать свою семью и станет скучно, можешь написать. — Хорошо, обязательно, — Минхо натянуто улыбается и смотрит в сторону двери. — Иди первый. И береги себя. Если будут какие-то проблемы, пиши Чанбину. Он поможет. — Конечно, — отвечает Хан, понимая, если хоть на минуту задержится в читальном зале, то снова расплачется. У него дрожат руки, и он надеется, что парень этого не заметит. Ли хочет сказать что-то еще, но Джисон его перебивает. Он больше не выдержит. — Все будет хорошо. Не волнуйся. — Джисон-, — начинает Минхо, но Хан резко подрывается и идет в сторону двери. Ему ничего не хочется слышать. — Пока, — бросает ему Джисон прежде, чем открыть дверь и выйти из нее, оставляя Ли позади. Как самое незабываемое воспоминание, как что-то, что не даст ему заснуть еще долгое время из-за мыслей о том, что все можно было исправить. Быстрым шагом, рассекая школьные коридоры, Хан почти готов пуститься в бег, лишь бы не позволить себе обернуться. Он знает, что никого там не увидит, а от этого еще больнее. Джисон ни на что не рассчитывал с еще очень давнего времени, но ему все равно не легче. Сердце бьется с бешеной скоростью, не дает нормально дышать, в горле образуется комок. Хана сковывает желание закричать на всю школу. От всех своих чувств, мыслей, которые медленно, но верно сводят его с ума. Это конец. Джисон впопыхах забирает свою куртку из раздевалки, игнорирует все вопросы охранника о том, почему он так долго был в школе. Свежий уличный воздух добивает Хана. Он громко всхлипывает, радуясь, что все ученики уже дома. Рука сама тянется за сигаретами в кармане рюкзака, и он закуривает прямо на территории по пути к воротам. Сквозь слезы, которые медленно скатываются по его щекам, Джисон сворачивает от совсем в другую сторону от своего дома. Хан не готов туда возвращаться. У него было много парней, но ничего из этого не перерастало во что-то большое, чем интрижки и секс. Если смотреть трезво на ситуацию с Минхо, то все то же самое. Джисон просто стал зависимым, как от сигарет, как от наркотиков, и сходит с катушек. Это правда можно объяснить. Хан старается успокоить надвигающуюся истерику, но не может. Он бы решил проблему с Ли уже давно. Достаточно просто отказаться от вещи, к которой тебя тянет, не видеть ее нигде, не носить с собой, не использовать, спрятать в самый дальний уголок и сказать себе, что все, хватит. У Джисона могло бы получиться, это не так сложно. Если бы не одно но, у него бы все получилось. Чувства, которые Хан испытывает к Минхо, давно переросли мимолетную симпатию. То, от чего Джисон себя так тщательно оберегал при встречах с Ли, настигло его и накрыло волной. Три заветных слова, которые ему так хотелось сказать сегодня Минхо, разрывают сердце Хана на куски, и он ничего не может с этим сделать. Парень никогда не влюблялся, но если бы его попросили честно ответить на вопрос, любит ли он Ли, Джисон бы сто раз ответил, что да. Любит. И он бы предпочел, чтобы этих чувств в нем никогда не было, потому что Хан сам виноват в случившемся. Ему все равно, любит ли Минхо его, в данной ситуации Джисону бы хотелось, чтобы Ли не испытывал в его сторону ничего серьезного. Так куда легче. Задыхаясь от собственных всхлипов, Хан садится на первую попавшуюся лавочку и хватает себя за голову. Он старается успокоится и перестать плакать, но у него не получается. За одним всхлипом следует другой и еще один, лишая Джисона последней надежды пережить произошедшее без боли и страданий. Это было бы слишком просто. За свои ошибки и правда приходится расплачиваться. Если бы Хан остановился вовремя, не поддавался соблазну и не был таким безответственным, ничего бы не случилось. Его сердце было бы целым, слезы бы не текли рекой из его глаз и ему бы не было настолько паршиво. Джисон прячет лицо в ладонях, не понимая, как ему прийти в себя. Словно нет никаких решений проблемы и до конца своих дней ему не станет и на капельку лучше. Хан тянется за телефоном и чудом находит номер Хенджина, нажимая на вызов. Ему так не хотелось делать этого, но он не может, он не справится, не пройдет через это в одиночку, как делает обычно. — Алло? Джисон? Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Хван, но парень не может ему ответить. Слова не лезут, он словно разучился говорить. Хану безумно стыдно, он ненавидит чувствовать себя таким слабым. Если бы он был в состоянии переварить все самостоятельно, он бы так и сделал. — Не молчи, пожалуйста. Что произошло? — Ничего — Джисон старается звучать нормально, но его голос дрожит, а вопрос он заканчивает очередным всхлипом. Какой же он глупый. Хан поджимает губы и чувствует, как по щекам стекают свежие слезы. — Ты плачешь? Подожди, ты где сейчас? — взволнованно проговаривает Хенджин, пока Джисон и несколько слов связать не может. Он не скажет обо всем, что было. Хан не выдержит комментариев парня об этом. — Джисон, слышишь меня? Сделай несколько медленных вздохов и выдохов. Что бы ни случилось, все будет хорошо. — Я не могу, — мотает головой Хан, ощущая резкую боль в голове от слез и как у него темнеет в глазах. — Я не хочу так жить. Я не справлюсь. — Джисон, пожалуйста, скажи, где ты сейчас, — просит Хван, пока Джисон поднимает голову и оглядывается. — Около твоего дома. Возле аптеки и продуктового, — не веря своим же словам, произносит Хан. Он не понимает, каким образом его сюда занесло. Джисон даже не заметил, как прошел такое расстояние. — Господи, слава богу. Я буду через пять минут, — говорит Хенджин, на заднем плане слышится какое-то шуршание. Хан хватается за голову, чувствуя себя таким виноватым за этот переполох. — Не сбрасывай только, хорошо? Следующие несколько минут они молчат, только Хван периодически проверяет, на связи ли Джисон. Хан просто пытается понять, что ему сказать Хенджину. Что он разбит изнутри? Что ему больше никто и ничто не поможет? Джисон массирует себе виски и вытирает сопли салфеткой, завалявшейся в куртке. У него щиплет глаза, руки замерзли до такого состояния, что он почти не может ими пошевелить. Только холод держит его в разуме. Окоченевшие от мороза конечности напоминают ему, что он все еще жив. От произошедшего с ним люди не умирают. Хан держит это у себя в голове и считает про себя от одного до десяти, медленно, но успокаиваясь. Он поднимает голову и видит человека, бегущего в его сторону, и понимает, что это Хенджин. Джисон оглядывает его, замирая. Хван весь взъерошенный, с перепуганным взглядом, который тут же сменяется на более спокойный. Хенджин сбрасывает звонок и вздыхает с облегчением, наклоняясь к Хану. — Джисон, что случилось? — спрашивает он еще раз, но уже вживую. Парень жалеет, что не сказал обо всем по телефону. Так было бы проще соврать. — Опять Чан? Или что-то другое? — Я-, — пытается дать ответ Хан, только вот он опять чувствует комок в горле, который не дает ему ничего произнести. Хенджин садится на корточки перед ним и берет ладони Джисона в свои, смотря прямо в глаза. — Если тебе трудно говорить сейчас, то не нужно. Можно я задам только один вопрос? — просит Хван, на что парень кивает. — Это как-то связано с Чаном? — Джисон отрицательно мотает головой. Он знал, что парень спросит об этом. — Хорошо, ладно. Господи, я так перепугался, ты бы знал. — Мне не стоило тебя беспокоить, — тихо проговаривает Хан, сверля глазами асфальт. Хенджин сжимает его ладони еще сильнее. — Не говори так. Что бы не случилось, я буду с тобой, слышишь? — Джисон переводит взгляд на друга. Тот смотрит на него уверенно и серьезно. — Можешь рассказать обо всем чуть позже. Или не рассказывать, если считаешь, что так будет нужно. Я не стану злиться или обижаться. Для меня самое главное, чтобы ты был в порядке. — Спасибо, — отвечает Хан, сдерживая слезы, потому что он правда благодарен. Он бы не прошел через все это без Хенджина. — Не стоит. Я всегда на твоей стороне, — улыбается Хван и поднимается, похлопывая парня по плечу. — Можем пойти ко мне. Поиграть в видеоигры или кино посмотреть. Завтра все равно последний учебный день. Не думаю, что твоя мама будет против, если ты останешься у меня. — Хорошо. Спасибо еще раз, — проговаривает Джисон, отпуская в себе чувство тревоги из-за того, что ему придется говорить об этом с Хенджином. Может, когда-то он скажет, но не сейчас. — Не нужно. Пошли, — Хван протягивает парню руку, чтобы тот смог подняться. Джисон едва стоит из-за замерших ног. Хенджин кладет ему руку через плечи, а Хан вдыхает новый глоток воздуха, будто бы до этого кто-то перекрыл ему доступ с кислороду. Джисон никогда не выразит в словах то, насколько он благодарен Хвану. С ним будет проще. Хенджин и правда не задает никаких вопросов, только иногда задерживает взгляд на Хане так, как делает это, когда сильно беспокоится. Они играют в видеоигры весь вечер и смотрят какой-то скучный фильм, который возможно смотреть только благодаря комментариям Хвана. Никаких переживаний на несколько часов. Джисону это было нужно. Он не может сказать, что ему стало легче, но ему точно было бы намного хуже без Хенджина рядом. Хан справлялся и с вещами страшнее, поэтому он надеется, что будет в порядке. Неизвестно, сколько времени это займет, но Джисон, несмотря на желание опустить руки и не двигаться дальше, справится. Вера в себя его никогда не подводила. Он самостоятельно заштопает свою душу и поднимется с колен. Так было всегда. Страшные вещи выбивали Хана из колеи, но он чудом возвращался в привычный образ жизни почти сразу. Перед сном Джисон обнимает себя за плечи, вслушиваясь в размеренное дыхание Хенджина, и выгоняет из головы все мысли о Минхо. Тяжко, больно. Хан делает глубокий вдох, зажмуривая глаза, обещая себе, что не позволит длиться этому состоянию месяца. Иначе он никогда не выберется из этой ямы. Стук дождя по стеклу убаюкивает Джисона, и усталость берет вверх над всем протестующим внутри Хана. Он проваливается в крепкий сон, оставляя все свои волнения в реальной жизни. Их призраки будут бродить по комнате, оставят свои следы на стенах, а затем сольются вместе с дождем и растают утром в солнечных лучах. Тогда и Джисону станет легче. А пока он видит сны, которые все равно не запомнит. И это даже к лучшему. Новогодние каникулы вселяют в Хана совсем маленькую надежду. Ему не нужно ходить в школу, видеть лица других людей, общаться с ними, испытывать вечное волнение. Джисон не наткнется на тех, кого ему сейчас видеть просто опасно. Может, он остынет за это время. Хан ворочается на кровати, но не находит сил подняться. Слабость одолевает его уже какой день, а голова раскалывается. Джисон просто лежит и ничего не делает. Первое время он думает, что заслужил отдых, но потом понимает, что устает от этого еще больше. Только вот и заниматься ему тоже ничем не хочется. Хан целыми днями залипает в телефон, лишь бы не думать. Все его мозговые процессы сводятся к одному Минхо, а от этого больно и тошно. Ему уже и так достаточно плохо, усугублять ситуацию совсем не хочется. В противном случае, Джисон откинется прямо на своей кровати. Настолько ему не легче, настолько ему только хуже и хуже, что это кажется смешным. Хан хватается за голову и прожигает глазами потолок. Даже мама спросила, что с ним случилось. Пора брать себя в руки, но каждое лишнее движение дается парню с трудом. На сообщения Хенджина он отвечает раз в несколько часов. Режим сбился, аппетит пропал, Джисон будто бы выпадает из жизни. Может, ему нужно пройти через это. Во время школы будет некогда страдать из-за разбитого сердца и неудавшейся любви. Хан зарывается головой в подушку и почти готов закричать. — Джисон, — зовет его мама, каким-то образом уже оказавшаяся у кровати. Хан дергается от испуга и садится, смотря на женщину удивленным взглядом. — Отец договорился с Минхеком. Они оба придут на ужин. — Сегодня какой-то праздник? — первый вопрос, который приходит Джисону в голову оказывается таким. И только потом до него доходит масштаб ситуации. — Новый год, — хмурится мама, а Хан моргает несколько раз, понимая, что совсем потерял счет времени. Ему казалось, что он провел дома месяц, а на деле прошло пару дней. Джисон еще раз прокручивает слова матери в голове. — Зачем ты позвала брата? Ты же не общаешься с ним, — не общается это даже слабо сказано. Мама недолюбливает Минхека. Почти ненавидит, но что-то человеческое не дает ей испытывать такого чувства к своему первому сыну. Хану вся эта идея не нравится. — Я подумала, ты хочешь с ним увидеться, — пожимает плечами мама. Джисон никогда ей такого не говорил. Последний раз Хан виделся с братом, когда его избили в раздевалке. Все теплые воспоминания остались в детстве. Сейчас Джисон не испытывает никакой привязанности к Минхеку. Он просто рад за брата, потому что тот свалил от родителей сразу после школы. — Еще отец хотел посидеть всей семьей. Это же семейный праздник. — Я ничего не хочу, — отрезает Хан, начиная злиться. Зачем говорить, что она делает это ради него, если же это полностью и целиком инициатива отца. — Делайте, что хотите. — Почему ты так реагируешь? Ты в последние дни злишься без причины и повышаешь на меня голос. Думаешь, я всегда буду это терпеть? — теперь уже злится мама. На самом деле, она не умеет кричать или запугивать. В такие моменты Джисону кажется, что она может заплакать в любую секунду, поэтому старается себя успокоить. — Что с тобой творится, ты можешь мне объяснить? — Все в порядке. Извини, я виноват. Если нужна помощь на кухне, зови, — у Хана нет сил на выяснения отношений. Ему проще оборвать разговор на такой ноте. — Во сколько они приедут? — В десять. Надень что-нибудь приличное, — вздыхает мама, тоже от всего этого вымотанная. Джисон не видит на ее лице ожидания и восторга от предстоящего ужина. Конечно, ей не хочется видеть ни сына, который от нее сбежал, ни мужа, утонувшего в долгах и лезущего в ее кошелек. Хану все равно на Минхека, но отца ему не хочется видеть никогда. Когда мама выходит, Джисон снова ложится на кровать. Весь день проходит мимо. Он не делает ничего полезного, только вслушивается в то, как мама шумит на кухне посудой. Она даже не позвала Хана ей помочь. Джисон хмурится и накрывается пледом, поворачиваясь на бок. У него максимально плохое предчувствие насчет сегодняшнего вечера. Ему стоило договориться отпраздновать Новый год с Хенджином, только бы свалить подальше от дома. Даже пошляться на улице было бы неплохо. Снега все равно нет. Только сильные дожди, но Хану они очень даже нравятся, так что это не проблема. Везде лучше, чем дома. Джисон зажмуривается и просит сам не знает кого, чтобы все прошло хотя бы нормально. За десять минут до приезда отца и брата Хан достает из шкафа школьную рубашку и брюки, которые он надевал только на первое сентября. В идеальном состоянии, даже поглаженные. Джисон смотрит на себя в небольшое зеркало и понимает, что голова у него грязная, лицо уставшее, а синяки под глазами такие, будто он не спал пару дней. Хан расчесывается, выдирая себе пару клоков волос, а потом плюется и оставляет как есть. Ему не перед кем прихорашиваться. Чем быстрее они все поедят и разъедутся, тем лучше. Мама стучит в дверь комнаты парня и просит его выходить. Джисон считает до десяти, выпрямляет спину и уверяет себя, что он будет в полном порядке. Выходя из комнаты, он замирает на несколько секунд, но собирается и проходит на кухню. Отец с Минхеком приезжают вовремя. Хан не успевает встать из-за стола и встретить их, они почти сразу проходят на кухню. У Джисона потеют руки, когда он видит отца, наряженного в дешевый смокинг и смотрящего на него с недовольством. Хан боится услышать что-то в своей адрес, когда отец садится напротив него, но он начинает хвалить маму за такой большое количество блюд. Джисон не может с этим поспорить. Мама правда постаралась в этот раз. Доедать салаты и мясо они будут еще неделю точно. Затем из ванной выходит Минхек, такой взрослый и уверенный в себе. Конечно, ему нечего бояться. Он в любой момент может уйти и никогда не общаться с этими людьми. Хан безумно ему завидует. Поздоровавшись с братом, Джисон наблюдает за мамой, которая садится рядом с ним, вздыхая с облегчением. С ней рядом ему немного спокойнее. Ужин проходит нормально. Хан рад, что его не замечают. Взрослые болтают о своем, пока Джисон ковыряет салат, который ему положила мама. Он совсем не голоден, хотя ничего сегодня не ел. Хану кажется, что его стошнит, если он съест хотя бы ложечку. Волнение его не отпускает, особенно, когда отец иногда заостряет на нем свой взгляд. Джисон до безумия боится, когда тот на него так смотрит. Минхек замечает, как Хан каждый раз от этого дергается, но ничего не говорит. Не то, чтобы Джисону хотелось какой-то защиты от брата. Ему неловко от того, что он выглядит таким жалким. Минхек никогда не давал себя в обиду, перечил отцу и не боялся его. Хан же не может так. Наверное, поэтому ему стыдно. Большими глотками Джисон опустошает свой стакан с водой и утыкается в тарелку, надеясь абстрагироваться от происходящего вокруг. Только у отца на него другие планы. — Почему ты не ешь, Джисон? Твоя мама так старалась приготовить все это, а ты даже не притронулся к своей тарелке. Ты считаешь это уважительным? — мужчина говорит с таким отвращением, что Хана невольно бросает в дрожь. Он чувствует, как отец смотрит на него, но не может поднять глаза. — Ты даже отцу не хочешь в лицо посмотреть. Как можно было вырасти таким эгоистичным и отвратительным ребенком? — Извини, — только и отвечает Джисон, беря вилку в руку и понимая, что ему нужно доесть хотя бы то, что ему положила мама. Только вот отец забирает у него тарелку прямо из-под носа и сам начинает накладывать с каждого блюда по несколько ложек. Хан испуганными глазами смотрит на то, как салаты высыпаются прямо на стол, потому что не помещаются на тарелку. Он чувствует напряжение матери рядом. — На, держи. Пока не доешь, из-за стола не выйдешь, — отец ставит перед ним непонятное месиво из всех салатов и мяса с картошкой и каких-то закусок. Оно огромной горкой навалено на тарелку. От одного вида Джисона едва не тошнит. У него начинает кружится голова. — Ты перебарщиваешь, — говорит Минхек, откладывая вилку в сторону. Отец хмурится. — Это отродье должно быть благодарно за то, что ему вообще даем еду. Ты только посмотри на него, ты разве не-, — говорит отец, пока Хан зажмуривает глаза, говоря себе не плакать. Только вот мужчину перебивают. — Я ухожу. Ты обещал, что не будешь устраивать сцен и мы нормально посидим и поговорим. Зря я согласился, — Минхек и правда встает из-за стола и выходит с кухни. Джисон так и остается примороженным к стулу. Отец встает следом за братом и идет за ним. — Хочешь поговорить? Давай. Пожалуйста. Выйдем и поговорим нормально, — истерично смеется отец. Хан переводит взгляд на маму, которая пустым взглядом смотрит на стол. Джисон не рассчитывал на что-то другое. Когда входная дверь хлопает, они еще несколько минут сидят в тишине, пока мама не поднимается и не просит Хана помочь ей все убрать. Джисон кивает, не зная, что ему думать. Его отец не способен на нормальные разговоры. Зачем он вообще позвал Минхека? Чтобы денег попросить? Это вполне логично. Хан бы не удивился. Сколько они уже отдают отцу деньги, он никак не может погасить свой долг. Джисон даже знать не хочет, сколько мужчине нужно денег и куда он мог их потратить. Это не его дело. Жаль, что это касается его матери. Нужно было уже давно выгнать отца из дома и жить спокойно. Хан сжимает в руках тарелку с салатом, накрытую пленкой, и убирает ее в холодильник. Ему не стоит сейчас думать об этом. Закончив уборку, Джисон спрашивает, нужно ли помочь с чем-то еще. Мама на это только качает головой и садится на стул, придерживая голову рукой. С отвратительным осадком на душе Хан идет в сторону своей комнаты. Когда он отпирает дверь, то слышит, как у матери звонит телефон. Джисон заходит в комнату, но не закрывает дверь, чтобы услышать, кто ей позвонил. — Алло? Кто это? Да, вы звоните с телефона моего мужа, — в полном непонимании проговаривает мама. Следующие несколько минут она молчит, а потом отвечает таким голосом, что у Хана замирает сердце. — О чем вы говорите? Это какая-то ошибка. Я не понимаю, — Джисон выходит из комнаты и медленным шагом идет в сторону кухни. Он видит маму с бледным лицом. В голове столько мыслей, но ни одна не дает ответов на вопросы. — Понятно. Я скоро приеду. — Мам, что случилось? — спрашивает Хан, когда она сбрасывает трубку. Женщина смотрит на него стеклянными глазами. — Отец с Минхеком попали в аварию. Мне позвонил человек из полиции, который нашел телефон. Сказал, что выживших нет. Нам нужно приехать в больницу-, — словно робот проговаривает мама и едва не падает прямо на пол. Джисон успевает поймать ее за плечи, не веря тому, что происходит. Женщина прижимает парня к себе. Хан пытается осознать, что это не шутка. И это не ошибка. Он приходит в себя только тогда, когда слышит всхлипы матери. — Этого не может быть. Джисон, скажи, что это не так. Скажи, что они живы. — Нам нужно ехать в больницу, — проговаривает Хан, отодвигая маму от себя. Он не чувствует ничего. Пустота и звон в ушах. Женщина быстро кивает, вытирая слезы, и достает телефон, чтобы вызвать такси. Пока они едут в машине, Джисон таращится в стекло, находясь в какой прострации. На заднем фоне пускают фейерверки, он слышит веселые крики людей, встречающих новый год, начало чего-то волшебного, с чистого листа. У него дико стучит сердце, реальность словно отходит на второй план. Его отец и брат погибли. Нет, этого не может быть, он же видел их чуть меньше часа назад, может это ошибка или еще что. Хан чувствует, как у него дрожит губа, а слезы ручейком стекают по его щекам. Поверить в такое почти невозможно, это просто нереально. Джисон смотрит на свои руки, сжимая их в кулаки, чтобы осознать, что это не сон. Нет, это и действительно происходит. Он смотрит на маму, забившуюся в угол машины и тихо плачущую. Они и правда едут в больницу. Горло сковывает проволокой от того, что Хан сдерживает накатившийся на него всхлип. В этот же момент он чувствует, как его берут за руку. Джисон смотрит на маму и сжимает ее ладонь в ответ. Он будет держаться ради нее. Хану никогда не понять, что значит потерять своего мужа и ребенка. Для Джисона они оба лишь те, кто связан с ним кровно. Его не должна задевать смерть отца, который портил ему жизнь, который издевался над ним и мешал с грязью. Хан не должен плакать, потому что потерял брата, с которым никогда не был близок, который бросил его в этом аду и даже не пытался поддерживать связь. Джисон не должен, но он не может перестать захлебываться в своих собственных слезах и отрицать, что это на самом деле произошло. Снежинки ворохом проносятся мимо их такси. Начался первый снег.