первообразная

Воздух пахнет летом. Мокрая трава от утренней росы щекочет Джисону ступни. Он бежит вперед, пока ветер мягко оглаживает его лицо. Хан смотрит по сторонам и видит рядом с собой других мальчишек. Он смотрит на свои ладони, которые непривычно маленького размера, и едва не спотыкается о кочку. Усталости нет, несмотря на расстояние, которое они преодолели. В ушах звенит веселый смех, а солнечный свет ласкает ему щеки. Перед его глазами бесконечное поле. Джисону хочется спросить у мальчика перед ним, куда и зачем они бегут, поэтому Хан ускоряется, чтобы догнать его. Когда мальчик смотрит на него, Джисон не видит его лица. Что-то размытое, словно по рисунку небрежно полоснули ластиком, поворачивает свою голову в сторону Хана. От испуга Джисон останавливается, пока другие ребята смотрят на него через плечи и продолжают бежать. — Не останавливайся! — кто-то, уже издалека, кричит Хану. Джисон хочет догнать их, но чувствует, как трава медленно обвивает его ступни. Он смотрит на землю со страхом, пытается вырваться, чувствуя, как внутри него растет паника. Одна секунда, и Хан оказывается в кромешной тьме. Джисон чувствует под ногами неглубокий ручеек. Он приседает, чтобы дотронуться до воды, но кто-то резко хватает его за руку и тащит за собой. Хан пытается вырваться, тянет человека назад, но тот оказывается сильнее. Когда Джисон начинает кричать и спрашивать, где он, то не получает никакого ответа. Только сильный толчок в спину. И тут Хан, будто бы вновь прозрев, видит перед собой знакомый двор. Он стоит посреди него босиком, в шортах и футболке, пока вокруг танцует метель. Это тот самый двор, где Джисона избили те мужчины. Слыша только громкий стук своего сердца, Хан смотрит по сторонам, но потом замирает. Огромные и черные тени окружили его со всех сторон. Джисон хочет выбраться из этого круга, убежать так, как он делал это в поле, но его тело словно парализовало. Он не может сделать и шага. Одна из теней, самая большая, внезапно разевает пасть, сверкая острыми клыками, и двигается на Хана. Тот успевает только закрыть лицо ладонями. А потом все вокруг озаряет яркий желтый свет. — Проснись и пой, — голос Феликса звучит прямо над ухом, от чего Джисон резко дергается. Он осматривается. Хан в классе. За партой. Значит, это и правда был просто сон. Парень делает глубокий вдох, пытаясь успокоить громко стучащее сердце. — Что снилось? Кошмар? — Я не помню, — врет Джисон, потому что он сам еще до конца не осознал, что ему приснилось. Если сны как-то и связаны с его состоянием, то объяснить можно только последнюю часть. Первая же похожа на бред сумасшедшего. Куда бежали эти мальчики? А главное, от кого? Хан протирает глаза и смотрит на прищурившегося Феликса, сидящего рядом с ним и попивающего яблочный сок из пакета. — Выспался? — хмыкает Ли, заставляя Хана нахмуриться. На несколько минут он словно забывает, где находится, кто такой Феликс и все, что с ним происходит. Джисон не отвечает парню, утыкаясь в тетрадь. Все случилось слишком быстро. После того, как Хан позвонил Ли, прошло всего несколько дней. Феликс первым же делом сообщил ему о том, что Чан настаивает на переводе Джисона в их класс. Хан сначала подумал, что это шутка, потому что далеко не все члены банды Чана учатся вместе с ним. Как он понимал, это обязательно только для тех, кто является приближенным Бана. Помимо Феликса, тут учатся еще и другие парни, которых Джисон знает, как одних из доверенных лиц Чана. Тех, кто следил за Ханом по школе, парень не находит. Значит, они не так важны. Однако Джисон совсем не понимает, почему он здесь. Ли обещал ему, что работа, которую дадут Хану, простая. Зачем же было тогда переводить Джисона в их класс? Возможно, Бан хочет держать парня в своем поле зрения. Или же у него есть какие-то особые планы, о которых он не сообщил Феликсу. Это пугает. Нет, вообще, вся эта ситуация пугает. Но Джисон понимает, что это не его дело. Он сам согласился вступить в банду Чана, значит ему нужно просто делать все, что ему скажут. Остальное его не касается. На самом деле, происходящее кажется нереальным. Хан оглядывает новых одноклассников, как в очередном сне. Сильный укол в груди заставляет его нахмурится. Прошедшие дни он отрабатывал по две смены в магазине, чтобы нагнать нужное количество часов за месяц и уволиться. И это было лучшим вариантом, чтобы как-то отложить накопившиеся чувства подальше. Свободного времени практически не было, но, проснувшись утром, Джисон понял, что то, от чего он все эти дни бежал, его настигло. Сегодня первый день в новом классе. Сегодня Феликс отведет его в дом Чана, где будет решаться его дальнейшая судьба. Но все это не так беспокоит Хана, как нечто другое. Точнее, некто другой. Все это время Джисон не мог прекратить думать о Хенджине, о его реакции, о том, что это конец. Как бы Хану не хотелось, чтобы все было иначе, он просто не мог сделать другой выбор. Чтобы спастись, парень должен заплатить. И видимо судьбе недостаточно одних лишь денег, потому что Джисон лишается дружбы с человеком, который ближе ему всех на свете. Если бы у Хана спросили, насколько это больно, он бы не смог ответить. Парню бы просто не хватило слов. И Джисон осознает, как несправедливо с его стороны не сказать обо всем Хвану лично, объяснить, почему это происходит. Только он не в силах даже написать ему сообщение с извинениями, не в силах хоть как-то оправдать себя. После всего, что с ними произошло из-за Чана, Хан даже не может вообразить, что скажет, если встретит Хенджина. Джисон чувствует себя предателем, потому что ему кажется, что он бросает Хвана, оставляет его одного, переходит на чужую сторону, с которой они всегда боролись вместе. Теперь же они на разных берегах. Их дружба рушится в один миг, и Хан не видит ни единого шанса сохранить ее. Даже если они попытаются, это будут уже не те Хенджин и Джисон, которые поддерживали друг друга, несмотря ни на что, которые были готовы идти до последнего вместе. Хан не хочет этого, и ему кажется, что Хенджин будет с ним согласен. Урок проходит мимо Джисона. Он пытается хоть что-то записывать, но голова занята совсем не учебой. Хан смотрит в одну точку, пропуская слова учителя мимо ушей. Пару раз он чувствует на себе взгляд Феликса, но не реагирует на него. Джисон не может сказать, что общество Ли ему неприятно. Просто именно он стал мостиком к происходящему сейчас. Хан понимает, что без этого предложения, с ним и с мамой могло случиться что-то страшное, но полностью довериться Феликсу он не может. И даже не знает, сможет ли однажды. Ли его не трогает, занимается своими делами, аккуратно оформляет конспект и даже отвечает на некоторые вопросы учителя. Джисон удивляется, что Феликс работает на уроке и знает материал. До этого ему всегда казалось, что парни из банды Чана не учатся совсем. Наверное, Хан и правда многого не знает. — Волнуешься? — спрашивает Ли, когда урок заканчивается. Джисон поджимает губы и кивает. Сегодня ему дадут первые указания. Хан хоть и примерно знает, чего ожидать, но это не останавливает волну тревоги, которая накрывает его с головой после этого вопроса. — Все будет нормально. В любом случае, ты можешь отказаться, если тебя что-то не устроит. Время еще есть. — Я уже все решил, — отвечает Джисон, убирая учебники в рюкзак. Обратного пути и правда нет, как и варианта попытаться найти альтернативу. Ли смотрит на него внимательно, а затем хлопает несколько раз по плечу, подбадривая. — Тогда пойдем, — Феликс встает первым, а Джисон идет за ним. Он чувствует на себе взгляды новых одноклассников, которые будто бы пытаются разузнать, зачем Хан решил во все это ввязаться. Парень сжимает кулаки и ускоряет шаг, чтобы поскорее от них скрыться. Странно, но Ли все время молчит. Не произносит ни слова, когда они спускаются на первый этаж, никак не комментирует ничего. Джисона это немного пугает. Особенно задумчивое лицо Феликса и его неторопливые движения. Из-за этого Хан напрягается еще сильнее. Он согласен выслушивать болтовню Ли о чем угодно, лишь бы не думать о том, что его ждет. Когда парни выходят из раздевалки, Феликс нарушает тишину и жалуется на невкусный обед в столовой. Хан кивает, соглашаясь с ним, хоть и ничего не ел сегодня. Он тяжело выдыхает, вслушиваясь в речь Ли. Внезапно Джисон чувствует, как телефон вибрирует в кармане брюк от звонка. Он едва не запинается о собственные ноги, понимая, кто ему может звонить. Хан кусает нижнюю губу, игнорируя громкую мелодию и моля о том, чтобы вызов поскорее сбросился сам. Паника охватывает его с ног до головы. Парень просто не может ответить. Однако это замечает Феликс и замолкает. Под его удивленным взглядом Джисон все же достает телефон из кармана. Хенджин. Хан испуганно скидывает звонок и ускоряется, чтобы наконец-то выйти из школы. — Кто звонил? — спрашивает Ли, догоняя Джисона, который впивается ногтями в ладони, чтобы успокоиться. Конечно, Хенджин понял, что что-то не так. Наверняка, все в школе уже знают о том, в какой класс перевели Хана. Именно поэтому Хван ему и позвонил. Это должно было случиться, но парню так хотелось, чтобы этого не произошло никогда. — Джисон? — Неважно, — отвечает Хан, потому что ему не хватит сил объяснять все это Феликсу. Джисону безумно стыдно за то, что он так поступает с Хенджином. Он пытается прийти в себя с надеждой, что Ли не будет больше задавать ему вопросов. Феликс и правда не допытывается до парня. Наверняка, делает какие-то выводы для себя, но не озвучивает их. Джисону этого достаточно. Остаток пути, который они проделывают на автобусе, Ли всеми силами пытается заполнить неловкую тишину. Хан хоть и старается его слушать, но порой проваливается в свои мысли. Пару раз парню звонит Хенджин, но он сбрасывает все входящие вызовы. Джисон не представляет, как пройдет разговор с Хваном, если это случится. Джисон не уверен, что будет готов посмотреть ему в глаза. Хану кажется, что проще даже не пытаться. Лучше игнорировать все звонки, сообщения, попытки связаться. Еще Джисон думает про Минхо, о том, что тот почувствует, когда узнает обо всем. Вспоминаются и те слова, которые Хан с такой уверенностью говорил ему в читальном зале. И, господи, лучше бы Джисон никогда не открывал свой рот. Эти мысли затягивают тугой узел внутри Хана, практически перекрывая все дыхательные пути. Он едва не рушится на части, пока едет в этом вонючем автобусе. Будто бы все хорошее, что когда-то было в жизни Джисона, исчезло по щелчку пальцев. Тяжело настолько, что его дальнейшая судьба видится парню покрытой мраком и грязью, которая будет преследовать его до самой могилы. Заслужил ли он всего этого? Хан не знает, но парень уверен в том, что люди вокруг не должны страдать из-за него. Этого он изменить не может. — Наша остановка, — впопыхах говорит ему Феликс и тянет за рукав куртки. Они едва успевают выйти из автобуса. Джисон оглядывается вокруг, понимая, что это окраина города. Здесь построены только частные дома. — Господи, чуть не проехали. Запомни остановку. Сюда придется часто приезжать. Хан молча смотрит на вывеску с названием остановки, понимая, что никогда тут не был. Джисон редко выбирался за пределы городских кварталов. Последний раз он был в таком только на дне рождения Минхо. Хан дергается от своих мыслей и спешит за Феликсом, который ушел вперед на пару метров. Они двигаются вглубь частных домов, а Джисон старается запомнить дорогу. Снег под ногами хрустит, а блеклый и желтый свет фонарей не делает это место хоть чуточку приятнее. Большие коттеджи смотрят на Хана с обеих сторон, пока Ли насвистывает какую-то мелодию. Они останавливаются у громадного дома с высоким кирпичным забором. Феликс вводит код на калитке и открывает ее. Джисон с опаской следует за ним, осматриваясь. Как ему до этого объяснял Ли, здесь живет Чан, собираются главные члены его банды, проводятся разные собрания, а иногда даже и вечеринки. Честно, Хана пугает то, во что вылилось школьное хулиганство Бана. Джисон думает, что он, наверное, и не поймет сразу, насколько все глобально. Если, вообще, поймет. Он сомневается, что таким пешкам, как Хан, о таком рассказывают. Меньше знаешь — крепче спишь. В данной ситуации уж точно. Когда они входят в дом, парень едва сдерживает свое удивление. Джисон сомневается, что Чан экономил на интерьере, потому что ему на секунду кажется, что он попадает в дом главы мафии из фильмов. Вся мебель выглядит безумно дорогой, в каком-то смешанном стиле. Дорогое темное дерево и странные украшения, стоящие на тумбочках. У них забирает верхнюю одежду одна из девушек, а затем они двигаются вперед по коридору. Почти на каждом шагу он ловит взгляды высоких и широких парней. Хан немного пугается, потому что явно не ожидал таких масштабов. Во что он ввязывается? Конечно, Джисон уже думал о том, что это приведет к проблемам с законом, но не дальше мелких хулиганств. Сейчас же у него такое чувство, что если он не развернется и не уйдет, то через несколько месяцев окажется в тюрьме. Хан смотрит в спину Феликсу, ведущему парня на второй этаж по огромной лестнице. Страх выжимает из Джисона последние силы, поэтому он даже думать нормально не может. Просто следует за Ли, надеясь, что в следующий раз он окажется в этом доме нескоро. Они доходят до одной из дверей, возле которой стоят два парня, кивающих Феликсу в знак приветствия. Хан громко сглатывает, пряча руки за спиной. — Пришли, — выдыхает Ли, берясь за ручку и замирая на несколько секунд прежде, чем спросить. — Помнишь, что я тебе говорил? — Помню, — кивает Джисон, хотя ему кажется, что все наставления, как общаться с Чаном вылетели из его головы, пока они сюда поднимались. Хан делает глубокий вдох, заходя за Феликсом в комнату. Как понимает Джисон, они попадают в кабинет Чана. И выглядит он слишком серьезно для ученика выпускного класса. Хан едва не сгрызает верхнюю губу от волнения, когда видит Бана, сидящего за большим столом и выедающего в парне огромную дыру. Чан выглядит довольным. Его губы расплываются в мерзкой усмешке, когда Феликс говорит Джисону сесть на стул перед столом Бана. Пока Хан садится, Ли перемещается на сторону Чана, встав рядом с ним и смиряя Джисона нечитаемым взглядом. Парень словно на мгновение забывает, что Феликс пришел сюда не с ним за компанию. Ли — правая рука Бана, его целью не является поддерживать Джисона. Чан молчит несколько минут, внимательно изучая. И смотрит он так, что Хана начинает мутить. — Давно не виделись, Джисон, — лениво проговаривает Чан, откидываясь на спинку своего кресла и доставая из ящика сигареты. Тут же в руках у Феликса оказывается зажигалка, которой тот поджигает сигарету Бана. Хан смотрит на все это, как зачарованный, не зная, чего ждать дальше. — Расскажешь, зачем пришел? — Я думал, Феликс уже все рассказал, — Джисон растеряно смотрит на Ли, пытаясь отыскать в его глазах поддержку, но тот лишь поджимает губы и мотает головой. Чан надменно фыркает. — К сожалению, ты сообщил Феликсу не все. Именно поэтому я задаю тебе этот вопрос, — делает затяжку Бан. Хан был готов к такому, но не ожидал, что ответ дастся ему с таким трудом. — Зачем тебе нужны деньги, Джисон? Тем более, такие, какие ты не можешь заработать в продуктовом магазинчике. — Мой отец погиб этой зимой, — начинает Хан, опуская глаза в стол и перебирая пальцами резинку толстовки. — Он задолжал очень много денег. Мне необходимо вернуть всю сумму до конца зимы, но я чисто физически не смогу заработать ее за оставшееся время. — Кому задолжал? — интересуется Чан таким тоном, будто бы и правда любопытствует. — Я не знаю, но эти люди пообещали убить меня и маму, если я не верну им деньги, — чуть тише произносит Джисон, боясь, что Бан сейчас пошлет его куда подальше отсюда. Чтобы поиздеваться, чтобы Хан и правда исчез с лица земли и не приносил ему проблем. Тогда Джисон вспоминает, что говорил ему Феликс. Он опускает рукав толстовки и показывает забинтованную руку. Небольшое растяжение, но по ночам болит адски. Это то, что осталось Хану после встречи с теми мужчинами. — Если бы все не было так серьезно, я бы не согласился прийти сюда. — Феликс сообщил мне сумму, которая тебе нужна. Надеюсь, ты понимаешь, что отработать ее ты сможешь только через несколько лет? — слова Чана звучат, как приговор. Хоть Ли уже говорил ему об этом, но Джисону все равно страшно. Он кивает. — Ты должен будешь делать все, что я тебе скажу, следовать каждому моему слову и никогда не идти против меня. Это тоже, надеюсь, для тебя не новость? — Не новость, — отвечает Хан, стараясь звучать уверенно. Бан хмурится, но через несколько секунд перед Джисоном уже лежат несколько бумажек скрепленных степлером. — Это договор. Советую читать внимательно, чтобы потом не пожалеть о сделанном выборе, — говорит Чан и протягивает ему ручку. Дрожащими пальцами Хан пододвигает бумаги к себе. Феликс говорил ему несколько раз, что договор нужно читать внимательно, потому что каждый из них составляется отдельно. То есть Джисон может увидеть здесь то, о чем Ли ему не говорил. Увидя срок работы на Чана, Хан едва не забывает, как дышать. Три года. Ему действительно придется вариться во всем этом несколько лет. Феликс предупреждал его об этом, но принимать свою судьбу пока непосильно для парня. Джисон пытается сосредоточиться на тексте перед ним, но сбивается, читая некоторые предложения, поэтому выходит долго. Ему даже кажется, что Чана это может разозлить, но тот никак не реагирует на него, копаясь уже в других листках. В целом, здесь ничего из того, о чем ему бы не говорил Феликс или о чем Хан не догадывался сам. Со всем этим он уже успел смириться. Дойдя до самого конца, Джисон замечает строчку, которая заставляет его покрыться холодным потом. Если тебе приказано пойти против людей, с которыми ты состоишь в дружеских, романтических и т.д. отношениях, ты обязан подчиниться без возражений. Хану становится не по себе от мысли о том, что может возникнуть ситуация, когда он должен будет сделать что-то плохое Хенджину. Или Минхо. Вспоминая все, что было между Ли и Чаном, Джисону становится страшно. Он решается на то, что Феликс категорически запретил ему делать. — Мы можем добавить один пункт в договор? — неуверенно спрашивает Хан, получая сразу два взгляда: удивленный от Чана и вопиющий непониманием от Феликса. — И какой же? — хмыкает Бан, скрещивая руки на груди. — Мне не нужно будет причинять боль Хенджину, — запинается Джисон, набираясь сил, чтобы продолжить. — И Минхо тоже. — Джисон, ты не-, — начинает Феликс, молчавший все это время, но поднятая ладонь Чана, заставляет того закрыть рот. — Что у тебя с Минхо, Джисон? — холодным тоном спрашивает Чан, посылая Хану целую волну мурашек. — Ничего. Просто я не смогу сделать ему что-то плохое, — отвечает Джисон, надеясь хоть на капельку милосердия со стороны Бана, которой тут и не пахнет. Он уже готовится к тому, что ему рассмеются в лицо и скажут, что его первое задание избить Минхо или что-то похуже, но Чан берет договор в свои руки и кладет перед собой. — У меня есть предложение получше, — Бан смотрит на парня такими глазами, словно ему в голову пришла какая-то безумная идея. — Никто из моих парней, в том числе я и ты, не будут трогать Минхо, — звучащее кажется нереальным. Хан округляет глаза в полном шоке, а Чан наслаждается его реакцией. — Но только в том случае, что ты не подойдешь к нему ближе, чем на пять метров. У всех стен в этом городе есть глаза и уши, Джисон. Если я узнаю, что вы виделись, ты будешь тем, кто причинит Минхо больше боли, чем я за все эти года. Устраивает такое предложение? — Я не-, — у Хана пересыхает в горле от таких слов, но он продолжает. — Да, хорошо. А Хенджин? — Тебе не кажется, что ты слишком многого просишь? — усмехается Чан, что-то черкая прямо в договоре. — Если твой драгоценный друг начнет приносить мне проблемы, я не смогу закрыть на это глаза. Хотя я сомневаюсь, что вы теперь друзья. Я прав? — Бан прожигает взглядом ничего не понимающего Джисона. У него не получается произнести и звука. — Ладно, можешь не отвечать, я и сам знаю ответ. Держи. Хан берет в руки договор, читая, что написал Чан. Практически слово в слово там написано то, что он предложил насчет Минхо. Джисон должен радоваться, что Бан поставил такое условие, но гарантирует ли оно полную безопасность Ли или только усугубляет ситуацию? Хоть Хан и не общается с Минхо, хоть он и медленным путем пытается выгнать из сердца все свои чувства к парню, может ли Джисон с уверенностью сказать, что не подписывает то, что заставит его совершить что-то ужасное с Ли? Хан берет ручку, еще раз проверяя только что написанную фразу, сумму денег, которую ему должны передать и ставит свою подпись в договоре. Вот и все. Официальность пугает Джисона, но, зная отношение Чана к договорам и странным правилам, это немного успокаивает. Не то, чтобы хоть один из пунктов документа спасет Хана. Просто так он знает, чего ожидать. Чан забирает договор и ставит на нем свою подпись. Затем Бан отдает его Феликсу, который снимает печать. Джисон сжимает пальцами свои коленки до тех пор, пока Ли не приносит ему копию договора. — Храни его, чтобы потом ни у кого из нас не было претензий. Деньги тебе отдадут внизу, — Чан широко зевает, а затем улыбается так, словно наконец-то получил, что хотел. Хан ощущает это всем телом. Победа Бана и его счастье этим искрится из всех щелей. Джисон сжимает договор, убирая его в рюкзак. —  Феликс, попроси Юну вызвать Джисону такси. Не дай бог его ограбят по пути домой. — Хорошо, — кивает Ли, смотря на Хана, который поднимается со стула и следует за парнем. — Феликс тебе расскажет о том, что ты будешь делать чуть позже. Можешь считать его своим наставником, куратором, кем хочешь. А пока отдохни, насладись осознанием того, что у тебя больше нет никакого долга, — проговаривает Чан, заставляя их обоих обернуться прямо у двери. Джисон даже не знает, что ему делать. Поблагодарить? Нет, это будет звучать смешно. — Вы оба свободны. Феликс, поднимись ко мне, когда проводишь Джисона. — Хорошо, — снова соглашается Ли, выходя из комнаты, а Хан спешит скорее убежать подальше от Чана и этого места. На первый этаж Джисон спускается за Феликсом в каком-то трансе. Он оглядывает свои руки, понимая, что шанса отказаться у него больше нет. Парень сжимает их в кулаки и выпрямляемся. Наверное, Хану стоит собраться. Нет смысла рефлексировать все, что с ним происходит, ведь все уже решено, причем им самим. На выходе он встречается глазами с парнем, который протягивает ему чемоданчик с деньгами. Джисону даже страшно открывать его. Хан натягивает на себя куртку и ждет, пока Феликс договорится с девушкой, вроде Юной, чтобы ему вызвали такси. Никто даже не спрашивает, где Джисон живет. Вспоминая, как парни Чана караулили около дома, Хан ничуть не удивляется. Ли выходит на улицу, а Джисон послушно следует за ним, покрепче сжимая ручки кейса. Февраль пахнет неизвестностью для Хана. А еще чем-то тяжелым и неприятным. Феликс откидывается на поручни крыльца и протягивает Джисону пачку сигарет. Хан берет одну и поджигает, затягиваясь и немного расслабляясь. Осталось придумать, как объяснить маме, откуда у него столько денег. Джисон даже думал оставить ее без объяснений, просто поставить перед фактом, чтобы не запутаться после в своей неправдоподобной лжи. Хан косится на Ли, наблюдая за тем, как маленькие снежинки путаются в его пшеничных волосах, а фонарик на крыльце отражается белыми бликами в глазах. Феликс выглядит задумчивым и чем-то обеспокоенным. Джисону даже не хочется знать, о чем он думает. — Я напишу тебе завтра примерный план работы. В школе все обговорим, — внезапно начинает разговор Ли таким голосом, от которого Джисону становится некомфортно. Наверное, стоит прекратить попытки что-то понять. Он сомневается, что Феликс выльет ему все свои мысли на раз-два. Хан кивает. — Придется приезжать сюда пару раз в неделю на тренировки. Не то, чтобы тебе придется часто драться, но уметь защитить себя в экстренных ситуациях ты обязан. — Хорошо, — соглашается Джисон, не зная, что ему еще ответить. Он уже свыкся с мыслью о том, что придется делать все, что ему скажут. — А чем я вообще буду заниматься? — Пока будешь отдавать ученикам в школе товар, а дальше посмотрим, — проговаривает Феликс, следя за тем, как Хан делает затяжку. — Я тебе все объясню чуть позже. Не спеши задавать вопросы. Лучше обдумай все хорошенько. Тем более, Чан сказал не нагружать тебя пока. Советую распоряжаться выходными грамотно, а то может оказаться так, что у тебя будет несколько заданий в один день. До этого еще далеко, конечно. Чану нужно проверить, на что ты способен. — Товар — это наркотики? — уточняет Джисон, на что получает кивок. Если это самое начало, то Хану совсем не хочется карьерного роста. Его даже такая, казалось бы, простая вещь пугает. Джисон видел, как парни обмениваются в туалетах пакетиками, но никогда не думал, что станет одним из тех, кто будет эту гадость распространять. — А если меня поймают? — Я, кажется, сказал не спешить задавать вопросы, — хмурится Феликс, а затем неожиданно усмехается, заставляя Хана напрячься. — На самом деле, просьбы ты выполняешь плоховато. Я же говорил, чтобы ты не просил Чана менять договор. — Но он же нормально отреагировал, — пытается как-то оправдаться Джисон, получая от Ли очередной нечитаемый взгляд, от которого все сказанное кажется неправильным. — Теперь Минхо будет в безопасности. Хотя бы он. — Если ты так правда считаешь, — пожимает плечами Феликс, а Джисон не может понять, что он имеет в виду. Когда парень открывает рот, чтобы задать соответствующий вопрос, дорога озаряется ярким светом, исходящим от фар машины. — Такси приехало. Увидимся завтра, Джисон. Хан не успевает попрощаться с Ли или попытаться остановить его. Парень моментально скрывается за дверью дома, оставляя Джисона с кучей вопросов и ощущением, что он совершил какую-то глупость. Быстрым шагом Хан доходит до такси, здоровается с водителем, подтверждает адрес и утыкается взглядом в окно. Неужели Феликс правда считает, что пункт про Минхо в договоре был лишним? Джисон хмурится и прижимает к себе чемоданчик с деньгами. Предусмотреть все варианты развития событий невозможно, но это, наверное, лучше, чем ничего. Еще Хана тревожит Хенджин. По-хорошему, нужно поскорее с ним поговорить, попытаться объяснить и взять обещание, чтобы тот ни за что больше не лез к Чану. Джисон боится, что друг его не поймет и все пойдет наперекосяк. Они уже это проходили. Хан прикрывает глаза, стараясь успокоить мысли, которые сменяют друг друга со скоростью света. Хочется, чтобы на секунду все голоса в его голове, вызывающие преодолимую тревогу, замолкли. И это получается. Джисон осознает это только тогда, когда водитель вытягивает его из сна и сообщает о том, что они приехали. Парень даже не понимает, как умудрился уснуть, но, учитывая, что он не спал всю ночь и даже вырубился в школе, это кажется вполне ожидаемым. Выйдя из машины, Хан сразу же забегает в свой подъезд. Страх вновь встретить тех мужчин все еще преследует Джисона. Хоть деньги у него и с собой, неизвестно, что может произойти. Лучше отдать их маме, а там уже она сможет их нормально передать. Возможно, Хану даже придется идти с ней. Но до этого еще есть время. Пока нужно как-то объяснить появление денег маме. Джисон не может просто взять и сказать, на что он сегодня подписался. Тем более, это запрещает один из пунктов договора. Семья не должна знать, чем он занимается. Поднимаясь по лестнице, Хан так и не приходит к решению этого вопроса. Все становится только запутаннее. Он протирает слипающиеся глаза и ускоряет шаг. В квартире Джисона встречает абсолютная тишина. В голове мелькает мысль о том, что мама может быть еще на работе, но ее ботинки, стоящие в коридоре, говорят об обратном. Хан раздевается и медленным шагом идет в сторону маминой комнаты, дверь в которую открыта. Он заглядывает в нее, видя женщину, сидящую на кровати в абсолютной темноте. Сердце у Джисона стучит, как безумное, но он собирается и громко откашливается, сообщая о своем присутствии. Мама поворачивается к нему, а затем включает светильник на тумбочке. Свет озаряет комнату, а Хан едва не роняет чемодан с деньгами. Под глазом у мамы он замечает свежий синяк. Взгляд ее безумно тяжелый, весом в тонну, заставляет Джисона подбежать к женщине и сесть на колени перед ней. — Что случилось? — дрожащим голосом спрашивает Хан, хотя все и так очевидно. Нет сомнений, кто это сделал. Женщина смотрит на него сверху вниз, но ничего не говорит. — Нужно обработать синяк, мам. Тебя еще куда-то ударили? — Замолчи, — прерывает его мама, а Джисон даже дергается от неожиданности. Он непонимающе смотрит на женщину. — Это ты во всем виноват. Какая же я была дура, — произносит мама на грани истерики. Хан округляет глаза. — Я не понимаю, — растеряно шепчет Джисон, пугаясь того, как женщина на него смотрит. Столько ненависти и отвращения он давно не видел в чужих глазах. — Я же хотела уйти от твоего отца, но потом узнала, что забеременела тобой. Столько думала об аборте, но не сделала. Думала, что это грех, что жизнь меня потом накажет. С Минхеком я бы еще справилась в одиночку, но не с вами обоими, без нормальной крыши над головой. Думала, он исправится, начнет больше времени уделять семье, если появится второй ребенок. Господи, какая же я была наивная, — сквозь всхлипы проговаривает мама, мотая головой. Хан зависает, пытается переварить все, сказанное женщиной, но не может. Сколько всего он слышал в свой адрес от нее, но это оказалось больнее всего. И Джисону даже самому становится жаль, что мать от него не избавилась. — Зато теперь я плачу́ за свою глупость, лишившись всего. Уйди. Просто скройся с моих глаз, — кричит женщина, замахиваясь, чтобы дать Хану пощечину, но тот успевает увернуться от нее. — Я принес деньги! — пытается хоть как-то остановить происходящее Джисон, но женщина словно отказывается его слушать. — Я же сказала, чтобы ты ушел. Сколько ты еще будешь портить мне жизнь? — и каждое слово матери жжет сильнее яда. Это бесполезно. Джисон медленно поднимается с пола, едва не разваливаясь по частям, едва не рассыпаясь на осколки посреди комнаты от чувства, которое словами просто не описать. Он ставит чемодан с деньгами на кровать матери, покидая ее комнату, слыша в свою сторону еще одну череду проклятий. Женщина громко хлопает дверью своей комнаты, закрывая ее. Хан едва доходит до коридора, чтобы забрать свой рюкзак, как слышит, что на телефон приходит сообщение. Только не на его, а на мамин, лежащий на тумбочке в коридоре. Парень смотрит на экран. От Хенджина. Спрашивает все ли с ним хорошо. Джисон поднимает глаза, заглядывая в свое отражение в зеркале. И если ему до этого при виде себя казалось, что он самый мерзкий человек на свете, то сейчас Хан не чувствует ничего. Словно больше нет смысла корить себя хоть за что-то. Джисон должен был умереть еще восемнадцать лет назад, когда его мать узнала, что беременна. И, кажется, это был бы единственный способ, чтобы всего этого не происходило. Хан отправляет сообщение с телефона матери, что он дома и с ним все в порядке. Практически сразу приходит ответ. Джисон удаляет все сообщения, блокируя телефон, и идет в свою комнату. Рухнув на кровать, Хан крепко зажмуривается, пытается просто выкинуть из головы произошедшее, но не может. Слезы стекают по его щекам, обжигая их, доказывая в очередной раз, что он просто не заслуживает чего-то хорошего. Джисон правда до самого последнего надеялся, что они с мамой смогут хоть как-то сблизиться, что эта ситуация поможет им хоть немного понять друг друга. Особенно сейчас, когда Хан смог достать деньги, пожертвовав всем, что ему так было дорого. Джисон лишился своего друга и возможности хоть когда-то еще раз поговорить с Минхо, потерял все возможные шансы уехать из этого города и начать жить нормальной жизнью, подписал себе смертный приговор, лишь бы все наладилось. Если он не нужен даже своей матери, то кому еще? Парню было абсолютно плевать, как отреагирует мама, она могла даже не благодарить его, но услышанное сегодня Хана добило, размазало окончательно. Джисон думал, что все произошедшее до этого было последней каплей и больше ничего не сможет сделать ему больно. Ведь все самое плохое уже случилось, ведь он пережил столько дерьма, но все еще остался живым. Он понимает, что сильно ошибался. У Хана забирают последнюю крупинку тепла, надежды на то, что такое случается, он не виноват в случившемся. В итоге все вокруг говорит об обратном. Парень уже думал о том, что лучше бы он погиб в ту новогоднюю ночь. И вновь он к этому возвращается. Тогда бы всем стало лучше. Джисон бы не мозолил никому глаза, не заставлял бы тратить других силы, чтобы сообщить ему, какое он ничтожество. Хан прекрасно знает это сам. Все раны, из-за которых парень и так вечно держится на соплях, открываются с новой силой. Слова отца, сказанные ему за все эти года, уже и не кажутся такими несправедливыми. Может, Джисон действительно никогда не замечал за собой, насколько он отвратительный. Все, к чему он притрагивается, не идет по плану, а, пытаясь сделать как лучше, парень только усугубляет ситуацию. За последние полгода он успел только испортить жизнь себе и всем вокруг. Это не может происходить с нормальным человеком, поэтому все обрушивается на Хана. Джисон не знает, сколько времени он так пролежал. Отойти у Хана получается только тогда, когда он слышит, как входная дверь с громким стуком закрывается. Женщина ушла. Джисон поднимается с кровати, не понимая, куда она могла пойти. И только когда Хан выходит из комнаты и заходит к маме, он все понимает. Чемодана с деньгами нет. Мама пошла отдавать долг отца. Джисон облокачивается на дверной косяк, зависая на несколько секунд от шока. Женщина так к нему и не зашла, не попыталась извиниться, не сказала ничего. Хан понимает, что все, что она говорила, было сказано не со злости, не в момент истерики и отчаяния. Мама и правда так считает. Это просто была причина высказать все, что она думает о собственном сыне. И нет ничего ужаснее, чем осознавать, что единственный человек, ради которого ты был готов на все, ненавидит тебя всей душой. Джисон возвращается к себе в комнату и ложится на кровать, утыкаясь в телефон и вытирая слезы, которые так и не хотят останавливаться. Десять пропущенных от Хенджина, которому он даже не может перезвонить. Он отбрасывает телефон от себя в сторону, тихо всхлипывая и натягивая на себя одеяло, даже не переодевшись. Если бы Джисон мог исчезнуть, он бы это сделал. Пропал, затерялся, чтобы никогда больше не приносить окружающим проблемы. Но Хан должен отработать все деньги, которые дал ему Чан. Это буквально становится единственной причиной, по которой его жизнь все еще имеет смысл. Работа на Бана теперь и не кажется чем-то ужасным. Как раз под стать Джисону. Разрушив свою жизнь до основания, остается только один вариант. Начать портить ее другим без сожаления. Хана не будет волновать, если кому-то станет плохо от наркотиков, которые он продал, парень не будет себя винить, если ему придется ударить кого-то. Став разочарованием для всех вокруг себя, он будто перестает бояться разочароваться в самом себе. По крайней мере, так Джисону будет проще справиться со всем, что его ожидает.