первообразная

Через неделю после разговора с Чанбином Хенджин приходит к нему с полной уверенностью, что хочет помочь. Не только ради Джисона, не только ради себя, но и для всех остальных. Солнце приветливо заливает пустой класс, озаряя своими лучами поднимающуюся пыль, а Со несколько раз спрашивает, уверен ли парень в этом. Хвану хватило нескольких дней, чтобы посомневаться, но взять и забыть про то, что сказал ему Чанбин, он не сможет и через месяц. Если у Джисона есть шанс спастись от Чана, то Хенджин не будет стоять в стороне. Он много думал, провертел в голове целую кучу вариантов, понимая, что все и правда может пойти не так, как они планируют. Хану и правда грозит тюрьма, как и всем, кто оказался под влиянием Чана. Возможно, пострадают такие же люди, как Джисон. Но, может быть, тогда это остановится навсегда. Хенджину хочется в это верить. После этого Хван неожиданно чувствует, что сближается с Чанбином и Минхо. Словно им обоим было важно понять, что Хенджин пойдет с ними до самого конца. Конечно, они еще не самые закадычные друзья, но Хван может спокойно и без чувства, что он навязывается, приходить в класс после уроков и рассказывать о чем-то. На удивление, сюда никогда не заглядывает кто-то, кроме них троих. Раньше Хенджин думал, что у Чанбина и Минхо много друзей среди отличников, но, как оказывается, они просто поддерживают с ними нормальные отношения, а близки только между собой. Чем дольше Хван наблюдает за этими двумя, тем больше понимает, насколько доверительное у них общение. Порой Со бывает вспыльчивым, иногда даже грубым, но Минхо всегда успевает остудить его холодным замечанием, никак не реагируя на провокации в свою сторону. Хенджин обычно в такие моменты не сдерживается и отвечает, однако Ли и тут становится между ними, чтобы остановить надвигающийся конфликт. Вслушиваясь в то, как они общаются, Хван понимает, что у них нет секретов друг от друга. Парни могут быть не согласны друг с другом, но несогласие — не значит ссора. Умение находить компромисс у Чанбина и Минхо вошло в привычку. Даже если они все-таки начинают припираться, конфликт быстро сходит на нет. Нехотя Хенджин сравнивает Ли и Со с собой и Джисоном. Они оба слишком взрывные, несдержанные и не знают, когда остановиться. Чем больше у них появлялось проблем, тем больше возникало лжи. В один момент она разрослась настолько, что ее уже нельзя было выкопать с корнем. Неумение разговаривать друг с другом привело их к точке невозврата. Таких ошибок он допускать больше не собирается. Наблюдая за Чанбином и Минхо, Хван учится, как общаться с каждым из них, чтобы не доставлять проблем. Ему не хочется стать обузой еще и для этих парней, которые, можно сказать, приютили его и стали помогать так, будто все, что происходило между ними до этого, не имеет значения. Хенджин помнит, каким он был грубым с Минхо, но тот ни разу не хамил ему, не смотрел на него косо и не обвинял в чем-то. С Чанбином все сложнее, однако не так плохо, как представлял себе Хван. Он решает для себя одну вещь — стараться не огрызаться на Со. Иначе их не разнимет даже Минхо. И это помогает. Хенджину кажется, что они оба замечают, что парень старается не мешаться им под ногами и больше не показывает свой характер, как до этого, потому что сами начинают относиться к нему с бо́льшим доверием и пониманием. Неудивительно, но вскоре о них начинает шептаться вся школа. Хван делает вместе с Чанбином и Минхо проект, сидит с ними в столовой, пересекается в коридорах во время перемен, и все это под пристальным взглядом других учеников. Реакции Джисона Хенджин так и не получает. Тот словно не замечает их существования, прячась за Феликсом и опуская глаза в пол. Невольно Хван переживает, но он помнит, что Минхо сказал ему, что Феликс приглядывает за Ханом. Откуда такая уверенность, что Ли не опрокинет Джисона при первой возможности, Хенджин не понимает, однако Чанбин с Минхо согласился. Все это снова приводит к тому, что Хван начинает думать о том, что ему что-то недоговаривают. Конечно, он не ждет, что эти двое сразу расскажут ему обо всех секретах, которые разузнали за года наблюдения за Чаном и его бандой, но порой Хенджин не понимает, почему определенную информацию ему не рассказывают. Устраивать разборки тоже не хочется, поэтому Хвану остается помогать Чанбину и Минхо, ожидая, когда ему наконец-то поведают всю историю и перестанут держать на расстоянии. По большей части, Хенджину поручают наблюдать за некоторыми членами банды, делать фотографии с их переговоров и, если получится, записывать драки и разговоры на видео. Риск быть пойманным оказывается огромным, когда Хван отправляется за первым парнем. Настолько было страшно от мысли о том, что его поймают, что Хенджин едва не сбежал оттуда. Со временем тревога спала, но вечное напряжение остается с ним всегда. Это же Чан. Тело сразу начинало ломить от воспоминаний о том, как его избили в спортзале. Хван понимает, что если его поймают, то ему влетит намного сильнее. Мысль о том, что его даже могут убить, Хенджина посещает только в самые отчаянные моменты. Он не может до конца понять, на кого работает сам Чан, но становится очевидным, что это далеко не простая школьная группировка, которая завязана на насилии и наркотиках. Следуя за некоторыми парнями, Хван оказывался в незнакомых местах, наблюдал за тем, как сами члены банды Чана склоняли голову перед взрослыми дядьками с не самым дружелюбным видом. До сих пор Хенджина пробирают мурашки, когда он думает о том, насколько все серьезно. Чанбин отказывается отвечать на волнующие Хвана вопросы, прося подождать. Иногда в момент ссор и конфликтов Со даже предлагает Хенджину уйти, раз он не готов к тому, какими могут быть последствия. — Ты же понимаешь, что нас самих могут убрать, если мы сделаем неверный шаг? — злится Чанбин в один из таких дней, когда Хван выдает мысль о том, что им стоило бы ускорить процесс сбора улик на Чана. Хенджин это понимает, но боится, что они не успеют до конца года со всем разобраться. Однако Хвана очень редко просвещают в то, что парни накопали сами. Может, им удастся найти что-то более стоящее без его ведома. Это продолжается до начала марта. Хенджину кажется, что его помощь минимальная, но и Минхо, и Чанбин заявляют, что это не так. Фотографии и видео станут весомыми доказательствами в полиции. Однако нужно время, чтобы собрать столько улик, что на них не смогут закрыть глаза. Холодок пробегается по спине каждый раз, когда Хван задумывается всерьез, чем они занимаются. Он опускается на стул в классе, оглядывая класс учеников, которые даже и представить не могут, чем они занимаются. Для Хенджина учеба практически уходит на второй план, только вот Чанбин урезает слежку до тех пор, пока Хван не досдаст все долги. Учеба и правда почти подходит к концу. Совсем скоро закончится школа, начнутся экзамены, новая жизнь. Только вот пока следует закончить со старой. Хенджин старается не думать о том, что ждет его через несколько месяцев, сосредотачиваясь на том, что есть у него сейчас. Это не дает ему загнать себя в тупик бесконечными раздумиями. Щебет птиц возвращает Хвана в реальность, когда он выходит из школы. Сегодня не было никакой встречи с Минхо и Чанбином, поэтому Хенджин сразу после уроков идет домой. Родители приезжают на выходных, поэтому всю неделю Хван пытается привести квартиру в порядок, но времени совсем не хватает. То слежка, то встречи с Минхо и Чанбином, то уроки и пробники. Усталость Хенджина не ломает. Ему наоборот от нее легче. В такие дни совсем не остается времени, чтобы думать о чем-то плохом. Лужи от растаявшего снега и отражения лучей в них дарят приятное ощущение, что наступает весна. Хван оглядывается назад и не понимает, как он пережил эту зиму. Одним словом, она была отвратительной. Полной тревоги, переосмысления и потерь. После этой зимы Хенджин меняется навсегда. Он чувствует это под кожей, когда ее касаются лучики солнца. В прошлом году Хван встречал весну иначе. Идя в сторону дома, Хенджин расслабляется. Он проходит сквер, петляет по любимым дворам и перепрыгивает через лужи. Музыка в наушниках заглушает любой шум, что не играет ему на руку только в один единственный раз. Прямо сейчас. Чувствуя легкое прикосновение на плече, когда Хван заворачивает в соседний от своего дома двор, парень тормозит, боясь обернуться. В голове мелькают сотни мыслей сразу: от «это случайный прохожий обознался» до «меня нашли люди, стоящие над Чаном». Из-за того, что Хенджин не реагирует на прикосновение, его плечо резко сжимают и разворачивают к себе. Дыхание у Хвана становится прерывистым. Ему стоило бежать со всех ног. — Почему ты всегда ходишь домой разными дорогами? — у Феликса помятый вид и недовольный голос, словно он облазил все ближайшие дворы. На нем легкое пальто, а сам он не обращает внимание на то, что стоит прямо в большой луже. На самом деле, у Хенджина всего несколько путей до дома, но Ли объяснять это было бы странным. Хван ему не отвечает, наблюдая и ожидая, что он скажет еще. Чанбин предупреждал его, что Феликс может заявиться к нему, поэтому появление Ли не сопровождается слишком бурной реакцией Хвана. Однако страх и дискомфорт, которые дарит Феликс одним своим взглядом, от этого не пропадают. — Давно не виделись. Неплохо выглядишь. Даже свежо, я бы сказал. Общение с Чанбином и Минхо на тебя хорошо влияет. — Зачем следишь за мной? — спрашивает Хенджин, игнорируя сказанное. Они ни разу не виделись с Ли где-то, кроме школы, если не считать ту встречу во дворе больницы. А тут даже оказывается, что Феликс вылавливал его несколько дней, раз знает, что он ходит разными дорогами. Хван молниеносно отшатывается на несколько шагов, когда Ли теряет свой привычный расслабленный вид. — Просто хочу поговорить, — пожимает плечами Феликс, вновь возвращаясь в приподнятое настроение. Хенджин хмурится. — Нам не о чем говорить, — отрицает Хван, потому что все эти беседы с Ли хорошим никогда не заканчиваются. Однако это его единственный шанс хоть что-то узнать о Джисоне, о том, как он там и что с ним происходит. Только вот Феликс в жизни бы не пришел к нему с дружеским разговором. Здесь что-то не так. — Думаешь, я бы стал просто так тереться около твоего дома несколько дней, чтобы поговорить без лишних ушей? — усмехается Феликс, оставляя Хенджина додумывать все самому. Лишние уши — это Чанбин с Минхо, которые могли вмешаться, если бы почувствовали неладное? Или Чан и его банда? Хван перестает что-либо понимать. Не дожидаясь хоть какого-то ответа от Хенджина, Ли обгоняет его и говорит, смотря перед собой. — Пошли. У меня нет лишнего времени, чтобы уламывать тебя на разговор, который нужен не мне. Парень стоит несколько секунд в раздумиях, но в итоге понимает, что ему ничего не остается, как последовать за Феликсом. От волнения ноги делаются ватными. Говорить с Ли — плохая идея. Только эта мысль и стоит в голове Хенджина, пока он сверлит глазами спину Феликса. Может, он ведет его в ловушку. Может, этот спектакль нужен лишь для того, чтобы придавить Хвана к грязной кирпичной стене и избить до полусмерти. От воспоминаний о холоде пола в спортзале бросает в дрожь. Остановиться и развернуться Хенджин не решается. Они так и идут, минут десять, пока не оказываются в совсем незнакомом Хвану закоулке. Ни души. Окрестные дома выглядят опустевшими, но лишь тусклый свет в окнах выдает присутствие людей в них. Феликс ныряет в узкий пролет между оградой и гаражом, ступая по узкому бордюру, а Хенджину приходится следовать за ним. Оказавшись перед высоким забором из сетки, ведущим на промзону и стеной гаража, Ли наконец-то останавливается. Хван жмется к забору, словно боясь, что Феликс достанет из кармана нож или пистолет, чтобы навсегда избавиться от него. Но Ли делает глубокий вдох, будто готовится нырнуть под воду, и внимательно смотрит на Хенджина. — Что ты вообще знаешь о Чане и всей его банде? — спрашивает Феликс, усаживаясь на ограду и скрещивая руки на груди. Хвану кажется, что это конец. Что Ли сто процентов знает о том, что задумали Чанбин с Минхо, что Хенджин им помогает. Именно поэтому он выбрал самую слабую фигурку на шахматной доске и вывел ее на допрос в безлюдное место. Хван решает держаться до конца. — Чанбин говорил мне, что это как-то связано с его старшим братом, — пытается собраться Хенджин, наблюдая за реакцией Феликса и готовясь в любой момент совершить побег. — Его родители плохо к нему относились, и это повлияло на Чана. Тот стал агрессивным, склонным к насилию. Еще, как я понимаю, это связано с Минхо. Из маленькой компании это переросло в большую группировку. Я мало знаю об этом, — когда Хван проговаривает это вслух это даже кажется смешным, поэтому он не сразу реагирует на то, что Ли прыскает и прикрывает ладонью улыбку. Осознав, что произошло, Хенджин испуганно напрягает плечи. — Стукач всегда придумывает скучнейшие истории, — фыркает Феликс, а Хван даже дергается от упоминания той клички Чанбина. Придумывает? Хенджин понимал, что вся эта история звучит странно и нелепо, но мирился с тем, что ему хоть что-то рассказали. Ли внимательно его рассматривает. — То есть ты даже не знаешь, под кого копаешь? — Я не понимаю, о чем ты, — кровь стынет в жилах. Глупо было ожидать, что его не заметят. Хван долгое время был на глазах у многих членов банды Чана. Посылать его на разведку было не лучшей идеей, но у Минхо и Чанбина не было другого варианта. Хенджин занимался самой простой работой. Он испуганно смотрит на Феликса, который спокоен как удав. — Конечно, не понимаешь. Чанбин же не умеет рассказывать все так, как оно есть на самом деле, — вздыхает Ли, будто Со подставил его перед кем-то, а ему теперь отдуваться. Хван в ступоре наблюдает за Феликсом. — Тебе краткую историю или с подробностями? — Я не понимаю, — только и может ответить Хенджин, чувствуя, как у него трясутся руки. Ли это замечает. — Значит краткую, но с наводящими вопросами, — делает вывод Феликс, вынимая из пальто пачку сигарет и протягивая ее Хвану. Тот не реагирует, а Ли пожимает плечами и убирает ее обратно. — То, что наплел тебе Чанбин — брехня. Не все, конечно же, но главную суть он деликатно отпустил. Наверное, чтобы тебя не пугать. Только вот непонятно, к лучшему ли это, — у Хенджина перебивает дыхание. Он не может думать, не может вникнуть в то, что происходящее — реально. Хвану не хватит и десяти минут, чтобы собраться и нормально поговорить с Феликсом, но тот не дает ему и пяти секунд. — Думаешь, то, чем занимается Чан, и правда смахивает на школьные хулиганства с переизбытком жестокости и баловством продажей наркотиков? Хенджин мотает головой. Ему всегда казалось странным, что Чан воспринимается в его сознании, как что-то злое и могущественное, но в глазах остальных он остается школьным хулиганом. Жестокость Бана и правда не знает границ. Хван списывал такие мысли на свою паранойю, которую ему внушили люди Чана, вечно маячившие под носом. Чанбин сказал ему, что все это связано лишь с неконтролируемой злостью Бана, с его жестокостью и желанием подчинения. Чем больше Хенджин следил за другими участниками банды, тем меньше понимал, как это связано со встречами с взрослыми мужчинами. Также остается неясным, откуда у Чана столько денег, чтобы отдать Джисону весь его долг, который был бы не под силам родителям Хвана. И связи в полиции тут выглядят странными. Неужели родители Бана и правда закрывают на все это глаза? Чем больше Хенджин об этом думает, тем меньше все сходится. Феликс дает ему времени переварить сказанное и продолжает. — Безусловно, все сказанное Стукачом повлияло на Чана, сделав его характер ужасным и невыносимым, но причина создания банды кроется в другом, — поджимает губы Ли, хмуря лицо. — Его семья связана с криминальной группировкой. И родители, и старший брат, и сам Чан. Интересный поворот событий, согласен? Поэтому я не могу сказать, что у Чана был выбор создавать эту банду или нет. Считай, что она перешла ему в руки от старшего брата. Чан попал туда еще, когда его брат учился в школе. С девятого класса Чан — главный, — спокойно проговаривает Феликс, как будто каждый день рассказывает эту историю. Хенджина словно к земле прибивают гвоздями. Он не может ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни моргнуть. — Школа готовит Чана к дальнейшей жизни в криминальном мире. А еще среди учеников легко можно найти людей, которые хотят подзаработать. Важным и взрослым дядькам некогда заниматься угрозами и распихиванием закладок, а ведь это все равно прибыль. В этой истории еще много деталей, но я же сказал, что сообщу тебе краткую версию. Стало хоть чуть-чуть понятнее, во что ты ввязался? — Ты это несерьезно, — мотает головой Хенджин, отказываясь верить в сказанное. Хоть оно и звучит логичнее, если сравнивать все те ужасы, которые происходили, но совсем не укладывается у него в голове. Ли вскидывает брови, будто ожидал, что Хван поверит ему в один момент. — Зачем тогда меня заставляли взять вину Чана на себя, когда он избил Джисона? Зачем вызывать его родителей в школу, если они и так знают обо всем? — Во-первых, это были не родители Чана. Точнее, это просто люди, которые притворяются родителями Чана для миссис Со, ходят на собрания, участвуют в вопросах финансирования и создают видимость, что им есть какое-то дело до того, что происходит с Чаном в школе. Во-вторых, все это было сделано лишь для того, чтобы тебя припугнуть. Но ты оказался слишком прытким, — усмехается Феликс, а Хван пытается сложить все кусочки в большой паззл, чтобы наконец-то увидеть всю картину. — Почему Чан так прикопался к нам с Джисоном, если это ему ничем не грозит? — хмурится Хенджин, ведь и правда. Если он в будущем станет криминальным авторитетом, или кем там угодно, то какое ему дело до обычных школьников. — На таких, как вы, он учится устранять врагов и конкурентов, — объясняет Феликс, заставляя продолжать задавать вопрос за вопросом. — А договор с Чанбином? — То же самое. Пробная версия того, что его ждет в жизни после школы. В бумажках ему придется копаться частенько. — А Минхо? — Личная обида, разбитое сердце. Тут неконтролируемая агрессия и правда досталась ему от родителей и брата. — Они правда встречались? — Да. Но когда Минхо узнал, что ждет Чана в будущем, они расстались. И Чанбин выбрал сторону Минхо. Так и развалилась их троица. Душещипательная история, но это не мне рассказывать, — с ожиданием следующего вопроса смотрит на него Ли. Только вот Хенджин молчит. Про себя прокручивает сказанное и не может осознать, что все буквально было игрой. Детская площадка для Чана, которую организовали его родители, стоила как и для Хенджина, так и для Джисона слишком многого. А для Бана это было всего лишь подготовкой к взрослой жизни, к жизни, которую он сам себе не выбирал. Хван его не оправдывает, не сможет никогда, но все встает на свои места. Подняв глаза на Феликса, Хенджин не понимает, каким образом парень оказался вовлеченным во все это. Чан взял в свои руки дела брата только в девятом классе, но Ли перешел к нему в класс на пару лет раньше. Спрашивать об этом Хван не решается. Феликс и так рассказал ему слишком много. А судя по уровню скрытности делает это в тайне от Бана. Зачем ему это? Хенджин пытается взглянуть на общую картину, но ему словно не хватает одной важной детали. Когда Хван понимает, что так сильно его смущает, он застывает. С чем же тогда он с Чанбином и Минхо сейчас борются? Какой от этого смысл, если все уже давно было решено? Если семья Чана связана с криминалом, показания каких-то школьников в полиции ничего не дадут. Возможно, они сделают только хуже. Чем думают Чанбин и Минхо, если давно в курсе этой ситуации? Или здесь есть что-то еще, о чем Хван не подозревает? — Зачем ты мне это рассказываешь? — удивленно смотрит на Ли Хенджин. Тот поджимает губы. — Мне нужно, чтобы ты выполнил одну мою просьбу. В этом мире ничего не бывает просто так, а свою часть сделки я уже, можно сказать, выполнил. Кто знает, сколько времени тебя еще водили бы за нос, — хмыкает Феликс, а Хван напрягается, когда слышит слово «сделка». Ему это не нравится. — Мы не заключали никакой сделки, — замечает Хенджин, на что Феликс хитро прищуривается и ехидно улыбается. — Тогда я просто не могу отпустить тебя. Ты слишком много знаешь, — делает шаг вперед Ли, а Хван на инстинкте отшатывается. Смотря в лицо довольному Феликсу, он понимает, что сам дал свое безмолвное согласие, отреагировав так на несерьезную угрозу. — Вот и решили. Мне нужно, чтобы ты уговорил Чанбина на встречу со мной. Он меня избегает, даже слушать не хочет. Думаю, ты можешь помочь. — Зачем тебе это? — спрашивает Хенджин, все еще не догоняя самой сути. Ли вновь делает глубокий вдох и усаживается обратно на ограду, недовольно хмурясь. — То, чем вы занимаетесь, конечно, Чана не остановит. Его родители, в любом случае, защитят своего сына, и он успешно пойдет дальше по своей карьере преступника. Однако я понимаю, что цель у Чанбина другая. Школьный бизнес остается достаточно прибыльным для семьи Чана, чтобы сохранить его. Также, среди учеников можно выбрать тех, кто сможет работать на их семью в будущем, — говорит Феликс, пока Хван слушает его так внимательно, что замирает дыхание. — Чанбин хочет собрать доказательства, чтобы приостановить школьный бизнес. В полиции не закроют на это глаза, я думаю, будут переговоры конкретно с родителями Чана. Нужно будет избавляться от улик. В первую очередь от ребят, которые работают на Чана сейчас. Сделать они могут это разными способами. Либо тюрьма, либо колония, либо полная пропажа со всех радаров, — перечисляет Ли, загибая пальцы. У Хенджина застывает кровь в жилах. — Если Чанбин поговорит со мной, я подскажу ему, как сделать так, чтобы не только помочь Джисону спокойно уйти от Чана и не огрести проблем, но и навсегда закрыть школьный бизнес. Родители Чана — не глупые люди. Есть вещи, которыми они не станут рисковать ради среднего притока денег. Если Чанбин предъявит правильные доказательства полиции, Чану не станут искать «наследника» и все закончится. — Зачем тебе это? — повторяет свой вопрос Хван, пытаясь обработать всю информацию. Ответа он так и не услышал, зато наконец-то понял, зачем он собирает все улики. Феликс смотрит на него внимательно, словно надеялся, что Хенджин забудет о том, что спрашивал. — У меня нет желания оставаться с Чаном после выпуска. То, за чем я к нему присоединился, я уже получил. Без Чанбина и его плана у меня не получится уйти, — спокойно произносит Ли таким тоном, что Хван не решается задать еще вопросы. Внезапно тишину нарушает звон телефона. Сначала Хенджин даже думает, что это у него, пока не видит, как Феликс достает из кармана мобильник. — Алло? Да. Понятно. А с этим что? — на секунду кажется, что тон голоса Ли меняется. Становится ясно, что ему звонят по работе. Хван старается не дышать и не шевелиться. Несколько минут Феликс молча слушает своего собеседника в трубке, заставляя Хенджина начать сильно нервничать. — Отличная новость. Встретимся позже. — Я могу еще кое-что спросить? — подает голос Хван, когда Феликс сбрасывает трубку и потирает виски. Переводя напряженный взгляд на Хенджина, Ли кивает. — Джисон в порядке? — До конца учебного года дотерпит, — отвечает Феликс, а такой неоднозначный ответ заставляет Хвана начать переживать. — Вся эта работа — не для него, но я не могу давать ему поблажек. Чан и так подозревает его в сговоре с тобой и Чанбином с Минхо. Но я приглядываю за ним, так что продержится. Никто из моих ребят еще не умирал, — говорит Ли так, словно Джисон там на грани смерти. Хенджин уже жалеет, что спросил, пока Феликс не продолжает. — Если ты правда хочешь ему помочь, то выполни мою просьбу. Поговори с Чанбином и убеди его встретиться со мной. Он сейчас в школе. Если нет никаких дел, советую вернуться. — Откуда ты знаешь? — спрашивает Хван, замечая, как Ли машет перед ним телефоном. Теперь Хенджину это нравится еще меньше. Отвратительное предчувствие, что с Со что-то случилось. Не могли же Феликсу звонить просто так. — Будет лучше, если ты поторопишься, — Феликс встает с ограды и выпрямляет спину, вглядываясь в узкий проход. Напоследок он переводит взгляд на Хвана. — Просто пойми, что только с моей помощью ваш план сработает. Я не очень верю в твои навыки убеждения, но еще меньше я верю в то, что Чанбин тебя не послушает, — хмыкает Ли, поднимая глаза в небо. — До встречи, Хенджин. После этой фразы Феликс исчезает, оставляя Хвана наедине со всем, что только что на него вывалили. Рука на автомате тянется в карман за сигаретой, а другая нервно ищет телефон, чтобы вызвать такси до школы. Все, что сказал ему Ли, имеет смысл. Они не могут взять и отказаться от его помощи. Но послушает ли его Чанбин? Хенджин выходит во двор, дожидаясь машины. Его начинает сильно беспокоить звонок Феликса. Если ему звонили и говорили что-то про Со, Чанбин может быть в опасности. Что он вообще забыл в такое время в школе? Волнение смешивается с раздражением, от чего Хенджин начинает наматывать круги, выжидая такси. Парень пытается понять, почему Со не рассказал ему все сразу. Чтобы не испугать Хенджина, потому что тогда в больнице от него и так ничего не осталось? Допустим. А что мешало сделать это потом, на тех же рельсах? Хван понимает, что если бы раньше узнал, с чем связан Чан, то и правда держался бы от всей этой компании подальше. Хватило бы ему тогда смелости ввязаться во все это и попытаться помочь Джисону? Делая глубокую затяжку, Хенджин понимает, что нет. Не хватило бы. Он даже не злится. Ему и сейчас не по себе, но парня спасает только шоковое состояние от того, сколько всего ему сообщил Феликс. Осталось только убедить во всем Чанбина. Раз Хван уже решился, то он дойдет до конца. Под неодобрительный взгляд охранника Хенджин заходит в школу и набирает номер Чанбина. Тот не отвечает, что заставляет Хвана ускориться и побежать наверх по пустой лестнице. Тишина школьных коридоров только и делает, что давит на Хенджина. Он пытается понять, что ему сейчас говорить Со, что требовать от него, как вообще строить диалог. В коридоре на нужном этаже он едва не переходит на бег, останавливаясь у кабинета, в котором они обычно встречались. Хенджин дергает ручку, но дверь не поддается. Нахмурившись, Хван отходит и вновь залезает в телефон, чтобы попытаться дозвониться до Чанбина. В этот самый момент он слышит, как ключ изнутри поворачивают. Хенджин ждет, что ему откроют дверь, но нет. Ничего не происходит. Тогда Хван, не выдержав напряжения, сам дергает за ручку и заходит в класс. — Нам нужно поговорить, — сразу начинает Хенджин, ища глазами Чанбина. Он находит его около раковины в другом конце кабинета, согнутого в три погибели и умывающего лицо. На несколько секунд Хван застывает, затем закрывает за собой дверь на ключ, так и не дожидаясь ответа. — Что случилось? — Ты выбрал не лучший момент, — хрипло произносит Со, даже не оборачиваясь в его сторону. Хенджин чувствует накатившее на него негодование каждой клеточкой и срывается на быстрый шаг к Чанбину. — Сколько ты еще будешь откладывать этот разговор? — злится Хван, подходя почти вплотную к парню. Со стоит, облокотившись руками на рукавину. Наступает тишина, которую Хенджин не в состоянии выдержать. Однако он не успевает ничего сказать, потому что Чанбин поднимает голову и смотрит на него через отражение в зеркале над умывальником. От неожиданности Хван отшатывается и от шока подносит руку к лицу. Когда Феликс сообщил ему, что Со в школе, парень и не мог подумать, что же произошло с Чанбином. В глазах Хенджина он всегда был неуязвим. Договор между ним и Чаном давал Хвану четкую уверенность, что Чанбин станет последним, на кого поднимут руку в разборках. Видимо, этот момент настал. Пробегаясь по лицу Со, Хенджин замечает рассеченную губу и опухший глаз. Он ощущает каждую рану на себе, вспоминает, как ему самому досталось тогда от Бана и его приспешников. Паника охватывает Хвана с ног до головы, что он даже забывает, зачем сюда пришел. Аккуратно Хенджин кладет ему руку на плечо и разворачивает к себе, чтобы посмотреть раны поближе. С его губ срывается тяжелый вдох, потому что тяжелый взгляд Чанбина на себе он выдержать не в состоянии. Хван не может понять, били ли Со еще куда, но это очевидно по тому, что Чанбин еле стоит. — Нам нужно к медсестре, — только и говорит Хенджин дрожащим голосом, потому что понимает, что они зашли слишком далеко. Если досталось Со, то все стало слишком серьезным. Хван не уверен, что они справятся даже с помощью Феликса. — Она уже давно ушла, — равнодушно произносит Чанбин, совершенно не собираясь объясняться. Хенджин сжимает его плечо сильнее, потому что это все неправильно. — Пошли тогда к твоей матери, — пытается хоть что-то придумать Хван, боясь, что еще пару минут и Со рухнет прямо на месте. Парень смиряет Хенджина таким взглядом, словно тот сказал самую глупую вещь на свете. — Тут есть аптечки? А в других классах? Должно же что-то быть. — Успокойся, — проговаривает Чанбин, а это злит Хвана только сильнее. Его самоотверженность сейчас ни к чему. Если Со сляжет потом в больницу, им с Минхо придется несладко. — Откуда ты вообще узнал, что я здесь? Хенджин открывает рот, чтобы ответить, но только отпускает плечо Чанбина и делает несколько шагов назад. Наблюдая за тем, как Со еле держится за стену, Хван понимает, что сейчас не время устраивать разборки. Ему нужно помочь Чанбину, а потом уже обсуждать все это. Только станет ли Со говорить с Феликсом после того, как его избили парни Чана? Есть ли вообще во всем этом какой-то смысл? Хенджин хмурится своим же мыслям. Конечно, есть. Он найдет решение проблемы, но только тогда, когда хоть чем-то поможет Чанбину. Оглядываясь вокруг, Хван понимает, что у него остается только один вариант. — Тогда поехали ко мне, — твердо произносит Хенджин, пока Со удивленно вскидывает брови. — Идти можешь? — Ты не ответил на мой вопрос, — напоминает Чанбин недовольным голосом. Хван бы с большим удовольствием врезал ему по лицу, но это уже успели сделать за него. — А ты мне врал все это время про Чана и его банду, но я же держу все свое негодование в себе, — огрызается Хенджин, надеясь, что это хоть как-то поможет. Со и правда напрягается, тут же меняется в лице и уже хочет что-то сказать, но Хван его опережает. — Еще раз спрашиваю. Идти можешь или тебе помочь? — Могу, — выдавливает из себя Чанбин, только вот Хенджин ему не верит и перекидывает его руку через свое плечо и пытается хоть как-то снизить нагрузку Со, который шипит от боли. Они доезжают до дома Хвана в полной тишине. Таксист как назло везет медленно, что только и действует Хенджину на нервы. Из машины он почти вылетает и помогает дойти до своего дома Чанбину, который настойчиво игнорирует все взгляды Хвана, направленные на него. Когда они заходят в квартиру Хенджина, уже потемнело. Откинув все свои переживания, Хван скидывает ботинки и быстро помогает то же самое сделать Чанбину, забирая его куртку и вешая на крючок. Память плохо отзывается на сигналы о помощи в поиске лекарств, пока Хенджин усаживает Со на диван в гостинной, а сам заходит в комнату родителей и перерывает весь ящик с лекарствами. Он находит ватку с пластырями, перекись, а у себя в комнате что-то из тех мазей и обезболивающих, которые ему выписали в больнице. Хван практически не умеет обрабатывать раны, потому что этим занималась либо мама, либо медсестра, но другого варианта нет. Больше пугает то, что Хенджин не может оценить серьезность травм Чанбина, потому что увидел только его лицо. Хван ненавидит вид крови, ненавидит запах лекарств, ему так хотелось забыть обо всем этом, но сейчас парень должен взять себя в руки. Чанбин, кажется, сейчас совсем не с ним. Дрожащими руками Хенджин кладет все лекарства на столик перед диваном и усаживается рядом с Со. Когда Хван видит, что Чанбин сам тянется за мазью, то едва успевает ее перехватить и раздраженно посмотреть на Со. Тот смотрит в ответ, словно ждет, когда терпение Хенджина закончится и он уже выскажет все, что уже успел надумать про Чанбина, но Хван успешно держит все в себе. Ему нужно сосредоточиться на другом. С придыханием Хенджин подносит ватку к лицу Со, чтобы обработать раны. Ему было бы проще, если бы Чанбин не смотрел ему прямо в глаза, но тот словно пытается что-то в них найти. Запах спирта заставляет Хвана прийти в себя и размеренно пройтись по всем ранкам на лице. Он понимает, что начать разговор придется. Сильное волнение не дает Хенджину мыслить разумно, пока он открывает мазь, поэтому он едва не роняет ее. Чанбин удивленно смотрит на Хвана, который делает глубокий вдох. — Феликс рассказал мне обо всем. Я знаю, кто такой Чан и с чем связана его семья, — проговаривает Хенджин и замечает, как Со напрягается всем телом. — Когда ты планировал сообщить мне об этом? — На днях. Я правда хотел рассказать, — подает голос Чанбин, опуская взгляд на свои колени. Хван поджимает губы, не понимая, верить ли ему Со. Аккуратными движениями Хенджин наносит мазь на ссадины над бровью и под глазом, затем передает мазь Чанбину и ждет, пока тот возьмет ее. — Я планировал изначально рассказать обо всем тогда в больнице, но подумал, что у тебя и без этого хватает других проблем. Поэтому я опустил подробности, а потом все стало слишком сложным, — Со берет в руки мазь и покрывает ей рану на губе, сводя брови к переносице, наверное, от неприятной боли. — Прости. Это было неправильным не рассказать тебе обо всем прежде, чем просить помочь нам с Минхо. Наверное, я боялся, что ты испугаешься. Мне казалось без тебя у нас ничего не получится. — Неужели вы с Минхо не справились бы без меня? — непонимающе смотрит на парня Хван, даже не зная, что ему и думать. — Нас знают все участники банды Чана. Заниматься слежкой самостоятельно было бы бессмысленным, — качает головой Чанбин. Хенджин сжимает пальцами коленку. — Да и просто твое появление придало какой-то надежды. Минхо уже хотел бросить все это дело, но когда ты согласился, все стало казаться возможным. Я не собираюсь оправдываться, потому что действительно виноват перед тобой. Но мне искренне жаль, что так получилось. — Чанбин, я-, — начинает Хван, но не знает, что сказать. Наверное, ему просто не верится, что от него есть какой-то прок. Он даже не злится на Со, наверное, просто не может. Возможно то, что Чанбин недоговорил, сделало все проще. Дало Хенджину шанс поверить в себя и в свои возможности все изменить. Его ответа никто не ждет. Со аккуратными движениями расстегивает рубашку, а до Хвана доходит только через несколько секунд. Чанбина били не только по лицу. Изредка моргая, Хенджин наблюдает за тем, как парень стягивает с себя рубашку. Первое, на что падают глаза Хвана, это бинты. Те самые на запястьях, которые он заметил тогда в коридоре. В голове проносится тысяча вариантов и кадров, пока Со отводит взгляд в сторону окна. Только дурак не догадается, что под ними прячется, и лучше бы Хенджин был самым глупым человеком на земле. Он не чувствует достаточно уверенности, чтобы спросить, но и игнорировать не может. Чанбин выпрямляет спину и поворачивается ей к Хвану, заставляя того переключить свое внимание на гематомы вдоль позвоночника. Это слишком для Хенджина. Его едва не тошнит от фантомной боли по всему телу. — Если что, там только старые шрамы, — проговаривает Со, нарушая каменную тишину и выводя Хвана из своих мыслей. — Я перестал заниматься этим полгода назад. — Полгода назад, — эхом еле слышно повторяет Хенджин, прикидывая, когда это было. Сентябрь. Сердце словно кто-то сжимает в кулак. Ему словно предлагают прочувствовать всю чужую боль в один момент. Хван ощущает себя таким виноватым. За все слова, сказанные Чанбину, хоть они уже и извинились перед друг другом. Он словно вечно забывает, что они еще дети, подростки, которым пришлось начать делать взрослые выборы в таком юном возрасте. Хенджин понимает, что Со пришлось тяжело. И что о многом Хван просто не узнает. Ему просто хочется помочь. Разделить всю эту му́ку хоть немного, как делал Чанбин тогда на рельсах. — Если ты захочешь уйти и больше не помогать нам, не раздумывай. Так будет правильнее, — внезапно произносит Со, когда Хенджин начинает мазать синяки на спине. От неожиданности Хван застывает, но затем возвращается к чужим ранам. Не смог бы, даже если бы захотел. — Я не уйду. Но ты должен поговорить с Феликсом, — твердо произносит Хенджин, потому что сейчас не самое время раскисать. Ему нужно донести до Чанбина все то, что рассказал ему Ли. — Он хочет уйти от Чана. Феликс может помочь с заявлением в полицию, но только, если ты с ним встретишься. — Это исключено, — отрицает Со, вызывая в Хване волну непонимания. Чанбин не смотрит на него, но Хенджин чувствует каждой клеточкой тела его состояние. — Ты видишь, что они сделали? Чан никогда не поднимал руку на меня. Это уже что-то значит. Мы не можем так рисковать, чтобы довериться Феликсу. Он может сдать нас и тогда все будет зря. — А какой будет прок от наших доказательств, если родители Чана замнут это дело в полиции? — спрашивает Хван, надеясь, что сможет достучаться до Чанбина. Он не может позволить, чтобы они хотя бы не попытались. — Никто пока не заставляет тебя соглашаться с условиями Феликса. Я просто прошу тебя поговорить с ним. — Я ему не доверяю, — качает головой Со. Хенджин не хочет сдаваться без боя. — А мне ты доверяешь? — вырывается у Хвана, потому что он не простит себе, если все закончится ничем. Чанбин не отвечает, но затем поворачивается к нему лицом. Хенджин не успевает сказать, что не закончил обрабатывать синяки на спине, но Со это словно не волнует. Он смотрит на него самым строгим и пугающим взглядом, который Хван когда-либо видел. — Еще в прошлом году я сказал Джисону, что ты больше не пострадаешь от рук Чана. Пока я держу свое слово, остальное мне неважно. Сейчас ты предлагаешь мне объединиться с Феликсом, который буквально первый человек во всем этом после Чана, — проговаривает Чанбин, заставляя Хенджина ловить каждую эмоцию на чужом лице, лишь бы избавиться от стука собственного сердца в ушах. — Ты правда уверен в том, что это хорошая идея? — Уверен, — сразу же отвечает Хван, боясь потерять желание идти до самого конца. Возможно, позже ему станет страшно, он начнет думать, что это плохая идея, но Хенджин точно знает, что винил бы себя куда больше, если бы не доверился Феликсу. И Хвану хочется, чтобы Со поверил хотя бы ему. На плечах Чанбина лежит слишком большая ответственность, чтобы Хенджин не попытался ее разделить. Неосознанно Хван тянет руку к лицу парня, но Со аккуратно хватает его за запястье, словно останавливает, не дает сделать что-то, о чем Хенджин потом сильно пожалеет. Только вот Хван так сильно устал корить себя за каждый свой шаг, за любую свою попытку сделать что-то, что кажется ему правильным. Чанбин предупреждающе на него смотрит и хочет что-то сказать, но Хенджин ему не дает. И, наверное, Хван из прошлого года никогда бы не простил ему такого. Он бы точно сказал, что Хенджин, ты сошел с ума. Только вот Хван из настоящего изменился. Возможно, не в самую лучшую сторону, но достаточно, чтобы понять, что себя он и правда смог сохранить. Не потерял ту частичку где-то по пути, смог удержать свое желание бороться до самого конца. Даже если он окажется в темноте с одной единственной спичкой в коробке, Хенджин не остановится. Наверное, именно поэтому он сейчас здесь. Хван целует Чанбина аккуратно, словно на пробу, игнорируя все свое волнение. Только вот хватка на руке Хенджина разжимается, а ладонь Со ложится ему на затылок и заставляет прильнуть ближе. Слишком много времени прошло с тех пор, как Хван хоть с кем-то целовался, но он осторожно кладет руки Чанбину на плечи и сжимает их, когда тот отвечает ему. Чем больше Хенджин понимал Со, тем больше тонул. Он даже не знал в себе или в нем, но точно долгое время не мог выбраться из постоянных мыслей о Чанбине. О его рассказах в классе после урока, когда Хвану хотелось наложить на себя руки и больше никогда не просыпаться, о его желании помочь и поддержать, когда Хенджин вел себя как мудак, да и просто о том, что Со был рядом. На рельсах под маской, в школе, смеряя его пустым взглядом, Чанбин всегда витал где-то рядом, не давая зацепиться за свой образ и разглядеть в нем что-то, кроме каменного выражения лица и полного безразличия. Они оба причинили друг другу достаточно боли: Чанбин — своими недоговорками, а Хенджин — нежеланием слушать. Но в итоге оба оказались здесь. И Хван чувствует мурашки по всему телу, когда Со несильно сжимает его волосы на затылке и напористо целует в ответ. Привкус мази остается на языке, выгоняя из легких весь кислород до малейшей частички. Их поцелуй и правда отдает горечью во всех ее смыслах. Хенджин не может разобраться, потому что ему жарко, ему страшно, но он отвечает Чанбину раз за разом, боясь остановиться хоть на секундочку и услышать от него хоть слово. Хван не думает, что это продолжается долго, потому что он все же отстраняется спустя какое-то время, чтобы отдышаться и смотрит Со в глаза. У парня горят губы, а сердце бьется в таком темпе, что у Хенджина едва не кружится голова. — Я тебе нравлюсь? — спрашивает Хван, пытаясь прочитать взгляд, которым одаривает его Чанбин, но не может. Со вздыхает и убирает руку с его затылка, отстраняясь, заставляя Хенджина тоже отсесть, но не сводить с парня глаз. — Да, давно уже, — отвечает Чанбин, пока в голове у Хвана промелькивают варианты, насколько его давно — это давно. Несколько недель? Месяц? Два месяца? Три? Хенджин понимает, что у него краснеют щеки только тогда, когда Со хмыкает и продолжает. — Я думал, это очевидно. — Я бы не согласился, — с трудом выдавливает из себя Хван, испытывая то ли смущение, то ли волнение, то ли страх, то ли облегчение, но так и не может собрать все в кучу. С каким-то стыдом Хенджин понимает, что не сможет ответить Чанбину что-то внятное по поводу этого. Он знает, что Чанбин не плохой человек, что все должно быть нормально, но, наверное, с его стороны это все было слишком спонтанно, без времени на обдумывание. Хван смотрит на него, словно прося о помощи. — Вернемся к этому разговору чуть позже? — уточняет Со, тут же получая от Хенджина твердый кивок. Чанбин никак не реагирует, лишь выпрямляет спину, а Хван неловко смотрит на чужие плечи, на которых остались красные следы от его пальцев. — Я встречусь с Феликсом, но ничего не обещаю. — Спасибо, — с облегчением выдыхает Хенджин и наконец-то прекращает теребить край кофты от волнения. Через несколько секунд он вспоминает. — Мне нужно до конца обработать ушибы. Там немного осталось. Тебе вызвать такси до дома? — Я сейчас живу у Минхо, — уклончиво отвечает Со, вызывая у Хенджина бурю удивления. Он даже не был в курсе, эти двое ни разу не говорили про это. — Мама узнала, чем мы занимаемся, и ей это не понравилось. Но так даже лучше. — Мне жаль, — вырывается у Хвана, потому что он помнит все разговоры с миссис Со. И они были далеко не самыми приятными. Чанбин мотает головой и отмахивается, словно смысла обсуждать это нет. Хенджин взвешивает все разумные варианты и собирает волю в кулак. — Тогда останешься? — Хорошо, — отвечает Со после долгих секунд молчания и разглядывания парня. У Хвана камень падает с души. Он берет в руки тюбик с мазью. Обработав оставшиеся гематомы и дав парню обезболивающее, Хенджин готовит им что-то наподобие ужина под разговоры обо всем, но только не о произошедшем сегодня. Наверное, им обоим это сейчас нужнее. Больше всего Хвана трогает их история знакомства с Минхо. Чанбин рассказывает о том, как их поставили делать доклад по информатике, как они сразу друг друга невзлюбили из-за таких сильных различий в характере, но позже каким-то чудом нашли общий язык и больше никогда не расставались. Хоть Хенджин и неосознанно сравнивает их с собой и Джисоном с какой-то завистью, он не может не заметить кроткую улыбку Чанбина, когда тот говорит про то, как они вечно соревновались за лучшие оценки по предметам, а потом ругались, если кто-то получал пять, а другой — четыре. Хван рад за них, за то, что они есть друг у друга даже в самые тяжелые ситуации. К сожалению, с этим могут справиться не все. В какой-то момент Хенджину кажется, что Чанбин замечает, как Хван пропадает в своих мыслях, и предлагает посмотреть какой-то фильм. Сюжета Хенджин не запоминает. Он думает, думает и еще раз думает обо всем, периодически косясь на Со, будто бы специально игнорирующего его взгляды. Решить Хвану все равно что-то придется, но он не уверен, что это первостепенная проблема. Сначала нужно дождаться, когда Феликс с Чанбином поговорят. А еще сосредоточиться на сборе доказательств, на какой-никакой маскировке от парней Чана, на осторожности в каждом своем шаге. А потом уже и можно подумать о Со. Хенджин ловит себя на том, что едва не растекается по дивану, когда думает о их поцелуе, о том, как Чанбин обнимал его у Минхо тогда, да, черт, он даже тот танец вспоминает на маскараде. Хочется разочек вмазать себе по лицу, но Хенджин держится, умело притворяясь, что следит за диалогом в фильме. Чанбина он отправляет спать в свою комнату, а сам решает лечь у родителей. Под внимательный взгляд Со Хван дает ему какую-то свою одежду, а еще достает из тумбочки шоколадки. Те самые, которые они таскали друг другу на рельсы. Реакцию Чанбина он толком разглядеть не успевает, потому что вылетает из комнаты с тихим «спокойной ночи», коря себя за то, что вообще это сделал. Расхаживая по гостиной, у Хенджина получается успокоиться только через несколько минут, но от сигареты отказаться не выходит. Хвану хочется поверить в то, что все будет хорошо, что у него есть хоть какой-то шанс на счастливый конец, но об этом думать еще рано. Он берет себя в руки, делая затяжку и выдыхая дым в окно на кухне. Если Феликс и правда им поможет, Хенджин сделает все, что угодно для этого. Он сможет сделать что-то хорошее для Джисона, сможет навсегда оборвать эту цепочку преступлений и несправедливости, с которой столкнулись дети в школе. Хван понимает, что он не один. А это для него на настоящий момент — самое главное.