Созданный для путешествия

Если знать, где искать, Готэм всегда подскажет. Бэтмен следовал за подсказками, от одной улики к другой, пока не добирался до истины, в то время как полиция крутилась на месте. А потом преступники стали наглее: они сами начали оставлять ему подсказки, иногда это облегчало работу, но чаще всё усложняло. Брюс многих людей научил пользоваться подсказками. Не только тех, кого считал своей семьей, но и Гордонов, Монтойю, членов Лиги Справедливости. Но среди них был один протеже, который пришел к нему уже сформировавшейся личностью, знающей, как находить улики, как шаг за шагом расследовать преступление. Она была вспыльчивой, импульсивной и злой. Она хотела жить нормальной жизнью, но не могла оставаться в стороне, даже когда Брюс пытался надавить на нее. Спойлер была гениальным борцом с преступностью, а Стефани Браун — самой настоящей занозой в заднице. И вот теперь она стояла перед ним, похожая на Хелену Бертинелли, с высоко поднятым арбалетом, из которого только что вылетела стрела прямо в затылок Хорна. Ее костюм отличался от того, что она надевала в Готэме, но его по-прежнему венчал фиолетовый капюшон, а она по-прежнему была стройной и стремительной. Капюшон скрывал лицо, но Брюс ни капли не сомневался в том, что это она: ее напряженные плечи он узнал бы из тысячи. — Значит так, — заговорила она прежде, чем люди, окружавшие их, смогли отреагировать. — Я забираю этих двоих, — кивнула она в сторону Брюса и Джокера. — А вы ведете себя тихо и пропускаете нас. Всё понятно? Такое облегчение снова видеть ее, знать, что она жива. Брюс сдержал улыбку. — Мне нужно вернуть свое снаряжение, — вместо радостного приветствия сказал он. Стефани обернулась, она какое-то время смотрела на него сквозь прорези лыжной маски, а затем кивнула. — Только поторопись. Я отвлеку их. — Черта с два у тебя получится! — одна из женщин Хорна смачно сплюнула на землю, подняла палку и теперь тыкала ею в сторону Стефани. Драться со Стефани — чистое самоубийство. Когда-то Черная Канарейка обучила ее рукопашному бою, так что теперь, чтобы сбить ее с ног, потребуется нечто большее, чем нелепая палка. Стефани ловко отскочила в сторону, скользнув за спину нападавшей женщины, а затем сбила ее с ног одним хорошо поставленным ударом. — Она одна из твоих отпрысков? — ошеломленно спросил Джокер. — Не совсем, — ответил Брюс. Джокер подавился смехом. — Что? Хочешь сказать, что все эти детишки появились не в результате твоих беспорядочных похождений в Готэме? — Только пятый Робин мой сын. — И всё? — Джокер смерил Брюса кривой усмешкой недоверия. — Подожди, у тебя было пять Робинов? После трех я сбился со счета. — Их было гораздо больше, всё зависит от того, как считать, — Брюс, не отрываясь, смотрел, как Стефани перебросила арбалет на спину и направилась к нему, чтобы помочь выбраться из окоченевших рук Хорна. Снова подняв арбалет, она обвела им собравшихся вокруг людей, словно прицеливаясь, но давая понять, что пока не нажмет на спусковой крючок. Она застрелила Хорна. Брюс наконец-то рассмотрел стрелу, торчащую из его головы. Это относительно безболезненная смерть, но всё же смерть. Раньше он никогда не переступал эту черту. В первый раз, когда умер Джейсон, ему показалось, что его сердце вырвали у него из груди, но он не вернулся и не убил Джокера, несмотря на то, что было страшно больно. От смерти Хорна больно не было. Чуть позже он поговорит со Стефани об этом, однако, как бы он ни относился к убийству, время вспять он бы не повернул. Стефани мотнула головой в сторону палатки, стоящей за спиной Брюса. — Это палатка Хорна, твои вещи наверняка там. Давай быстрее. Брюс поднялся, на автомате схватив Джокера за рубашку, чтобы потащить за собой. Стефани неодобрительно цокнула языком. — Что? — Брюс вопросительно посмотрел на нее. — Оставь его. Я не дам ему сбежать. Не стоило оставлять Джокера. Кто знает, как далеко зайдет Стефани, чтобы не дать ему сбежать. С другой стороны, что с того, если она убьет его? Он заслуживает смерти ничуть не меньше Хорна. И следить за ним всю оставшуюся дорогу до Готэма не придется. На одного врага меньше. На одного убийцу, с которым предстоит сразиться, меньше. Но где-то внутри Брюса простиралась незримая полоса необъяснимой ревности шириною в милю, из-за которой ему, несмотря на полное отсутствие уверенности в том, что Джокер заслуживает жить после всего того, что он сделал, была ненавистна сама мысль о том, что кто-то другой убьет клоуна. Правда заключалась в том, что он скорее умрет, чем признается в этом вслух, поэтому Брюс ограничился лишь многозначительным взглядом, брошенным на Стефани, и нырнул в палатку. Палатка мало походила на королевские покои, хотя, возможно, и была шире других палаток в лагере, но в ней едва хватало места, чтобы встать во весь рост. Пол устилали разномастные одеяла и матрасы, на которых, предположительно, спали женщины Хорна и сам Хорн. В таком беспорядке еще труднее было найти вещи. Сдвинув в сторону груду одежды, Брюс принялся заглядывать под каждый угол импровизированной постели. Найденный рюкзак, конечно же, был пустым. Но Брюс продолжал искать, пока не нашел грейферный пистолет, спрятанный в самом углу палатки вместе с почти еще полными фляжками. Брезент нашелся в боковом кармане, а перчатки — под чьей-то подушкой. Брюс быстро натянул перчатки, остальное запихнув в рюкзак. Без консервов рюкзак казался непривычно легким и даже как будто чужим. Когда он вылез из палатки, Стефани связывала запястья Джокера веревкой. Она с такой силой затягивала узлы, что Брюс услышал треск ломающихся костей, трущихся друг о друга. Джокер жалобно скулил, и Брюс почувствовал себя виноватым. Но он попросту не знал, как прекратить всё это: как попросить ее перестать затягивать так сильно, а его — стонать. По лбу Джокера змеилась тонкая струйка пота, блестящая в ярком свете горящих веток. Широко улыбнувшись, он посмотрел на приближающегося Брюса. — Смотри, Бэтс! Я был хорошим мальчиком: позволил твоей соплячке связать меня. Стефани с отвращением поморщила нос. Она подняла арбалет, поведя им слева направо, предупреждая, что выстрелит в любого, кто примет опрометчивое решение. Две женщины суетились над телом Хорна. Они рыдали и толкали его, как будто могли вернуть из мира мертвых. Остальные, ошеломленные, сидели в стороне. Брюсу хотелось встряхнуть их, напомнить им о том, что когда-то они были свободны, сказать им, что они прекрасно выживут без Хорна, если смогут взять себя в руки. — Нам нужно идти, — сказала Стефани. Брюс кивнул, наклоняясь к Джокеру, чтобы поднять его за воротник прежде, чем Стефани вздернет его на ноги за сломанную руку. Шаг за шагом они отступали в лес, не сводя глаз с коммуны. И не поворачивались спиной, пока не миновали второе кольцо палаток, откуда еще были слышны стенания женщин, оплакивающих Хорна. — Он был куском говна! — прокричала людям Стефани, как будто ее слова могли изменить их мнение. — Вы можете начать всё сначала, — следом за ней крикнул Брюс. В этот момент Джокер споткнулся, чуть не растянувшись на земле, а потом рассмеялся. — Отдайтесь чудному хаосу, детишки! — прокричал он. Стефани так сильно пнула его под колено, что он чуть не упал снова. Брюс предостерегающе посмотрел на нее, но она не обратила на него внимания. Быстро шагая по траве, они миновали яму и углубились в сельскую местность. Почва под ногами быстро превратилась в болотистую. Даже удивительно, что в пещере было так сухо, несмотря на то, что лагерь располагался практически на самом краю болот. Когда вода поднялась, Стефани побежала по относительно сухой тропинке, таща Джокера за собой. Клоун был достаточно легким, поэтому не проваливался в грязь, в то время как Брюс уже через пару шагов понял, что не может идти за ними. Стефани указала на вторую тропу. Ее было легче разглядеть из-за собравшейся в ней воды. — Не возражаешь? Воды много, но мне бы не хотелось искать новые тропинки. Брюса вода не пугала, но когда нечто, бывшее чем-то средним между водой и грязью, достигло колен, он подумал, что Камилла пришла бы в ужас, ведь он мог подхватить инфекцию через кровоточащие порезы на ногах. Неважно. Брюс смог пережить путешествие через Готэмскую гавань, есть надежда, что его иммунная система справится и с этим. Впереди Стефани, не переставая, дергала веревку, за которую вела Джокера, всегда на секунду раньше и сильнее, чем было необходимо, в то время как взгляд Джокера то и дело падал на второй арбалет, пристегнутый к ее поясу сзади. Он пытался ухватить его зубами. Брюс подумал, что ему стоит поговорить с ними обоими об их поведении. — Следи за ним, — предупредил он Стефани после того, как третья попытка Джокера ухватиться за арбалет почти завершилась успехом. Она резко развернулась и ударила его кулаком по лицу, оставив на щеке, покрытой пеплом, отчетливый след. Джокер даже не вскрикнул, но здоровой рукой потрогал ушибленную щеку. В этот момент Стефани так сильно потянула его вперед, что его лицо исказила гримаса боли. До дальнего края болот они добрались за час. Стефани провела их сквозь густые заросли болотных ноготков, поднимающихся прямо к дороге. Асфальт разделял болота и лоскутное одеяло полей. Брюс осмотрелся, используя ночное зрение, в поисках брошенных машин. Ничего. Тем не менее, долго это продолжаться не будет: они приближались к пригородной полосе, тянущейся вдоль северо-восточного побережья. Стефани резко повернула голову на север, указывая в сторону небольших построек, судя по всему, принадлежавших одному из фермеров, чьи дома можно было разглядеть на западе. Она пересекла дорогу и стала спускаться к полям. В отличие от полей, встреченных ранее, эти были засажены ячменем — невысоким растением, позволяющим видеть всё до самого горизонта. На краю дороги Брюс заметил букву S, словно предупреждение, что нужно держаться подальше от этой территории. Брюс шел следом за Стефани и Джокером, оттаскивая клоуна назад всякий раз, когда тот слишком близко подходил к девушке, чтобы украсть арбалет. Впереди маячили складские сараи. Стефани повела их к самому маленькому из них, ударом ноги распахнула дверь и толкнула Джокера внутрь. Жестом пригласила Брюса войти, придерживая дверь. Вероятно, слово сарай не совсем подходило для этого места: оно было слишком большим, чтобы так называться. У задней стены стоял старый трактор, доверху нагруженный металлоломом. Похоже, он заржавел задолго до того, как взорвалась бомба. Дверь за ними мягко закрылась с характерным стуком дерева о дерево, Стефани подтолкнула Джокера в направлении трактора, а потом откуда-то из темноты вытащила коробку спичек и подожгла несколько металлических чаш, стоящих на полу и наполненных горючей жидкостью. Комнату заполнил желтый полумрак. С такого расстояния Джокер, с ног до головы покрытый пеплом, выглядел словно тень. Ощущение безопасности в замкнутом пространстве захватило Брюса, заставив его облегченно вздохнуть и бросить рюкзак на пол. Стефани повернулась к нему, ее голову по-прежнему скрывал капюшон, но лыжной маски на лице больше не было. Она улыбалась, а ее глаза сияли, выдавая радость. Брюс широко раскинул руки, чтобы обнять ее как можно крепче, шагнул вперед, понимая, что выглядит сейчас точно так же, как и она — счастливым от неожиданной встречи. Она сильно похудела, но всё равно смела его в объятии, как ураган. Ее руки сжали его плечи, когда он подхватил ее и поднял высоко-высоко над собой. Она тяжело дышала, а ее сердце билось так сильно, что он чувствовал его, как свое. Она была настоящей, теплой, родной, удивительно, восхитительно живой. Брюс нарочно прикусил язык, чтобы не разрыдаться, потому что в этот момент в глазах защипало. — Я думал, ты умерла. — А я думала, что ты, — фыркнула она. Стефани отстранилась, по ее щекам бежали слезы. — Бог мой. Где ты был всё это время? — Я был в Бразилии, когда это случилось. Путь назад был не близким. — Я хочу сказать, — к большому облегчению Брюса Стефани рассмеялась. И этот смех был невероятно, счастливо знакомым. — Мы всё еще должны… ну, я имею в виду, мы должны пользоваться кодовыми именами? Брюс оглянулся на Джокера, привалившегося к трактору. Они не могли так рисковать. — Прости меня, Спойлер. — Не волнуйся, Бэтс, — ответила она. — Садись. Расскажи мне всё. Брюс опустился на пол рядом с горящими импровизированными факелами. Было тепло. — Не уверен, что у нас есть время. — Теперь у нас есть всё время мира, разве ты не заметил? В мире больше ничего не происходит. И Брюс подумал, что, возможно, прямо сейчас происходит гораздо больше, чем когда бы то ни было. Мир всё еще жив и всё еще ждет спасения. До Готэма всё еще несколько дней пути. Кларк всё еще мертв, а Диана всё еще на другом континенте. Накатила ужасная усталость, хотелось одного — свернуться калачиком на полу и проспать всё, что происходило вокруг. — Так много всего нужно рассказать. Стефани кивнула. — Хочешь, чтобы я начала первой? — Да. Расскажи, как ты нас нашла. — Нет… пока не могу, — взгляд Стефани метнулся к Джокеру, чье выражение лица было непроницаемым. Брюсу это не понравилось. Что бы ни скрывала Стефани, наверняка в этом не было ничего хорошего, но после того, что он думал, что они все погибли, ему просто не хватило духу настоять на рассказе. — Ладно. Тогда начни с самого начала. Стефани сделала глубокий вдох и уставилась на огонь. — Меня не было в Готэме, когда это случилось. К счастью, мама потащила меня с собой навестить одну из моих тетушек или троюродных сестер, я уже запуталась, кто есть кто. Мы были в Нью-Джерси, там я и встретила конец света, прямо скажем, не очень подходящее место для этого, но, думаю, я должна быть благодарна за это. Знаешь, это было так глупо… Всё утро я жаловалась, что мне нечего делать, что мы должны вернуться. У меня не было дел, и семья была рядом, но я хотела… — ее голос сорвался. Какое-то время Брюс не знал, что делать, а потом просто положил руку ей на плечо, намекая, что она может прислониться к нему, если захочет. Стефани всегда давала понять, что она не часть его бэт-семьи. Она не была сиротой, она даже не скучала ни по одному из родителей. Но Брюс не собирался оставлять ее одну с негодяем, заменившим ее отца, и без помощи, когда тот неизбежно что-нибудь выкинет. — Тебе не обязательно это рассказывать, — прошептал Брюс. Он вовремя остановился, чтобы не сказать о мертвых родителях, о том, что он знает, что она чувствует. Он не хотел ей врать. Он уже не так отчетливо помнил ту острую, жгучую боль. И у нее не было Альфреда, чтобы ее поддержать. — Я просто, — Стефани остановилась, а потом, собравшись с духом, продолжила. — По крайне мере, я была с ними, когда они погибли, верно? — Да. Два выстрела, два тела на асфальте, свет, угасающий в глазах отца. По крайне мере, Брюс был с ними, когда они умерли. Громко шмыгнув носом, Стефани вытерла глаза и резко отстранилась. — Боже, может, ты и прав. У нас нет времени на разговоры. Брюс пожал плечами. — Мы найдем время. У него было так много вопросов, ведь он хотел знать, где были все остальные, когда взорвалась бомба, слышала ли Стефани о ком-нибудь из них. Или, быть может, кто-то слышал, что Криптонец вернулся или члены Лиги Справедливости, это дало бы надежду, что у человечества еще есть шанс, что не всё потеряно. Вот о чем Брюс хотел спросить ее. Но Стефани была одной из его детей, пусть он и не ее отец, и она спасла ему жизнь, а сейчас ей было очень больно. У них действительно было не так много времени, и его нужно было использовать с умом. — В Коста-Рике еще все ели ананасы. Стефани взглянула на него и слегка улыбнулась. И Брюс начал рассказывать ей о фруктах и птицах, об истощенном, но способном восстановиться человечестве. В стране, где не осталось армии, люди были вольны создать новый мировой порядок, и они решили не опускать руки. Да, взрыв отбросил цивилизацию далеко назад, но дух людей это не сломило. Брюс не умел красиво рассказывать, но постарался передать атмосферу узких улочек Сан-Хосе. Стаи голубей, площади, полные людей, перевозящих товары из деревень. Он представил себе Камиллу с прямой и крепкой спиной, шагающую по мощеным улицам и ругающую местных детей, чтобы те убирали за собой мусор. Теперь это казалось совсем другой жизнью на другой планете. Он хотел бы вернуться в это прошлое. Но всё, что у них было сейчас — это тепло от огня в чашах на ферме где-то в глуши. За окном медленно поднималось солнце, но Брюс, погруженный в свои мысли, не замечал восход.