Зарисовки. Майтимо в плену у Моргота.

Тирк был воином молодым, необстрелянным. Мальчишкой, если говорить честно. Юнцом зеленым. Желторотиком. Щелбаном. Соплястиком... А это так обидно! Его сегодня первый раз в наряд послали. Подменным на дежурстве, ждать распоряжений. То есть, и в наряд-то еще не ставили по-настоящему. Только на подхвате держали: помочь, пособить, усилить караул. Естественно, стражники справлялись и без «соплястика». Так что Тирку оставалось лишь сидеть в уголке караулки и наблюдать, как старшие режутся в кости. Игра шла немирно. То и дело вспыхивали перепалки, затевались стычки. В конце концов огромный, неповоротливый орк, кажется, его звали Брага, грохнул ладонью-лопатой по столу и зарычал: - Ты, братец Шрам, жулишь! Играй честно, или отваливай! В ответ с лавки вскочил подвижный черноватый орк с широченным, поперек себя шире, разворотом плеч. Оперся сложенными кулаками о столешницу и бешеным голосом заорал: - Как ты меня назвал, сучье вымя? Как ты меня назвал, покойник?! Стал вразвалку обходить стол, чтобы оказаться вплотную к противнику. Все замерли. Брага, ворча, полез с лавки. Задел локтем кувшин с разбавленным вином. Кувшин закачался, загремел, но устоял. Зато оловянные кружки со звоном разлетелись в разные стороны. Заброшенные кости покатились, упали со стола, но их никто и не подумал поднимать. Небывалая тишина стояла над караульным помещением. Медвежеватый Брага имел неимоверную силищу. Он мог поднять двух верховых лошадей. Когда телега неопытного придурка-возчика застряла между валунами неподалеку от Крепости, Брага, играючи, раскатил громадные булыги, вызволил злосчастную телегу. Однажды в гневе Брага разбил наковальню. Связываться с таким бычарой не осмеливался практически никто. Но супротивником его на этот раз выступил сам Шрам. О! Шрам был легендой в Ангбанде. Орк действительно обладал выдающимся шрамом. Кривой малиновый рубец проходил через все лицо. Начинаясь на лбу, уродовал нос, рассекал губу и скрывался в вороте форменной куртки. Впрочем, сам Шрам этой кликухи не признавал, и заслышав ее, непременно лез в драку. Что-что, а драться Забалуй, как он предпочитал себя называть, умел и любил. Никто сильнее не пер на противника. Никто не закатывал красных, налившихся кровью глаз от удовольствия, разметав поверженного врага. Никто не месил кулачищами беспощадней и злей. Носки забалуевых сапог постоянно были слегка красновато-коричневы от запекшейся крови жертв. Бешеный, необузданный нрав Забалуя хорошо был известен всем вокруг. Так что с этим буйным предпочитали не связываться даже самые конченные драчуны. Самому Забалую страх, казалось, неведом. Со всегдашней своей кривой ухмылочкой стоял он перед начальником караула, выслушивал разнос. Посвистывая, выполнял тяжелейшие задания. Со смешком переносил самые сильные наказания и лишь кобенился еще больше. Одним оловянным блюдом мог разогнать в кабацкой драке целый отряд людей-соленосов, «соленые штаны». Хотя последние были отморозки еще те, и сами способны любого порвать на тряпки. Втихомолку поговаривали, что шрам Забалую оставил сам Командир Волков за то, что орк на спор придушил одного из варгов. И Командир же Волков наградил однажды Шрама за доблесть чем-то таким заветным, что даже называть нельзя было. Сам Забалуй в ответ на вопросы лишь посмеивался, да подмигивал шальным нечестивым глазом. Никто не мог выпить едучей самогонки больше этого хвата. Никому хорошенькие орчанки не сдавались так охотно, как ему. Никто так лихо не сыпал пригоршнями самоцветов и не вытирал измазанные в болотной тине сапоги штофной дориатской парчой. Матерые орки Шраму завидовали. Молодые Забалуя боготворили. Тирк даже и не мечтал быть похожим на столь выдающегося орка, лишь издали восхищался. А теперь они попали в один наряд! Упускать такой случай было никак нельзя, и Тирк уставился на прославленную личность, впитывая чужой блеск, словно губка воду. Драка, тем временем, назревала нешуточная. Посторонние не пытались лезть под горячую лапу забияк, лишь молча теснились по углам, предвкушая интересное зрелище. К счастью, в помещение заглянул начальник караула. Многоопытным взором окинул представшую перед ним картину. Увидал сбившихся в кучку, напряженных в ожидании орков. Раззявившего пасть Тирка. Стоящего скалой, набычившегося Брагу. И красного от злости, разминающего кулаки Забалуя. Офицер только хмыкнул. - Забалуй, пойди сюда, ты мне нужен. Еще понадобится... – повторно оглядел взъерошенных, перебудораженных орков. Задержал взгляд на Браге. Поджал губы. Немножко подумал и поманил пальцем Тирка. Молодой орк мгновенно слетел со скамьи и потопал следом за начальством. В коридоре начальник быстро, не глядя на подчиненных, пробормотал: - О том, что вы там собрались устроить, мне ничего неизвестно. Больше того, я и не догадываюсь, что мои караульные пьют вино и играют в кости на дежурстве. Но, в случае чего, могу и догадаться. Уяснили? - помолчал. Потер квадратный подбородок сильной, жилистой рукой. Тирку бросилось в глаза, что на этой руке не хватает мизинца. – Значит так. Возьмете Мухина с бокового коридора. Там пока обойдется без поста. Втроем забираете из лазарета заключенного, доставляете в подземелье. И, пожалуйста, обойдитесь без выкрутасов, – перевел внушительные глаза на забияку. - Слышишь, Забалуй? Это в первую очередь касается тебя. Без выкрутасов. - Да помилуй, командир, - расплылся в наглой улыбке Шрам, - неужто я когда-нить вытворяю что-либо непотребное? - Постоянно, – пробормотал командир. Повернулся и пошел обратно. Забалуй проводил начальство нехорошим прищуром и ухмылкой. Повернулся к Тирку, вроде бы дружески, но больно хлопнул по плечу: - Знаешь, кого мы щас из лазарета в тюрьму попрем? Самого главного эльфийского короля из-за моря. Чуешь? Это те не кот начхал! Цени доверие начальства! - снова глумливо захехекал непонятно над чем. Повернулся и пошел по коридору к посту Мухина. Тирк побежал следом, заглядывая в лицо. - Ш... Забалуй! А ты откуда знаешь? Кто тебе сказал? - Забалуй, деточка, все знает! – весомо кинул через плечо стражник. Тирк спохватился, что ведет себя несолидно. Распрямился. Пошел не спеша, закинув копье по уставу на плечо. Мальчишке очень хотелось выслужиться. Из «соплястиков», «дребедени» и «щелбанов» перейти в разряд взрослых. Нет, не «матерых» и уж тем более не «волков» - где нам, воробьям, пшено клевать! Хотя бы перешагнуть ступень «служивых», чтоб не подтирать собственными штанами заблеванный пол казармы и иметь право самому раздавать щелбаны. Тем более, что Тирк попал в милость к Забалую! Но по краешку сознания молодого орка пробегали сомнения. Слишком уж ответственным было задание. Да и легенд по Ангбанду про заморского короля тоже ходило порядком. - Как же так... Он, говорят, не простой эльф! А вдруг на нас нападет? С валарской-то магией... А мы как будем? - Не боись, - Забалуй снова похлопал по плечу «соплястика» так, что тот присел, растирая пострадавшее место. – Он смирный, он знает, перед кем можно залупаться, а перед кем не стоит. По дороге сняли с поста спящего на ходу Мухина, двинули кверху. На лестнице Забалуй развлекал народ байками о приставучей старой шлюхе и тупом «соплястике», причем сам же первым смеялся над россказнями, широко раскрывая щербатый рот и похлопывая себя коротким копьем по ноге. Тирк заискивающе подхихикивал, чтобы не сочли тем самым пугливым «соплястиком». Невозмутимый Мухин позевывал. Вышли наверх. Прошли чистыми, светлыми (у Тирка даже глаза заслезились) коридорами. Еще пара лестниц, и наряд оказался у крашеной белой краской двери в палату. Тирк застеснялся непривычной обстановки, замялся. Остальные нерешительно переглянулись, но все-таки зашли. Остановились у дверей. Огляделись. Тирк удивился. Он и не представлял, что в Крепости существуют такие места. С белеными стенами, чистым воздухом и аккуратной мебелью. На краю заправленной постели, спустив босые ноги на пол, сидел молодой эльф в грубой рогожной рубахе без рукавов. Руки эльфа сковывала длинная тяжелая цепь, продетая через ножку кровати для надежности. На длинной гибкой шее - узкий и тесный, глубоко врезавшийся в кожу ошейник с короткими толстыми шипами. Короткие вьющиеся волосфы эльфа были непривычного цвета и казались спутанной медной проволокой. Сторожила пленника стервозная с виду, тощая старуха в черном форменном платье и с дырчатой наколкой на голове. Старуха сидела у окна, не касаясь спинки стула. Прямая, будто копье проглотила. Руки скрещены на впалой груди, пронзительные, стального цвета глаза буравят взглядом эльфа. Мухин кашлянул, привлекая внимание. Старуха повернулась, не опуская рук. Недоверчиво оглядела вошедших, поджала сухие губы. - Вы, что ли, за ним пришли, лешие? – от скрипучего голоса стражники растерялись. Сумели лишь покивать головами. Ведьма продолжила. - Так чего растаращились? Эльфов не видали? Забирайте свой гостинец и убирайтесь вон. Да поскорее. - Не ори, старая кошелка! – рявкнул было Забалуй. – Сами знаем, что делать. - Ну а знаете, так не считайте мух! Ключ на столе. Прощайте. Моя служба кончена, – отрезала старуха. Осанисто, утицей, проплыла на выход. Дверь за старой лярвой захлопнулась неожиданно громко, со стуком и грохотом. Раздосадованный, что последнее слово осталось не за ним, Забалуй прикрикнул на эльфа: - Чего расселся, суповое мясо?! Шевелись, потороплю! - для наглядности многообещающе повел копьем. Эльф, не говоря ни слова, вскинул руки, показывая, что прикован к кровати. Мухин вперевалку подошел к столу, взял ключ. Сунул Тирку. - Давай... работай уж... а мы посторожим.... Тирк присел на корточки, завозился, вначале снимая оковы с одной руки заключенного, затем высвобождая цепь и снова заковывая эльфа. Все это время Забалуй с Мухиным неподвижно стояли, упирая копья в горло пленника. Наконец справившись, Тирк вскочил. Отдал ключ Мухину. - Готово, стражник Мухин. Последний не спеша спрятал ключ на поясе. Равнодушно, сонным голосом промямлил: - Ну... как тебя там... поднимайся что ли... Пошли уж... Неуловимо, одним текучим движением – тяжелые оковы даже не звякнули – эльф встал во весь рост, словно взмыл кверху. Казалось, еще чуть-чуть, и он полетит! От неожиданности Забалуй как-то испуганно мявкнул, попятился, некрасиво отвесив губу. Огородился копьем, словно палкой, и оглушительно перднул. Это было невероятно смешно, к тому же совершенно не вязалось с героическим образом Шрама. Но Мухин отвлек Тирка, требуя ключ от оков. Молодому орку пришлось напомнить, что ключ уже у Мухина. Тот неспешно проверил пояс, равнодушно удивился: «И правда ведь...» Махнул копьем, предлагая всем занять свои места. Стражники встали «конским ухом», как положено: два по бокам, один сзади. Заключенный прошел в середину построения, подхватил цепь оков правой рукой – опытный, видать, порядкам обучен. И все отправились вниз, в темницы. Эльф шел спокойно, не слишком быстро, но и не топтался. Забалуй - правый сопровождающий – бесился на пустом месте. Торопил заключенного, обещал всяческие кары, ругался на чем свет стоит, орал диким голосом, замахивался оружием. Хотя, для гнева Забалую и повода не надо. Мухин – задний сопровождающий - вяло тащился хвостиком, держа копье на сгибе локтя. Тирк, левый сопровождающий, не мог подавить естественного любопытства. Ведь не каждый повелителев день можно лицезреть заморского короля. Который родился и жил в Проклятых Землях, видал сбившихся с пути братьев и сестер Повелителя. А потом еще пересек такую кошмарную и опасную вещь, как Большая Вода. Нужно было наглядеться на эдакую диковину досыта, чтобы впоследствии рассказывать всем желающим. Орку король показался очень молодым, вряд ли старше него самого, хотя кто этих эльфов знает, у них всю жизнь морда юная. И высоким король оказался ужасно, выше даже Браги. И было еще в этом эльфе что-то такое, что заставляло Тирка то и дело тайком, с замиранием сердца поглядывать на пленника. Во избежание недоразумений молодой стражник старался зыркать так, чтобы никто не мог перехватить его осторожных взглядов. Но, в очередной раз глянув украдкой, оторопел. Мальчишку встретила смешная рожица со скошенными к носу глазами и высунутым кончиком языка. Тирк так растерялся, что расплылся ответной улыбкой во всю пасть. Затем спохватился, что теряет достоинство. Стал очень серьезен, почти суров. Для убедительности басовито (по крайней мере, сам Тирк на это надеялся) откашлялся. И долго-долго гадал, почудился ему, или нет тихий смешок. Забалуй тем временем расходился сильнее и сильнее. Что-то, видать, не давало ему покоя, тревожило, задевало. Стражник орал все громче, размахивал лапами все грознее. У Тирка звенело в ушах. Мухин морщился и тряс головой, словно выгоняя воду из уха. А Забалуй продолжал действовать всем на нервы. В какой-то момент Тирк понял, что больше не выдерживает напора. И сейчас случится нечто ужасное... Но тут эльф приостановился, повернул голову к скандалисту и глянул на него долгим леденящим взглядом неожиданно властных глаз. Забалуй резко замолк, будто подавился. Уронил руку с копьем. Вытянулся, будто на смотру. Эльф усмехнулся краешком губ и неторопливо пошел вперед. Остальные поспешили следом, словно королевская свита. Какое-то время все шли в благословенном молчании. Завернули за угол. Спустились по паре лестниц. Пересекли один за другим три коридора. Снова долго спускались. Наконец, оказались в привычных переходах подземелья, темных, каменных, закопченных. Свечи и яркие светильники под прозрачными колпаками сменились дымными факелами на стенах. Нависли каменные потолки. Стены и пол тоже стали из грубо тесанного камня. Шаги начали отзываться глухим привычным эхом. Сверху по стене, наискось, побежал крохотный темный ручеек, исчезая в трещине у самого пола. Кое-где закурчавился ржавый мох. Беловатая плесень тусклыми пятнами уселась по камням. Воздух стал густым, тяжелым, с привкусами дыма, пота, железа и чего-то еще непонятного, но знакомого. Что постоянно висело в темницах незримым покровом и гнуло к земле. Домой вернулись. Тирк перевел дух. Инстинктивно мальчишке казалось, что должно произойти что-то страшное, непоправимое. Неправильное и правильное одновременно. Но, вроде бы, ничего не случилось. Только до конца коридора дойти осталось, там повернуть налево. И будут камеры. Можно сдать непонятного эльфа надзирателю. Пускай другие голову ломают. Но тут Шрам улыбнулся. Плохая была улыбка, невеселая, страшная. С такой улыбкой этот орк творил самые отвратительные, самые безжалостные вещи. Не переставая улыбаться, Шрам забежал чуть вперед, чтобы оказаться напротив пленника. Остановился и оперся на копье, глядя в упор на эльфийского короля. Невольно приостановились все. Мухин поднял голову, забормотал: - Чего там... Пошли уж... Не зависайте... - Эй, малОй! Ты, помнится, давеча пужался, как мы ушастого поведем? – Забалуй говорил вроде бы Тирку, но не отрывал взгляда от пленника, – так ты не боись. Это тупорыло место свое знает. В долгой усмешке головореза витала смерть. Тирк поежился и вспомнил, что про Шрама говорили: «Глянет – лес вянет». Сейчас юный орк готов был признать, что так и есть на самом деле. - Эльф наш – мальчонка умный. Ведь правда, карапуз? Он не совсем дурак, хоть и эльф. Он тоже жить хочет. Так, ушастый? Сейчас он поклонится мне в ножки, поцелует ручку и поблагодарит за острастку. А я тогда не буду учить его хорошему поведению. Так, малыш? Ведь он не хочет, чтобы я разозлился? Он слышал, что самый страшный орк в Ангбанде носит имя Забалуй. Правда, деточка? А Забалуй - это я! – рявкнул прямо в лицо эльфу, так что все, включая невозмутимого Мухина, качнулись в стороны. – Говори, говно! Я жду! Скажи правильное слово! Чтоб я тя помиловал... Эльф посмотрел в мутные от остервенения глаза орка чистым, ясным взглядом. И звонко, как умеют лишь эльфы, отчетливо, на весь коридор, певуче молвил: - Пасть замкни, а? - Что ты сказал, негодяй? – недоверчиво переспросил не поверивший своим ушам Забалуй. - Я сказал, пасть замкни – кишки простудишь, - так же серебристо и безмятежно отвечал эльф. Шрам побагровел до такой степени, что Тирк испугался, не хватил бы его удар. Со звериным рычанием, вскинув копье, орк свирепо бросился на эльфа. Что произошло дальше, не понял никто. Эльф неожиданно крутанулся на пятке, держа перед собой скованные руки. Сжался пружиной и тут же распрямился в броске, кинув руки вперед и вверх. Тяжеленная цепь, метнувшись, хлестнула по лицу Шрама с такой силой, что кровь брызнула во все стороны, пачкая стены, лица, руки остальных. Страшно, гулко хрустнули кости, разлетаясь осколками. Умирающий стражник захлебнулся криком, опрокинулся назад с кровавой кашей на месте лица. Тирк упал на колени, его скрутило рвотой. Но тут задний сопровождающий - вечно сонный Мухин - во мгновение ока бросился вперед. Одной рукой подхватил не успевшую до конца опуститься цепь ручных кандалов. Рванул назад. Одновременно с силой ударил пленника в спину тупым концом копья. Эльф упал вниз лицом с заломленными руками. Мухин бросил копье, ловко намотал цепь на кулаки и резко поставил ногу в тяжелом сапоге между лопаток лежащего. - Тирк, стражу зови! Эльф лежал смирно, дергаться не пытался, лишь чуть повернул голову, стараясь удобнее примостить на неровных камнях разбитое в падении лицо. Но руки его, вздернутые под немыслимым углом, видимо сильно болели, потому что несколько раз непроизвольно дрогнули. Мухин нервно сглотнул и размеренно сказал: - Спокойно, парень, спокойно. Лежи тихо, и все обойдется. В панике Тирк позабыл про слуховые трубы, которыми, точно паутиной, была пронизана вся крепость. Мальчишка промчался мимо переговорной ниши и со всех ног бросился по направлению к караулке. Естественно, он видел и драки и смерти. Среди орков чистоплюи не живут. Но столь жестокого, неожиданного убийства мальчишка и представить не мог. Полубеспамятный, он бежал, падал, поднимался, снова бежал. Блевал где-то на лестницах прямо на ходу. Утирался ладонью, не прекращая бега. На полдороге мальчишка врезался во что-то твердое. Не понял, попытался бежать дальше. Но лишь перебирал ногами, уткнувшись головой. Сильные руки схватили беднягу, шибко встряхнули. Над ухом знакомый голос недовольно забасил: - Что за шутки! Перестать немедленно! Машинально Тирк поднял голову. Как оказалось, врезался он прямо в начальника караула, спешившего с вооруженными стражниками и четверкой уборщиков навстречу. Начальник хмуро глядел на «бегуна» сверху вниз. Еще охваченный паникой, мальчишка вскрикнул: - Ой! Там такое, такое стряслось! Ужас! Ужас, кошмар! - В чем дело? Стражник Тирк. Не забывайся. Перед тобой. Стоит. Офицер. Мало того. Что ты. Бросил напарника. Одного. С опасным заключенным. Так еще и. Сырость развел. Немедленно. Вытереть нос. Доложить по форме, – чеканил офицер. И с каждым словом к перепуганному Тирку возвращалось, если не уверенность, то хотя бы слабое подобие спокойствия. Доложить по форме, мальчишка, естественно, не смог. Но, хотя и захлебываясь словами, повторяясь и помогая себе жестами, молодой орк все-таки более-менее внятно рассказал о происшедшем. Начальник караула молча повернулся и поспешил дальше. Стражники за ним. Уборщики за стражниками. Тирк потащился последним. Идти ему смертельно не хотелось. Перед глазами стояла страшная картина смерти Забалуя. Но делать было нечего. В коридоре ничего не изменилось. Так же утопал в собственной крови Забалуй. Так же лежал, закинув руки, эльф. Мухин так же держал его, намотав цепь на кулаки, сильно придавив ногой к полу. Двое стражей перехватили оковы, вздернули эльфа и поволокли, осыпая ударами копий и кулаков. Эльф молчал и казался равнодушным к собственной участи, что весьма злило конвоиров. Начальник караула остался на месте. - Стражник Гок. За образцовое исполнение службы выношу благодарность и выдаю увольнительную на сегодняшний вечер! – начальник караула чуть-чуть шевельнул углами губ, что, видимо, означало улыбку. - Ты – настоящий воин, Мухин. - Служу Повелителю и Тьме. «Так Мухина Гоком зовут», - успел подивиться Тирк и съежился под сверлящим взглядом начальства. - Жаль, что не могу сказать того же о тебе, стражник Тирк. Сейчас ты пойдешь и передашь дежурному, что я приказал выдать тебе двадцать полновесных плетей за неправильные действия при исполнении. На первый раз. Если подобное повторится – наказание будет гораздо серьезнее. - Слушаю, мой командир. Тирк вытянулся, но глядел за плечо начальства, как уборщики волокут мертвеца куда-то вбок. Невысокий горбатый урук с серым ежиком реденьких волос тщательно посыпал крупным песком мокрый пол. Размеренно совал короткую лапу в ведро, набирал песку в горсть и мелкой струйкой сыпал в нужные места. Тирка заворожило медленное пересыпание желтоватых крупинок, беспрерывно ложащихся тонким слоем на неровные камни. Песчинки сыпались и сыпались. Падали на пол, набухали, темнели. На них ложились другие, пока песок не оставался сухим. Тогда песчаная струйка перемещалась на другое место, чтобы так же мерно и неторопливо погрести под собой еще одно темное кровяное пятно.... Мухин крякнул, и Тирк очнулся от своего странного оцепенения. Начальник караула уже ушел, отправился по своим делам. Мухин и Тирк остались одни. Мальчишка искоса глянул на старшего товарища. Ему было безумно стыдно, что он так сплоховал. Против ожидания, Мухин не злился. Даже глядел с некоторым сочувствием. - И чего ж ты, пацан, так обмишулился-то? Переговорная ниша в десяти шагах была. А ты куда ломанулся? Вот и плетей огреб. - Я не знаю... Растерялся... В караулку хотел... Их по дороге встретил... Небось, они сами услышали, навстречу шли, – Тирк опустил голову. Глаза его вновь налились слезами. Нос захлюпал. - Плети – ерунда. Что я, по загривку не получал, что ли? Лучше, дяденька Мухин, скажите, что же это творится на свете? Я думал – он веселый, рожи мне корчил, смеялся... А потом так... сразу... Цепью по башке... И каюк... - Молод ты еще, Тирк! Мал, соплив и зелен, как гусиная какашка! – Мухин небольно щелкнул мальчишку по кончику острого носа. - А теперь этого эльфа – к ногтю, да? Казнят? - С чего? – Мухин привычно зевнул. – Этот парень больше тыщи наших положил. Одним больше, одним меньше... Для него это роли не играет. В смысле, хуже ему уже не будет. Да и вообще... Мелочи какие... Тут дела серьезные разворачиваются, что им смерть какого-то орка. - Дяденька Мухин, разве так может быть?! - Жизнь, брат, она штука сложная. Да. Ты уж не задумывайся слишком-то глубоко, а то плохо кончишь. А Шрам сам виноват. Думал, слава его на весь свет гремит. Вот и нарвался. Барабан был Забалуй, как есть барабан! - Не понял, дяденька Мухин? - Грохотал больно громко. А отчего? Оттого, что внутри пустой. Вот и лопнул. Ладно, твоя служба на сегодня окончена, паренек. Иди-ка, получи свои плети. А потом прямиком к себе, тяпни винца стаканчик и спать завались, забывши про все эти глупости.