Зарисовки. Майтимо в плену у Моргота.

Стражники какое-то время молча месили лежащего Майтимо тяжелыми подкованными сапогами. Сладострастно хекали, лупили по рукам тупыми концами копий, чтобы пленник не закрывался от ударов. Один из подонков норовил засадить каблуком в печень, другой целил в пах. Переносить все это было трудно. К счастью, подошел начальник караула. Что-то буркнул. Орки дисциплинированно прекратили избиение. Майтимо лежал на спине с открытыми глазами, ничего не видя, и тяжело дышал. В груди у эльфа пересыпался горячий, острый песок. Затем пленника тащили вниз, и он коленками пересчитывал каменные ступени. Это было довольно больно, но не так, как удары стражников. Во всяком случае, гораздо легче. Орки притащили Майтимо, швырнули и ушли. Эльф остался лежать на твердом, неровном, приятно холодном. Ныл бок, дергало низ живота, кружилась голова, перехватывало горло. А сверху гремел гневный голос. Звуки проходили будто через толстое покрывало, Майтимо расслышал только «никто не смеет убивать стражников Повелителя». Остальное сливалось в невнятное бу-бу-бу. Вновь разобрать удалось лишь: «а кто осмелится убить, тысячу раз пожалеет об этом». Майтимо вяло подумал, что он осмелился убить стражника. Но больше ничего подумать не успел – соскользнул в белесую муть. Среди серого киселя смазано виделись непонятные рожи, кто-то орал, невнятно проступали камни стен. Кажется, избитого пытались отливать водой. Но холодные струи проясняли голову лишь на миг, а потом вновь затягивало знакомой белесой мутью Какое-то время нолдо провалялся в полусне-полубеспамятстве. Странные забытые тени скользили по краю непонятно чего. Глухой шепот прерывался вздохами и стонами. Потом наступила чернота и тишина. Первой вернулась боль. Майтимо еще во тьме почувствовал бок, спину, живот. Холодную неровность камня. Ноющие колени, стиснутую словно обручем голову. Ничего. Терпеть можно. Только вот что за странное, неприятное ощущение? Понемножку возвратилось зрение. Затем слух. За ними и остальные чувства. Майтимо пришел в себя окончательно. Перевел дыхание, убедился что в груди больше не колет. Шевельнулся и первым делом попробовал сесть. Получилось не сразу. Эльф обвел глазами окружающее пространство. Он находился в довольно тесном и темном крохотном помещении. Стены, пол и потолок высечены из дикого камня. Очень неровно высечены. Холод стоял сильный. Даже на выпуклостях камней кое-где намерзли серые полоски инея. Только Майтимо увидел эти полоски, сразу почувствовал сухость в рту. И неприятное ощущение нашло свое имя. Палящая жажда. Эльф посидел немножко. Поднялся. Держась за поясницу и останавливаясь для передышки, Майтимо добрел до стенки, прижался к ней лицом, слизывая узенькие полоски инея. Эти жалкие следы воды жажду лишь разжигали. Снаружи загремели ключи. Майтимо едва заставил себя отойти от стены и повернуться лицом к двери. Во всяком случае, гордости у феаноринга еще хватило, чтобы не показывать слабость тюремщикам. Дверь открылась. В карцер влезли двое здоровенных орков. В руках у них были толстые волосяные веревки, а вместо коротких копий за поясами торчали большие плети-семихвостки. Концы этих плетей, видимо под весом зашитых кусочков свинца, тяжело отвисали вниз. Майтимо успел удивиться, что эти подробности ясно виднеются в сумраке камеры. Кажется, жажда приглушала и одновременно обостряла чувства. Орки вошли, не прерывая неспешного разговора. Один бросил пленнику через плечо: - Раздягайся, – снова обратился к товарищу. – Ну, а ты чо? - А я чо? – ухмыльнулся второй орк, с абсолютно белой кожей, чуть желтоватыми волосами и красными кроличьими глазами. – Пронесло меня до десятого столба. И вся недолга. - Да... Ето тебе не хвост собачий... – глубокомысленно отозвался нормально окрашенный, то есть сивый орк. – И как же ты, Вурук, так обмишулился? Гадость эдакую сожрал! - Ветродуй попутал, не иначе! – Вурук, не глядя, отобрал у Майтимо снятую рубаху, швырнул в угол. Сильно толкнул эльфа, так что тот распластался на полу. – Кстати, Пазлык, как почечуй твой поживает? - Почечуй хорошо, я плохо. Оба орка смачно заржали от немудрящей шутки. Пазлык сокрушенно продолжал. - В нужнике только что не орешь дурниной. А тут еще баба способ нарыла. Не иначе подружки тупорылые посоветовали. Надрала калины где-то, натолкла, меня жрать заставила. И меду не пожалела, дура. - Ну и как? – заинтересовался Вурук. - Будто сотниковы портянки пожевал! – сплюнул на пол Пазлык. Оба орка вновь грохнули лязгающим смехом. Ведя разговор, Вурук ловко, не слишком сильно наступил Майтимо на лопатки. Поднял руки пленника, крепко стянул волосяной веревкой. Пазлык тем временем наступил пленнику на поясницу и стянул ноги Майтимо в лодыжках. Затем оба урука крякнули, вздернули руки эльфа, закинули назад и вверх ноги пленника, связали руки Майтимо с ногами. - А у меня бабка так делала, – продолжал болтать как ни в чем не бывало беломордый Вурук, - брала навоз от трех лошадей разной масти. Перекинь мне веревочку, Пазлык. Клала в горшок. Запаривала как следует. Ага, нормалек. Затяни со своей стороны. И сажала на тот горшок больного. Отпусти-ка чуток, а то ушастый задавится раньше времени. Во, в самый раз теперь, закручивай. Как три раза больной над паром отсидит, почечуй словно рукой снимет. Свободный конец веревки зацепили за ошейник Майтимо, затянув скользящим узлом. Эльф автоматически попытался чуть-чуть распрямить закинутые к затылку ноги. Веревка тут же натянулась. Ошейник глубже врезался в горло. Вурук проверил натяжение и орки ушли, не переставая беседовать о бабкином способе лечения почечуя. Майтимо с трудом удержал крик. Вначале просто ломило поясницу и ныли бедра. Потом тело начало затекать. Первыми задеревенели ноги. Затем онемели, потеряли чувствительность руки. Начало крутить спину. Жгучая опоясывающая боль поднималась от поясницы вверх и вниз, выжимая из глаз слезы, а из горла стон. То есть хрип. Отступившая было жажда вернулась, застилая зрение. Какое-то время Майтимо не очень ясно воспринимал происходящее, потом приноровился. Оказалось, что если находишься в полной неподвижности, то боль притихает. Не исчезает, настороженно ждет малейшего движения, чтобы вспыхнуть синим серным пламенем. Но, лежа камнем, возможно терпеть. Майтимо и терпел, потому что ничего больше не оставалось. Он даже не кричал, так как от крика в виски забивались два огромных, острых гвоздя. Щипало глаза и сильно тошнило. В горле бился неровный пульс. В голове крутились обрывки глупых, раскаянных мыслей. Не нужно было пришибать этого подонка стражника цепью от кандалов. Не стоит ублюдок тех мучений, которые сейчас терпит эльф. Но, с другой стороны, Майтимо все равно живым до камеры не добрался бы – узник оскорбил Забалуя, а орк был не из тех, кто оставляет в живых обидчиков. Так что случилось, как случилось. Майтимо нечаянно повел рукой и затих, пережидая боль. Вновь белесая муть перед глазами, какая-то каша в голове. Тихо, тихо, главное не шевелиться. Постепенно возвращалась способность соображать хоть что-то. А может, стоит закончить все разом? Рвануть покрепче ноги... и... Мандос... Пусть младшие с Клятвой разбираются. Они на воле, они вполне способны на многое. У них отборные войска. Отец бы им доверил... Нет... Нельзя... Это же младшие... Младшие... Мальчик-зайчик, где ты был? С рыжим братцем в лес ходил. Что ты видел там в лесу? Видел рыжую лису. Что из леса ты принес? От лисицы рыжий хвост. Ну и где же этот хвост? Вот! При этих словах младший обычно сильно дергал Майтимо за косу и удирал со всех ног, заливаясь смехом. А он, Старший, должен был носиться за малолетним разбойником, делая вид, будто не способен догнать забияку... Забавно, что братишки все до единого играли в эту игру со своим Рыжим. Коса у него, что ли, такая привлекательная? Майтимо улыбнулся воспоминаниям и тут же скривился. Пересохшие губы треснули в нескольких местах сразу. Голову стянуло невидимым шлемом мигрени через виски, лоб и затылок. Ноги тут же попытались разогнуться, спину проколола раскаленная игла, а веревка впилась в горло, вытесняя воздух. Майтимо захрипел, забился. Веревка натягивалась туже и туже, душила. Боль в спине стала настолько сильной, что почти перестала ощущаться. Голова кружилась, тело казалось легким, почти воздушным, лишь тяжелые руки тянули книзу. В ушах звенело. Пришел в себя Майтимо от непонятных ощущений. Эльф валялся на животе в незнакомой камере. Под Руссандолом скрипело жесткое, но довольно удобное ложе. А спину эльфу, покряхтывая от натуги, разминал кто-то сильный и здоровенный. От разминающих рук тоже шла боль, но эта боль приносила почти удовольствие. Ноги и руки кололо, словно иголками. Сильный закончил разминать, шмякнул на спину какой-то жгучей мази, отчего кожа загорелась. Растер мазь ладонями, так что горела теперь не только спина, но и шея и плечи. От мази и массажа Майтимо кое-как пришел в себя. Эльфа небрежно перевернули на бок. Стало видно, что над пленником трудился здоровенный орк-костоправ. Орк в последний раз прошелся руками по плечам Рыжего. Проверил суставы, пробежался пальцами по позвоночнику, вызвав небольшую тучку ярких звездочек перед глазами Нельо. Деловитый лекарь тем временем вытер лапищи о сальную тряпку, свисавшую с орочьего пояса. Достал откуда-то чистую тряпку. Ловко обтер от выступившей крови ошейник и шею пленника. Даже, кажется, смазал самые пострадавшие места каким-то маслом. Затем небрежно приподнял Руссандола, поднеся ему к самым губам жестяную кружку. Майтимо глотнул. В горле стало сильно драть. Но это оказалось совершенно не важным, незначительным. В кружке находилась прохладная, чем-то слегка подкисленная вода! Питье! Узник едва сдержал себя, чтобы не упиваться жадно, урча и захлебываясь. Слегка отпил, продышался. Еще раз глотнул. В голове окончательно прояснилось. Костоправ, ворча что-то недовольное, отнял кружку. Майтимо показалось, что он уже где-то видел беловолосого, красноглазого орка. Эльф напряг ускользающую память. Точно! Именно этот стражник связывал его и давал другу советы против болезни. И о болезни этой самой Майтимо тоже слышал. От людей и гномов, кажется... - Ну как? – обратился Майтимо к бледному стражнику. Голос эльфа, кстати, восстановился. – Вылечился твой товарищ от почечуя? - Волколак ему товарищ! – мрачно огрызнулся орк. Майтимо вспомнил имя красноглазого костоправа. А орк продолжал рычать. – Сволочь он горбатая, Пазлык вонючий! Дружил-дружил, да нагадил! Подсидел меня, сам наверх ушел десятником! А я тут с вами, ушастыми, вожжайся... - Да, Вурук, не повезло тебе, – посочувствовал эльф. После карцера, боли и одиночества ужасно хотелось с кем-нибудь перемолвиться словечком, хоть с тем же орком. - А ты откуда имя мое знаешь, ушастый? – удивился орк. Майтимо слабо улыбнулся, слизнул с губы выступившую кровь. - Вы же при мне разговаривали. Тогда. Связывали меня и болтали. - А ты ухи свои длинные распустил, выходит, рыжая твоя голова. - Что же мне делать-то было? Вы громко болтали, – Майтимо взял у Вурука кружку, допил воду. - Помог Пазлыку навоз от трех лошадей разной масти? - Не помог, грехов чересчур много на нем лежит! – рявкнул Вурук. - А чего это тебя так интересует? - Я вот думаю, что Пазлыку вашему по-другому бы полечиться, – не сдержался Майтимо, – заваривать навоз свеженький. Настаивать перемену звезд, а потом горлышко полоскать. - Ну ты, Рыжий, заткнись! – рявкнул Вурук еще страшнее. – Это ты у меня сейчас... Неожиданно орк примолк. Задумался, почесал за ухом. Сплюнул на пол. Закинул голову и оглушительно заржал жеребцом. - Ну ты силен, ушастый! Горло полоскать, чтоб жопу вылечить! Гы-гы-гы! Так ему подлецу и надо! Обязательно скажу! Эльфийское, мол, средство от почечуя – горло навозом полоскать! Авось жопа пройдет!!! Гы-гы-гы! А ты ничо, Рыжий, нормальный мужик... Вурук развернулся и ушел, подхихикивая и приговаривая: - Надо, надо посоветовать Пазлыку, негодяю. Как бишь? Горло полоскать навозцем? Почечуй - другое название геморроя. В рассказе использована переработанная потешка.