Зарисовки. Майтимо в плену у Моргота.

Майтимо ничего не понимал. Даже обидно было немножко… Все-таки как вражеский король, взятый в плен, он заслуживал более внимательного отношения! Ну, это шуточки, конечно, смех сквозь слезы. Но, в каждой шутке… Если говорить всерьез, Майтимо растерялся. Его, разгоряченного боем, раздосадованного поражением, ослепленного болью от смертей соратников, привезли во вражескую крепость и бросили на произвол судьбы. Принц был готов к чему угодно: к допросам, к пыткам, к казни! Но… ничего не было. Был внутренний двор крепости. Стены темного камня и мощеный булыжником двор. Сверху капал мелкий, противный дождь. Холод затекал за ворот, набирался в рукава. Оставалось только ежиться, да сворачиваться клубком. Неуютно здесь. Темно, но не тихо. Рядом сопит, шевелится, хрипит и охает множество народу. Постепенно из неясного гула стали вырисовываться слова. Звучание было очень непривычным, слова казались укороченными, резкими, почти лающими. Но чуткое ухо сына Феанаро слушало и вычленяло знакомые корни слов, различало глаголы и существительные, пыталось понять фразы, хотя бы общий смысл. Невдалеке два голоса вели приглушенный неспешный разговор. Один хриплый, будто сорванный басок, гудел, тщетно пытаясь говорить тише. Второй, высокий, немножко похожий на козье блеяние, отвечал, запинаясь. Басок произносил слова врастяжку, немножко снисходительно и было понятно, что своего собеседника «басок» презирает и смотрит на него сверху вниз. По манере говорить слышалось, что обладатель козлетона побаивается басовитого, но не хочет показывать. Майтимо сосредоточился на этих голосах, пытаясь понять, перевести их беседу. Было похоже, будто собеседники набрали себе в рот камешков и теперь пытаются говорить так, чтобы не выронить. Потому обрубают окончания, говорят короче и жестче, но в целом вполне внятно. И чем больше Майтимо понимал, тем меньше ему этот разговор нравился. - Сапоги у рыжего хороши! Видал? Сафьянные, новенькие, на каблуках подковки, по носочку серебром оковано, – захлебываясь, говорил козлетон, - мне бы такие! А то у меня даже опорки износились, пока я тут кувыркаюсь! - Так чего тушуешься, Пототок – иди, да бери, - отвечал басок, - сапоги же вот они, под носом. «Это они обо мне говорят, - подумал Майтимо. – Тот, второй, с меня сапоги снять предлагает…» - Мало что под носом, - блеял Пототок, - а что мне с тех сапог будет, кроме мозолей? У него ж нога, как у девки: маленькая, да узкая. Майтимо быстро и незаметно глянул на свои ноги. Чего зря выдумывают эти странные собеседники? Ноги, как ноги. И ступня нормальная. А Пототок продолжал. - Я б куртчонку его взял. Тоже хороша, глаз не отвести. Кожей тисненой покрыта, шелком-бархатом подбита. Ворот стоячий высокий! Сама плотно лежит, так и объемлет. Ветер не задует, холоду не напустит. Мне куртчоночка эта вообще заместо плаща пойдет – как раз до подколенок достанет. - Ишь чего захотел! – окоротил Пототка бас. – На мои вещи облизываться не смей! Майтимо едва не рассмеялся. Эльфы делили его одежду, ничуть не смущаясь тем, что живой хозяин находится рядом. Хотя блеющий Пототок продолжал сомневаться. - А ну как заорет, рыжий-то, пока обирать будем? Набегут ему на выручку эти, которые правильные эльфы! – короткий непонятный смешок. - Да и атаман наш, батька Карнилос по головке не погладит. Он и на воле-то мародеров не жаловал... - Все у нас получится, не робей, человечек! Он же немтырь, полудурок. Пока лопотать по-ихнему будет, пока народ разберется, да на выручку рванет, мы уж его без подштанников оставим! Пототок подхалимски захихикал. Майтимо незаметно напряг и расслабил мышцы. Вроде, все в порядке. Голова не кружится, силы есть, отлежался. Хоть и валялся на жестких булыжниках под дождем. К счастью, и в Валиноре случалось ночевать не в мягкой постели: в пещерах, в лесу. Форменос тоже к лени не располагал. Тем временем бесшабашная парочка подобралась поближе. Пототок продолжал непрерывно болтать. От волнения, что ли? - Ну, коли мне куртчонку отдавать не хочешь, я хотя бы сапоги заберу. Сам носить не смогу, так стражникам отдам. Они какой-нибудь из своих бабенок подарочек сделают. А меня за то съестным попотчуют. Может, даже без очереди в контору позовут. - Да уж, - басил другой голос, - так тебя орки облагодетельствуют – только держись! До чего же вы наивные, человечки! Хотя, хитрые, надо признать. Бери свои сапоги, что-нибудь тебе орки да заплатят. Может хлебом, может копьем под ребро… Пототок заколебался, остановился, что-то бормотнул под нос. Но тут же ободрил себя ругательством и подобрался совсем близко. Майтимо перевернулся на бок, будто во сне, подтянул колени к подбородку. Шуршание у ног, затем сапоги легко потянули вниз. Не открывая глаз и ничем не выдавая себя, нолдо резко, без замаха треснул каблуком в то место, где должно было находиться лицо мародера. Жалобный стон подтвердил, что феанарион не промахнулся. Тут же басовито рыкнули сзади. Нельо, не дожидаясь, когда солидный мародер попытается снять поддоспешную куртку, подхватился, вскочил, с разворота ударил в перекошенное от удивления лицо незнакомого эльфа. Кажется, от новичка никто не ожидал такого активного сопротивления. Майтимо стоял во весь свой немаленький рост, развернув плечи. Кулаки нолдо были сжаты, в груди кипела злость. Это же эльф!(Или не эльф? Чем-то неуловимо басистый эльф был схож со своим дружком Пототком. То ли чертами лица, то ли манерой держать себя, то ли интонациями.) Во всяком случае, в "сорванном баске"совершенно точно течет часть эльфийской крови. Как он может нападать на другого эльфа, чтобы ограбить его?! Мелькнула мысль об Альквалондэ, но Нельяфинвэ, осознавая неуместность раскаяния и самобичевания в подобной ситуации, тут же задавил воспоминание. Теперь Руссандол был готов сражаться хоть с целым светом. К счастью, этого не потребовалось. Двух ударов оказалось вполне достаточно. И блеющий человек (что за существо такое?) Пототок, и довольно внушительного вида басовитый полуэльф, зажимающий горстью разбитый, кровоточащий нос, поспешили убраться подальше. Из дальнего угла тут же донесся разноголосый хохот и обидные словечки. Дразнили, к счастью, не Майтимо, а его противников, трусливо убежавших после пары ударов. Нельо подождал, пока не стало ясно, что стычка окончена. Лишь тогда сел на камни. Злость в нем окончательно улеглась. Принц глубоко вздохнул, успокаиваясь. И стал думать, что эльфы не виноваты, что их такими сделала жизнь здесь, в плену у Моринготто. И неизвестно что еще получится из него, Нельяфинвэ, в этой самой проклятой крепости. Так прошла почти перемена звезд. Руссандол сидел, злился, успокаивался, снова злился, вспоминал Альквалондэ и Лосгар. Начинал себя есть поедом, спохватывался, расслаблялся и старался вообще не думать. Но через какое-то время все начиналось вновь. Тяжелые мысли так измучили Нельо, что он скрипел зубами, глядел в одну точку и ничего не воспринимал. Если бы сейчас с Майтимо стали снимать куртку и сапоги, нолдо даже не почувствовал бы. К счастью, мародеров больше не нашлось. Окружающие эльфы старательно делали вид, будто не обращают ни малейшего внимания на странного новичка, но исподтишка кидали опасливые взгляды. В конце концов, Нельо заставил себя окончательно успокоиться. Он встряхнулся, огляделся. Увидал пустоту вокруг себя и расстроился. Теперь, когда злость перегорела, молодому эльфу хотелось поговорить с кем-нибудь доброжелательным, расспросить его и выяснить, насколько сходство языков позволяет понимать друг друга. Да и вообще, пора бы уже начать узнавать, что происходит, и как жить в том мире, где Майтимо оказался. Какое-то время под взглядом Нельо эльфы отводили глаза и опускали головы. Наконец, кажется, дело пошло на лад. Майтимо перехватил взор, в котором не светилось опасливое удивление. Мягко раздвинув остальных, поближе к нолдо подсел светловолосый эльф со спокойным хорошим лицом и доброжелательными умными глазами. Обхватив руками колени, эльф глянул в лицо Нельо и слегка улыбнулся, давая всем видом понять, что готов к разговору. Упускать такой случай Майтимо не собирался. Он развернулся к приветливому эльфу, пригладил волосы, тоже улыбнулся и заговорил: - Айя, мое имя Нельяфинвэ. Как зовут тебя? Улыбка светловолосого эльфа стала еще доброжелательней, хотя и чуточку недоуменной. Он вслушался в слова пришельца и очень медленно, почти по слогам, проговорил. - Прив! Ты стран г’вриш. Отк ты? - Издалека. – Майтимо пока не стал углубляться. – Как твое имя? - Я - Элгол. Я – здешн житель. Хорш ты дал м’радор. - Мрадор? Кто это? – удивился Майтимо. - М’радор, ну тот, кто х’тел брать твой сапог. - А-а-а, мародеры. Что же еще с ними делать? - У нас тут много страх... – Элгол повел рукой вокруг и тяжело вздохнул. – Все б’ятся дать кулак. Ты нет. - И ты боишься? – Майтимо старался подстраиваться под резковатый местный говор. Здешний эльф улыбнулся попыткам нолдо и одобрительно кивнул головой. - Нет, я не боюсь. Нас много. Мы вместе дадим отп’р м’родерам. С каждым словом Майтимо понимал собеседника все лучше и лучше. Видимо, сказывался навык работы с языками под руководством отца. Вот и пригодилось неожиданно. Ах, отец, отец... Нельо тряхнул головой и крепко-накрепко запретил себе думать о таких вещах. Не время и не место. А доброжелательный Элгол повторил. - Вот у тебя страха совсем нет. - Есть немножко, - Майтимо улыбнулся своему признанию. - Я же не железный. Только не перед такими вот… Пототками… - Как ты здесть… стал? – Элгол обвел рукой окружающее пространство, показывая, о чем идет речь. - Я с отрядом… - Майтимо закашлялся, говорить про переговоры и попытку хитрости было стыдно. – Не буду долго рассказывать. Вкратце, мой отряд попал в засаду. Всех перебили, меня взяли в плен. - Это плохо, - Элгол ударил себя по коленке. – Тут совсем нехорошо, лучше не попадать было. - Я догадываюсь, - невольно улыбнулся Майтимо. – Но что поделаешь, так получилось. А как ты-то здесь очутился? Ты же знаешь, что тут плохо. - Охота была у нас. Я, брат Накил, еще два друга стреляли из луков. Олн бежал в чащу. Мы за ним. Увлеклись немного. Потеряли страх… - Олн? Что это? – Майтимо не понял странное слово. Элгол приставил к голове скрещенные руки с растопыренными пальцами, изображая рога. - Ну, олн… Такой вот, большой. С выростами. Мясо сладкое. - А-а-а, олень, - догадался нолдо. – Зверь такой лесной, так? Хвост белый, по бокам пятнышки. - Мы говорим «Олн», - поправил собеседника Элгол. - Отряд орков в лесу встретился. Двоих друзей убили они. Брата Накила, меня взяли сюда. Зачем – не знаю. Накил уже здесь ушел в Чертог. Брат раненый был сильно-сильно. - Отряд орков? – Майтимо задумался. – Черные такие уроды? Они орками называются? В принципе, я догадывался. И слышал о них давно. Только вижу их воочию второй раз в жизни. - Черные самые опасные, - объяснил Элгол. – Боевые отряды будут. Бесстрашные, бессердечные, не говорят почти. «Воплощенные» называются. Есть еще «рожденные». Воплощенных Проклятый создал сам, от них остальные уже потом пошли. Рожденных больше числом и они кожей светлее будут, с эльфами сходны чуть. И характер мягче будет. - Нет, - Майтимо покачал головой, - я только черных видал, воплощенных, наверное. Агрессивные очень, кричат, вперед кидаются, мечами махают почем зря. Глаза бессмысленные, у некоторых пена на губах. Явно больные и нуждаются в лечении. - От чего ты этих негодяев лечить собрался? – не стал скрывать удивления Элгол. - И как? - От жизни их лечить, естественно. От чего же еще? - Майтимо чуть улыбнулся. - Путем отсечения головы при помощи доброго меча. Элгол запрокинул голову и хорошо, негромко рассмеялся. Близ сидящие стали недоверчиво коситься. Новый знакомец махнул рукой. - Идите ближе, друзья. Это Нел... фин. Он веселый. Эльфы потихоньку стянулись в кружок. Неспешно завязался разговор. Нельо охотно рассказал, что прибыл из-за моря, не уточняя, однако, обстоятельства. Уверил какого-то подростка, что не собирается драться и ничего ни у кого отнимать. Устал отвечать, почему он рыжий, и что за морем не все такие, а больше черные и светлые. Поборолся на руках и отшил какого-то любителя заплетать чужие косы. Согласился, что его, Нельяфинвэ, имя уж-ж-жасно трудное для произношения. Предложил называть себя Рыжим – его и дома так звали, а тут «медная верхушка» вообще служила отличительным признаком. Проговорил народ довольно долго. У Нельо появилось множество новых знакомых. А с некоторыми эльфами Руссандол даже подружился. В первую очередь с Элголом. Последний сообщил, что он эльф-синда, жил в одном из небольших лесных поселений. Был женат, но детей не завели. Много рассказать о себе новый знакомец не успел. В середине разговора над двором поплыли пронзительные удары металла о металл. Эльфы смолкли на полуслове и затихли, опустив головы. Майтимо поинтересовался, что случилось. Вместо ответа получил тычок в спину. Плотная поддоспешная куртка затрещину смягчила, но гордый феанарион взвился, не желая сносить побои. Неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы опытный Элгол не дернул товарища за руку так, что тот распластался по камням. Майтимо прекрасно понял намек товарища и больше задираться не пытался. Когда орк отошел, Элгол осанвэ передал: «Лежи молча, глаза закрой. Только что был отбой. Если не подчинишься, будет плохо. И не только тебе». Нолдо осторожно глянул, насколько мог, не поворачивая головы. Эльфы легли на камни двора там же, где сидели. Лежали все смирно, с закрытыми глазами. Мерно дышали, будто сразу уснули. Майтимо стал так же тихо лежать, закрыв глаза, но задремать не мог. Твердые камни наминали бока, сверху налетал промозглый ветер. Кроме всего прочего, Руссандол опасался, что к нему, сонному вновь подберутся мародеры. А драться еще раз, и, уж тем более, звать на помощь, эльда совершенно не хотел. Но в конце концов, усталость взяла свое, и Нельо забылся чутким, нервным сном… В этом сне они с Финьо отправились в горы, где друзей застал неожиданно холодный дождь. Пришлось прятаться в пещере среди твердых и скользких камней. Нельо все время куда-то скатывался и был вынужден балансировать на краю узкой известняковой плиты, от чего сильно утомился... Проснулся Майтимо от резкого металлического грохота неподалеку. Видимо, так орки обозначали подъем. Молодой эльф открыл глаза, потянулся. Почувствовал, как болят бока, намятые жесткими камнями. Что происходит? Тут нахлынуло понимание, затопило душу молодого принца. Он в Средиземье. Отец мертв. Да и не принц он теперь. Король. Пленный король нолдор. Вот такие дела. На миг отчаянием перехватило горло, захотелось поднять лицо к небу и завыть, подобно Хуану. - Эй, Рыжий, что с тобой? – Майтимо легонько тряхнули за плечо. Над ним наклонилось озабоченное лицо Элгола. Феанарион с трудом взял себя в руки, даже попытался улыбнуться. - Со мной все в порядке. Доброе утро, Элгол. Доброго утра всем. - Какое уж доброе, в тюрьме-то? – горько усмехнулся Элгол. – Однако, и тебе доброго утра, насколько возможно. Остальные эльфы, окружившие Майтимо с Элголом, нестройно поздоровались. Начали спрашивать, как прошла ночь, ругать стражников, жаловаться на непрекращающийся дождь. Майтимо, было, удивился, что так хорошо понимает вчера еще полузнакомый язык. Потом сообразил: за ночь все улеглось в голове, разложилось по полочкам, заняло свои места. Это славно, теперь он хотя бы не глухой-немой среди эльфов. Жизнь налаживалась. Относительно, конечно. Кстати, а почему это Элгол так нахально зовет его, короля нолдор, главу Первого Дома, Рыжим?! Руссандол открыл рот, чтобы возмутиться, но вспомнил. Сам же вчера предложил для простоты общения. Какой, к Моринготто, пафос-то в тюрьме? Элголу было сказано, что с Нельо все в порядке. А на самом деле? Ничего не в порядке. Все ужасно, просто хуже быть не может! Но это не имеет значения. Надо жить дальше. Рыжий оглянулся. Все то же самое, что и вчера. Так же сидели эльфы на площади, так же стояли вооруженные короткими мечами орки, смеялись, перебрасывались словами, нехотя поглядывали на пленников. Майтимо повернулся к Элголу, продолжил расспросы: - Что происходит? Почему нас тут держат? - Черед не дошел, - загадочно объяснил Элгол. Майтимо нахмурился, пытаясь разгадать смысл. - Что ты имеешь в виду, Элгол? - Снова неясно? Нас, пленных, много. Трудовиков мало. Не успевают всех обработать. - Все равно не понимаю, - Майтимо, за неимением иного, от сосредоточенности принялся грызть собственный мизинец. Очень скоро мизинцу стало больно, и Нельо заменил его костяшкой указательного пальца. Приятнее не стало, но феанарион пришел в себя. Нолдо потер пострадавшую руку, повернулся к собеседнику с заинтересованным видом. Элгол продолжал разъяснять. - По очереди всех берут. В контору (я понятно выразился?) отводят. Каждого лично спрашивают, разглядывают, потом дают номер. - Разглядывают? - удивился Майтимо. – Зачем? - Ну… чтоб лишнего при себе не имел, чего не велено. Оружия там, или еды, драгоценности тоже отбирают. - Ааа, обыскивают, - догадался Нельо. - Обыскивают? - Элгол прыснул, окружающие эльфы тоже рассмеялись. Руссандол не понял причины смеха и нахмурился. Сидящий рядом с Элголом эльф поспешно объяснил. - Очень слово смешное: обыскивают. У нас так говорят, когда лайка по камышам за уткой бегает. - Правда? – Майтимо невольно улыбнулся такому сравнению. – Интересный у вас говор. Ни с того, ни с сего на двор упала тишина. Эльфы замолчали, и стражники в отдалении тоже не гомонили. Несколько раз дунул порывами холодный ветер, неся с собой промозглую сырость. Низкие серо-синие тучи затянули небо, закрыв мелкие, тускловатые звезды. Сумасшедшая ворона хриплым голосом каркнула пару раз на крепостной стене. Один из эльфов угрюмо проворчал. - Ори на свою голову, поганое отродье. Другой эльф из окружения Элгола тоскливо протянул, глядя на толстую, грудастую ворону. - Эх, птица, в суп бы тебя… Майтимо попытался вспомнить, когда он ел в последний раз. Кажется, еще на корабле, до всех несчастий. Точно. Причалили, и Нельо перекусил хлебом с сыром, прежде чем за затонувшим грузом нырять. А позже есть уже не хотелось. Да и времени-то особо и не было. Подумав о хлебе с сыром, Майтимо ощутил сосущий голод. Тянуло в животе, кружилась голова, рот наполнялся вязкой слюной. Чтобы не показать, насколько, он хочет есть, нолдо передернул плечами и вновь обратился к собеседнику, возобновляя прерванный разговор. - Ну, так что же, Элгол? Спрашивают, это, как я понимаю, допрашивают? - Еще одно смешное слово. Очень уж сильно ты отличаешься от нас, - Элгол внимательно глянул на Майтимо. Вздохнул и начал считать, загибая пальцы. – Расцветки небывалой – раз. Говоришь непонятно и не по-нашему – два. Вид у тебя совсем чужой, манеры непривычные – три. Не знаешь то, чего детки наши с рождения знают – четыре. Первого орка увидал недавно совсем – пять. Интересно, за каким морем подобные эльфы обитают. Не из Амана же ты прибыл? - Именно оттуда, - Майтимо для наглядности махнул рукой в направлении запада. - Потом расскажу подробнее про нашу жизнь . Пока я хочу понять, что тут происходит. - Сейчас плохо происходит, - отозвался один из товарищей Элгола. - Потом будет лучше. - Да? Что-то я сомневаюсь, - Майтимо говорил совершенно искренне. Нолдо казалось, что можно больше не бояться, потому что самое страшное уже произошло. Намо Мандос проклял их. Средиземье оказалось совсем не таким, как ожидали нолдор. Отец погиб, сам Руссандол попал в плен к Моринготто. Что будет с братьями – одному Намо известно! А большинство соотечественников вообще оказались в безвыходном положении: проклятые Мандосом и брошенные на берегу моря без возможности добраться до Средиземья, куда они денутся?! Отец, отец! Зачем ты сжег корабли! Майтимо пришлось приложить некоторое усилие, чтобы вернуться в действительность. Нолдо прекратил себя жалеть. Тем, кто находится рядом, ничуть не лучше, нежели Руссандолу: все сидят на мокрых, холодных камнях крепостного двора голодные, замерзшие, немытые. Ожидают решения своей судьбы. И вряд ли вердикты Моринготто будут благоприятны для пленников. Однако окружающие эльфы не теряют присутствия духа и даже с явным нетерпением ждут вызова «в контору». - Не сомневайся, будет нам лучше, - Элгол говорил уверенно, со знанием дела. - Крышу над головой дадут. Есть дадут. Мародеров прогонят. - Кажется, я понял, - Майтимо почувствовал облегчение оттого, что разобрался в происходящем. - Тут пленных держат всех вместе. Забирают по очереди. Когда до нас дойдет очередь, допросят, обыщут, посадят в камеру и поставят на довольствие. Так? - Видимо, так, - согласился Элгол, - хотя не все слова понятны. Смысл есть. - Смысл есть, и это главное. Кстати, а тут нас кормить не собираются? – решился-таки задать вопрос Майтимо. Уж очень есть хотелось. - Как же нас кормить, когда мы не просчитаны. Сколько порций нужно? – незаслуженно оправдал орков Фагорм, эльф из окружения Элгола. Майтимо насмешливо хмыкнул. - Да уж, задача абсолютно не решаема. А хоть напиться воды тут можно? - Отчасти, - уклончиво отвечал Фагорм. - Как это? – растерялся Майтимо. Фагорм указал пальцем в дальний конец двора. - Видишь, на мостовой стоят чан и кружка? Это вода для нас. Но пить ее нельзя. - Что за чепуха? – продолжал удивляться Майтимо. - Обрати внимание, Рыжий, на эльфов рядом с чаном. Это Карнилос-Бродяга со своей бандой. Они забрали себе чан и требуют за кружку воды выкуп. - Как это, выкуп за общую воду? Какой выкуп? – Майтимо не понимал, и понимать такую ерунду не собирался. - Что-то, что им нужно, или понравится, - невозмутимо пояснял Элгол. - Например, хорошие сапоги. Или что-то из еды, если у кого сохранилось. Или развлечь их. - Развлечь? – Майтимо хищно оглядел сидящих вдалеке бандитов. – Что же, развлечь – это можно. Развлечь, это я мигом. - Не вздумай наделать глупостей, - тревожно предупредил Руссандола Фагорм. - Этих подонков много, и все они в любой момент готовы подраться. Изобьют, разденут и бросят посреди двора. Сволочи, хуже орков! - Зря ты так говоришь, - упрекнул друга Элгол. – Я знавал когда-то Карнилоса и некоторых из его друзей. Могу с уверенностью сказать, что эти ребята, в сущности, не такие уж и плохие. - Не плохие?! Бьют эльфов, рядом с которыми сидят! Грабят, отбирают воду! – взвился Руссандол. – Прекрасные ребята, просто пример для подражания… - Ты сволочей не видел, - мягким тоном, словно успокаивая капризного ребенка, заговорил Элгол. – Такие гады бывают, подлецы, истязатели – рядом пройти страшно. А этим эльфам просто скучно. И досадно, что в плен угодили. Вот они злость и выпускают. Отряд Карнилоса отчаянно орков гонял, пока не попались. Тогда о них все леса говорили. - Если эти эльфы так страшны для моринготтовских выкормышей, почему же Карнилоса с друзьями держат здесь, на виду, со всеми вместе? - Черед не дошел, - равнодушно пожал плечами Элгол. – Тут у нас все равны. Да ты и сам скоро убедишься, что в плену важных персон нет. Все мы – грязь под ногами здешних обитателей. Не нужны, не важны и не интересны никому. - Да уж... Порядочки тут у вас, как я погляжу... - Это Гортхаур, - имя Элгол будто выплюнул. - Он тут всем заправляет. Правая рука Проклятого, майа темный. Когда ты с ним познакомишься, поймешь, о чем я говорю, – синда немножко помолчал, грустно усмехнулся. - Хотя зря я тебя пугаю, наверное… В принципе, и Гортхаур не такой уж страшный, если быть послушным. - А если не быть? – мгновенно встопорщился Майтимо. - Очень страшный, - тихонько отвечал Элгол. У Нельо аж мурашки по спине побежали от этого приглушенного голоса. После упоминания о неведомом Гортхауре разговор увял. Эльфы сдвинулись теснее, нахмурились, опасливо примолкли. Нельо ужасно захотел своими глазами поглядеть на загадочного темного майа, которого все так боятся. Прошло какое-то время. Эльфы сидели, изредка перекидываясь словами. Становилось все холоднее и холоднее. Ветер усиливался. Узники мерзли, дрожали, прижимались друг к другу, стараясь сохранить остатки тепла. Майтимо плотнее закутался в куртку и подобрал под себя ноги. Помогло мало. Злой ветер налетал со всех сторон, тормошил, пытался распахнуть одежду, трепал волосы, кидал в лицо пригоршни мелкого, острого, словно иголочки, ледяного дождя. Из боковой двери цитадели вышел довольно откормленный орк в чем-то вроде темного мундира. Отобрал нескольких пленных, махнул рукой. От группки надсмотрщиков отделились три стражника, окружили стоящих. Повели пленников внутрь. - Счастливые, в контору пошли, - с откровенной завистью проговорил Фагорм, провожая глазами уходящих эльфов. - Хорошенькое счастье! – усмехнулся Майтимо. - А ты как думаешь? – Фагорм крепко потер шею, будто хотел что-то стереть. – Сейчас их допросят, в камеру отведут, крыша над головой будет. Вечером похлебки горячей дадут, хлеба ломоть. Вот такое наше счастье. Теперь оно и твое. Привыкай. Майтимо презрительно дернул плечом. К такому «счастью» привыкать он не хотел. И сидеть без толку, ожидая своей очереди в «контору» тоже не собирался. Не в характере сыновей Феанаро покорно ожидать решения своей судьбы. Тем временем из небольшой, до половину утопленной в землю двери выскочила дебелая орчанка в чем-то вроде короткого замызганного платья, с подоткнутым фартуком. Орчанка тащила на голове большую корзину, придерживая левой рукой. В правой, прижав к животу, волокла объемистый кувшин. Орки довольно загомонили, окружили пришедшую. Кто-то грубо хлопнул орчанку по круглой заднице. Раскатился каркающий смех. Тетка бухнула оземь корзину, рядом поставила кувшин, огрызнулась и скоренько убралась обратно. Довольные орки уселись там же, где стояли. Принялись разливать вино, доставать из корзины ковриги хлеба и ломти печеного мяса. Голодная толпа оцепенела: рядом ели. Орки неопрятно поедали свой обед: рвали мясо, ломали хлеб, прихлебывали прямо из кувшина. На мостовую падали хлебные крошки, ошметки мяса. Плескалось вино. Стражники переговаривались, набив рты, иногда вырывали у соседа лакомый кусочек. Толкались, давали друг другу тычка. Вытирали сальные подбородки кулаками и полами одежды. Один здоровенный с очень темным лицом орк насадил кусок мяса на копье и протянул еду стоящим поблизости пленникам. Тотчас к мясу бросились несколько эльфов. Стражник подразнил голодных, а в самый последний момент резко повел рукой в сторону, убирая мясо. Эльфы побежали следом. Стражник махнул копьем в другую сторону. Эльфы, спотыкаясь, кинулись за едой. Майтимо вскочил, сжимая кулаки. Он был готов броситься на изувера, но на локтях нолдо повисли Элгол и Фагорм. Синдар, хоть и исхудавшие, все же не растеряли всей силы. Да и Нельо бороться с товарищами не собирался. Так что все трое какое-то время постояли молча. Потом Майтимо глубоко вздохнул, приходя в себя, разжал кулаки. Вновь опустился на землю. Следом заняли свои места и Элгол с Фагормом. Какое-то время взволнованный Руссандол молчал, пытаясь овладеть голосом. Остальные эльфы тоже не произносили ни слова. Наконец, Майтимо спросил. - Как они так могут? – голос эльфа дрогнул. - Эти-то? – Элгол говорил почти спокойно. – Да им только весело. Ты думаешь, что у орочьей сволочи имеется хотя бы капля совести? - Я не о стражниках, - Майтимо замолчал, пытаясь справиться с собой, - я о тех эльфах, которые за мясом бегали… - Посиди подольше тут. Без воды, без еды, неприкаянный. И ты побежишь, - мерным бесцветным голосом отозвался Фагорм. - Надеюсь, что не побегу, - горячо отвечал Нельо, отворачиваясь. – Даже заяц пытается сопротивляться охотнику. А вы пали на колени и покорно склонили головы… - А что мы можем поделать? – Фагорм говорил зло, с тоской и надрывом. - Воевать легко королю Тинголу. Государство у него большое, войск много. За спиной не имеющая равных супруга. Ударил и снова к себе за Пояс спрятался раны зализывать. У нас селения маленькие, войска нет. Приходится приспосабливаться, скрываться. Покоряться. Это жизнь, привыкай, Рыжий. - За какой пояс? Поясни, пожалуйста, Фагорм. - За Пояс Мелиан, так называется магическая охранная завеса, которую королева Мелиан поставила против вражеских набегов. - Какая королева Мелиан? Ты, Фагорм, что-то все загадками говоришь. - Супруга короля Элу Тингола. - Эльвэ Синголо? Так он нашелся? – удивился Нельо. - А он и не думал теряться, - включился в разговор Элгол. – Как правил эльфами, так и правит. Женат на государыне Мелиан, майа Ваны. Государство их Дориатом называется. Большое, сильное и хорошо защищенное. Жаль только, что для всех эльфов там места нет. - Действительно жаль, - задумчиво согласился Майтимо. После обеда среди орков неожиданно началось некоторое шевеление. Три стражника оплеухами и пинками расчищали кусок площади. Пленники ворчали, некоторые огрызались, неохотно покидали нагретые места, стягивались к стенам. Орки пришли, казалось, в хорошее настроение. Перекрикивались низкими гортанными голосами, похохатывали. Непонятно дразнили ближних пленников и что-то неразборчиво кричали дальним. После каждого крика над площадью взмывал шквал орочьего гогота. Явно что-то назревало. Майтимо повернулся к Элголу. Последний сидел, стиснув руки перед грудью, тяжело дышал, глядел с бессильной яростью. Нельо осторожно тронул синда за плечо. - Элгол, что происходит? - Дерьмо поганое! – уронил Элгол с такой злостью, что Майтимо даже отшатнулся. Он никогда не слыхал, чтобы эльфы так бранились. - Сейчас «драчка за кусок» начнется, - пояснил такой же злой и несчастный Фагорм. - Как? Зачем? Почему? Что все это значит?– вопросы сыпались из нолдо. Отвечать взялся Фагорм. Элгол молчал, кусал губы. По щекам его ходили желваки. - Скучно стражникам, вот они и развлекаются. Стравливают эльфов друг с другом. Кидают хлеб на мостовую. Кто успеет схватить, да унести – поест. Только за таким счастливчиком сразу же охота начинается. Голодные эльфы хлеб друг у друга отбирают. Завяжется драка. Стражникам от этого весело бывает. - И эльфы дерутся на потеху своим тюремщикам? – не поверил Майтимо. - Те, кто долго сидит, от голода теряют разум, - глухо пояснил Элгол. – Такие при виде хлеба способны на все мыслимое и немыслимое. Ты же сам видел, как они за куском мяса кидались! Майтимо задумался. Подобных вещей он и представить себе не мог. Во что же это он ввязался?! Нолдо опустил глаза и крепко задумался, в который раз перебирая в памяти все случившееся за последнее время. Кража сильмариллов, смерть деда. Клятва. Альквалондэ… Проклятие Мандоса. Путь в Средиземье. Лосгар… Смерть отца и плен. Теперь грязный двор моринготтовой крепости. Он среди множества таких же отверженных. Бывший одним из первых, стал одним из последних… От горестных раздумий Майтимо отвлек гогот, рев орков, звуки ударов и крики боли. Среди открытого пространства метался молоденький синда, совсем мальчик, оборванный, с растрепанными, свалявшимися, сивыми от грязи волосами. Осунувшееся лицо туго обтянуто пергаментной кожей. Ввалившиеся глаза испуганно бегают. К груди прижата краюха темного хлеба. За мальчишкой носился огромный эльф гораздо старше, но такой же оборванный и с таким же голодным и безумным взглядом. Взрослый эльф теснил мальчишку, тянул исхудалые руки со скрюченными пальцами к хлебу. Мальчишка выворачивался, бежал, кидался во все стороны. Вот здоровяк (если можно так называть большого, но смертельно худого, изнемогающего эльфа) бросился вперед. Паренек метнулся в сторону. Один из стражников, нагнулся. Похлопал по камням. Нащупал нечто. С возгласом одобрения поднял ржавый тупой, до половины обломанный ножик. Издевательство, а не оружие. Кинул мальчишке со словами: «Вот защита твоя!» Эльфик схватил ножик одной рукой, выставил в сторону противника. Другой рукой поднес краюху ко рту, начал жадно, давясь, откусывать и глотать, не жуя. Взрослый увидел, что хлеб исчезает, бросился прямо на нож. Смехотворное оружие слегка поцарапало щеку нападавшего. Эльф машинально отшатнулся, зажимая порез. Мальчишка рванул в сторону. С утробным воем взрослый метнулся следом. Раскинул руки, раздвинул ноги, потянулся вперед, перекрывая пути отхода. Мальчишка еще раз махнул ножиком на потеху оркам. Потом упал на живот. Извиваясь, пополз меж широко расставленных ног взрослого. Тот развернулся, нагнулся, вырвал остатки хлеба. Побежал. Лежащий мальчишка из последних сил схватил противника за лодыжку. Тот дернул ногой, вырваться не получилось. Стоящий на ногах попытался садануть лежащего по ребрам. Мальчик споро увернулся. Орки заржали. Тогда взрослый сунул хлеб за пазуху, освободив себе руки, вздернул мальчика за шиворот, размахнулся и сильно, с плюхом и чавканьем, ударил юного эльфа в лицо. Брызнула кровь. Гогот орков перешел в смачное подвывание и похрюкивание. Кое-кто свалился на камни мостовой, не в силах стоять от смеха. Голосящий эльфик отлетел под ноги хохочущих орков. Кто-то сильно пнул беднягу, выбрасывая на середину круга. Однако, за это время, взрослый успел добраться до толпы, и скрыться в ней. Мальчик, размазывая кровь, поплелся обратно. На разбитом лице его была мука и отчаяние. Майтимо открыл рот, хотел что-то сказать, но, глянув на мирное, хоть и перекошенное сейчас ненавистью, лицо Элгола, молча вздохнул. Потом метнул быстрый взгляд в сторону чана. Карнилос-Бродяга стоял, набычившись. Глаза его налились кровью, кулаки были сжаты. Милые и хорошие, но павшие духом эльфы, которые очень переживали и гневались впустую, стали Майтимо слегка неприятны. Он решил поискать других соратников. Руссандол встал, сказал Элголу, что хочет размяться. Синда недоверчиво покачал головой, но ничего не ответил. Нельо прошелся по двору. Огляделся. Потянулся. Эльфы, в основном, смирно сидели. Кое-кто быстрыми перебежками перемещался с продуваемого места в более тихое, под стену. Двое молодых синдар аккуратно мостились подальше от орков. На свободно расхаживающего эльфа стали обращать внимание. Стражники насторожились. Двое подошли поближе, схватившись за мечи. Один крикнул, сильно коверкая слова: - Эй! Ушастый! Гулять не лес тебе тут! Быстро сесть, пока не посадил сам я! Да? - Все-все, - мирным тоном отозвался Нельо, - я уже сажусь. До своей цели, чана с водой, нолдо добрался. Плюхнулся на камни неподалеку. В мертвой зоне, отделяющей банду Карнилоса-Бродяги от остальных эльфов. Шайка старательно делала вид, будто не замечает наглеца, покусившегося на ее пространство. Майтимо тоже молчал. Усердно разглядывал мелкие, как отделочные гвоздики, серебристые звезды на темно-бархатных небесах, немножко зевал. Явно скучал и не знал, чем заняться. Один разок незаметно глянул на шайку. Узнал двух мародеров, пытавшихся ограбить Майтимо: Пототка и басистого, крупного полуэльфа. Последнего окружающие заслуженно называли Бычарой. Дружки Карнилоса переглядывались, что-то бормотали себе под нос, покряхтывали и терли загривки. Наконец, по незаметному кивку вожака, Пототок вылез вперед. Откашлялся. Попробовал голос. Майтимо не обратил ни малейшего внимания, лишь непринужденно потянулся. Под обтягивающей курткой заиграли литые мышцы. Человечек беспомощно оглянулся. Поколебался. Потоптался на месте и сделал маленький шажок назад. Сидевший рядом с чаном, крупный черноволосый узник показал трусу внушительный кулак. При виде этого кулака ослабевшая решимость к человеку вернулась. Пототок откашлялся. Хмыкнул. Фыркнул. Наконец извлек из себя нечто, похожее на членораздельную речь. - Эй ты! Эльф! – Нолдо перестал любоваться звездами, но не откликнулся. Пототок, побуждаемый сердитыми взглядами Карнилоса, конце концов решился заговорить внятно: - Что-то рыжие обнаглели в последнее время. И что с ними делать, ума не приложу. Уму разуму, что ли поучить? Чтоб место свое знали. Майтимо демонстративно огляделся. Рыжих вокруг не было ни единого эльфа. Кроме него. Тогда Руссандол чуть наклонился вперед, будто собираясь сказать что-то по секрету. - Это ты обо мне говоришь? Меня уму-разуму поучить собираешься?? - Тебя-тебя, кого ж еще? – Пототок пытался говорить грозно и уверенно, но перепуганный голос срывался на тонкие истерические взвизги. - Нуу, тут много народу сидит. Откуда мне знать, с кем ты разговариваешь, – голос Майтимо был дружелюбным, почти мягким, и очень походил на мурлыканье огромного кота, который прячет в бархатных лапках острые безжалостные когти. Бедный Пототок облился холодным пОтом, втянул голову в плечи, сделал пару шажков назад, зажмурился, стал пятиться, пока не наткнулся спиной на выставленную ладонь Бычары. Сильная рука сжала плечо человека и вновь кинула беднягу на растерзание страшного пришлеца. Пототок взвизгнул, поежился, зачем-то разгладил штаны на коленках. Попытался глянуть себе за спину, обернулся, поймал взгляды товарищей по шайке. Прочел поддержку в напряженных, злых глазах, приободрился и продолжил разговор. - Ты тут не очень-то рассиживайся, это место еще заслужить надо. Может, ты водички попить пришел? - Да нет, пить-то я пока не хочу… - Так и убирайся отсюдова, покеда цел! – Пототок петушиным голосом прокричал грозные слова, зажмурился и сел на корточки. Бандиты тем временем становились все агрессивнее, все наглее. Над горящими глазами нависали широкие брови, кулаки сжимались, острые красные языки нервно облизывали враз пересохшие губы. Майтимо несколько раз расслабил и напряг мышцы. Драки, кажется, не избежать. Не ошибся ли он? Может, это всего лишь тупая шайка висельников, которым все равно, лишь бы поразвлечься? Нет, они же эльфы. Элгол их защищал. И глаза у предводителя не плохие, хоть и отчаянные. Шайка тем временем сомкнула круг. Майтимо перекинул рыжую косу через плечо, подхватил зубами, крепко закусил, чтоб не мешала в драке, поднял голову и расправил плечи, готовясь одним прыжком вскочить на ноги. Остановил грядущий бой громкий повелительный голос главаря. - Ну-ка постойте! – Карнилос вгляделся в нолдо, нахмурив брови. Подумал минутку, затем неожиданно расслабил напряженное лицо, открыто улыбнулся. - Это ведь у тебя сам Бычара куртку отнять побоялся? Ты – Рыжий из-за моря и ты себя в обиду не даешь. Так? - Ну, не то, чтобы побоялся, - Нельяфинвэ не привык без толку унижать других. – Скажем так, ваш Бычара хорошенько подумал и решил куртку оставить хозяину. А в остальном, правильно. Я – Рыжий из-за моря, а ты – Карнилос-Бродяга. И ты, кажется, себя в обиду тоже не даешь. - Еще бы! – Карнилос-Бродяга звучно расхохотался. – Я – не то, что кролики эти норные, кои трясутся вокруг нас... На воле знаешь, как я темных лупил! Одни клочки летели. Майтимо кивнул, наслышан, мол, о его подвигах. - Не радуйся, я еще свое возьму, - буркнул Бычара, рассердившись защите эльфа, которого он собирался ограбить. - Ничего не имею против, - охотно отозвался Майтимо. – Я – вот он. А куртка всегда на мне. Давай, снимай. - Только нос сначала вылечи! – ехидно добавил Пототок под насмешливые улыбки остальных. Видимо, под крылышком Карнилоса человек ничего не боялся. - Я не о том, - сбавил тон разбойник. – Только чужакам «у нашего костра» делать нечего, разве не так? - А Рыжий не чужак, - неторопливо отвечал Карнилос-Бродяга, жестом приглашая Нельо подвигаться ближе. – Он наш гость. Или наш товарищ? - Пожалуй, пока гость, - осторожно отвечал Майтимо. Он не собирался становиться членом шайки. - Гость, так гость, - не стал возражать предводитель. – Познакомишься с нами поближе, поглядишь, может и надумаешь примкнуть. Нам смелые ребята нужны. Разговор ни шатко, ни валко, продолжался… Общий язык оказался найден. Некоторое время Майтимо обретался рядом с шайкой Карнилоса-Бродяги. Присматривался, прислушивался, на ус мотал. Глядел, как жили на площади эльфы. Каждый день некоторое число их уводили в крепость. На место ушедших поступали новые. Орки сменялись с дежурства. Приходили точно такие же, громогласные, перекошенные, злобные и беспечные. Шайка Карнилоса-Бродяги оказалась вполне терпимой. Ребятам было скучно, они развлекались в меру сил и возможностей. Совсем изнемогшему от жажды могли дозволить напиться так просто, а отобранные вещи частенько тут же дарили другому эльфу. Чего ненавидел Карнилос-Бродяга, так это «драчку за кусок». Кулаки его сжимались, синда напрягался, приподнимался, с трудом обуздывал себя, чтоб не вмешаться. Через какое-то время Майтимо придумал, как ему показалось, неплохую вещь. Во всяком случае, пора кончать бессмысленно просиживать камни. Время сотворить нечто неожиданное, потрепать нервы тюремщикам. Однажды нолдо и синда пробудились до подъема. Все кругом еще спали. Дремали эльфы на жестких неудобных камнях мостовой. Уронив головы, кемарили беспечные стражники, опираясь на копья. Звезды горели низкие и крупные. Над площадью метнулась огромная летучая мышь. Десятник вздрогнул, выпрямился, следя глазами за полетом мыши. Когда она скрылась в окошке башни, вновь уронил голову на грудь и захрапел. - Говорят, не простая мышка полетела, - негромко, чтобы не разбудить товарищей, сказал Карнилос. – Чуть ли не Проклятого шпион. - А мы – эльфы немудреные, камень за пазухой не держим, сидим себе на площади. Конторы ждем, - нарочито спокойным тоном отозвался Майтимо. Товарищи переглянулись, засмеялись. Затем пошли, напились тухловатой воды из чана, умылись. Нельяфинвэ стал прибирать волосы. - Делать тебе нечего, как красоту наводить? - Карнилос-Бродяга свои волосы демонстративно взъерошил. - Неохота на орка похожим стать, - пожал плечами Руссандол, обвязывая конец аккуратной косы растрепавшимся за время плена шнурком. - Да все мы рано, или поздно на орков похожи станем. Еще немножко, и мои ребята в «драчку за кусок» пойдут. Лопать-то охота! Мы ж гораздо раньше тебя сюда попали, а сидим, и конца нашему сиденью не предвидится. Мои ребята уже в тоску впадают, в уныние. Духом падают. - Так это специально делается, – задумался Нельо. – Прав был Элгол. Ломают строптивых эльфов таким способом! Хитер этот ваш… как его… Гортхаур. - Специально? Никогда об этом не задумывался... А ведь и в самом деле! Подержат эльфов на камнях под звездами, поголодают бедняги так, что в «драчку за кусок» пойдут, поймут, что не важны они, не нужны никому, так, репьи собачьи. Гордость эльфийская притихнет, замрет. Тут-то и бери любого голыми руками. Умница ты, Рыжий, хоть и зверок. - Про то, что эльфов специально на площади держат, не я придумал. Один из ваших, синда Элгол. А как ты меня назвал-то? - Зверок. Подрастешь, заматереешь – вырастет из тебя зверь опасный, страшный! Многим глотку перегрызешь, попомни мои слова… - Куда мне расти-то... – через силу улыбнулся Нельо, отгоняя холодок от сердца. Страшноваты показались слова Карнилоса. - И то, правда. Ты и так уже с добрую березу вымахал! – рассмеялся Бродяга. Тем временем пробил «гонг» - медная пластина, в которую один из стражников что было сил лупил железной колотушкой. Подъем. Эльфы встали. Начался новый, нудный и мучительный период бодрствования. Майтимо наклонился к товарищу, понизил голос. - Знаешь, надоело мне сидеть тихо. Может, разомнемся? - Как это? – удивился Карнилос-Бродяга, даже в затылке почесал. Майтимо продолжал. - Ну, будет же сегодня «драчка за кусок»... - Так-так-так... Проголодался наш Рыжий, значит... - Ты не тактактакай, а слушай дальше. Первым вылезу я. А ты за мной следом пойдешь. Побьешь меня легонечко. - Обязательно. Могу и посильнее двинуть, – в голосе синда слышалось презрение. – А потом мы с тобой хлеб поделим? Мелкий ты, Рыжий, эльфишко, как я погляжу! А я-то тебя чуть товарищем не посчитал! Тьфу! Бродяга сплюнул. Майтимо едва успел отдернуть ногу, чтоб слюна не попала на сапог. Однако нолдо не стал злиться, попросил Карнилоса дослушать. Лицо разбойника отчетливо демонстрировало скуку и презрение к рыжему, оказавшемуся «плевка не стоящим» эльфом. Но, по мере того, как Майтимо излагал свой план, глаза Карнилоса открывались все шире и блестели все ярче. По тонким губам разбойника расползалась хищная улыбка. В конце концов, сорвиголова-синда не выдержал. Восхищенно хлопнул затейника по плечу и расхохотался во весь свой отнюдь не тихий голос. Майтимо тут же уставился в сторону ближнего орка, дождался, пока тот направит скучающий взор в их сторону. Тогда Рыжий сильно ударил Карнилоса по смеющимся губам тыльной стороной ладони. Тот оборвал смех, недоуменно глянул на сердитого собеседника, что-то понял про себя, чуть заметно кивнул головой. Двинул Рыжему по скуле и отвернулся, потирая пальцы. Феаноринг молча отошел, сел и принялся старательно таращиться в небо, изредка массируя ноющую щеку. Для достоверности Бродяга заехал Нельо довольно сильно. Так что скула немножечко горела. Ничего страшного. Зато у орков не возникнет ни малейшего подозрения о сговоре. Вот пришла повариха, принесла дежурным обед. Орки наелись, подразнили эльфов. Отрыгались, поковыряли в зубах. Наконец в середину освобожденной площади полетела краюха. В тот же миг Майтимо перехватил мгновенный взгляд Карнилоса, едва заметно кивнул и опрометью, пока никто не опередил, бросился к хлебу. Следом косолапил здоровенный разбойник. Представление началось. Длинный, широкоплечий, но слишком боязливый молодой эльф метался по площади, прижимая к груди вожделенный кусок. Куда бы эльфик ни направился, перед ним тут же вырастал злобный синда: дюжий, растрепанный, с горящими глазами, сжатыми кулачищами – чудовище отжимало бедняжку от толпы пленников, где можно было бы спрятаться. Эльфик пытался обойти противника с разных сторон, но разбойник неуклонно выдавливал жертву в центр круга, хотя быстрый юноша и ухитрялся в последний миг ускользнуть от ручищи преследователя, спасти добычу. Представление получалось захватывающим. Орки следили, затихнув. Кое-кто даже бился об заклад, сколько сикало слюнявое продержится против разбойника. Длинный трус надежды оправдывал. Скакал молоденьким козликом. Но старший противник был неизмеримо опытнее и умнее. Он гнал эльфика со странными волосами к оркам, которые точно не стали бы прятать пленника у себя и защищать его. Наконец усилия синда увенчались успехом. Куда бы мальчишка ни метался, никак ускользнуть не мог. Бедняжка застыл у самой черты, переходить которую пленникам было строго настрого запрещено. Ушастик стоял, прижимая к груди свое сокровище и тихонько скуля. Разбойник неотвратимо надвигался, не спешил, растягивал удовольствие. Казалось, игре конец. Но оркам тоже не хотелось заканчивать развлечение. По обычаю кинули слабаку ржавый ножик. Растяпа благодарно кивнул, попытался поймать. Промахнулся, уронил. Ножик глухо звякнул о камни мостовой. Придурок поднял нелепое оружие, держа нож горстью, словно ложку. Принялся неуклюже размахивать, одновременно пятясь. Орки зашлись хриплым гоготом, переговариваясь на своем языке. Один почти внятно проорал: «Урод, зачем сюда бежать? Думаешь, я твой жопа защищать стану?» От этих слов стражники чуть животики не надорвали. Мотали головами, размахивали руками, икали, держались за бока. Особенно заливался тот орк, что кинул ножик. Видимо, это был какой-то десятник: морда важная, витой шнур на плече, кроме меча на поясе еще и связка ключей… Орки еще хохотали, ничего не опасаясь, а хлеб уже летел в сторону! Безобидный рыжий недотепа, подобравшись поближе, рванулся стальной пружиной. Лишь свистнул рассекаемый воздух, да медной змеей метнулась коса. Нож, будто сам по себе, взвился с такой силой, что тупое безобидное лезвие вонзилось в глазницу десятника по самую рукоять. Почти одновременно тонкая сильная рука дернула меч упавшего замертво орка. Оторопелые стражники застыли, не понимая, что происходит. В себя придти они уже не успели. Десятничий меч закрутился, запел, засверкал в умелых руках «сикалы слюнявого». Брызнула черная кровь, покатилась отрубленная орочья башка, за ней еще одна! И еще! Орки падали на камни двора, не успевая даже вскрикнуть. Банда Карнилоса-Бродяги с криком подскочила, разбирая освободившееся оружие. С пояса мертвого десятника сорвали ключи. Шумная, смертоносная, неудержимая лавина хлынула внутрь крепости. Некоторые эльфы ринулись освобождать узников из подземелий, но таких было меньшинство. Основная толпа понеслась вперед. Звенели мечи и сабли, со стен срывались факелы, грохотали сапоги. Раздавались безнадежные предсмертные крики и радостные вопли победы. Ангамандо, и так не бесшумная, налилась непривычным грохотом боя, отчаянного веселья, ужаса и злобы. По коридорам и переходам гремел, передаваясь из уст в уста веселый и безнадежный клич: «Не победим, так отомстим!» Даже смирившиеся и тихие эльфы, вроде Элгола, вспомнили былое. Фагорм с товарищами тащил какое-то бревно – вышибать двери. Элгол и остальные «правильные» эльфы, подобрав мечи, не отставали от ярящейся шайки Карнилоса. Вскрикивали, топотали, с оттяжкой, наискось рубились. Бой, бег, запах крови кружили головы. В погребах разносили винные бочки. Визжали какие-то перепуганные существа женского пола на разоряемой кухне... Громыхали противни, звенели кастрюли. В хлеб и мясо впивались изголодавшиеся рты. С налету опрокинули котел с похлебкой, разлив дымящееся варево по каменному полу. Рассыпанная соль хрустела под ногами, словно сухой, мелкий снег. Кто-то с налета вмазался в квашню и теперь, дико бранясь, пытался отчиститься от липкого кислого теста. Кого-то уже тошнило. Где-то полыхнул брошенный в поленницу факел... Вокруг гремело, кричало, сверкало, брызгало кровью, звенело сталью и медью, пыхтело, ворчало, вопило, просило пощады и не получало... Только в башне Властелина стояла тишь. Полумрак, слегка раздвигаемый колеблющимся пламенем свеч в немногочисленных канделябрах. На полах коридоров – безворсовые ковры цвета запекшейся крови. На стенах дикого камня – мрачные гобелены от пола до потолка. На этих гобеленах запечатлены великие битвы прошлого, высокие стены крепости Утумно, падающие Светильники, создание орков. Кругом разлит душный, сладкий запах ладана из курильниц, часто стоящих вдоль стен. Владыка любит благовония. У входа в покои Властелина застыл на часах орк. Не разговорчивый, умненький и трусливый урук-хай. Воплощенный орк. Здоровенный, с угольно черной кожей, злобный и бесстрашный. Такой в бою пятерых стоит. Но и до безмятежных покоев донеслись неположенные звуки. Крики, шум, звон оружия… Орк насторожил, было длинные острые уши, но потом расслабился. Кто стоит на часах, не должен отвлекаться на посторонние вещи. Внезапно из покоев раздался резкий звонок. Как ни странно, но на вызов никто не откликнулся. Звонок прогремел еще два раза. Каждый раз дольше и нетерпеливее. В конце концов, тяжелые двустворчатые двери резко распахнулись. На пороге показался высокий черноволосый майа в простом одеянии. Кожаные штаны для верховой езды заправлены в короткие сапоги. Белоснежная рубашка с широким кружевным воротником распахнута на груди. С крепкой, загорелой шеи спускается массивная цепь черненого серебра. На цепи массивный овальный медальон с профилем волчьей головы. Глаза майа темные, сторожкие, цепкие. Тонкие губы изогнула небрежная улыбка. Комендант Крепости Господин Майрон, первый помощник Повелителя. Враги и пленники зовут его Гортхаур Жестокий. Господин Майрон постоял мгновение. Не поворачивая головы, заговорил в пространство высоким мелодичным голосом: - Что происходит? - Не могу знать! – рявкнул часовой, вылупив глаза и выкатив молодецкую грудь. – Не мое дело. - А кто знает? – обманчиво тихо спросил майа, загораясь глазами. По тонкому золотистому лицу его разливался яркий румянец злости. Тупой стражник по-прежнему молодцевато рявкнул. - Не могу знать. Не мое дело. Майа мягкой волчьей поступью прошел вперед по коридору. На лестнице взволнованно разговаривали два темных эльфа. Один, в черных одеждах с вышитой короной Повелителя, был личным слугой темного валы. Нерадивый холуй не поспешил на зов хозяина. Заставил самого Господина Майрона пуститься в розыски. Личный слуга стоял и болтал с другим эльфом в светлом одеянии повара и поварском колпаке. Повар, видимо, рассказывал слуге что-то очень захватывающее. Потому что оба собеседника не слышали подошедшего майа. Гортхаур молча поднял руку, сжал пальцы в кулак, по-прежнему глядя в пространство. Ленивый слуга закинул голову, захрипел, глаза бедняги выпучились, лицо налилось кровью. Ладони метнулись вверх, к горлу. Темный майа продолжал сжимать руку, пока дыхание жертвы не прервалось. Тогда помощник темного валы разжал пальцы. Тело грузно хлопнулось на ступеньку. Гортхаур негромко уронил: «Начальника караула». Смертельно бледный эльф-повар еле слышно выдавил: «Да, Господин Майрон. Слушаюсь, Господин Майрон!» - и опрометью умчался. Гортхаур не спеша вернулся к покоям Повелителя, но внутрь заходить не стал. Не вынимая рук из карманов, поднялся на мыски, покачался немного, прислушиваясь к далекому шуму. Перекатился с мысков на пятки. Прищелкнул языком. А по коридору уже спешил-торопился внушительный, громадного роста, в отделанных золотом и рубинами латах, начальник караула. Растопыренная пятерня придерживала у мощной ляжки узорные ножны смехотворно маленького меча, дабы не звякнуло, не нарушило спокойствие Повелителя. В другой руке начальника караула, на согнутом локте, кивал пушистыми перьями высокий позолоченный шлем. Добежал служака, вытянулся в струнку. Скосил блудливый глаз к лестнице, где лежал труп личного слуги Повелителя. При виде этого зрелища побледнел начальник караула, но лица не потерял. Доложил браво: - Прибыл по приказанию Командира Крепости. Кругом, слава Повелителю, все благополучно. Происшествий не наблюдается. Господин Майрон подчеркнуто недоуменно вскинул брови: - Что за шум тревожит Повелителя? Начальник караула позволил себе легкую, почти умиротворенную ухмылку: - Ничего особенного, Господин Майрон. Ребята развлекаются по вашему приказанию. «Драчка за кусок». Только и всего. - И кто же дерется с таким грохотом? – настороженно спросил Господин Майрон. - Карнилос-Бродяга, знаете такого? Он у нас воду держит на площади. Раньше был разбойником, врагом, но теперь, в сущности, работает на нас. - А с кем он дерется, твой Бродяга? – Нехорошее предчувствие у Господина Майрона нарастало. Из глубины мелькоровских покоев тоже прислушивались с интересом, если не волнением. - А, доходяга какой-то пришлый. Не из наших, дальний. Хоть и с елку ростом, а трус, сикало слюнявое, как говорят мои ребята. Беличья масть и душа тоже беличья. Ему уж и ножик сунули, а он все скулит, да пятится. - А он не рыжий, случаем, твой трус беличьей масти? – небрежно поинтересовался майа. Начальник караула согласно закивал. - Рыжий, Господин Майрон, как есть медная башка! Откуда только берутся такие… Гортхаур внезапно сорвался на крик. - Твои идиоты дали оружие первому мечнику Валинора! - Какое оружие? – тонким голоском запищал начальник караула, понимая, что случилось очень плохое, и за это плохое в ответе именно он. - Всего-навсего обломок тупого ржавого ножика! Ребята его постоянно слабакам дают, чтоб... Но Гортхауру было уже не до перепуганного болвана в раззолоченных латах. Комендант Крепости крикнул: - Срочно поднимать по тревоге боевые части! В крепости бунт! Начальник стражи потрусил в штаб. Гортхаур же бросился навстречу мятежникам, проговаривая на ходу заклинания. А лавина эльфов все катилась по Ангамандо. Жаждущая крови, отчаянная, вооруженная и не думающая о смерти. Эльфы мчались, уничтожая все на своем пути. Перепуганные орки бросали оружие, прятались в боковые ходы. Бунтовщики смяли даже небольшого балрога, не сумевшего как следует размахнуться в низком коридоре. Гортхаур, появившись на дороге этой лавины, едва успел отскочить в сторону, но головы не потерял. И чары навести ухитрился. От этого стало еще хуже. Заклятье ужаса подействовало. Эльфы начали сходить с ума. Они шарахались из стороны в сторону, кричали, стонали, выли. Каменные стены, казалось, дрожали под напором ужаснувшихся. Но остановиться мятежники не могли. Коридоры шли под уклон. Задние ряды напирали, передним эльфам приходилось бежать. Нескольких упавших в панике затоптали. Крики становились все громче, бессмысленней. Даже то подобие порядка, кое все-таки было, не могло более поддерживаться. Майтимо уже никого не вел и ни за что не отвечал, просто бежал рядом с остальными. Происходящее казалось фантасмагорией. Рассудок молодого эльфа едва держался среди сумасшедших криков, запахов крови и смерти, звона клинков, налетающих волн запредельного страха... Внезапно из-за поворота вылетело войско громадных орков, не стражников и охранников, привыкших бить беспомощных пленников. Чернолицых воплощенных орков. Настоящих воинов, хлебнувших крови и даже во сне готовых отбить удар чужого меча. В подземельях Ангамандо закипела настоящая битва. Вначале восставшие побеждали. Они тучей влетели в строй противника, смяли, раскидали, заставили отступить. Но орков было больше, и они были лучше организованы. Под напором солдат однородная лавина разбилась на маленькие островки. Эльфы были разные. И умудренные опытом, не раз воевавшие. И молоденькие, не нюхавшие крови. Против тех и других стояли многоопытные бойцы. Разбившись на кучки, спина к спине, орки методично отвоевывали пространство. Победа начала склоняться на сторону солдат. Малоопытных и перепуганных бойцов обезоруживали, избивали, тащили в темницы. Вокруг более опытных кипели схватки. Орки методично изматывали голодных, недоспавших, атакованных ужасом узников. И снова, Майтимо дрался один против множества. И снова несколько мечей взмывали одновременно. Барлогов тут не было, но легче от этого не становилось. Рядом тащили кого-то, заломив руки. Кровь брызгала, словно водопад. Кругом стояли крики и ругань. Звенели клинки, просили пощады, отчаянно бранились, взывали к валар. Кого-то рубили, кого-то избивали. Воздух от заклинаний становился вязким и тягучим. Слева от нолдо молодому эльфу снесли голову напрочь. Алая, словно краска, кровь хлестнула Майтимо, заливая плечо и руку. Чужой, непривычной формы меч неловко провернулся в мокрой от крови ладони. Принц перехватил оружие удобнее. Это длилось неуловимый миг, но и мгновения оказалось достаточно. Орк слева, не растерявшись, ударил щитом. Противники воспользовались промедлением, навалились гурьбой, погребли под телами, опутали веревками. Подняли, встряхнули, поставили на ноги. Передали другим оркам, со смурыми лицами. Ты были пониже, и пожиже, но злости имели ничуть не меньше. Нолдо сильно ударили промеж лопаток, с руганью потащили вниз. Последнее, что Майтимо слышал, был довольный голос Карнилоса-Бродяги: «Славно гульнули напоследок!» - и визг опускающегося меча. Какое-то время не происходило ничего хорошего. Стражники волокли Нельо по лестнице, заломив руки. Колени эльфа больно стукались о ступеньки, но орки не обращали ни малейшего внимания. Майтимо попытался встать на ходу, получил сильный удар ногой в поясницу и рык: «Не задерживай!» После этого нолдо висел смирно, стараясь не обращать внимания на боль в отбитых коленях. В камере взбешенные стражники принялись изо всех сил молотить свою жертву руками и ногами. Это оказалось не очень страшно, так как плотная одежда смягчала удары. Нельо прикрыл руками голову и скорчился, подставляя противникам обтянутую плотной поддоспешной курткой спину. Выпустив первый пар, орки остановились. Перевели дыхание, переглянулись. Достали широкие ножи. Дружно, словно по команде, нагнулись над лежащим эльфом. Вставать Руссандол не пытался, опасаясь вновь разозлить своих врагов. Один из орков ухватил рукав майтимовой куртки, полоснул ножом. Валинорская кожа добротной выделки выдержала. Орк полоснул еще раз. На локте появилась небольшая царапина, не пропоровшая куртку насквозь. Орк одобрительно хмыкнул и пощупал полу вражьего одеяния. Скорчил гримасу, которая должна была означать улыбку. Обернувшись, рявкнул что-то своим товарищам. В тот же миг орочьи лапы вздернули нолдо и зашарили по его телу, словно громадные, жадные пауки, расстегивая, развязывая, стягивая. Руссандола охватило дикое омерзение, желудок просто узлом скрутился. Эльф начал быстро скидывать одежду, только бы избавиться от поганых ручищ. Стянул сапоги и чулки. Снял куртку, штаны. Замялся. Паучьи лапы липко заскользили по телу, сдирая нательное белье. Промозглый холод тут же пробрал до костей. По спине и рукам побежали мурашки. От невиданного унижения перехватило горло. Нельо сделал несколько глубоких вдохов и напрягся, чтобы сдержать дрожь от холода и не только... Орки тем временем споро делили вырученную одежду. От своих неправедных приобретений мерзавцы пришли в прекрасное настроение. Вырывали вещи друг у друга, обменивались тумаками, толкались, хохотали. Даже насмешливо поблагодарили «доброго эльфа». У тоненькой льняной сорочки надорвали рукав. Это грабителей слегка остудило. Стражники перестали развлекаться. Один с криком кинулся на другого, тыча ему в нос надорванным рукавом. Завязалась, было, драка. Побоище прекратил третий орк, тварь начальственного вида. Раздал двоим забиякам по паре звонких оплеух. Злополучную сорочку отобрал, встряхнул, внимательно разглядел повреждение, скомкал добычу и быстренько сунул за пазуху. Мерцая в сумраке светлой кожей, Руссандол неподвижно стоял среди темных орочьих туш. Словно в страшном сне глядел на происходящее. Притихшие стражники с ухмылочками прятали поделенную одежду. Что могли, рассовывали по карманам. Сапоги один из орков связал вместе и повесил на шею. Другой пытался натянуть поддоспешную куртку. Получалось плохо. На плечах куртка свободно свисала вниз на пол-ладони, а в поясе не сходилась ладони на две, топорщилась на боках, стояла горбом на спине. Один из орков, особо неприятный, с блестящими глазками и слюнявым ртом одобрительно оглядел пленника, что-то каркнул товарищам и смачно шлепнул Нельо по крепкому поджарому заду. На тонкой коже отпечаталась алая пятерня, а орк с руганью затряс ушибленной лапой. Орочья компания так и покатилась со смеху. Майтимо взбесился. Пробормотал: «Какие веселые ребята! Все время радуются». Извернулся рыбкой и после короткого размаха влепил сильный кулак прямо в довольную гогочущую рожу. Побитый стражник подавится смехом, странно булькнул. По щекам и подбородку заструилась черная густая кровь. Орочий гогот резко оборвался, словно задули свечу. Пострадавший орк кричал, закрывшись руками. Остальные набросились на строптивого пленника. Завязалась драка. В узкой камере орки мешали друг другу, толкались, промахивались. В то же время, каждый удар злого Майтимо достигал цели. Орки кружили, уворачивались. Старались ударить сами и не попасть под удар. Уже расцветали почти незаметные на темной коже синяки. Распухали скулы, была разбита пара коротких приплюснутых носов. Нельо беззвучно радовался своей маленькой мести. Хотя долго так продолжаться, естественно, не могло. Двое орков, зашедших сзади, сумели схватить противника за локти. Скрутили руки и сильно завели назад, к лопаткам. Так, чтобы любое движение причиняло острую боль. К удивлению Руссандола, на обездвиженном враге стражники особо отыгрываться не стали. Так, дали несколько тумаков для порядку. Этим и ограничились. Не веря в добросердечие орков, эльф напрягся, ожидая каких-нибудь других гадостей. И ожидания принца не замедлили оправдаться. Двое продолжали держать обездвиженного пленника. Третий зашел сзади. Схватил Майтимо за косу, намотал на руку так туго, что заныли корни волос, а кожа на лбу натянулась. Дернул вниз. На миг эльф испугался, что ему перережут горло, уловив какое-то движение сзади. Но горло осталось целым, а голове стало очень легко, свободно. Руки узника отпустили. Один из орков, размахнувшись, ударил нолдо в грудь так, что эльф отлетел к стене и упал на кучу прелой соломы. Отдышавшись, Майтимо поднял руку к голове, ощупал волосы. Вместо тяжелой плотной гривы пальцы натолкнулись на пушистые, короткие кольца. Эльф не мог понять, что происходит. Его остригли! Разве можно так поступать? Как? Почему? Зачем? Оркам понадобились его волосы? Майтимо потерял почву под ногами. Он был готов к смерти, даже мучениям. Но это! Потрясение оказалось слишком сильным. Орки в очередной раз загоготали, глядя на печальное и растерянное лицо эльфа. Один махнул срезанной косой перед носом Майтимо. Другой сказал почти с восхищением: «Вот сучонок! Против пятеро полез. Заломать тебя ведь мы все едва!» Переговариваясь, похохатывая и посвистывая, стражники покинули камеру. Майтимо остался лежать, в горестном недоумении, постоянно чувствуя непривычную легкость на затылке от отсутствия длинных волос. А Гортхаур сидел в кабинете Моринготто, прихлебывал красное вино из серебряного кубка, поглядывал в листок пергамента и неспешно докладывал Повелителю: - В принципе, урон не так уж и велик. Те, кого пришибли, были нестоящие экземпляры. Зато теперь мы исправим недочеты. - Какие? – небрежно поинтересовался Моринготто. - Первое. Начальник караула, безмозглый лошак, казнен. На его место поставим настоящего воина, поищем среди солдат. Второе. Сборище на площади прикроем. Как поймали птичку, сразу же в камеру. Третье, никаких мечей у охраны. Только короткие копья. - А они справятся с пленниками одними-то копьями? – задумался Повелитель. Гортхаур уверенно хлопнул ладонью по столу. - Будем набирать таких, которые справятся. - Да, - припомнил Моринготто, - вот еще что важно. Пропусти-ка по всей крепости слуховые трубы, чтоб нам всегда быть в курсе событий. Не знаю, что ты будешь делать с каменными стенами, но чтоб трубы были. - К счастью, Повелитель, я предусмотрел такую возможность при строительстве Крепости. Трубы уже проложены, надо только в рабочее состояние привести. Мне как-то не приходило в голову, что трубы эти могут понадобиться нам ежедневно. - Немедленно приведи ВСЕ слуховые трубы в рабочее состояние! На то ты и мой помощник. Не мне же этим заниматься! - Слушаю, Повелитель! Завтра же все трубы будут в порядке. Кстати, - Гортхаур немножко расслабился, сел свободнее, с шумом отодвинул кубок, расплескивая вино, - сдается мне, что, взяв в плен этого эльфа, Нельяфинвэ, мы приобрели изрядную занозу пониже спины.