pinwheel

У Нами мало терпения в данный момент. Атака стаей раздражённых ос, по понятным причинам, довела бы даже самого дружелюбного человека до такого состояния, а она-то всего лишь пыталась немного позагорать. Неужели она просит о слишком многом? Пару часов покоя, лёжа под тёплым солнцем? Нами сидит на скамейке в камбузе, закутанная в чёрный пиджак Санджи, с одной ногой, стоящей на полу, и другой, опирающейся на лавку впереди неё. Она хмурится, одной рукой нанося табак на некоторые чувствительные следы от укусов ос на своей лодыжке и держа мокрую, сломанную сигарету в другой. — Он должен вытянуть яд. Она вспоминает, как Белльмере-сан рассказала им об этом, когда её и Ноджико впервые покусали осы, и это заставляет нечаянную улыбку появиться на лице Нами. Опираясь локтями на свои колени, Нами крутит смятый конец сигареты, теряясь в мыслях, пока вырывает ещё больше табака. Когда она кладёт сигарету на стол и снова смотрит на своё колено, Луффи внезапно уже здесь, присел рядом с ней и пялится на её ногу. Нами в удивлении дергается назад: — Луффи! Он оглянулся на звук своего имени, и её ярость вспыхивает снова как по удару хлыста. — Знаешь, я всё ещё зла на тебя! — говорит она, предварительно скрестив руки, на которых множество следов от укусов, которые она уже обработала. Санджи был очень щедр на свои сигареты, учитывая, что она была той, кто о них попросил. — Если бы ты не споткнулся о меня как идиот, меня бы не покусали так сильно! — Что ты делаешь? — спрашивает Луффи, вместо того чтобы ответить на обвинения. Он указывает на её ногу, на покрытые табаком укусы ос. Нами хмурится, слыша вопрос, — разве не очевидно, что она делает? — и какое-то время специально смотрит на него. Его состояние не особо лучше её самой; его шея и лицо выглядят хуже всего (ладно, она пнула его в лицо, один раз, но он должен следить, куда тянутся его руки, если он собирается схватить тебя и унести в безопасной место, особенно когда на тебе надета лишь половина бикини), но его руки и ноги тоже достаточно сильно покусаны в тех местах, где они открыты. Они все покраснели и начали опухать, но он не сказал ни слова о том, что ему больно. Честно, она не удивлена. Из какого бы вида резины он ни был сделан, это тот вид который не жалуется. Нами вздыхает, опуская свою вторую ногу на пол, так что теперь они находятся по обе стороны от лавки, и берёт сигарету. — Вот, — говорит она, разрывая то, что осталось от сигареты, напополам и протягивая ему. Луффи корчится, но берёт сигарету, его брови нахмурены, будто хотят сказать: «Я не хочу эту штуку». Нами поясняет, указывая на его шею, где кожа опухла хуже всего. — Вынь табак и растирай его по своим укусам, он вытягивает яд. Луффи садится возле неё на пол, рассматривая сигарету так, будто видит её в совершенно другом свете. — Вау, правда? — он удивлённо спрашивает себе под нос. — Круто! — Да, было бы ещё круче, если бы нам вообще не пришлось этого делать! — широко улыбаясь, говорит Нами. Луффи хихикает, ухмыляясь и дергая за концы сигареты: — Ага. Ну, он не разбирается в сарказме, так что она закроет на это глаза. Она разрывает белую бумагу на своей половине сигареты, а потом чувствует тёплую руку на своём бедре — слишком далеко, чтобы это было случайностью — пальцы уверенно давят на её кожу. Луффи раздвигает её колени (если подумать, то она изначально не особо сидела как леди, но это ни в коем случае не оправдание), и Нами удивлённо вздыхает, роняя сигарету. Она сразу же поднимает свою руку, дабы запихнуть эту соломенную шляпу ему в горло. — Идиот, что ты… Но она останавливается, её кулак наполовину поднят, потому что Луффи растирает табак, который она ему дала, по одному из укусов осы на внутренней стороне её бедра, сильно надавливая своим большим пальцем и концентрируясь ещё больше. Его брови сведены вместе, и он слегка хмурится, пока делает это. Когда же он доволен тем, что сделал всё правильно, он отпускает её ногу, чтобы взять ещё больше табака (намного больше, чем нужно, как она замечает). Затем он снова хватает её бедро, в том же самом месте, чтобы нога не двигалась, и переходит к следующему укусу. Медленно, Нами опускает свою руку. — Луффи, что ты делаешь? — раздражённо спрашивает она. Нами пытается отодвинуть свою ногу, но пальцы Луффи слегка усиливают хватку, и она понимает, что это бесполезно. — Я дала тебе табак для твоих укусов, они выглядят ужасно. — Знаю, — говорит он, всё ещё сфокусированный на её ноге. — Но… это моя вина, что тебя так сильно покусали. Ей нечего сказать, кроме как слегка виноватого, пренебрежительного: — Ну, это лишь парочка рубцов, ничего страшного, — но Луффи не отпускает до тех пор, пока не заканчивает их обрабатывать.