***
Лена сидела в закрытой спальной комнате и кормила грудью проснувшуюся Машу. За стеной находился Шмидт, который приехал в девять утра. С ним Лена не обмолвилась и словом – постоянно была чем-то занята и иногда даже забывала, что они с Машенькой не одни. Она чувствовала себя неуютно в доме с посторонним человеком. Хотя чего уж тут скрывать, она вообще не привыкла к охране! Ведь игнорировать его, словно собаку, совсем неловко и неправильно! И говорить с ним вроде бы не о чем. Около двух часов дня, после прогулки, Лена устроилась за кухонным столом. Уложив Машу, она обнаружила, что её домашние дела были все переделаны и сейчас самое время для отдыха. Она даже пожалела, ибо занятость отвлекала её от дурных мыслей. Рука постоянно тянулась к телефонной трубке, пальцы уже были готовы набрать номер мужа, как вдруг она била себя их и заставляла отступиться от этой идеи. Он запретил звонить! А вдруг сейчас у него ответственный момент? вдруг сейчас на волоске висит его жизнь, и её звонок может только все испортить? «Вить, позвони скорее! Умоляю!» Проходили часы, а её мольба так и не была услышана. Лена от мучительного томления в неизвестности и страхе за мужа бродила по квартире. Телевизор в гостиной, который был включен Шмидтом, и какая-то интеллектуальная передача не касались её; она даже была рада, что в доме есть хоть какие-то звуки. Внезапно Лена уловила, как голос телеведущего стал значительно тише, а потом заговорил Шмидт: – Колян, здорово! Это я. Ну как у вас там?.. Братва что говорит?.. Да ты че?.. Стрелу, значит, забили... Лена захотела прислушаться к разговору и тихонько прошла к гостиной. – Прямо у больницы? Вот же синие! Ничего человеческого нету! А старшаки че думают?.. Белый-то объявился?.. Ясно... Сколько их там? Тридцать?.. Ладно, Колян, аккуратнее там, чую, нездоровая канитель вырисовывается. На рожон не лезьте, и быков моих попридержи... Лады, брат, удачи... Поняв, что разговор был прекращен, Лена отступила от порога гостиной так же тихо. Сердце её отбивало частый такт и готово было выпрыгнуть из груди. Из беседы Шмидта и некоего Коляна она поняла совсем мало. Почти ничего не поняла, но услышанных слов ей хватило с достатком, чтобы в ужасе сжаться на кухонном диванчике. Стрелка... Это слово давно уже имело для неё вполне ясное определение. Тридцать... Речь шла о людях. Тридцать человек. Откуда столько желающих отдать свою жизнь? За что или за кого отдают они её? Из глаз девушки хлынул горячий поток слез. Звонка от Вити не было... А что если ей позвонит уже не он, а кто-то другой? Кто-то, кто сообщит ей, что он больше к ней не вернется... – Господи, прошу, помоги ему! Помоги им всем избежать беды, – взмолилась она шепотом сквозь подступившие слезы, взглянув на иконы, что стояли на полке в углу, и перекрестившись. Ближе к шести часам Лена вошла в гостиную. – Простите, давайте я вам ужин разогрею. Вы целый день ничего не ели, – с натянутой улыбкой предложила она Шмидту. – Да не стоит, спасибо, – отмахнулся мужчина, скромность которого выглядела даже несколько нелепо. – Я прошу вас, не отказывайтесь. Давайте хотя бы чаю, хорошо? – Ну ладно. Давайте чаю, – кивнул он после недолгих раздумий. Отказываться от искренней заботы Дмитрию было уже просто неудобно. Лена, словно ребенок, заулыбалась. Ей почему-то хотелось угодить этому так называемому охраннику, уж очень он был нестандартен для братка и даже мил. Она заварила чай, выставила на стол всякие сладости, какие были. И только хотела присесть, как вдруг услышала плач Маши в спальне. – Ой, простите, я скоро вернусь... Машенька проснулась. Вы не стесняйтесь, угощайтесь, – попросила она все ещё несколько робеющего мужчину и выскользнула из кухни. Трапеза Шмидта, к его сожалению, продлилась недолго. Как раз пока Лена Пчёлкина была занята дочерью, у него зазвонил мобильный. – Понял. Уже спускаюсь, – ответил собеседнику он после того, как выслушал короткий текст. Прихватив с собой одну конфетку «Птичье молоко», он направился в прихожую. – Лена, там Витя приехал, мне пора, – поставил он в известность девушку, которая вышла на руках с бодрой девочкой, чей сон был нарушен мокрым подгузником. Ленка застыла в проходе и растерянно кивнула. «Живой! Живой! Господи, спасибо тебе!» – Он приехал? С ним все в порядке? – тут же поинтересовалась Лена, говоря почти на одном дыхании. – Все хорошо, не переживай, – чуть улыбнувшись, ответил Шмидт. – Всего доброго. – До свидания. Спасибо вам огромное за помощь, хотя эта мера предосторожности и оказалась напрасной, к счастью... – сказала Пчёлкина. – Вовсе не напрасной. Мера предосторожности всегда полезна и необходима. До свидания. Пчёла ждал Шмидта у подъезда, покуривая сигарету. Он присел на капот «Мерса» и смотрел на укрытый сумерками двор чистой и красивой улицы. У элиты общества все было на высшем уровне: и идеально установленные стоянки для крутых тачек, и детская площадка, огороженная бордюром, и даже клумбы с цветами. Свет фонарей падал на дворовую дорогу и отражался в блестящих крышах навороченных иномарок. – Здорово! – раздался голос у подъезда. – Здорово, Шмидт, – Витя пожал протянутую руку преданного помощника, в очередной раз гордясь собой и найденным когда-то человеком-скалой с погонялом какого-то немецкого фрица. Шмидт был бывшим спецназовцем. Он спец по охранным делам, особенно, если дело касалось человеческой жизни. Конечно, спецов в их бригаде было навалом, но надежных и действительно первоклассных не так-то много. – Ну, как тут? Все окей? – Да все четко, Вить. Ты лучше поведай, как у вас терки прошли? Я Коляну отзванивался, он сказал, там вообще жесткач творился. – Да нет, не особо... Но пострелять пришлось. Ну, а в общем, все уладилось само собой. Воры, как вагончики, с рельсов сошли, – шутливо изобразил Витя, сталкивая воображаемый в воздухе состав поезда. – Ну ништяк! – Ништяк, ништяк... Ладно, Шмидт, прыгай в Мерс, езжай домой. За помощь спасибо, да и вообще... Понадобишься – я позвоню, – кинув ему ключи от машины, ещё раз пожав ему руку, Пчёлкин вразвалочку направился к подъезду. – Удачи! До звонка. – Бывай, брателло!***
– Смотри, какой у нас зайчик. Вот какой у нас зайчик, – Лена игралась с Машей, показывая ей маленького резинового зайца с морковкой в лапках. – Нравится тебе зайчик? – улыбнулась она, видя, как дочка пытается ухватить маленькими пальчиками игрушку. – Да, ты же мой зайчик маленький. Мой самый любимый зайчик, – он чмокнула малышку в пухлую теплую щечку и покрепче прижала к себе. – Зайки мои, соскучились? – послышалось сзади. Лена обернулась – Витя стоял в песочного цвета пальто, прислонившись к двери, и с мягкой и нежной улыбкой взирал на жену и дочь. Лена не могла вымолвить ни слова, она чувствовала, что сейчас снова расплачется, только уже от радости. Ответом на вопрос Вити послужило рвение поскорее оказаться в его объятиях, поскорее ощутить его крепкие руки на своих плечах. Лена положила свою голову на его грудь и зажмурила глаза. Как же она боялась, что все это ей снится. «Нет! Это не сон! Он здесь, и все стрелки позади! Все эти ужасы в прошлом...» – Все ведь закончилось, да? Вить, скажи, что все закончилось, – молила она, подставляя лицо для его поцелуев. – Закончилось, солнышко, закончилось. Все закончилось, – шептал он горячо в ответ. Маша перекочевала из рук матери на руки к отцу, и теперь Лена могла свободно обнять Пчёлкина. – Успокойся, я рядом. Лена запустила руки под его пальто и случайно нащупала пистолет. ТТ был в кобуре с боку. Девушка подняла на Витю глаза, но Витя только молчаливо покачал головой и отвел её дрожащую ладонь от оружия, прижав её к своим губам и покрыв поцелуями. Он даже не представлял, как ей хотелось забыться, как ей хотелось закрыть глаза на все то, что так или иначе просачивается в тихое семейное счастье, но тревога была настолько упрямой, что не хватало сил бороться с ней. «Пистолет... Снова он. Значит, ничего ещё не закончилось... Ничего... И вряд ли когда-нибудь закончится.» – Все хорошо, – переубеждал тихий шепот мужа, и она не могла ему не верить. – Расскажи, как все было, – попросила она, нежась в его объятиях. – Тебе это ни к чему, – ответил Витя, впрочем, как и всегда. Он всегда оберегал её от подробностей, от той жизни, которая оставалась за дверью каждый раз, когда он заходил в квартиру, возвращаясь к своим любимым девчонкам. – Я так испугалась... Я слышала разговор твоего охранника по телефону: он говорил о стрелке, о больнице, о целой куче людей и... Я понятия не имею, что все это могло значить, – шептала она словно в бреду, сходя с ума в его сильных руках. – Забудь, Ленка. Уже все в норме. Саша, Оля, Ваня и Валера вернулись домой целыми и почти невредимыми. У Фила только рука ранена... – Значит, обошлось без жертв? – облегченно выдохнула девушка, взглянув на дочь, что приникла к отцу. – На самом деле, одна была. – То есть? – У Саши мать умерла сегодня ночью. – Что? – Лена вначале просто не поверила его словам, но по глазам понимала, что он вовсе не шутит. Да и как такими вещами можно шутить? – Господи! Какой кошмар... – Сердце не выдержало... Вся эта стрельба на их с Ольгой глазах произошла. – Боже мой, Вить... – Лена провела по лицу ладонями. – Вот к чему ведет ваш так называемый бизнес... Вить, – с надеждой непонятно на что она посмотрела на него, но столкнулась словно с холодной и серой стеной. Он не любил говорить на эту тему, его работа его вполне устраивала, несмотря на жестокий риск. Он придерживался позиций по типу «Чему быть, тому не миновать.» Наверное, это была не совсем правильная позиция хотя бы потому, что теперь у него была семья и он за неё в ответе... Он знал, что всегда сможет обеспечить им безопасность, а о себе думал в самую последнюю очередь. Он ничего не ответил, лишь поцеловал её в губы и прижал к своей груди.***
Прошло два дня. Татьяну Николаевну Белову похоронили сегодня. После поминок все разошлись, и в доме Беловых остались только Катя и Лена, чтобы помочь бедной, натерпевшейся Оле с уборкой. Оставив Машеньку на попечительство Лидии Васильевны, Пчёлкины уехали ещё днем, а сейчас время клонилось к вечеру. Саши дома не было, он снова сорвался то ли по делам, то ли из-за надобности побыть одному. Сейчас ему бы это совсем не помешало, и Ольга даже не смела его останавливать. Уложив годовалого Ваньку, Оля вернулась на кухню, где Катя с Леной домывали посуду и убирали остатки еды со стола. Белова была не в духе, и только сейчас, можно сказать, при своих её состояние дало о себе знать. Нервы были на пределе, и эти нервы заставляли совершать какие-то несуразные поступки, которые почти не имели логики. – Я омлет хочу, – вдруг заявила Ольга и полезла в холодильник за яйцами. Катя и Лена переглянулись, но ничего ей не ответили. А в это время Оля раскалывала яйца в специальную емкость, которую потом подсоединила к миксеру. Нажав на кнопку, она начала взбивать содержимое. Но техника не любит, когда хозяйка груба, и начинает капризничать. То же случилось и с миксером. То в нем что-то заедало, то кнопка не срабатывала. Ольга начинала нервничать ещё больше, пытаясь починить бестолковый прибор. – Оль... – умоляюще позвала Лена. – Так, все, хватит! Ещё током стукнет! – не выдержала Катя и оттолкнула Ольку от стола, выдергивая миксер из розетки и доставая емкость с жидкими яйцами. – Сил моих больше нет! – психанула Белова, махнув руками. Она продолжила вручную взбивать яйца вручную. Лена прислонилась к холодильнику, тихо наблюдая за ней, она не могла просто найти нужных слов, которых, в принципе, и не требовалось. Рано или поздно эта жизнь с бандитом и его проблемами должна была вывести её из себя. После того, что она пережила, вообще было сложно сдержать накопившиеся эмоции. – Оль, успокойся ты, – только и могла выдавить Лена из себя, прекрасно понимая, что ни о каком спокойствии после такой встряски не может быть и речи. – Короче, девочки, я решила подавать заявление на развод, – решительно отчеканила Оля, и эти слова пришлись прямо в лоб собеседницам, которые уже во второй раз переглянулись и были шокированы её абсолютно серьезным и твердым тоном. – Ты что, с ума сошла? – Лена сконфуженно уставилась на подругу. – Оля, это глупо. Глупо и не вовремя, – поспешила предостеречь Катя, снова списывая её слова на нервы. Однако её «сгоряча» пахло нерушимым намерением. – Глупо? Да вы послушайте только! Я живу с ним уже четыре года: когда мы познакомились, его разыскивала милиция, в день нашей свадьбы – Лен, ты помнишь, да? – я чуть не наступила на гранату, а когда я рожала, он сидел в тюрьме. И не делайте вид, что для вас это новость! Мне потом только Томка Филатова все рассказала. Он все говорит: «Родная, прости, соскакиваю, все для сына делаю». А на прошлой неделе его чуть ли не убили у меня на глазах... Говорить и советовать не могли ни Катя, ни Лена, хотя вторая находила в ощущениях и чувствах Ольги что-то похожее на свои собственные. Да, свела же судьба с бандитами... – Все, не могу больше! – Ольга с грохотом поставила глубокую пластмассовую ёмкость на подоконник. – Тихо, ну Ваньку разбудишь! – раздражительно бросила Катя, закуривая сигарету у окна. – Как мне реагировать? Я что, Джейн Эйр? У меня полный дом холодного оружия! Сабли, томагавки какие-то... – Ольга схватила бутылку ликера и плеснула напиток себе в рюмку. – Я вот вчера в комнату захожу – а у меня ребенок оптическим прицелом играет. Но я баба, а не железная лошадь. Я закончила консерваторию, у меня богатая внутренняя жизнь, и вообще не трогайте меня, я истеричка! – Опрокинув в себя содержимое рюмки, Ольга взглянула на обеих женщин и спокойно добавила: – Я подозреваю, что он убивал людей... Катя молчала, опустив глаза. Она понятия не имела, что говорить. Зато Лена всегда была готова показать подруге, что она не одна парится на этом свете и есть рядом та, которая готова подписаться буквально под каждым прежде сказанным словом. – М-да, как бы страшно это ни звучало, но меня все чаще посещают подобные мысли, Оль, – Лена села напротив и бессильно уронила голову на её плечо. – Оптический прицел, говоришь, игрушечный... Это ещё, пожалуй, цветочки. Я дома как-то боевое оружие нашла, настоящее, заряженное, – она посмотрела по очереди сначала на Катю, потом на Олю, – мне, конечно, прилетело по первое число за то, что пыль протираю там, где не надо. Вот так вот... И с тех пор вопрос о том, сколько крови на этом пистолете, будит меня по ночам. – Да, девчат, не знаю я, что вам сказать... Все это так, – пожала плечами Катя и затушила недокуренную сигарету, подсаживаясь к девушкам. – Но, Оль, послушай меня: с другой ведь стороны, он – твой муж, отец твоего ребенка. Ты же с ним как за каменной стеной была, забот не знала. – Кать... – Что «Катя»? Послушай меня и не перебивай! Он тебя любит, а это очень важно, поверь мне. – Вдруг она замолчала, всхлипнула и продолжила с дрожащими слезами на глазах. – Развод-не развод... Я понимаю, это твое дело, и тебе решать. Но не сейчас, Оленька, не сейчас, родная ты моя, ну дай ты ему из ямы этой выбраться, ну худо ему сейчас... Покушение это, и Таню мы похоронили... – И правда, Оль, не руби ты сгоряча, – поддержала Лена, – разрушить все в один момент – легко, а вот потом построить заново... – На её глазах тоже блеснули слезы, и вскоре заплакали все трое. – Жалко дурака! – зарыдала Оля. – И мне жалко, – сказала Катя, вытирая слезы с щек обеих девушек. – Мужики есть мужики. Пропадут они без нас. – Все равно ведь люблю его, – призналась Белова. – Вот видишь, любовь-то она какая, – Катя взяла Лену и Олю за руки и внимательно, как во время ритуала, посмотрела на них. – Ну что, девчонки, вместе порвем заявление? Обе прыснули, а потом вся компания рассмеялась, размазывая соленые слезы по щекам. И это тоже была защитная реакция. Смех затмевает собой горести и печали, что терроризируют душу изнутри. Никто из этих безусловно сильных женщин не способен изменить ситуацию, и всякое сопротивление бесполезно, каким бы ярым оно ни казалось. Это проблемы не решит. И Оля, и Лена могли бы уйти хоть сегодня, хоть завтра, но какой будет смысл тогда в их жизни? Сердцем они останутся здесь, в стенах своих домов, рядом с теми, кого безгранично любят и молят Бога, чтобы простил их.***
...Несмотря на то что закончилась вся эта история с покушением и всеми его следствиями, тяжелые времена продолжались. Что конкретно происходило в бригаде, естественно, Лене известно не было, но она буквально нутром чувствовала, что между друзьями случился серьезный разлад. Все реже они собирались компанией, все реже Лена видела хотя бы кого-то из них в гостях, а Витя же молчал о своих отношениях с братьями, но в последнее время возвращался домой мрачнее тучи. Лена же не знала, с какой стороны к нему подойти, чтобы добиться от него хоть слова о своих переживаниях, выплеснув которые, он сразу же почувствует, как становится легче. Но Пчёла не имел привычки делиться своими проблемами с кем-либо, дома тема работы всегда была для него закрыта, и Лена никак не могла вспомнить, где же она упустила момент, когда Валера, Кос и Саша стали для него только коллегами по работе... Что вообще происходит с этими упрямыми мужчинами, не способными договориться? А происходило вот что: причина противостояния в бригаде возникла сразу после разборок с ворами, за этим потянулось то, чего Белый никак не хотел принимать, – партнерство с чеченцами, готовыми закупить оружие для своей оппозиции. Собственно, в этом и состояла вся сделка, на которую Саша отказался подписываться, пока конкретно не нагнули и не заставили это сделать вышестоящие законные власти. Ко всему этому прибавилась ещё и зависимость Космоса, который так и продолжал травить себя кокаином и выносить мозг не только себе, но и друзьям. Особенно напряженные отношения у него были с Пчёлой. В последнее время они живут на ножах: либо не замечают друг друга, либо конфликтуют в открытую, посылая друг друга кто кого дальше. Саша, разбитый смертью матери и пережитым покушением, и вовсе отдалился и от Коса, и от Пчёлы. Пересекались они только в офисе, да и то не часто, по телефону обменивались лишь дежурными фразами, и только Фил пытался как-то сплотить их вновь, но получалось слабо...