***
– Давай, Машунь, ещё ложечку. За папу давай. – Лена уже полчаса сидела с трехлетней Машей, с трудом доедавшей манку; в тарелке какие-то несчастные остатки, от которых девочка упрямо отнекивалась. Заставить её съесть хотя бы половину уже считалось подвигом. – Всё! – объявила она после очередной ложки. – Ой, ну всё, так всё, – сдалась Лена и вытерла нагрудником ротик девочки. – Можно теперь к папе? – спросила Маша, желая поскорее вырваться из кухни и убежать в другую комнату. – Сейчас пойдем к папе, надо же посуду убрать. Давай помогай мне. – Лена встала у мойки, а дочка подавала ей испачканную тарелку, кружку из-под теплого молока и ложку. – Можем идти? – вновь спросила девочка, и Лена, вытерев руки полотенцем, наконец дала зеленый свет. Они всем семейством ранним утром приехали к родителям Вити, поэтому завтракать пришлось здесь, так как времени было просто в обрез. Сегодня Пчёлкин снова оставляет свою семью на неделю – улетает в очередную командировку в Германию. Но перед этим у него ещё была куча дел. Он начал торопиться с шести утра, едва встав с постели, даже куда-то успел скататься, а потом забрал своих девчонок и двинулся к отцу с матерью. Лена и Маша вернулись в гостиную, где Валентина Степановна сматывала пряжу, и сын в этом ей помогал. – Бать, давай быстрее, я тебя прошу! У меня же самолет, я прошу тебя, ну... – Витя поднял умоляющий взгляд на пожилого отца. – Ну, самолет!.. – всплеснул руками Павел Викторович. – Успеешь! Мне семьдесят, и то я не тороплюсь, – ворчливо добавил он, усаживаясь на диван и выкладывая на столик какую-то старую сумку. – Папа, – Маша потянулась к отцу, и он повернулся к ней и прижался к её ладошке губами. – Папа занят, Машунь, не мешай пока. Пойдем здесь посидим. – Они перекочевали в кресло и с интересом уставились на старую, местами прожженную карту, которую Павел Викторович развернул на столе. – Вот она – милая моя карта! Эх, карта-то!.. – Пчёлкин-старший, надвинув на нос очки, долго бегал газами по карте, то приближая её, то отстраняя. – Нашел! Вот та самая улица, – указал он Вите. – Вот сразу же... Раз! – Я понял, да... – закивал тот в ответ, то и дело поглядывая на часы. – Первая улица. Дортли. Вот где-то здесь меня осколком бабахнуло. Витя слышал эту историю, являющуюся отголоском Второй Мировой, уже тысячу раз за свою жизнь и каждый раз как вновь. Он знал её наизусть и порой задумывался: ребенок подсознательно ищет в своих родителях героев и героинь. Для него, для Пчёлкина, таким героем был отец, дошедший до Берлина в войну; а сможет ли он однажды стать героем для своей дочери? сможет ли он сделать так, чтобы она гордилась им, как он гордится родителями? Разве герой это тот, у кого много денег? Тот, кто ни в чем не отказывает своему ребенку? Нет... Геройство – это нечто более глубокое, и оно незаметное... Когда Маша подрастет немного, что он расскажет ей о себе? Что он сделал в жизни, чтобы она им гордилась? Убил пару десятков людей? Каких? Да обыкновенных, таких же, как и он сам. За что? За деньги. Витя никогда не делился подобными мыслями даже с Ленкой. Он держал это в себе и все больше понимал, что героем ему никогда не стать. – Конечно, там уже другая жизнь, все другое, – продолжал отец тем временем. – Но ты все равно, Витя, купи и положи красную гвоздичку. – Может, розу? – Да ну, зачем розу? Я тебе говорю – красную гвоздику. И купи её в Москве. Не какую-то там импортную, а нашу, подмосковную. Ладно? – Хорошо, бать, – улыбнулся Витя. – Конечно, сделаю. – Обязательно. – Они пожали друг другу руки. И Валентина Степановна тут же спросила в надежде, что сын еще ненадолго останется у них: – Витюш, может, ещё моточек? – Нет, мамулечка, я побежал. Времени нет. – Ему искренне было жаль, но задерживаться никак нельзя. Витя поцеловал женщину в морщинистую щеку. Стоило ему подняться на ноги, как Маша тут же прыгнула к нему в объятия. – Иди ко мне, прелесть. Где список лекарств, мам? – Вон там, на полке, где фотографии. Бумажка быстро перекочевала в карман к Вите, а сам он направился в комнату за пиджаком. – Малыш, не скучай, я скоро вернусь, – шепнул он Ленке, когда та подошла к нему и провела руками по рукавам и воротнику. Очередная разлука с ним для неё, как всегда, самое сложное испытание в жизни. – До Нового года хоть успеешь? – Сто раз успею. Вернусь, и поедем на какой-нибудь горнолыжный курорт. Хочешь? – Да хоть на Луну, лишь бы рядом с тобой. – И на Луну слетаем. Чем мы хуже Армстронга? – Только давай ты для начала прилетишь из Берлина, хорошо? – Лена поправила воротник его темно-зеленой рубашки, хотя в этом не было нужды. Внешний вид его всегда соответствовал идеалу. – У тебя же самолет в два, а сейчас ещё даже одиннадцати нету. Зачем ты так рано уходишь? – Да у меня ещё две встречи до самолета есть. С пацанами надо кое-что обсудить, а потом сразу в аэропорт. Я тебе позвоню, ладно, малыш? Иди ко мне, – прижав Лену к себе, он поцеловал её в лоб, как обычно это делал на прощание. Впереди ждала очередная стрела, на которой им вместе с Филом нужно быть ровно в половине двенадцатого. Дальше в планах встреча с друзьями, что тяготила Пчёлкина куда больше любых других сегодняшних событий. Если бы не он сам её назначил, то ни за что бы не поехал. Меньше всего ему хотелось пересекаться с Космосом. Да и плевать на него! Главное поговорить с Белым и наконец обрисовать ему свое первое собственное дело. – Папа, ты скоро приедешь? – спросила сидящая на его руках Машенька. Расставание с ним всегда запечатлевает грусть на её личике. – Скоро, принцесса, скоро. Без меня тут не шали, поняла? – велел он, но тон его не отдавал даже намеком на строгость. – Дождись, когда я приеду. – И тогда мы вместе будем шалить, – на полном серьезе заявила девочка. – Слыхал? – засмеялась Лена. – Негодяйка, вся в меня, – весело сказал Пчёлкин и расцеловал щечки рассмеявшейся дочери. Он снова взглянул на часы. – Ё-моё, я ж опаздываю! Все, девчонки, я помчал. – Машу-то отдай! – крикнула Лена. – Блин, забыл, – Витя передал дочку жене. – А то так бы и уехала со мной. – А с тобой можно? – с надеждой спросила девочка. – Не, Машенция, со мной нельзя... – Мы на Новый год поедем в путешествие, вот папу дождемся, и вместе поедем, – приговаривала Лена Маше. – Так, ну всё... – Хорошенько, Вить. Звони, ладно? – Позвоню. Всё, мам, бать, я поехал. – Пока, пап, пока! – С Богом, Витюш. Удачи тебе, – перекрестив сына, Валентина Степановна прижала руки к груди. Павел Викторович же сжал ладонь в кулак и поднял.***
Сегодня Лена планировала переночевать у Пчёлкиных-старших вместе с Машей. Если в пустой квартире она ещё как-то могла справиться с отсутствием мужа, то в огромнейшем двухэтажном и пустом особняке – нет. – Что на счет детского сада думаете? – поинтересовалась Валентина Степановна, когда они вместе с Леной пили чай на кухне. – Или вы пока не хотите её отдавать? Уж давно пора бы. – Витя против, да и я тоже не горю желанием, – ответила Лена. – Мы без этого пока справляемся. Алфавит уже от зубов отскакивает. У нас целая коробка всякой литературы развивающей. И детишек у нас там полно в соседях; встречаемся, гуляем. Так что у нашей Маши всего в достатке. – Ну, если можете себе позволить, то вопросов нет. А с Витей у вас как? Все в порядке? – Валентина Степановна никогда не была навязчивой женщиной, всегда и о обо всем она старалась спрашивать очень осторожно. Чаще всего откровенничать приходилось со сватьей. Однако, что касалось, непосредственно, сына, она могла узнать лишь у Лены. Валентина Степановна прекрасно понимала, какой у единственного Витеньки сложный и вспыльчивый характер, а вдобавок ко всему ещё и опасная работа, от которой родители и сами были не в восторге. Но сын всегда сам строил свою жизнь и продолжает строить самостоятельно, они редко отказывали ему в чем бы то ни было, только предупреждали, остерегали словом. Одно время они боялись, что со своим легкомыслием Витя ещё долго не обзаведется семьей и не подарит им внуков, а ведь они уже не молодые. Витя – ребенок поздний, единственная надежда и опора. И вдруг произошло чудо, и в его жизни появилась Лена Ковалева. – Ну, как вам сказать... – замялась Лена. – Лукавить не буду. Если б не его работа, все было бы просто идеально. Даже лучше, чем в сказке. Он все обещает, обещает... А как жили словно под прицелом, так и живем... – А что он говорит? – Говорит, что к легальным схемам заработка переходят... Как будто я в этом что-то понимаю! И никаких подробностей. Но каждый год только и слышу одну фразу: «Вам бы надо уехать.» Скоро весь мир объездим... – Безобразие какое, – покачала головой Валентина Степановна. – А нам – так вообще ни словечка. Мы порой и не знаем, в стране ли вы. Только звонит – мол, не волнуйтесь, но мы недельку-другую не появимся. – Может быть, хоть вам на него повлиять удастся? А то у меня уж язык скоро сломается... – Ой, душа моя! Думаешь, мы молчим? Кабы он слушал кого... Честно говоря, я думала, что с рождением Машеньки все изменится. – Не одна вы так думали... – помешивая ложкой уже остывший чай, призналась Лена. – Она его, пойди, и не видит совсем. Я вот все замечаю: если он рядом, она от него ни на шаг. – Ой, вы бы видели, что они дома оба вытворяют, – отмахнулась Лена, не скрывая собственного счастья. – Я её вообще не вижу, когда у него выходной. Они гулять уходят вдвоем, уезжают на весь день, мультфильмы глядят, бесятся, играют. Их всего двое, а у меня ощущение, что у нас детей пять, не меньше. Вот пока за стол не крикнешь, так и будут наверху сидеть. Спать без папы вообще кое-как, сейчас уж правда привыкла... А раньше не уложишь. Валентина Степановна слушала невестку с нежной улыбкой. – Господи, как же я рада, что вы у него есть! – вдруг сказала она и, кажется, даже немного прослезилась. – А по поводу работы мы с ним ещё поговорим. Может, все и пойдет к лучшему, раз он обещает. Этими обещаниями Пчёлкин кормил свою жену уже давно, а на деле все оставалось как прежде. Лена не стала говорить, что и на сей раз нравоучения будут тщетными. В конце концов, она питала эту надежду каждый день и была рада любой поддержке, даже самой безнадежной. Пока они беседовали за чаем, Лена то и дело посматривала на часы – время постепенно приближалось к двум. Вскоре должен позвонить Витя. Он всегда звонит ей перед посадкой, а следующий звонок поступает, уже когда он прибывает на место. Маша в это время сидела вместе с дедушкой в гостиной и разглядывала мировой атлас, который дедушка выудил из серванта. На маленьком столике перед ними разбросаны цветные карандаши и целая кипа ненужных листков. На них Маша уже успела отточить свои навыки юного художника. На нескольких листках она, как умела, изобразила яркую черно-желтую пчелу. Время уже достигло двух, а звонка от Вити все не было. Самолет должен уже пойти на взлетную полосу и вскоре оказаться в небе. На свой страх и риск Лена решила набрать Вите сама. Отойдя в спальню, чтобы пожилые родители не заметили её волнения, она спешно набрала номер, и ответил ей вместо мужа голос ненавистной женщины со словами: «Абонент временно недоступен.» По всей логике вывод напрашивался лишь один – проблемы со связью. Следующий звонок будет примерно через три часа. Лена шумно выдохнула и опустилась на кровать. Сейчас главное – не волноваться и не волновать родителей, вести себя обычно, будто все хорошо. Да о чем она вообще говорит? Конечно, все хорошо!***
А тем временем случилось то, чего Лена не могла себе даже представить. Наверное, впервые в жизни она находилась в полнейшем неведении. Уже наступил вечер, Москва давно погрузилась в сумерки ночи, с неба посыпал вначале мелкий снег, а затем перерос в настоящую метель, которая застилала столицу белым покрывалом. Ольга сегодня изъявила неоспоримое желание сесть за руль, и Макс вынужден был стать на время пассажиром. Их черный Крузер мчался по дорогам Москвы в ряду с остальными спешащими куда-то машинами; снег ложился на стекло и мгновенно сметался дворниками. Суровость во взгляде Беловой была ей совсем несвойственна. Она внимательно глядела на дорогу и не воздержалась от комментария, когда какой-то умник подрезал её: – Во козел, а! – Оль, давай лучше я сяду, – в очередной раз попросил охранник, хотя особо и не надеялся, что эта всегда уступчивая женщина на этот раз тоже уступит. – При такой погоде стукнуться – нет проблем. Случится чего – Саша мне голову открутит. – Да расслабься ты, Макс. Если до сих пор не открутил, значит – цел будешь, – цокнула она языком и снова уставилась на дорогу. Белова даже сама не успела понять, в какой момент решилась все-таки помчаться в больницу, хотя Саша велел ей никуда не ездить, а лучше позвонить, если что. Но Ольга не могла усидеть на одном месте, она просто чувствовала, что помимо прогремевшего сегодня взрыва может случиться что-то ещё. Странная тревога, когда в груди непрестанно и сильно колотится сердце, с каждой новой минутой нарастающий страх гнали её в личную больницу неуемных разбойников-бригадиров. Там сейчас на грани жизни и смерти находился Валера Филатов. Ольга понятия не имела, как именно у него обстоят дела, и надеялась в скором времени все выяснить. Неясные в голове мысли и переживания грозили выбить её из колеи, но она прибегла к помощи всей твердости своего характера, какую только могла в себе найти. До этого снежного вечера она и не подозревала, что способна быть по-настоящему жесткой, решительной. Всякие раздумья прервал звонок мобильника. Оля взяла трубку и услышала голос, который точно не ожидала услышать. – Оля, это Витя. Не удивляйся. Не называй по имени меня и ничего не говори Максу. Я еду прямо за тобой, в соседнем ряду, в черной «Волге». Слушай меня очень внимательно и главное – не останавливай машину. – Пчёлкин говорил торопливо, взволнованно. Оля учла все его предупреждения. – А ты один? Ты с кем там вообще? – спросила она, бросив взгляд в боковое зеркало заднего вида и заприметив то самое такси. – Один я, один. Оля, нам нужно срочно поговорить. Только машину не останавливай! – А как тогда? – Через два квартала будет дежурная аптека. Остановись, скажи, что пошла за лекарством или... придумай что-нибудь. – Поняла, – Белова улыбнулась краешком губ, взглянув на Макса, вероятно, для того, чтобы его не особо напрягал этот странный телефонный разговор. – Оль... – Поняла, поняла, – уверила она и услышала в ответ короткую благодарность. Черная Волга обогнала почти сразу после того, как Оля сбросила звонок. Она постаралась не обращать на неё никакого внимания, но краем глаза все же увидела Витю, сидящего рядом с водителем. – Макс, посиди минуту. Я в аптеку забегу. Карельский удрученно вздохнул и предпринял очередную попытку напомнить ей: – Оль, я тебя охраняю. – Минуту посиди! – настояла девушка, сверкая глазами. В этот момент она ему напомнила своего мужа – такая же несговорчивая и упертая. А что поделать? Жизнь заставила. У неё и так нервы на пределе, а Макс еще масла в огонь подливает своей исполнительностью, которая сейчас вообще была ни к селу ни к городу. Он не столько беспокоится о ней, сколько боится Белова. Это и понятно, и даже естественно. Но Ольга не считала себя маленькой и слабой женщиной, особенно теперь, когда прожила с Сашей уже шесть лет. У аптеки она притормозила, вышла из машины, за нею последовал и Макс. – Оль, я с тобой! – Я же просила – в машине посиди! – в приказном и раздраженном тоне отозвалась она и быстро зашагала к двери. Макс сделал вид, что послушал её надменную просьбу, а сам же, явно подозревая, что здесь что-то нечисто, прошел к большим окнам аптеки, сквозь которые увидел беседующих Ольгу и Пчёлу. – Вить, что за конспирация-то? Лена где? Что вообще происходит, а? – сходу она закидала молодого человека вопросами, когда они скрылись за зеркальной витриной. – Привет, – только и смог выдавить он из себя. – Привет. Что за скрытность? – Так надо. Оль, меня сегодня вообще быть не должно в городе. У меня командировка была запланирована... – затараторил Витя, словно не зная, с чего лучше начать. Он обернулся к окнам, будто почувствовал чье-то наблюдение, но там никого не оказалось. – Короче... С этим взрывом... Все стрелки на меня сошлись, а я не при делах, я мамой клянусь. – Да это бред какой-то, – усмехнулась Ольга. – Оль, это не бред. Это нормальная правда жизни. Меня ищут уже. Белова бросила тревожный взгляд в сторону окон. Не поверить ему было сложно. Хватило лишь посмотреть в его напуганные глаза и побледневшее лицо. – Ну, блин, с вами не соскучишься!.. – уже во второй раз за день она произнесла эту фразу, только сейчас никакого веселья она не вызвала. – Лена где? Она в курсе? – Нет. Она у моих дома осталась вместе с Машей. Она думает, что я в Германии давно уже, хотя я обещал ей позвонить, но... Так и не позвонил, короче. – Подавляя мучительный вздох, он легонько ударил кулаком по витрине. – Не хочу её лишний раз волновать... Оль, что бы ни случилось, знай: я этого не делал. Саше, и Ленке обязательно скажи. В любом случае, даже если меня грохнут. – Вить, перестань... – Поверь, я знаю, что говорю. Если вдруг что, скажи Ленке... Ты скажи ей, хорошо? Ольга, помолчав немного, наконец кивнула. – Спасибо... – снова поблагодарил он её с тенью горькой улыбки. – Слушай, а Фил тебя подвез и потом во сколько он уехал? – Ну, где-то вечером уже. У нас с полтретьего прием был. – Да, потом опоздал, опоздал... Все правильно, опоздал... Потом пацаны сели в машину – ба-бах... – бормотал Витя тихо, складывая в голове какой-то нечеткий паззл произошедшего. – А до тебя не заезжал никуда? Может, у него дела какие были, нет? Не знаешь? – Нет, он к нам после съемок приехал, он там ещё машину кому-то давал. – Со съемок... Что за съемки? – Да хрен его знает, кино какое-то про бессмертных пацанов, про заводы. Витя, я не помню точно, – Оля беспомощно развела руки в стороны. – Ясно... – Молодые люди, вам здесь не дом свиданий, – вмешалась аптекарша – женщина средних лет, давно наблюдавшая за этой сладкой парочкой, уединившейся за прилавком и подозрительно о чем-то воркующей. – Сейчас, не волнуйтесь, сейчас мы уйдем! – обернувшись, успокоил Витя. Оставаться действительно больше было нельзя. – Ладно, Оль, иди. – Вить, – она сжала в ладони край его распахнутого пальто, – я могу что-нибудь для тебя сделать? – Да нет, ничего. Все в порядке, – снова через силу улыбнувшись, ответил Пчёла. – Ребят, ну что же вы делаете, а?.. – Ольга едва не расплакалась. – Да ладно, прорвемся, – подбодрил Витя. – Ленке передай, пожалуйста, что я очень их люблю, хорошо? – Вить, я все передам, все сделаю, слышишь? Я постараюсь, я все для тебя сделаю. – Все нормально. Иди... Погоди, – Пчёлкин вдруг протянул девушке красную гвоздичку, которую все это время вертел в руках. – В знак дружбы... В Берлин вез и не довез. Молчаливо приняв цветок, Оля снова пообещала, что сделает все возможное. Как только Белова покинула аптеку и отъехала, к зданию припарковался синий Джип, из которого вышли пятеро братков во главе со Шмидтом. Пчёла же в это время так и оставался в аптеке. Он понятия не имел, куда теперь ему ехать. К родителям? Не вариант. Волновать ни их, ни Ленку не стоит, пусть лучше думают, что он в Германии, а если все наладится, то он потом приедет к ним и все объяснит. – Мужчина, может, милицию вызвать? – снова подала неприятный голос аптекарша, которой совсем не нравился этот странный тип. – Теть, не надо милицию. Дайте аскорбинки, – обаятельно улыбнувшись, ответил Пчёлкин и прошел к кассе. – Витя, спокойно, стой, – вдруг послышался позади знакомый голос, который вмиг заставил сердце вздрогнуть и словно застыть на секунды. Тяжелая ладонь Шмидта – человека, который как верный пес охранял его семью, человека, которого Витя когда-то лично взял на работу – легла на его плечо. – Витя, поехали. Саша хочет тебя видеть. Пчёлкин не двинулся с места, хотя и понимал, что сопротивляться и уж тем более куда-то бежать – просто бесполезно и не имеет никакого смысла. На замершую продавщицу, слегка испуганную, он даже не взглянул, а смотрел куда-то в сторону, мимо неё, в одну точку будто остекленевшими глазами. – Витя, поехали, – спокойно повторил Шмидт. Нервно сглотнув, Пчёлкин медленно повернулся, столкнувшись взглядами со здоровенными амбалами, которые сейчас повезут его на верную гибель. По дороге в больницу Витя все думал о своих девчонках. От осознания, что больше он не увидит ни Ленки, ни Машеньки, все сдавило в груди так сильно, что невозможно было даже вздохнуть.***
Лена помогала накрыть на стол Валентине Степановне. Подошло время ужина. У девушки буквально все валилось из рук. Пять минут назад она разбила тарелку. Валентина Степановна была обеспокоенна её состоянием, но понимала, от чего это происходит. Витя ведь так и не позвонил... Машенька подбегала к матери и показывала какие-то рисунки, а Лена лишь нервно улыбалась и хвалила её. Всякий раз девочка просила обязательно позвать её, если папа позвонит. – Павел, Маша, идите ужинать! – окликнула Валентина Степановна. – Леночка, садись давай. – Нет, спасибо, я что-то не хочу ничего, – начала отказываться девушка, чем вызвала ненужные подозрение пожилой женщины. – Ну как же так? Ты весь день ничего не ела, Лен. Покушать-то надо. – Надо... Может, попозже. – Не переживай, Леночка. Позвонит он скоро – вот увидишь! – Да он уже сто раз туда прилететь успел и столько же раз улететь. Тревожно как-то... – А ты сама-то звонила? – Звонила... Телефон выключен, либо абонент занят. Машунь, ужин! Беги на кухню! – позвала Ленка, и через минуту девочка появилась в сопровождении Павла Викторовича. – Маш, супчик. Ложку бери. Все собрались за круглым столом на просторной кухне. Внезапно у Лены зазвонил мобильник, и девушка даже вздрогнула. Родители мужа в ожидании поглядели на неё, когда она взяла трубку. – Мам, это папа? – тут же спросила Маша. – Слушаю. А... привет. – Лен, вы где сейчас? – Мы?.. Мы у Валентины Степановны и Павла Викторовича. – Мама, это папа? – Маша постучала мать по коленке. – Нет, Маш, не папа... Да, мам, я слышу тебя. – Лена вышла из кухни. Лидия Васильевна была чем-то обеспокоена. – Ты почему мне не позвонила? А с Витей что? Это ужас какой-то! Я только что узнала... Он был в той машине? – Мам, погоди минутку... – Лена на подкошенных ногах зашла в бывшую комнату мужа и прикрыла дверь. – Мам, ты вообще о чем? В какой ещё машине? Вити вообще в городе нет, он в Германию улетел сегодня днем. – Слава Богу! – выдохнула Лидия Васильевна. – Я уже все самое плохое передумала. Мне вот только что Соня рассказала про тот ужасный взрыв. – Какой ещё взрыв, мам? – не выдерживала Лена. – Как «какой»? Ты что, не знаешь? Сегодня днем машина Белова взорвалась, по новостям сказали, что в ней ехали он и его друзья. Двое, включая Сашу, успели выпрыгнуть на ходу, а третий – нет... Остался ли он жив или погиб – неизвестно... Лена, слушая мать, медленно опустилась в кресло, вытаращив глаза, перед которыми все потемнело. – Как?.. Мам, ты уверена, что ничего не перепутала? – выдавила Лена, убирая мешающиеся волосы за уши. – Лен, значит, все вокруг что-то перепутали. Весь город только об этом и говорит. Я своими ушами... – Мам, постой. Я перезвоню тебе, ладно? – сбросив звонок, Ленка тут же начала набирать Пчёлкину. Послышались долгие гудки, но сразу после связь оборвалась снова. Стараясь не паниковать, Лена решила позвонить Ольге – уж она-то точно владеет хоть какой-нибудь информацией. Голова шла кругом, стоило огромных сил собраться с мыслями... ...План Ольги был давно готов и сейчас она уже точно знала, что ей делать, чтобы спасти несчастного Витю, на которого так подло сваливали вину. Она вовремя вспомнила, что камера, которая сегодня срочно понадобилась Сашкиной любовнице, помимо боевых сцен, содержала в себе что-то ещё, какую-то однозначную зацепку. И теперь Белова ехала прямиком домой к этой «даме с камелиями» – именно так она пару минут назад назвала Аню по телефону. Поглядывая на молчаливого Макса, Оля все думала об этой встрече с актрисой. Она бы, конечно, могла выцарапать ей глаза, но никогда и ни за что не опустится до такой низости. Она скорее растопчет эту женщину словом. Мысли её, как и час назад, вновь нарушил звонок. – Слушаю! – тут же ответила она. – Оля, это я, – в трубке раздался тревожный голос Ленки. – Я знаю про взрыв. Как ребята? Мне сказали, что кто-то сильно пострадал. – Лен, успокойся... Тебе Витя звонил? – Не звонил. Скажи, он был в той в машине? Что с ним? Что там вообще произошло? Скрывать от подруги правду Оля не могла – не имела права, да и желания. Им обеим «повезло» с мужьями, так что только Белова способна понять чувства подруги такими, какие они есть. Уж до боли они знакомы ей самой. – Не волнуйся, с ним все хорошо. Я видела его час назад, мы с ним говорили. – Где он сейчас? Где остальные? – Лен, скажи лучше, где ты? Разговор не телефонный. Ты сможешь приехать в больницу и дождаться меня там? – Я на Гуриевича, у Витиных родителей. – Это близко. Выходи минут через двадцать, я тебя подхвачу – и поедем вместе, а по дороге я все объясню. – Поняла, – коротко ответила Ленка и мигом начала собираться. Теперь главное не напугать пожилых родителей Пчёлкина. Не зря она сегодня весь день не находила себе места, как будто физически ощущая нависшую над любимым человеком угрозу, даже несмотря на заверения Ольги о том, что он в порядке. – Валентина Степановна, мне нужно уехать, – Лена забежала на кухню уже одетая в зимнюю шубку. – Лен, куда ты? Ты что? – всполошились родители. – Мне Оля позвонила только что, там что-то случилось. Она просила срочно приехать... – Мама! Я с тобой, – Машенька спрыгнула со стульчика и подбежала к матери. – Машуль, тебе со мной нельзя. Я скоро приеду, зайка моя. А ты побудешь с бабушкой и дедушкой, ладно? – Лена поцеловала расстроенную дочку в обе щеки. – Леночка, что же случилось? – в прихожую вышла Валентина Степановна. – Оля ничего толком не объяснила, я не знаю. Мне нужно ехать. – А про Витю ты что-нибудь узнала? Он прилетел? – Эм... Да, я дозвонилась до него. Он уже в Берлине. – Лена ненавидела ложь, но та была во спасение. – Я побегу. – Ну, беги, раз надо. Беги.***
Лена вышла на улицу раньше назначенного Ольгой времени и в итоге простояла на холоде около десяти минут. И вот, наконец, она увидела тормозящий Крузер – это была Оля. Пчёлкина тут же села в машину, как только разглядела через окно знакомые лица подруги и её охранника. – Привет, Ленок. – Привет. – Здравствуй, – сухо отозвался Макс, который сегодня тоже оказался вне расположения духа. Но Лену это сейчас вообще не заботило. Она, можно сказать, едва ли обратила на него внимание. – Оль, рассказывай. Где Витя и ребята? – нетерпеливо спросила Лена. – Ну, в общем, на них снова было совершено покушение. Машина взорвалась прямо на ходу. Они сейчас в больнице. Космос и Саша в порядке, а вот Валера в реанимации, его сейчас оперируют. Выживет или нет – даже думать об этом боюсь, – поведала Белова кратко, все это время рассматривая записи на камере, то и дело перематывая их. – Господи, ужас какой... – выдохнула Лена, не обращая внимания на её действия. – Значит, Вити с ними не было? – Нет, но... – Оля вдруг замолчала. – Что? – В общем, Лен, Саша и Космос его подозревают. Они думают, что это Витя подстроил взрыв. – Что? – Лена вперилась ошеломленным взглядом в подругу. – Они там совсем свихнулись? Как им вообще такое в голову пришло? Он не мог этого сделать! – Его ищут Сашины люди, он мне об этом рассказал, когда мы с ним виделись. Он просил передать тебе, что... Ну, чтобы ты не переживала и чтобы ты знала, что это не он сделал, – Оля честно не хотела говорить о той угрозе жизни, о которой сказал ей Витя в аптеке. – Мне не нужно ничего говорить. Я-то знаю, что это не он! Подожди, но... – в глазах Пчёлкиной застыл ужас. – Саша с Космосом... Боже мой, если они думают на него, то они же... Оль, нужно что-то делать! – Я как раз и делаю... Вот оно! Кажется, нашла. Макс, глянь, – Белова передала камеру в руки охранника, и все трое уставились в маленький цифровой экран, на котором четко были видны чьи-то руки, умело подключающие пластид и прячущие его в муляж той самой головы со съемок фильма. Устройство взводят, закладывают в искусственную голову и затыкают отверстие. Напоследок злодей нагнулся к муляжу, чтобы в силу своих нетрадиционных наклонностей поцеловать её. Именно это его и сгубило. Лицо настоящего злодея открылось, но никем из троих узнано не было. Было ясно лишь одно – это не Витя! – Это не он, не он! – Лена заулыбалась, но улыбка была нервной. – Парни видели эту запись? – Ни черта они не видели. Едем в больницу, отдадим им это. Я надеюсь, что Витю еще не успели найти, – Белова завела машину. – Боюсь, что успели, – отозвался Макс негромко. – То есть? – Оль, я должен был сообщить Саше... Я позвонил Шмидту, пока вы с Пчёлой говорили в аптеке. Я вас видел. – Что? – одновременно воскликнули девушки. – Макс! Кто тебя просил? На кой черт нужно было лезть туда, куда не надо? Ты хоть понимаешь, что подставил его? Он ни в чем не виноват! Ты же сам видел. – Белова была на взводе. – Я обязан был это сделать... – повторил охранник, теперь ясно осознавая, что по его вине может произойти непоправимое. – Макс, если из-за тебя с ним что-нибудь случится... – послышался с заднего сидения голос Лены. – Оль, поторопись, я тебя очень прошу! – она похлопала ладошкой по креслу Ольги. – Так, без истерик! Едем в больницу. – Оль, может, лучше я поведу? – с опаской предложил Макс в который раз. – Да сиди молча! Ты и так уже сделал все, что мог, – отмахнулась Белова и надавила на газ. Крузер со свистом ринулся вперед.