Волчонок

— Эй! Каспер не обратил внимание на оклик. Он снова нажал на курок. — Твою мать! — взвыл парень, отшвырнув оружие в сторону. Как он мог забыть, что пистолет не заряжен? Снова он взвыл и приложился лбом о плиту, да так, что у него потекла кровь. — Эй, парень, ты что, голову себе размозжить хочешь? — раздался прокуренный голос сзади. — Давай лучше я тебе ломиком! Каспер повернул к незнакомцу разъярённое лицо. Перед ним стоял простоватый мужичок средних лет в видавшей виды куртке, старом свитере и неоднократно латанных брюках. Это был каменотёс — тот самый, что высекал на памятниках имена и даты. В руках у него был деревянный кейс с инструментами. Он был коротко острижен, маленькие, поросячьи глаза смотрели на Каспера с усмешкой, и эта усмешка, эта напускная радость, вызывали у парня раздражение. Сейчас он бы вцепился в горло любому, кто попытался бы его убедить, что жизнь прекрасна. Снова Каспер приложился лбом о плиту, но каменотёс его остановил. — Вот, молоток возьми — сподручней будет, — довольно тихо произнёс мужичок. Каспер, прошипев в ответ «отвали», достал фляжку, и, сделав глоток, выдохнул. Чудовищный туман, заполонивший его разум, начал отступать. Он медленно поднялся, и, подойдя к лежащему на земле пистолету, подобрал оружие и спрятал в кобуре. Он не знал, что ему дальше делать. — Парень, ты бы это… Не сидел на земле — заболеешь ещё. Работы у меня и так много, не прибавляй, а? Вздохнув, Каспер отряхнул шинель, и, вздохнув, попросил огоньку у каменотёса. Тот сочувственно вздохнул и протянул зажигалку. — А кого похоронил-то? — Невесту, — обречённо ответил Каспер. — А… Соболезную. А что же, родители у тебя есть-то? Парень молча кивнул. Собственно, он решил именно к ним и поехать как можно скорее. Для этого ему нужно было поговорить с Себастьяном — он работает в депо, поможет. Ещё несколько минут парень молча шёл с каменотёсом в его мастерскую, где, остервенело умывшись и смыв со лба следы крови, распрощался с мужичком и отправился прямиком к вокзалу. К счастью, Себастьян был на месте. Это был весёлый толстяк невысокого роста с короткими чёрными волосами и тёмными, точь-в-точь, как у дяди Марка, глазами. Но в этих глазах напрочь отсутствовали следы серьёзности и большого ума. Себастьян считался среди всех самым бестолковым — даже высшего образования не получил, и ограничился должностью слесаря в депо. Однако именно он стал ближе всего и Берте, и Касперу. Им нравился этот весёлый балбес. На войне Себастьян пробыл недолго — комиссовали после ранения. С тех пор, правда, у него временами болела голова, стоило погоде испортиться. Но он спокойно переносил последствия контузии — ему было, ради кого жить. Несколько месяцев назад у него появился сын Ральф, в котором юноша души не чаял. Но что такой былбес даст сыну? — думали досужие болтуны. Но Каспер был спокоен: пройдут года, и Ральф будет боготворить своего непосредственного весёлого отца. Эта встреча была напряженной и молчаливой с самого начала. Каспер молча и досадливо протянул ледяную руку Себастьяну, стоя в холодном помещении депо. Ощущение, что это место по атмосфере было даже хуже кладбища в окружении могил за счет своего леденящего холода и энергетики бесконечных разлук. Да, здесь люди часто лгали друг другу, обещая встретиться скоро, но так и не видели более глаз своего близкого и некогда родного. А некоторые и вовсе предавали, прежде чем навеки забыть. Подняв глаза, опущенные к полу, наверх — взору предстали блестящие и веселые карие глаза Себастьяна. Да, он всем нутром сочувствовал Касперу, но дурость все равно придавала взгляду задорной искры. На мгновение у него и у самого возникло ощущение приподнятого настроения. «Рад я видеть этого дурня», — подумал он и после это чувство как рукой сняло. Словно грохнулся с огромной высоты прямо в бездну. Обратно. «Что ж, там мне и место…». После из мыслей вырвал голос Себастьяна.  — Соболезную… Я всё знаю. Это ужасная потеря для тебя и всех нас. Повисла тишина. И Касперу пришлось ее прервать, ибо оставаться в этом городе было дальше просто невыносимо. Каждая секунда сворачивала его кровь в жилах с такой силой, будто вот-вот разорвёт на маленькие атомы и частички.  — Мне нужно уехать. И как можно скорее. Я хочу покинуть этот город.  — Куда держишь путь?  — Я еду в Инсбрук. И еду на самом первом поезде, — в этот момент на глазах у Каспера навернулись слезы и лицо стало подрагивать, будто он вот-вот разрыдается. — Родители же там… Если враги туда сунутся… — Не сунутся. «Мне бы твою уверенность», — с досадой подумал Каспер. Парень держался изо всех сил, но в эту секунду Себастьян подхватил его в свои объятия. И тут-то его и прорвало. Вновь Каспер стал что-то невнятно причитать, попутно всхлипывая и проклиная жизнь. Старался быть тише, чтобы не напугать окружающих. Эта сцена длилась около 5 минут и только после Себастьян продолжил:  — Дорогой, все не так просто. Пассажирские еще не скоро вернутся. — Ну что-то же можно сделать?! Что угодно! Я на всё согласен! — Кхм… — около минуты Себастьян молча стоял в раздумьях и после добавил, глядя в полные надежды глаза парня, — Разве что один вариант… на товарняке.  — Я согласен и так, мне все равно. Когда он будет?  — Вечером, дорогой мой… только вечером. А сейчас я заберу тебя к себе домой. Это совсем неподалеку. Тебе нужно что-то съесть. И даже не перечь, путь не легкий впереди. Да и переодеться бы не помешало. Каспер молча кивнул. Себастьян, махнув своим, что отойдет на часок, направился к выходу из депо. Каспер последовал за ним. Видимо, ребятам, что работали здесь, вся сцена была видна и никто и уточнять ничего не стал, и уж тем более перечить. Все люди и уж тем более в такое нелегкое для всей страны время сочувствие было не просто не чуждо каждому, но и ощущалось более обостренно. Словно все стали чувствовать необъяснимую близость и родство человеческого духа. Каспер перед самыми дверьми у депо оглянулся назад, доставая фляжку. Все смотрели ему в след и в этот момент, как увидели, что он оборачивается, кинулись в рассыпную, заниматься своими делами. Словно пойманные с поличным. Каспер сделал смачный глоток горячительного и, толкнув дверь грязным ботинком, вышел на улицу. Дорога и правда не была длинной, но по внутреннему ощущению Каспера длилась будто целую вечность. Шагая по промозглой и влажной земле, он все время смотрел в пол и пил. Себастьян тоже испытывал напряжение от тишины и происходящего, но не рискнул начать диалог до самого дома. Только подойдя к порогу он, отворяя деревянную тяжелую дверь, произнес:  — Ну, вот мы и дома. Каспер снова ничего не ответил. К этому моменту он знатно накидался и уже слегка пошатывался. — Ну, не стоит же так с собой! На голодный-то желудок! А еще такая дорога впереди! — уныло упрекнул Себастьян даже не ожидая услышать хоть что-то в ответ.  — Проходи вон туда, — указал пальцем Себастьян в соседнюю комнату, — там одежда прямо возле окна висит, отглаженное, на спинке стула. Сходи вот, умойся, переоденься и приходи к столу. Каспер податливо отправился исполнять «поручение». Ноги его плохо слушались, но помыться действительно было необходимо. Он зашел в ледяную воду и мысли были заняты лишь случившимся накануне. Это словно черная дыра, которая медленно, но верно, поглощала его. Спустя десять минут, надевая свежую одежду, из столовой начали доноситься ароматы куриного супа. У Каспера забурлило в животе. Выйдя в гостиную, а затем и в столовую, там его уже ждал Себастьян, голодно смотревший то на одну, то на другую тарелку супа.  — На, поешь. И не вздумай спорить. Каспер решил, что еда действительно не помешает и с небольшим усилием заставил себя поесть. — А где же Ральф? — спросил он кузена только чтобы что-то спросить. — Да вот же… Времена трудные, Хельга работает, а её родители согласились присматривать за малым, — спокойно отвечал Себастьян. После поблагодарил кузена и, попрощавшись до вечера, отправился за своими вещами в дом. Там его встретила мрачность пуще прежней. Словно сердце окаменело. Он собрал небольшие пожитки, не став предавать этой церемонии слишком большое значение. Брать этот груз с собой ему вовсе не хотелось, потому обошлось только самым важным и незаменимым. Долго он стоял над фотографией своей возлюбленной, боясь оставить и тем самым предать ее. Но все нутро сопротивлялось и желало выбросить это из своего сердца, иначе сил не хватит жить дальше. Но чувства взяли верх, и он понял, что оставить это фото тут попросту не сможет. «Дело за малым», — пробубнил он вслух, добираясь до депо. «Уже совсем немного и я оставлю этот чертов город позади». И уже спустя каких-то 20 минут он жал руку Себастьяну, запрыгивая в товарный вагон, держась за холодные металлические поручни. Рюкзак слегка перевешивал назад, хоть вещей с собой он много и не унес. Видимо, эта слабость от эмоционального истощения и бесконечного алкоголя. Он забросил небрежно и со всего размаха свой рюкзак в дальний уголок вагона и сел поодаль от него. Подогнув одно колено ближе к себе, он облокотил на него руку. В ней уже была фляга. Да, он и не заметил, что поезд тронулся и уже некоторое время движется вперед. Но это вовсе не означает, что дорога будет короткой. Каждый скрежет колес, каждый визг отдавался в сердце, леденящем эхом боли и отчаяния. И чувство безысходности настолько переполняло его, что ощущалось, будто воздуха не хватает и дыхание перехватывает. Каспер ловил губами тяжелый промозглый воздух, который словно уничтожал его изнутри. А тело дрожало от холода, температура сильно упала, ничего теплого с собой не было. Это был ад. Ад на земле.