Волчонок

Кстати о следах… Берта окинула глазами улицу. Кровавый след тянулся с правой стороны. — Его убили не здесь… — задумчиво сказала она, — бедный парнишка полз некоторое время, пытаясь найти помощь… Франц вздрогнул и тоже посмотрел на красные капли на снегу. Они уходили за угол. Именно там, примерно метрах в двухстах находился зловещий дом Зигелей. Внезапно раздался автомобильный сигнал. На перекрёсток резво въехал полицейский автомобиль. В нём сидели Хунек, Кляйн и патрульный Роберт. Они, выпрыгнув из автомобиля, бросились к телу Тиля.  — Да, он мёртв, — подтвердил Хунек, машинально сдёргивая шапку.  — Может быть, ещё нет? — с печальной надеждой спросил Франц. Ожидая полицию, он почему-то очень сильно замёрз. Ему казалось, что лёд заполнил его с головы до ног. Берта не отходила от него ни на шаг, и как только показался полицейский автомобиль, ухватила мальчика за руку и повела к обочине дороги. — Здравствуйте, господин комиссар! — поздоровалась Берта с Кляйном, — у нас тут убийство. — Да знаю уже… И кажется, убили нашего старого знакомого? — комиссар покосился на Франца. — Я его не знала, — мотнула головой Берта, — а вот Франц, наверное, знал. — Это Тиль. Тот самый. Из бродяг, — бормотал мальчик, не поднимая глаз на полицейского. Оба Роберта начали расставлять вокруг тела колышки с красно-белой ограничительной лентой. Хунек бросил, обращаясь к Францу: — Да уж, везёт тебе, как утопленнику. Роберт поправил ворот куртки и вопросительно посмотрел на комиссара. Тот его понял без слов. — Обоих в участок. Допросить по полной программе. Мы тут пока осмотримся. Затем Кляйн оглянулся на молчаливую группку прохожих во главе с мясником.  — Этих пока задержи на месте, пошлёшь за ними автомобиль позже. Нам нужны свидетели. — Я ведь могу быть его законным представителем? — поинтересовалась Берта, подсаживая Франца в машину. Она не знала всех тонкостей, поэтому, как ни старалась скрыть волнение, не получалось. — Давайте без лишних вопросов, — одёрнул её Хунек, — может, убийца ещё не далеко ушёл. Обоих посадили в служебный автомобиль. Франц сидел с отрешённым видом у окна, наблюдая, как к месту преступления один за другим стягиваются полицейские. Эти десять минут пути показались ему вечностью. Полицейский участок был ярко освещён, как будто стоял не поздний вечер, а раннее утро. Только что прибыл сам начальник отделения. Увидев свою дочь в обществе Франца Нойманна, он только недовольно крякнул, но ничего не сказал, проследовав в свой кабинет. Берту и Франца посадили в коридоре, почти на том же месте, где мальчик когда-то ожидал допроса по делу кражи в доме фрау Шлотгауэр. Но теперь его настроение было совсем другим. Если тогда он рвался в кабинет давать показания, стремясь защитить таинственную Эльвиру, то теперь все мысли и чувства у него были как будто заморожены. Он с трудом осознавал, где находится, и плохо ощущал течение времени. А между тем, прошло уже больше часа. Уже привезли остававшихся на дороге остальных свидетелей, которые теперь, сидя несколько поодаль от Франца и Берты, бросали на мальчика и учительницу любопытные взгляды, перешёптываясь между собой. Потом вернулись Кляйн и Хунек. К удивлению Берты, они начали не с Франца, а со второстепенных свидетелей. Мальчик несколько оживился, услышав из-за двери громкий голос мясника:  — Я уверен, что это сделал этот мальчишка! А там больше никого и не было! Честно, вообще никого, пустая улица и этот! Стоит! Над телом с огромным, вот таким ножом в руках. Я знаю такие ножи, у меня и у самого такой есть. Хунек что-то спросил, его слов из-за двери не было слышно.  — Да какая разница?! — вскипел допрашиваемый, — держал, не держал, и нож там был, и этот убитый лежал, ясно же всё! Затем допросили второго мужчину и женщину. Видимо, они не были столь категоричны и отвечали на вопросы тише, так что слышно вообще ничего не было. В кабинет прошествовал какой-то господин в старомодном цилиндре и пальто мышиного цвета.  — Эксперт по отпечаткам пальцев, — уважительно шепнула Берта Францу на ухо. Мальчик никак не отреагировал на это сообщение. Остальных свидетелей уже давно отпустили по домам, а они с Бертой всё ещё сидели в коридоре.  — Ты, наверное, есть хочешь? — сочувственно спросила учительница, потрепав мальчика по голове. Ей было не по себе, что Франц всё время молчит и выглядит замороженным. Но он только отрицательно покачал головой. Наконец, дверь открылась, и Хунек пригласил их к себе в кабинет. За столом секретаря сейчас никого не было. Но вокруг стола Хунека Берта увидела своего отца, самого Роберта и инспектора Кляйна. Они склонились над какой-то схемой. Дитрих глянул на мальчика и свою дочь, дал короткое распоряжение, чтобы им принесли чаю, а зачем удалился в свой кабинет. Было заметно, что присутствие дочери ему крайне не нравится, но поделать он ничего не мог. — Итак, Франц, — начал допрос Роберт, — ты у нас не в первый раз, волноваться не надо, расскажи мне, пожалуйста, как ты обнаружил тело Тиля Хауффа. Ты шёл со своей учительницей, фройляйн Дитрих, не так ли? Франц отрицательно покачал головой.  — А как же было дело? — продолжал доброжелательно расспрашивать Роберт, — говори, не бойся. Франц прокашлялся и тихо заговорил:  — Фройляйн Дитрих пошла в другую сторону. А я шёл, шёл, и на углу нашёл Тиля.  — Тиль был уже мёртв? — быстро спросил Хунек.  — Нет, — ответил Франц, — он не был мёртв. Всё происходящее казалось ему страшным сном. Его мучала одна и та же мысль — а что, если и Берта, и полицейские, и мясник всё-таки ошиблись, и Тиль всё ещё был жив, когда их увозила полицейская машина?  — Он не был мёртв, — повторил мальчик, — он двигался и разговаривал.  — Разговаривал?.. — удивлённо спросил полицейский, внимательно взглянув на Франца, — и что же он говорил? Ты можешь передать его слова?  — Да, — безнадёжно ответил Франц, — он говорил, что это сделала женщина, страшная женщина.  — Так и сказал? — уточнил Хунек. Франц кивнул. На самом деле, слова Тиля звучали немного иначе, но это не имело никакого значения. Франц был уверен в их смысле, и даже знал, какую женщину несчастный воришка имел в виду.  — Что ты сделал, обнаружив пострадавшего? — продолжал расспрашивать Роберт.  — Я стал звать на помощь, но никто не приходил, — ответил Франц, вспомнил ту ужасную минуту, когда в соседнем доме задёрнулась занавеска, и погас свет, и заплакал.  — Ну, ну, не стоит плакать, — неуклюже попытался успокоить его полицейский, — рассказывай, что было дальше.  — Ну, я кричал, кричал, а потом увидел, как ко мне бежит фройляйн Дитрих и ещё люди. Фройляйн Дитрих и отец Фрица, мясник, проверили, и сказали, что Тиль уже умер. Фройляйн Дитрих сказала, что эти люди могут затоптать следы. А потом мы увидели след.  — Какой след? — спросил Хунек. Франц помолчал. Он представил красную дорожку на белом снегу.  — След Тиля, — наконец, ответил он коротко.  — Значит, кто убил Тиля Хауффа, ты не видел? — продолжал допрос Роберт. Франц снова отрицательно покачал головой.  — И ножа у тебя не было?  — Зачем Вы об этом спрашиваете, инспектор? — вмешалась Берта, — я прекрасно знаю, что этот мальчик не причастен к преступлению. Он бы просто не успел ничего сделать, мы расстались с ним буквально за пару минут до того, как я услышала крик и вернулась обратно!  — Да как сказать, фройляйн… — сурово возразил Хунек, — след на снегу, пожалуй, единственное свидетельство, которое говорит в пользу Франца Нойманна. Времени у него было бы вполне достаточно, но Тиль Хауфф был убит не в том месте, где его нашли, о чём красноречиво говорит этот след. А теперь мы должны проверить отпечатки пальцев.  — Что? — тупо спросил Франц, поднимая глаза.  — Не бойся, это совсем не страшно, — улыбнулась ему Берта. Со стула в углу поднялся господин в расстёгнутом пальто мышиного цвета, теперь он был уже без своего цилиндра, и Франц увидел, что голова его абсолютно лысая. На носу у него сидели старомодные овальные очки, а общий вид был очень значительным. Он поставил на стол перед Францем какую-то плоскую коробочку с лежащей в ней тонкой губкой, пропитанной чёрной краской, а затем взял руку Франца и стал по очереди прижимать его пальцы к этой губке и ставить на белый лист бумаги. Это было довольно неприятно, Франц не мог бы объяснить, почему. Закончив свою работу, эксперт неслышно вышел за дверь, а Хунек продолжил допрос.  — Ты ведь был ранее знаком с Тилем Хауффом?  — Да, — кивнул Франц, — мы с ним познакомились во время войны в клубе Бруно.  — Что ты можешь сказать об этом мальчике? Франц тщательно выбирал слова. Когда-то Фрида учила его не говорить плохо о покойниках. Но Франц никак не мог сообразить, что же сказать о Тиле хорошего. Наконец, он пробормотал:  — Тиль был смелый.  — Да? — иронически усмехнулся Роберт, — и в чём же состояла его смелость? Внезапно Франц почувствовал, что не может больше молчать, и твёрдо отчеканил:  — Тиль, конечно, был смелым, он не боялся итальянских солдат и мог вытащить кошелёк из кармана у каждого из них. Тиль был вор и подлец. Это он убил мою собаку. Сказав всё это, Франц неожиданно почувствовал облегчение. Но на лицо Хунека набежала тень.  — Ты был очень обижен на него? — вкрадчиво спросил он.  — Я был на него очень зол, — твёрдо и громко ответил Франц, — но я не убивал его. Даже не думал. Я не хотел, чтобы он умирал, поэтому и звал на помощь. Дверь открылась, и вошёл эксперт по отпечаткам. В руке он держал несколько листов бумаги. Положив их перед Хунеком, этот человек с любопытством взглянул на Франца, и ни слова не говоря, снова вышел в коридор.  — А чем ты можешь объяснить то, что на ноже, которым был зарезан Тиль, нашли твои отпечатки пальцев? — спросил Роберт, внимательно изучая бумагу.  — Это просто, — ответил мальчик, — когда я перевернул его на спину, я увидел нож, и хотел его вытащить. Но у него пошла кровь, и я оставил нож на месте. Роберт достал из ящика стола старую деревянную линейку и подал её Францу.  — Давай представим, что это нож. Покажи, как он торчал, и как ты его пытался вытащить. Мальчик взял линейку с опасением, как будто это действительно был большой мясницкий нож, и как смог, попытался отобразить свои действия на месте преступления.  — Ну что ж, всё понятно, — вздохнул Хунек, — не волнуйся, мы не подозреваем тебя. След из дома Зигелей говорит сам за себя. Но будь, пожалуйста, поосторожней. Слишком часто ты оказываешься в двусмысленных ситуациях. Франц за руку с Бертой спустился с крыльца полицейского участка. Стояла уже глубокая ночь.  — Проводить тебя? — спросила учительница.  — Не надо, — почти равнодушно ответил мальчик.  — Хорошо, — Берта понимала, что, может быть, поступает немного легкомысленно, но ей и так не хотелось тащиться по ночным улицам к приюту и там с рук на руки сдавать Франца дежурной воспитательнице.  — Я позвоню из дома, чтобы для тебя отперли дверь и не наказывали тебя за опоздание. Франц будто не услышал этого, он уже шагал вперёд по ночной улице. Хунек вернулся домой только перед рассветом. Ложиться спать уже не имело смысла. Он совсем забыл, что вчера предложил остаться у себя Эрику Фенчи. Писатель долго сидел у него на кухне, ведя бесконечные разговоры о своих литературных шедеврах. Идти в гостиницу, где у Эрика был снят номер, было уже поздно. Нескончаемый монолог прервало только сообщение об убийстве Тиля Хауффа, которое заставило Роберта бежать на место преступления. Сейчас гость спал, раскрыв рот и беспечно посапывая, а подаренная им книга «Инсбрукская волчица» лежала на столе там, где он её оставил. Роберт, ещё когда поступил на службу, считал историю «волчицы» чем-то сродни городской легенде. Но когда поговорил с Дитрихом, Кляйном и некоторыми очевидцами, понял: всё правда. И мать одной из убитых жила прямо напротив него. Роберт мало что знал о ней: Эмма была необщительной, редко куда ходила, мало с кем встречалась. Злые языки говорили, что она хотела покончить с собой. Так ли это — знала только она сама. Впрочем, начиная с четырнадцатого года, она разительно изменилась. И было, от чего. «Посмотрел бы я на возвращение блудного папашиеё детей, которые сейчас вынуждены прозябать в нищете», — думал Роберт. Завернувшись в одеяло, так как в комнате было довольно холодно, полицейский наугад раскрыл книгу.  — Что ни говори, а пишет этот мадьяр неплохо. Все герои выглядели, как живые. Вот он натолкнулся на убийство первых двух жертв Анны Зигель в туалете женской гимназии. Первыми жертвами были Ева Гюнст и Симона Вильхельм. Убиты девочки были большим мясницким ножом, как раз таким, каким сегодня был убит Тиль Хауфф. По спине у Роберта пробежал холодок. А что, если слухи о возвращении в Инсбрук Анны Зигель — это не просто слухи? Он вспомнил слова из сегодняшних показаний Франца Нойманна: «Он сказал, что это сделала женщина, страшная женщина!» Тот же самый нож. Похожий способ убийства. Но в следующее мгновение Хунек одёрнул себя:  — Что это я? Пользуюсь для раскрытия преступления художественной литературой? Какой может быть «тот же самый нож»? Тот нож давным-давно изъят, он находился в полицейском участке среди вещественных доказательств, да и способ убийства не совсем такой. Надо хотя бы иногда высыпаться. С завистью посмотрев на спящего гостя, Хунек пошёл варить кофе.