Волчонок

На самом деле Берта немного преувеличила. Информация ещё нуждалась в подтверждении. Но достаточно ей было увидеть вспыхнувшие сначала недоверием, а потом радостью глаза Франца, чтобы она поняла, что фраза была сказана вовремя. — Вы нашли Вилли? — растерянно пробормотал мальчик, — но как?! По-хорошему Берта должна была ответить ему одним словом: — Случайно. Но она уверенно улыбнулась и ответила, как будто у неё и не было никаких сомнений, что сводный брат Франца всё-таки найдётся: — Все твои друзья работали над этим. И я, и другие учителя, и Каспер, и приютское начальство, и полицейские. Это должно было произойти. — И я смогу увидеть его? — произнёс Франц, глядя на учительницу, как зачарованный. — Да, несомненно, ты сможешь его увидеть, — твёрдо ответила Берта, — я сама тебя к нему отвезу. Думаю, что герр директор даст мне ради этого свободный день. Конечно, это будет не завтра. — Я подожду, — пробормотал Франц. Он был теперь готов ждать сколько угодно и терпеть какие угодно насмешки, ради того, чтоб снова встретиться с Вилли. — А теперь, — Берта строго сдвинула брови, — скажи мне, что ты делаешь в коридоре во время урока? Если я не ошибаюсь, у вас сейчас математика. Господин Бекермайер хвалил тебя, говорил, что у тебя способности. — Господин Бекермайер несправедливо выгнал меня с урока! — обиженно воскликнул Франц. — Так ли несправедливо? — спросила Берта с сомнением, — наверное, ты опять не выполнил домашнее задание. Да? — Нет. Задание я выполнил. Он выгнал меня просто так. Потому что один из моих одноклассников не устоял на ногах, и господин учитель подумал, что я его ударил. Конечно, кому же ещё ударить бедного мальчика, как не этому ужасному Нойманну, сыну преступницы! — горько усмехнулся Франц. — Я не советую тебе даже иронически называть себя её сыном, — заметила Берта, — чем скорее это забудется, тем лучше для всех. Ладно, пойдём в класс. Надо учиться, Франц. Ты же не хочешь, чтоб твой брат думал, что ты отстающий. Франц представил, с каким удовлетворением тётка Юлия восприняла бы такую информацию. Вилли-то ещё мал, ему это слово, может быть, ничего и не скажет, а вот тётушка… Он резко помотал головой: — Конечно, не хочу. — Вот и я так думаю, — повеселела Берта и открыла дверь в класс, где математик объяснял новую тему. — Я прошу за этого ученика, господин Бекермайер, — сказала она, проталкивая в класс Франца, — я объясню в учительской, после урока, почему. Мальчишки от любопытства вытянули шеи. С чего это цыганка вдруг решила вступиться за Нойманна? Что её связывает с волчонком? Математик сухо кивнул: — Под вашу ответственность, фройляйн. Франц, стараясь ни на кого не смотреть, прошёл на своё место.

***

— Мне кажется, Гельмут, вы несправедливы и предвзяты к Нойманну, -начала Берта свой разговор, когда Бекермайер после урока вошёл в учительскую, — он не выбирал, кем и от кого ему рождаться. — Да, я знаю, — ответил математик, — но мне не нравится его поведение. Он уже сейчас демонстрирует то же, что и его мать в своё время. Но она-то, она… Она домашней была, а он — бродяга со стажем, который без колебаний пускает в ход кулаки. Херцог вот был с ним дружелюбен, даже излишне, а он в ответ что? Огрызаться начал. Хамское поведение нельзя спускать. Видите ли, он сам подтверждает всё, что о нём говорят. — И как вы намерены бороться с этим? — наседала Берта, — взыскания должны быть за дело, а тут что? Ему не дают прохода, и в этом он уж точно не виноват. Вы выбрали ложную цель, как и тогда, двенадцать лет назад. Не боитесь, что с такими методами мы снова вырастим монстра? — Что значит «мы»? — на лице математика отразилось неприятное удивление, — то, какими они вырастут, зависит только от них самих. — И от нас — тоже. Математик посмотрел на свою молодую коллегу более внимательно. — По молодости мне тоже были не чужды некоторые идеалы, — вздохнул он, — дай бог, чтобы все ваши попытки сделать проблемного ученика достойным членом общества не были бесполезными. Кстати, как вы собираетесь это делать? В голосе старшего коллеги Берта услышала неподдельный интерес и поэтому стала рассказывать: — Понимая, что сын (что он действительно сын Анны Зигель и у меня практически нет сомнений) не виноват в преступлениях своей матери, я решила дать ему шанс на поддержку родственников, для того, чтобы избавить мальчика от одиночества. — То есть вы решили разыскать семью сестры матери Анны Зигель? — Не совсем. Точнее, не только это. Когда-то Франц обмолвился мне, что был очень привязан к своему сводному брату, которого забрали к себе родственники по фамилии Штробль ещё во младенчестве, до того, как определили Франца в приют в Триесте. Вот этого брата я и решила найти. — Но это почти невозможно, — высказался математик, — теперь это другая страна. — Да, — продолжала Берта, — всё было действительно сложно, даже сложнее, чем я думала вначале, семья Штробль проживала не в Триесте, а в Лайбахе. Я приготовилась к долгим и упорным поискам, попросила помощи у отца и брата, но вот вчера мне случайно попало в руки вот это. Берта перебросила к математику через стол грязную газету с масляными пятнами. Математик брезгливо отодвинул газету и спросил: — И что там? Почему она в таком виде? — Вид тут ни при чём, — азартно объясняла Берта, — в эту газету один из сослуживцев моего брата Каспера завернул свой завтрак, главное — это содержание статьи! Любопытство пересилило. Математик двумя пальцами расправил газету и прочёл: «Сход лавины в Зальцбурге. Трое лыжников погибли в Австрии в минувшие выходные после сильного снегопада, погрузившего часть страны в хаос, говорится в сообщении нашего корреспондента. В спасательной службе уточнили, что в районе Зальцбурга в результате схода лавины погиб лыжник из одной из соседних стран, а в западном регионе Форарльберг — погибли четыре лыжника из Вены. Наш корреспондент поговорил со свидетелями трагедии. По словам жительницы Зальцбурга Юлии Штробль, накануне ничего не предвещало катастрофы. Однако в субботу уже с утра с гор доносился характерный гул, свидетельствующий о сходе лавин. Однако беспечные спортсмены не вняли голосу рассудка и отправились на горные склоны. «Эти люди должны были подумать о своих семьях, а не заниматься глупостями, — заявила Юлия Штробль, — своим родным детям и своему приёмному сыну я не позволю заниматься таким опасным и бессмысленным делом, как горные лыжи» Спасательная операция в районе Зальцбурга продолжается. Возможно обнаружение новых жертв лавины» — Штробль — распространённая фамилия, — осторожно заметил математик. — Да! Но совпадает и имя тоже! Тётку, которая забрала малыша Вилли, знали Юлия. Совпадает и то, что у этой женщины есть свои дети и один приёмный сын! — И всё- таки, я бы пока не торопился рассказывать Нойманну об этом, — скептически проговорил Бекермайер. — Я уже рассказала, — просто ответила Берта, — и считаю, что сделала правильно. Вечером они с Каспером разрабатывали план действий. — Наскольких я знаю, — размышлял Каспер, — когда ещё только началась война, в нашем полку, в основном, тирольцы служили, но потом нас перебросили в Карпаты, там мы уже в другую дивизию вошли. Зальцбургских среди наших было трое — Лиферс, Ланге и Земанн. Адреса у меня есть. Не уверен по поводу Лиферса и Земанна — до меня доходили противоречивые слухи, не знаю даже, живы ли они сейчас. Особенно Земанн — мы его потеряли тогда… Ну, он был ранен в том бою, тащили мы его на своём горбу, да в суматохе и забыли. Но вот Ланге, вроде, не так давно уехал домой. Хвастал, что Кауффельдт ему с лишком заплатил за работу, когда он обмолвился, что копит на дорогу домой. Сейчас же пойду отправлю ему телеграмму с просьбой проверить, та ли это Юлия Штробль. Заодно разузнаю про остальных. — Постой! — раздался из соседней комнаты голос его отца, — гораздо быстрее дело пойдёт, если я запрошу по линии полиции. А то вы на телеграммах разоритесь. — Папа, ты чудо! — обняла отца Берта. Для неё такое проявление чувств было нечастым. — Да, я такой, — усмехнулся инспектор Дитрих.