Волчонок

Франц вприпрыжку бежал к дому Маркуса вверх по улице. Он вышел немного раньше, чем следовало, чтобы не ходить на приютский обед. На обед в этот четверг была опять ненавистная ему кислая капуста. С чистой совестью Франц отпросился у Тины, сообщив, что приглашен в дом инспектора Пеца на праздничный обед в честь рождения у хозяина дома сына. Воспитательницы все были в курсе особых отношений, которые сложились у Маркуса с Францем, поэтому Тина не удивилась и отпустила своего воспитанника охотно. К счастью, мальчик, кажется, уже оправился от недавно совершённого на него покушения. Во всяком случае, он выглядит сейчас вполне счастливым и беззаботным. Мелькнула мысль: а стоит ли его отпускать одного, не надо ли послать проводить его кого-нибудь из старших ребят. Но Тина эту мысль отбросила. Что может грозить Францу? Ведь эта страшная женщина, которая в него стреляла, уже давно находится в полицейском участке, откуда, по всей видимости, надолго отправится в тюрьму. Поэтому воспитательница ограничилась только предупреждением возвратиться до отбоя и указанием почистить брюки и пристегнуть к рубашке чистый воротник. Так как времени у него было достаточно, Франц с удовольствием останавливался под нависшими над узкой улицей ветками деревьев, с которых свисали, как хрустальные серёжки капли недавно закончившегося дождя. У мальчишек была такая озорная игра: оттянуть вниз веточку с каплями, а потом резко её отпустить, когда под неё войдёт какой-то прохожий. Мокрые горожане возмущались, но обычно не слишком громко. Особой доблестью считалось самому при этом успеть отпрыгнуть и остаться сухим. Сейчас прохожих на улице не было, и Франц играл сам с собой. Внезапно как будто тень набежала на его мысли. Впереди показалось зловещее место — дом Зигелей. «Когда уже его снесут, » — досадливо поморщился Франц. Но тут же ему захотелось ещё раз зайти в пролом полуразвалившейся ограды, подойти к задней двери кухни, у которой он когда-то похоронил Медведя, и где недавно он неожиданно встретил Хайнца, ещё раз почувствовать мрачную магию этого места. Страшное существо, которое его тогда напугало, не сон ли это был? Может быть, весь этот ужас ему почудился от усталости и голода? Франц нерешительно замер у пролома и вдруг тишину разорвал дикий крик боли и ужаса. Вздрогнув, Франц хотел рвануть со всех ног с этого жуткого места. Но тут на смену животному страху пришёл здравый смысл и его обычная отвага. Кто это кричит? Вроде женщина. Может быть, просто какая-то женщина забрела в развалины по малой нужде, например, и подвернула ногу? Или упала и сильно ударилась. — Спокойно. Надо просто пойти и посмотреть, — пробормотал Франц вслух, не замечая, что у него стучат зубы, — я просто посмотрю, и помогу этой женщине выбраться оттуда. Проходя в пролом, он услышал шум в кустах со стороны задней двери. «Может быть, она смогла уже выбраться сама, — подумал мальчик, — но почему же она тогда так орала?» Отбросив остатки страха, он решительно вошёл в приоткрытую дверь. Из дырки в потолке на усыпанный обломками и мусором пол падал косой луч. Франц, пока его глаза не привыкли к полумраку, сделал несколько быстрых шагов по коридору и буквально натолкнулся на лежащую женщину. — Яна??? Со стороны улицы уже слышались чьи-то голоса, скрипели калитки соседских домов, видимо последний дикий крик Яны услышал не только Франц. Он сидел на полу среди битых кирпичей и держал на руках Яну, тупо глядя, как у неё из горла толчками вытекает кровь. Он не знал, жива она сейчас или нет. Когда он только склонился к ней, точно была жива. Она даже пыталась что-то ему сказать. Кажется, это были слова «страшная женщина» Франц пытался зажать рукой огромную зияющую рану на её горле, но кровь всё текла и текла… Тело Яны обмякло и стало очень тяжёлым. Франц крепко прижимал его к себе, и в считанные секунды вся его одежда пропиталась кровью. Время как будто остановилось. На самом деле прошло не более двух минут с того момента, как он переступил порог зловещего дома, а мальчику казалось, что он так сидит уже несколько часов. Он хотел закричать, позвать на помощь, но горло сдавило, и он не мог выдавить из себя ни звука. В голове лениво копошилась одна беспокоящая его мысль: «Так уже было. Так было много раз… Кровь. Чужая кровь, её много. Люди умирают вокруг него, а на нём ни царапины!» Внезапно это показалось ему очень забавным. Все умирают, а он жив. Франц, продолжая изо-всех сил прижимать Яну к себе, горько рассмеялся. Из темноты под солнечный луч, прихрамывая, вышел тощий котёнок и, нечаянно наступив в лужу крови, начал брезгливо отряхивать лапки. Заметив, что кровь из горла Яны уже не течёт так сильно, Франц отпустил руку и притянул котёнка к себе. Зверёк довольно заурчал, прижавшись к его штанине. — Да, да, именно из этого дома, господин полицейский, — раздавался чей-то взволнованный голос с улицы. Второй, женский, голос вторил ему: — Это проклятый дом, скажу я вам! Сколько раз я уже замечала, окна и двери полиция позаколачивает, а через пару дней опять открыто! И шум там постоянно, и огонь блестит. Кто это там огонь разводит? А не сама ли Волчица домой вернулась? Ведь, говорят, сбежала она из тюрьмы. — Тихо! Прекратить распространять непроверенные слухи! — решительно прервал говорившую третий голос с начальственными нотками, — так что, вы слышали крики из этого заброшенного дома? И вы слышали? И вы тоже? Франц слышал этот разговор, понимал все слова по отдельности, но не мог уловить их общий смысл. Он попытался тряхнуть головой, чтоб стряхнуть наваждение, но вдруг почувствовал, что не может это сделать. Всё его тело, как будто одеревенело. А котёнок всё тёрся и тёрся о его ногу и урчал всё громче и громче Когда партульные, вместе с понятыми вошли в дом, Франц так и сидел в той же самой позе. С огромным трудом удалось разомкнуть его руки и вынуть из них тело убитой женщины. Вместо него, кто-то догадался вложить в его руки крутившегося тут же котёнка. Мальчик не шевелился и не отвечал на вопросы. Он не смог назвать ни своё имя, ни имя убитой. Весьма подозрительные обстоятельства, в которых его обнаружили, и отсутствие на месте кого-либо ещё, чуть было не сыграли роковую роль для него, но тут перед полицейскими встал вполне логичный вопрос: если потерпевшую убил Франц, то где же орудие убийства? Ни ножа, ни какого-либо ещё колюще-режущего предмета на месте обнаружено не было. А между тем, разрез на шее жертвы недвусмысленно указывал, что преступник хорошо владел технологией забоя скота. Это тут же привело к исключению версии, которая сразу же после убийства начала активно обсуждаться жителями улицы: незнакомку убила сама Волчица — Анна Зигель. Но где бы эта особа научилась так профессионально владеть ножом? Да, она когда-то именно с помощью ножа убила двух девочек в туалете женской гимназии, но тут поработал явно кто-то другой — профессиональный забойщик свиней или, на худой конец, фермер. А в глубине дома снова была обнаружена лёжка со следами длительного пребывания человека, предположительно женщины, ещё горящие угли в очаге на кухне и остатки жареного мяса на огромной грязной сковородке. Преступление было настолько чудовищным, что известие о его совершении мгновенно облетело соседние улицы. Перед домом Зигелей собралась огромная толпа. Некоторые, услышав, что погибла совсем молодая женщина, опасались за судьбу своих подруг или дочерей, отсутствующих на данный момент, и пытались прорваться сквозь полицейское оцепление, чтобы убедиться, что пострадали не их близкие. Таких людей приходилось по одному приводить к месту преступления. Тим, полицейский, который в тот день дежурил по району, уже представлял себе, как вечером он попадёт под горячую руку начальника участка Дитриха. Всё в этот день шло не так, как надо, не так как предписывалось полицейскими правилами. Мальчишка этот, в котором, наконец, кто-то благодаря недавним газетным публикациям о нём, узнал Франца Нойманна, совершенно не вовремя то ли свихнулся, то ли онемел. Тим попробовал потрясти парня за плечи, чтоб услышать от него хоть какую-то информацию, но стало ещё хуже. Мальчик сжался ещё больше, а глаза его стали стеклянными. — В больницу его надо, у парня потрясение какое! — посоветовала сердобольная соседка. Тим и сам понимал это, но вызванная уже давным-давно санитарная карета всё не ехала.