Волчонок

— Внук-то не очень на тебя похож… Вот он крепыш какой, ты в юности был хоть и длинный, но гораздо более деликатного сложения, — высказался второй друг дедушки. — Внешне в мать пошёл, — ответил Штефан, но что касается характера — точно, как мой сын, всему живому рад, каждой зверюшке помогает. Франца даже удивила горячность, с которой лесничий сказал это… Удивлялся Франц в этой поездке не в последний раз. Автомобиль дедушкиного друга привёз их не домой к своему хозяину, а к дверям отеля, который показался Францу шикарным дворцом. Да и сам лесничий оробел: — Зачем мы тут? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Заходите, не бойтесь, — опять засмеялся генерал, — не так часто ты к нам приезжаешь, — всё оплачено. И не подумай, что это какая-то благотворительность, у меня дома полно женщин, политес, манеры, а я помню, как ты это не любишь, тут вам с внуком будет удобно. А мы с Гансом надеемся, что ты в ответ нас к себе в гости на охоту пригласишь. — Я? Да… Конечно… На старика было больно смотреть. Франц решительно взял его под руку и ввёл в широкие двери отеля, в царство мрамора и зеркал. Вообще, если бы не эти зеркала и обилие света, гостиница не произвела бы на Франца такое ошеломляющее впечатление. Старинное здание городского приюта, в котором он сейчас жил, имело помещения и побольше. А номер вообще показался тесноватым. Старик и мальчик понятия не имели, насколько дорого стоит проживание в этой гостинице, в самом центре Вены. Но зато находящаяся при номере белоснежная ванная поразила. В приюте воспитанники мылись в общем душе — мрачном помещении с почерневшими от сырости стенами и чуть тёплой, а иногда и вовсе холодной водой. И вдруг собственная ванная, горячая вода и белые пушистые полотенца… «А дед-то у меня не такой уж простой…» — с изумлением думал Франц. Разве стали бы ради простого лесничего хлопотать генералы? Вечер они провели в каком-то ресторанчике с друзьями деда и их жёнами. Генерала там не было, но были какие-то другие старики. Штефан называл внуку их имена, но мальчик, утомлённый дорогой и обилием впечатлений их не запомнил. К концу вечера он положил голову на сложенные на столе руки и заснул. Следующий день провели они за покупками и прогулками. Франц получил три рубашки с отложными воротничками, костюм из сукна бутылочного цвета, чулки, два шейных платка и ботинки. Ботинкам он был особенно рад, так как до сих пор зимой и летом носил старые ботинки доктора Штрауса. Главным несомненным достоинством всех этих вещей в глазах Франца было то, что все они были новыми. С рождения Францу приходилось донашивать чужую одежду. Он даже не помнил, было ли у него вообще когда-нибудь что-то новое. Старика тоже приодели, несмотря на его отказы. Как мальчик чрезвычайно чуткий и умный, Франц задавался мыслью: почему друзья его деда Штефана с такой охотой проводят с ним время, так помогают им? Ответ он частично получил после обеда, который проходил в ещё одном ресторанчике, недалеко от ратуши. Очередной дедов друг, уже изрядно приложившись к пузатой бутылке, в которой был отнюдь не виноградный сок, обнял Франца за плечи и жарко прошептал ему в ухо: — Штефан — это такой человек… Такой человек, какого сейчас днём с огнём не сыщешь… Он так нам всем помогал во время учёбы! — А чем он вам всем помогал? — поинтересовался Франц. — Эх, ты! — неожиданно обиделся старик и отвернулся от Франца, — что ты понимаешь! Они ходили и в гости, но Францу это не понравилось. Одетый в свою новую одежду он вынужден был смирно сидеть на стуле и слушать неинтересные разговоры о каких-то людях, которых он не знал. Когда подавали угощение, Франц постоянно боялся допустить какой-нибудь промах и опозорить деда. Конечно, фрау Вернер говорила своим воспитанникам, что вилку надо держать в левой руке, а нож в правой, но отработать этот навык на практике у приютских детей просто не было возможности. Из-за недостатка вилок и ножей, чаще всего, дети ели ложками. На третий день их визита Франц не выдержал. Деда опять пригласили на обед в очередной ресторан. Франц, отговорившись тем, что не голоден, попросился погулять по окрестностям, обещая далеко не уходить. На самом деле ему хотелось, наконец, найти университет и посмотреть, где в этом городе учат на врачей. Главное здание университета было совсем рядом. Однако медицинский факультет пришлось поискать. Увлёкшись этим, опьяневший от красоты столицы, от её величия и богатства архитектуры, Франц совсем забыл о том, что обещал деду не уходить далеко. Он шёл и шёл, периодически спрашивая дорогу у прохожих. Вежливому, хорошо одетому мальчику охотно помогали. Когда Франц наконец отыскал нужное ему здание, он очень устал и сбил ноги новой обувью. Перед корпусом университета был небольшой скверик с клумбой и памятником. Напротив памятника стояла удобная скамейка, на которой уже сидел пожилой господин с тросточкой. У господина была аккуратно подстриженная густая, седая бородка и очень внимательный взгляд. Франц глянул на этого человека с опаской, но так как до другой скамейки идти было далековато, мальчик всё-таки присел на другой конец скамейки. Человек с тросточкой живо повернулся к нему и сказал высоким не совсем внятным голосом очень медленно: — Что ты, молодой человек, пристроился, как курица на насесте? Садись свободно, я не кусаюсь. — Я подумал, что могу помешать вам, — смутился Франц, — меня учили спрашивать, прежде, чем занимать место рядом с кем-нибудь, но я так устал… — Да, такое правило есть в социуме, с улыбкой ответил человек с тросточкой, — но правила социума — это не истина в последней инстанции. Это просто чужие установки, которые могут оказывать на нас влияние, потому что мы с самого раннего возраста сравниваем себя с другими. Речь собеседника показалась Францу несколько выспренной, но безусловно интересной. Поэтому он подвинулся на скамейке поближе и спросил: — Но как можно на самом деле не обращать внимания на общие правила? Ведь тогда тебя посчитают невежей. — Надо стать неуязвимым к чужим словам, — легко улыбнулся старик. Франц продолжал настаивать: — Но как это сделать? Собеседник помолчал, внимательно разглядывая мальчика. — Забавный парень, — сказал он как будто про себя, интересное лицо. Возможно, мы даже где-то встречались… — Это вряд ли, — ответил Франц на эти мысли вслух, — дело в том, что мы с дедушкой приехали в Вену в гости, только три дня назад. — Да? Ну что ж… Ты хочешь узнать, как сделать так, чтоб осуждение чужих людей после нарушения тобой общих правил не ранили тебя? — Да! — горячо ответил Франц, — мне это узнать очень важно. — Ну что ж, тут дело в том, что никто, кроме тебя самого не знает тебя в полной мере. Окружающие люди замечают только какие-то отдельные черты твоей личности, но полностью увидеть себя можешь только ты сам. Поэтому тебя не должны волновать суждения окружающих, как похвалы, так и хула, так как они по определению ложны. Люди смотрят, исходя их своих убеждений и воспитания, что они могут понять в тебе? Франц задумался. То, что говорил этот человек было верно, хотя он никогда раньше не думал на эту тему, но для того, чтоб не обращать внимания на чужие суждения, нужно было обладать очень сильным характером, которого, как он сам подозревал, у него пока не было. — Если нарушать правила, а потом не обращать внимания на общее осуждение, можно поссориться с очень многими людьми, — сказал он. — Совсем не обязательно, — возразил его собеседник, — тут уж всё зависит от твоего собственного умения общаться. Чтоб ни с кем не поссориться нужно знать один секрет. — Какой? — выдохнул Франц, не отрывая глаз от своего собеседника. Высокий неторопливый голос подчинил его себе полностью. — Надо в общении с человеком сохранять тихий ум, не вешать на человека ярлыки, принимать его всей душой. Только тогда есть возможность понять и почувствовать человека таким, какой он есть на самом деле. Этот приём называется «зеркало» Франц не вполне понял, к чему тут зеркало. От входа в медицинский факультет к ним приближался какой-то человек и кричал, размахивая руками: — Доктор! Доктор! Пациентка уже пришла и ждёт вас! Старик с тросточкой сделал останавливающий знак, и молодой человек сел на лавочку, которая находилась поодаль. Всем своим видом он выражал нетерпение, но собеседник Франца как будто не замечал этого. Он подмигнул мальчику и сказал: — Вот тебе пример. У меня пациентка, с которой я провожу сеансы уже полгода. Она полностью в моей власти. Скажу тебе, что для того, чтобы достичь успеха в лечении, врач должен стать для пациента близким человеком, добиться полного его доверия. Она дама. По всем правилам хорошего тона я не должен заставлять её ждать. Я должен поспешить к ней, ведь она больная, а я её врач. Но что делаю я? Я сижу здесь и беседую с тобой, потому что в данный момент считаю это для себя более важным и нужным. Если бы я сейчас бросился по первому зову и стал проводить сеанс, он не стал бы удачным, а только вызвал бы раздражение у моей пациентки и у меня. — Так вы доктор! — воскликнул Франц. — Тебя это удивляет? — Нет… Просто я сам тоже хочу стать доктором. Я специально пришёл посмотреть, где в Вене учат на врачей. У меня есть знакомый доктор Штраус… Каким-то чутьём мальчик почувствовал, что рассказ о докторе Штраусе сейчас будет неуместен. Вместо этого он спросил: — Но что делать, когда люди плохо говорят о тебе? Они-то как раз сразу вешают ярлыки и никогда не хотят понять человека и разобраться! Старик подхватил мысль: — Да, да. Именно так, таких людей, к сожалению, большинство. Но много ли стоит их мнение? Скорей всего, они видят в тебе то, чем наполнены сами, и переносят это всё на окружающих. А ещё следует уяснить вот что: если мы честно и беспристрастно анализируем себя, хорошо себя знаем и работаем над собой, мы можем спокойно слушать мнение о нас других людей. Иногда, конечно, ты можешь разгорячиться из-за какого-то неосторожного суждения, посчитать его несправедливым, но слишком сильно оно тебя не заденет. А узнавать себя надо! Следить за своими мыслями, реакциями, словами… Об этом, например, Сократ говорил и другие мыслители. Читал? — Нет, не читал, — смутился Франц. — По крайней мере, ты честен, это уже немало. А остальное всё впереди, — улыбнулся Францу собеседник, — и ещё: важный совет — никогда не сравнивай себя с другими. Только с самим собой в прошлом. Франц встрепенулся. С собой? Да… Если сравнивать с собой в прошлом, он очень далеко ушёл от триестского сироты, который так любил добиваться справедливости. Старик поднялся и протянул ему большую белую руку: — Было приятно с тобой поговорить. Желаю тебе хорошо знать себя и любить. Пожав Францу руку, бодро зашагал к входу в здание. Франц тоже поднялся и пошёл вслед за ним только намного медленнее — болели ноги, натёртые новыми ботинками. Поравнявшись с соседней лавочкой, где продолжал сидеть с сигареткой молодой человек, который звал доктора, Франц спросил у него, кивая в сторону удаляющегося старика: — А что, он хороший доктор? Францу показалось, что молодой человек был шокирован: — Что ты? Это же сам Зигмунд Фрейд! Имя Францу ни о чём не говорило, поэтому он продолжал расспрашивать: — Он многих спас от смерти? Молодой человек засмеялся, но потом неожиданно стал серьёзным: — А о чём он с тобой так долго говорил? — О том, что сравнивать себя надо только с самим собой в прошлом, — ответил Франц главное, что вынес из разговора. — Ну да, — вздохнул молодой человек, откидывая окурок в урну, — это пунктик у него такой. И ещё рассуждения о половом вопросе, для которых он, видимо, счёл тебя слишком юным. Ладно, пошёл я. Светило психоанализа обладает не слишком простым характером. А тут ещё и болезнь… Рак у него подозревают. Вот и говорит так невнятно, заметил? Франц кивнул. Он оглянулся и увидел, как через дорогу к нему мелкой рысью движется его дед, тяжело дыша и держась за сердце. Разговаривая с чужими людьми, он совсем забыл о том, что обещал не уходить далеко. «Да, я ещё очень плохо себя знаю, — вздохнул Франц, — совсем ведь не хотел, чтоб дед обо мне волновался, а получилось вот так» — Еле нашёл тебя! — пробормотал Штефан, задыхаясь и опускаясь на скамейку. — Извини, дедушка, — вздохнул Франц. Затем заметив, что старик вовсе не собирается его ругать, указал рукой на медицинский факультет: — Вот здесь я буду учиться.