Death with Dignity

Всю ночь юноша провел в оживленных дискуссиях с Шарлатаном. - Я одного не могу понять, почему ты беспокоишься за сохранность взрослого и адекватного вампира больше, чем за меня? – допытывалось существо, глядя на снующего туда-сюда Данте, - Вот скажи мне, что может пойти не так? - Я не знаю! – уже несколько раздраженно отвечал скрипач, резко останавливаясь и смотря прямо в белые дыры глаз Шарлатана. Ему все еще не давал покоя тот факт, что проклятие начало работать по-другому – исчезли привычные наручники, тень стала отделяться от тела. Что происходит? Это Шарлатан слабеет, или он сам? – Просто… Все пошло под откос после того вечера. Существо и само это чувствовало. Оно осознавало, что приближается неизбежное, но не знало, что с этим сделать. Обычно вампиры, которых проклинал Шарлатан, выдыхались уже спустя месяц, начиная слабеть на первых днях, а Вальдес, судя по всему, не только прекрасно себя чувствовал, но еще и умудрялся поучать его, главного проклинателя! Наконец сосуд рассержено хмыкнул и сел на небольшой диванчик с откидной спинкой, прикрыв воспаленные глаза. Уже начинало светать, а это значило, что мужчина должен был скоро вернуться. Юноша намеревался его встретить, но Шарлатан поступил по-своему. Впервые за долгое время он снова проявил заботу и «выключил» Данте, дабы тот снял напряжение нервной ночи и не попал под горячую руку Ротгера. Сама тень подняла с пола «Метаморфозы» Овидия и, открыв своими забавными черными ручками книгу, принялась пролистывать до боли знакомые строки. Тем временем, отойдя от злости и несдержанности, вампир поднялся с кресла, допив бокал, и направился на поиски юноши, дабы оповестить его о своем приходе и извиниться за ожидание. Как оказалось, тот все еще находился в библиотеке, однако, судя по ауре, что веяла от фигуры, телом завладел Шарлатан. Всё же их с Данте сущности обладали разной энергетикой, так что смена их легко чувствовалась. - Данте отдыхает? – с привычным ему спокойствием поинтересовался Вальдес, заведя одну руку за спину, а другой опираясь на трость, что так и не оставил в парадной из-за скорого возвращения и некой оторванности от реальности на первых парах. Вел он себя с тенью по обыкновению холодно, однако учтиво, - Хотел сообщить ему, что вернулся, но, думаю, это может подождать, - так же умеренно и сдержано произнес мужчина. Он предположил, что ситуация весьма удобна, ведь есть возможность расспросить Шарлатана об интересующих вещах, к тому же, этим можно было отвлечь себя от дурных мыслей. Скорее всего, он расскажет. Ротгер сравнивал тень со злым гением, инфантильным, эмоциональным, но гением. Как любой другой злодей, он не побрезгует поделиться известным, дабы в угоду своему эго продемонстрировать гениальность. Однако Шарлатан пребывал не в лучшем расположении духа, что проявлялось в его непривычном спокойствии и уравновешенности. Он медленно оторвал взгляд от книги и сверкнул своими золотыми глазами в сторону вампира, откладывая «Метаморфозы» в сторону. Действительно, к этому времени он уже успел занять тело Данте, и весь его вид свидетельствовал о том, что он чем-то встревожен. - С возвращением, - тихо начало существо, окидывая взглядом Вальдеса и пытаясь разглядеть на его лице хоть какой-то намек на эмоции, - Прежде чем расспросить вас о том, как всё прошло, я вынужден сообщить кое-что неприятное как для Вас, Ротгер, так и для парнишки, - с этими словами тень продемонстрировала мужчине внутреннюю часть своих ладоней, пальцы которых почернели почти до середины, - Душа и тело Данте на грани истощения, - что самое удивительное, Шарлатан говорил это как будто даже с некой тоской в голосе, - Он отвык от вампирского образа жизни благодаря мне. Вскоре это тело полностью обратится в черную материю и перейдет в мое распоряжение. Вид вампира приобрел большую серьезность, если не сказать, что тревожность, однако это мгновенно скрылось за спокойствием и холодом. - Полагаю, и вам тяжело принимать подобную участь сосуда, что был с вами на протяжении многих столетий, - с ироничной сдержанностью произнес он, однако после вновь вернул себе серьезность, - В таком случае убить вас следует поскорее, или хотя бы выгнать. Всё-таки летальный исход – весьма грубый метод… - Вальдес вздохнул, с некой грустью наблюдая почерневшие пальцы, ибо к юноше он привязался, претерпел и нуждался в его компании, восхищаясь искренностью и легкостью его сознания. Для уже мертвого существа, погруженного в тоску и уныние, было бы непростительным легкомыслием не постараться не оставить себе столь изящный предмет интереса как собеседник. - Вероятно, вы, Шарлатан, существо ещё живое, в отличии от меня и Данте, - предположил мужчина, в уме подбирая нужное заклинание и ингредиенты. Понятия о смерти в этом доме были столь размыты, что говорить об убийстве казалось самим собой разумеющимся, однако все это обговаривалось с особым холодом, с забытой жестокостью и безразличием, как во время его юности, когда жизнь не значила ничего. Шарлатан сощурил свои диковатые глаза, продолжая пронизывать взглядом вампира. Он прекрасно осознавал, что его скорее всего убьют, причем очень даже охотно. Да, было неприятно это признавать, но вполне естественно – такое уж он создал впечатление о себе, как об аморальной паразитической личности, не способной на какое-либо сочувствие. - Данте тоже живой, - поспешило поправить его существо, не сводя глаз с собственных рук, - Я не убивал его, а лишь проклял, подобно вам. Когда первый сосуд умер, парнишка занял его место. То же самое произойдет и с вами, если он умрет, пока вы все еще не избавитель от проклятия, - какое-то время Шарлатан не менялся в лице, пока вдруг резко не похолодел, осознав, что его же словами могут воспользоваться против него. Впрочем, какая теперь разница? Кто-то в этом доме его точно вскоре убьет. - Означает ли это, что Данте – полукровка? – поинтересовался мужчина, все так же холодно смотря в звериные глаза тени. Это походило на игру, где каждый намеревался либо убить, либо воспользоваться другим в своих интересах, однако это зверство было представлено в столь утонченной манере, что доходило до абсурда в своей непостоянности и невероятности, в то же время выдавая всю жестокость и необратимость происходящего. Вальдес вспомнил совет юноши по поводу полнолуния, но пока не собирался им воспользоваться, желая оставить жизнь своему другу. - Не думаю, что мы с вами сможем ужиться, - уже более спокойно произнес он, решив немного разрядить остановку, - С Данте вы являете собой полные противоположности как в личностях, так и в характерах. Дополняя друг друга вы являетесь в меру жестоким и в меру добрым существом, имея как благоразумие, так и пылкость, - пояснил Ротгер, подходя к терминалу и наливая в бокалы кровь, а после протягивая один Шарлатану, из второго испивая сам. - С чего вы решили, что он полукровка? – Шарлатан недоуменно посмотрел на Вальдеса и отстранил бокал с кровью, так как без необходимости предпочитал не пользоваться таким способом восполнения сил. - Будучи вампиром, живым он по определению быть не может. Однако, являясь полукровкой или урожденным, может иметь признаки как мертвого, так и живого, - пояснил вампир. Шарлатан облегченно опустил голову, когда почувствовал легкое расслабление в голосе мужчины, что означало, что он может ослабить бдительность. Существо спокойно выслушало Ротгера и немного помолчало, собираясь с мыслями, после чего снова заговорило. - Я понимаю, что выгляжу как последний мерзавец, и с моей стороны было бы глупо это отрицать. Просто…- Шарлатан на секунду осекся, думая, стоит ли говорить об этом вампиру, но решил продолжить, раз уж начал, - Как и для вас, Данте является для меня неким регулятором, и пусть я иногда выражаюсь грубо и выматываю его… Это вовсе не значит, что я так уж его ненавижу, - тень грустно улыбнулась, как будто вспомнила что-то хорошее, и после непродолжительного молчания друг вставила, - Знаете, он очень боится темноты. До сих пор боится. Хоть тогда ему и было уже двадцать четыре, он засыпал всегда с включенным светом, и особенно сильно боялся, когда на улице была гроза. Я даже придумал ему колыбельную, чтобы он мог уснуть, - Шарлатан тихо смеялся и смотрел преимущественно в сторону; как непривычно было слышать от столь своенравного существа такие слова. Вампир стал внимательнее слушать тень, по мере ее речи все больше и больше уходя в мысли и смотря на Шарлатана уже с некой грустью и пониманием. Пусть сущность эта была невероятно древней, она казалась мужчине еще ребенком, что по молодости еще имеет пыл. Вальдес видел тоску на лице тени, видел горечь и печальное осознание того, что ничего нельзя сделать. Это напомнило ему его первую любовь, первую жену и те же эмоции, что сейчас тяготили древнейшее создание. - Должно быть, грустно осознавать, что как бы ни была крепка привязанность, события идут своим чередом, - Ротгер усмехнулся, отпивая крови, понимая, почему питает такое отношение к Шарлатану, - Как бы стары вы ни были, я все равно вижу в вас мальчишку. Пылкого, легкомысленного и задиристого, жестокого по молодости, но в то же время питающего трепетные, искренние чувства привязанности, многократно наступающего на одни и те же грабли, - с толикой задумчивости произнес вампир, а после допил кровь и вновь сел в кресло. Столько необратимых процессов, столько неимоверной грусти и тягот. - Я верю, что вы вовсе не ненавидите Данте. Уверен даже, что привязались. Однако мне хотелось бы, чтоб он жил, а посему вы должны умереть, - это было сказано с пониманием и тоской, спокойной и вовсе не жестокой интонацией. Вальдес даже позволил себе легкую улыбку, облокотившись на спинку кресла и задумавшись. - И я вовсе не считаю вас мерзавцем, - он выдержал небольшую паузу, будто еще не мог это признать, - Ведь это бы значило, что я называю мерзавцем самого себя, - наконец заключил мужчина. Шарлатан и впрямь напоминал ему дни его былой юности – эмоциональной, жестокой и чувственной. Убийство осложнялось уважением и пониманием. Легко убить того, кого всем существом ненавидишь, однако неимоверно трудно того, кого понимаешь, как самого себя. Шарлатан, изумленный последними высказываниями вампира, поднял голову. С таким выражением лица он был чертовски похож на Данте в его искреннем удивлении. Вообще, сходства этих двух существ проявлялись все ярче, что было не совсем понятно в связи с недавними событиями. За эти несколько дней пребывания в теле Вальдеса что тень, что юноша узнали совершенно новое отношение к себе. Мерзавец, оказывается, не мерзавец, а паразит – вовсе не паразит. Скрипач в свою очередь тоже очнулся, но не стал пока пробиваться наружу и, затаясь, наблюдал за беседой изнутри. Вскоре к Шарлатану вернулась прежняя улыбка. - Тогда найдите способ убить меня как можно скорее, иначе нам и впрямь придется провести несколько столетий в столь неудобном положении. Вальдес лишь кивнул в согласии, во взгляде его взыграло некое довольство и уважение к тени. Принятие своей смерти с улыбкой было чем-то поистине поразительным, ведь сколько бы он ни жил, все боялись конца. И Шарлатан наверняка боится, но отчего-то предпочитает смириться. Существо уже со всем свыклось, но не могло само себе объяснить, почему. Наверное, он впервые за всю свою долгую жизнь почувствовал вину. Вину перед Данте, на которого обрушилась целая лавина зверского обращения из-за паразитической сущности существа, живущего внутри него. Как бы то ни было, сосуд меньше всех заслуживал подобного обращения, как считал Шарлатан. Сейчас он был похож на отца, который использовал весьма грубые методы воспитания на протяжение многих лет, и под конец жизни решил побыть ласковым со своим чадом. Вампир допил бокал и поднялся, проходя вдоль стеллажей в поисках чего-то. Он достал старую потрепанную книгу в кожаной обложке. Это был том алого цвета, сшитый грубо и неказисто, написанный на языке, которого не понять без особого словаря. - Сегодня достану ингредиенты и попробуем, - оповестил мужчина тень, а после через тьму переправил книгу в кабинет. Перед уходом Ротгер решил поинтересоваться тем, что его сейчас наиболее интересовало. - Шарлатан… - с тем же спокойствием обратился он к тени, - Почему меж нами больше нет оков? Не мог не заметить, что перемещение стало значительно легче, однако вряд ли это банальная случайность. На последний вопрос мужчины тень ответила всё так же спокойно, предварительно хрустнув затекшей шеей: - Не подумайте, я не слабею, я еще полон сил и энергии. Просто кое-что понял. Данте не следует быть рядом с вами при всех ваших зверствах, - даже в этой спокойной интонации чувствовалась едва уловимая издевка. Шарлатан все-таки не до конца отступал от своих принципов. Вампир чуть приподнял уголки губ, тихо радуясь тому, что Шарлатан вновь повеселел, вернув себе свое ехидство и усмешку. Он вежливо поклонился, а после вышел из комнаты. Спустя мгновение его уже не было, впрочем, как пальто, трости и шляпы, с которыми он покинул дом. Шарлатан, дождавшись ухода вампира, несколько облегченно вздохнул и опустился в кресло. Тело вновь задымилось, побледнело, и существо обрело свою истинную форму, Давая волю Данте. Скрипач, когда вернул себе контроль над телом, не смел сначала поднять взгляд. Он сидел, нервно сцепив пальцы рук в замок и поджав губы, что выдавало его задумчивость. Это продолжалось довольно долго, в то время как тень левитировала в воздухе на расстоянии вытянутой руки и выжидающе смотрела на юношу своими большими белыми глазами. Наконец Данте поднял голову. В этот момент его лицо действительно напоминало лицо немой фарфоровой куклы, которая пронизывает вас своими стеклянными глазами. Сосуд глядел на Шарлатана несколько исподлобья, не шевеля ни одним мускулом, едва моргая. Однако эта тишина не казалась напряженной, потому что уже спустя мгновение юноша тихо и в то же время звонко выдал: - Я не сержусь на тебя. Вечная искаженная улыбка так и не появилась на черном лице существа. Теперь оно уже прикрыло свои огромные глаза и, пройдя сквозь вытянутые к нему руки, обняло темным дымом голову и плечи Данте, обдавая того холодом. Держать в руках бесформенную черную материю довольно необычно, но он уже привык к такому. Он даже различал, где у Шарлатана руки, а где – голова. Поэтому юноша приложился лбом к темному плечу тени, позволяя себе минутку отдыха от вечного страха и негодования. За окном стал постепенно накрапывать дождь. «Слава богу, что не гроза», - думал Данте, с прикрытыми веками лежа головой на подоконнике. В течение этих нескольких часов они с Шарлатаном так и не проронили ни единого слова. Существо понимало, что сегодня у Вальдеса вряд ли что-то выйдет, но оно все равно посчитало нужным так своеобразно проститься со своим «чадом». Ни к одному сосуду тень еще не была привязана настолько сильно, ни одному спящему вампиру он никогда не составлял компанию, сидя рядом и напевая своим демоническим голосом: - Мертвые знают этот дождь, От него они растут, Из земли ростки зеленые пуская. Спи, не тревожься ни о чем. …Мы-то знаем, что по чем, Дождь идет и снова розы зацветают.