Что-то дикое зовет тебя домой

Выходные Стив собирался провести как обычно: напиться, перестирать все белье и не отвечать на мамины звонки. В этом списке не было пунктов «взять под опеку покалеченного беспомощного кота» и «притащить его к себе домой». За последние двое суток Стив спал, может быть, часа три, составляя идеальный план, как вытащить Баки из жуткой Красной комнаты. У Стива вообще хорошо получалось составлять планы операций и выходить победителем из ситуаций, которые на первый взгляд казались тупиковыми. Он победил. А вот что с победой делать — это уже другой вопрос, отвечать на который он оказался не готов. Все покатилось под откос с первых же минут. Стив закрыл входную дверь, привычно запер ее на замок и оставил Баки одного, потому что бардак в гостиной срочно требовал внимания. На самом деле, ему просто хотелось освободить достаточно места, чтобы сесть и, если очень повезет, спокойно поговорить. Но когда он обернулся, Баки был явно встревожен — его взгляд метался по комнате, будто в поисках пути для побега. Стиву не следовало подходить ближе. Было полным идиотизмом загонять Баки в угол — так, чтобы за спиной у него оказалась запертая входная дверь. Повезло еще, что Баки просто пытался удрать, а не напасть на Стива, как в Красной комнате. Вдруг пришло в голову, что решение снять намордник, каким бы логичным оно ни казалось, возможно, было несколько преждевременным. К счастью, Баки пролетел мимо него и рванул в коридор. Впрочем, прорваться наружу он не пытался. Пометавшись по трехкомнатной квартире, Баки влетел в ванную, и Стив с облегчением захлопнул за ним дверь. Там нечего ломать, а окно слишком маленькое, чтобы в него вылезти. Честно говоря, Стиву было стыдно за свое поведение: он не продержался и пяти минут прежде, чем запереть Баки в очередной клетке. Однако ему нужно было время подумать, а Баки стоило немного побыть наедине с собой. Так что все к лучшему, решил Стив, медленно отступая от двери ванной. Это просто очередной тупик. В середине бесконечного пути. Между прочим, к этому времени Баки собирался умереть, ему точно не приходило в голову, что придется переехать в дом бывшего командира. В дом, полный незнакомых запахов и неустановленных границ. Стоило поговорить об этом еще в машине, пока Баки сидел на месте и был в состоянии слушать. Для начала, объяснить цели проекта и его обязанности, как участника — это дало бы хоть какое-то представление о правилах игры. Стив привычно швырнул китель на спинку дивана. Ему следовало вести себя умнее. Для начала хотя бы попытаться донести до Баки, что бояться больше нечего. Грохот, донесшийся из ванной, заставил Стива подскочить. Подушка свалилась на пол. Стив моргнул, однако вокруг по-прежнему было темно. Понимание пришло не сразу. Он и сам не заметил, как заснул, а грохотала, видимо, планка для шторки, которую Баки сбил, пытаясь добраться до окошка под потолком. Интересно, сколько сейчас времени? На улице давно стемнело, однако Баки до сих пор не спал. Дотянувшись до телефона, Стив мысленно обозвал себя идиотом. Гуманоидные кошачьи предпочитали ночной образ жизни. — Ну бля, — простонал Стив и откинулся на спинку дивана. Два часа утра субботы, и Баки, похоже, до сих пор не успокоился настолько, чтобы с ним разговаривать. По уму, стоило вообще перебраться в спальню, но спокойнее было держать оборону между Баки и входной дверью. С какого перепугу ему вообще пришло в голову, что тащить Баки домой — толковая идея? Руководство для хранителей, составленное ЦКК, наверняка предлагало решение для подобных ситуаций. Должна же от этого дерьма быть хоть какая-то польза? Впрочем, какая разница, руководство все равно осталось в машине. Если пойти за ним и оставить дверь без присмотра, завтра придется объяснять Фьюри, какого это хрена разрекламированный как «гарантированно лояльный» кот умудрился смыться. Стив чувствовал себя родителем бунтующего подростка, которого невозможно заставить вернуться домой вовремя. — Твою ж ма-ать. Стив зевнул и открыл смски. Наташа писала примерно в десять вечера, интересовалась, как идут дела. Стив напечатал: ≫Думаю, ты знала, как они пойдут. Если у тебя будет время, я б не отказался от подкрепления. Ответ пришел тут же: >Не могу, Роджерс. И чего ей в два часа ночи не спится? >Я в другом часовом поясе. А, ну да. Хорошее оправдание. Ладно, в конце концов, она Стиву не друг и ничем не обязана. Стив кое-как сполз с дивана и отправился на кухню, на ходу разминая затекшую шею. Сейчас бы душ принять… Подсветка шкафчиков и городские огни за окном освещали кухню достаточно, чтобы в ней можно было ориентироваться. Стиву не нравился яркий верхний свет, он им почти не пользовался. На первый взгляд смотрелось не так уж печально: стол не уставлен бутылками, все части мундира аккуратно сложены на кресло. Положив телефон на столешницу, Стив полез в холодильник — желудок крутило от голода, сейчас любые объедки пришлись бы кстати. В холодильнике обнаружилось: пиво, половинка лимона, приправы, пакет с черствыми кукурузными лепешками и хот-доги, к которым было страшно прикасаться еще пару недель назад. Единственная приличная еда: целая коробочка помидоров черри, похожих на отрубленные пальцы. Ладно неожиданное спасение кота-инвалида, но в эти выходные Стив, похоже, и сам-то есть не собирался. Звание «парня, у которого всегда есть план» полностью оправдано! Не придумав ничего умнее, Стив вытащил уже знакомую бутылку виски, подхватил телефон и отправился обратно в гостиную, на ходу откручивая крышку зубами. Плюхнувшись обратно на диван, он открыл сайт ГрабХаб. Не так-то просто оказалось найти место, которое готовило бы на вынос в два тридцать ночи. Что-нибудь простое, горячее и две порции сразу. Уже оформив заказ, Стив мрачно уставился на бутылку в руке. Кошкам ведь можно спаржу, правда? Гугл ответил, что можно. Ну, и то хорошо. Глотнув виски в третий, четвертый… да неважно, в какой раз, Стив откинулся на подушки. Где-то там валялся китель, который наверняка помнется, да и черт с ним. Знак КНШ уперся под лопатку. — Да здравствуют метафоры, — пробормотал Стив, поднося ко рту горлышко бутылки. Заснул он или нет, так и не понял, но стук в дверь показался неожиданно громким. Секунд через тридцать догнала мысль, что это, скорее всего, прибыла заказанная еда. Почти пустая бутылка на журнальном столике выглядела виноватой во всех ошибках, совершенных прошлым вечером. На прошлой неделе. В прошлом месяце. За последние пять лет, блядь. Стив дотащился до двери, открыл ее, даже не удосужившись спросить, кто там — кстати, зря — и, не считая, сунул сколько-то долларов курьеру ГрабХаб. В обмен ему дали пластиковый пакет со стопкой контейнеров. Один контейнер остался на стойке. С остальными Стив отправился было в сторону ванной, но завис на полпути. Серьезно: сунуть несчастному коту коробки с едой, и пусть ест прямо на кафельном полу? Затуманенная алкоголем голова отказывалась соображать. — Ладно, сделаем по-другому, — заявил он сам себе и снова отправился на кухню. К делу стоило подойти обстоятельно. Некоторое время ушло на то, чтобы красиво разложить на тарелке курицу с лимоном, рис, тушеный со спаржей, и салат капрезе. Рядом на подносе пристроилась настоящая хлопковая салфетка, столовые приборы, высокий стакан с водой и маленький стаканчик молока. Молоко в стакане для виски выглядело по-дурацки, но это был буквально единственный напиток в доме, который не был бы вреден для кошек. Уже в гостиной взгляд Стива упал на куриную грудку, после чего он вернулся на кухню и нарезал ее на маленькие кусочки. Выдавать Баки нож, даже столовый, определенно не стоило. — Баки? — негромко позвал Стив, встав возле закрытой двери. Насколько он мог судить, Баки не заперся изнутри. — Бак, ты не спишь? Я тут ужин принес. Ты, поди, проголодался? Сейчас я медленно открою дверь и оставлю это тебе, ты не против? Он честно подождал несколько ударов сердца, но изнутри не доносилось ни звука. Тогда Стив глубоко вдохнул и толкнул дверь бедром. Слабый свет из прихожей едва пробивался через окошко под потолком, поэтому в ванной было чертовски темно. Стив старательно вгляделся, однако так и не понял, в каком углу сидит Баки. Только душевая занавеска валялась на полу неопрятной грудой. — Прости, дружище, мне придется включить свет. Балансируя подносом, Стив локтем толкнул выключатель. Зрелище открылось феерическое. Палка, на которой висела занавеска, не просто грохнулась на пол, а ободрала по пути краску со стены. Баки умудрился опрокинуть проволочную корзинку, в которой лежали туалетные принадлежности, теперь все это валялось на полу. Интересно, откуда взялось столько бутылок кондиционера для волос? Стив захлопнул рот и усилием воли стер с лица недовольную гримасу. Бардак как бардак, вполне ожидаемо, в конце концов. А если Баки испугается, что его могут наказать, станет только хуже. Похоже, он и так боялся. Баки свернулся в клубок, чудом втиснувшись между ванной и унитазом. Шерсть на хвосте стояла дыбом, отчего тот казался толще раза в два. Хвост был обернут вокруг тела, черный кончик закрывал лицо. Уши прижимались к голове, кроме того, Баки закрылся единственной рукой, будто пытался защититься от какой-то страшной опасности. Его трясло так сильно, что значок на шее стучал о плитку на полу. — Ох, Баки, — выдохнул Стив. Кто знает, сколько он пролежал в такой позе? Может быть, несколько часов. Поднос пришлось оставить у двери. Стив немного прибрался, стараясь держаться подальше от перепуганного кота. Потом снял с крючка чистое полотенце и мягко бросил его на пол неподалеку от Баки. Кое-как поправил углы и водрузил сверху поднос. — Это для тебя. Поешь, если хочешь. Если ты пока не настроился выйти, тебя никто не заставит. Теперь никто не станет заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Можешь поесть прямо тут, меня абсолютно не волнует, если кто-то ужинает, сидя на полу. Я и сам так могу. Сейчас устроюсь тут, за дверью, и поем. А ты пока решай, как тебе удобнее, я не смотрю. Но вообще попробовать эту фигню было бы неплохо, как считаешь? Должен же я выяснить, на сколько звездочек уменьшить рейтинг Papa’s Chicken Palace. Выдав эту бессвязную длинную речь, Стив вышел спиной назад. По дороге нажал на выключатель. Баки обычно не требовался яркий свет, еду он и так прекрасно разглядит. Не исключено, что ему будет спокойнее, если у Стива не будет физической возможности наблюдать. Между дверью и косяком осталась щель в четыре дюйма. Прихватив из гостиной оставшийся контейнер и пакет с эмблемой ЦКК, Стив занял свой пост под дверью. Точнее, не заглядывая внутрь, сполз рядом по стене и поддел пластиковую крышку. — Пахнет вроде неплохо, как считаешь? — спросил он в пространство. — Я, знаешь, тут проверил в гугле, можно ли кошкам спаржу. Вот всем офицерам надо проходить специальные курсы прежде, чем получить под командование кошачье подразделение, ты слышал об этом? Я учился три недели в форте Драм. Теперь замечательно умею командовать котами и составлять планы операций, однако нам ни хрена не рассказывали о том, что вам можно есть, а что нельзя. Подозреваю, именно поэтому для вас сделали отдельную столовую. Хмм, на вкус не так плохо, а? Уж всяко лучше, чем армейские сухие пайки. Помнишь, мы делили один на двоих где-то под Одессой? Я тогда нарадоваться не мог, что тебе не понравилась сырная намазка со вкусом халапеньо. Стив бездумно трепался, вспоминая светлые моменты их совместных приключений, иногда вставляя риторические вопросы, которые по определению не предполагали ответов. Он был все еще пьян — слова лились свободным потоком, но это было, наверное, к лучшему. Звук его голоса скрывал остальные звуки, например, как шуршит полотенце, которое осторожно тянут по полу, или как вилка звякает об тарелку. Когда контейнер опустел, Стив сидел еще несколько минут, неторопливо потягивая пиво. Хотелось надеяться, что Баки тоже почти закончил. Задница понемногу затекала от сидения на деревянном полу. Тело стало вялым, воспоминания о Сахалине навевали бессмысленную тоску. Возможно, стоило наконец поддаться слабости и лечь спать. Ночь на дворе. Стив откинулся назад и стукнулся затылком о стену, чтобы хоть немного разогнать дурман. — Не знаю, поверишь ли ты, но я хочу тебе помочь. Представить не могу, через что ты прошел. Страшно даже подумать… — голос подвел, и Стив прижал пальцами веки. Болело горло, пришлось снова глотнуть пива — в бутылке показалось дно. — Просто хочу, чтоб ты знал. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. Сил не осталось совершенно, тело почти не слушалось. Поднявшись на ноги, Стив невольно застонал — левое бедро отозвалось болью. Пакет, который он принес из гостиной, ждал на полу. Стив осторожно протолкнул его за дверь ванной: пусть Баки сам решит, стоит ли разворачивать эту посылку. Дверь так и осталась приоткрытой — четыре дюйма свободы. Стив же вернулся на диван. Пришлось перевернуть и хорошенько потрясти бутылку виски, прежде чем последние капли упали на язык. Подушки обволокли усталое тело со всех сторон, лишая остатков воли. Если Баки вздумал бы удрать сейчас, Стив ровным счетом ничего не смог бы сделать, так что имел право заснуть с чистой совестью. Мельком представилась физиономия Фьюри — когда ему доложат, что «старый друг», за которого так страстно просили, сбежал в первую же ночь. Фьюри многозначительно вскинет бровь над повязкой и промолчит. А Стиву придется идти к генералу Роджерсу и объяснять, почему его сын облажался. В который уже раз. Разумеется, если Баки уйдет сейчас, это будет означать, что ему нет никакого дела до Стива и его проектов. С другой стороны, как винить его за это? На самом деле… на хуй ЦКК, пусть они хоть наизнанку вывернутся, пытаясь снова его поймать. На хуй Пентагон, который только и думает, чтобы использовать всех и каждого для своей выгоды. На хуй проект по спасению КСС, который не дотянет и до конца года из-за сокращения бюджета. На хуй папашу, вот просто из принципа. Если Баки захочет уйти, Стив не станет ему мешать. Он и так должен Баки больше, чем жизнь. ____________________________________ Это была самая вкусная еда на памяти Баки. Буквально самая, он никогда не пробовал ничего подобного. Курица оказалась сочной и ароматной. Кусочки буквально таяли во рту. Маслянистый, горячий рис с хрустящими кусками какого-то овоща отлично сочетался с лимонным соусом. Еще на тарелке были шарики мягкого белого сыра и сладкие помидоры, щедро сбрызнутые острым маслом и уксусом. От перца заслезились глаза, нос забился — молоко помогло прополоскать рот. Когда тарелка опустела, Баки старательно вылизал ее, а потом выпил несколько глотков воды. Свежей холодной воды из хорошего фильтра. Капитан болтал и болтал, видимо, надеясь успокоить его, но голос был сонным, и Баки спрятался в своей нише в ожидании, когда наступит тишина. Теперь, когда первый голод был утолен, вдруг пришло в голову, что стоило отказаться от такой дорогой еды. Чего Роджерс потребует за это? Или отказаться было бы еще опаснее? Капитан дал понять, что твердо намерен накормить Баки. С другой стороны, он никогда не поднимал на него руку, даже когда Баки нарушал субординацию. Хотя это было еще в армии, тогда Баки считался полезнее здоровым. Потом, в общаге, Карпов преподал болезненный урок: дикого кота всегда можно наказать, даже если тот ни в чем не виноват. Просто так, людей повеселить. Понятно, что Карпова никто не назвал бы законопослушным, но другие люди воспринимали это как должное. Кроме того, до сих пор оставалось неясным, как отрава Золы подействовала на капитана Роджерса. Пять лет прошло. Блин. Как же все сложно. — Не знаю, поверишь ли ты, но я хочу тебе помочь, — твердил Роджерс, сидя на полу у двери. — Представить не могу, через что ты прошел. Страшно даже подумать… Голос сорвался, и капитан глотнул пива. Запах алкоголя чувствовался даже в ванной. Похоже, он действительно говорил, что думал, но… На Сахалине Роджерс тоже пытался помочь: запретил Броку приближаться к Баки, не подозревая, что на самом деле они делают друг другу одолжение. «Они слепы, — утверждал Брок. — Эти идиоты не замечают ничего вокруг». — Просто хочу, чтоб ты знал. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. Баки едва не фыркнул вслух. Роджерс? Защитить? Да как он сам-то выживал целых пять лет без кота-охотника? Уши настороженно вскинулись, уловив шуршание целлофана. В двери показалась рука Роджерса, и на пол лег маленький пакет. Человеческая тень скользнула по коридору в сторону гостиной, скрипнул диван. Судя по всему, Роджерс собирался наблюдать за входной дверью, но запах алкоголя настойчиво намекал, что толку от такого дежурства — ноль. На Сахалине капитан Роджерс определенно был более собранным, во всяком случае, по воспоминаниям Баки. Теперь, когда никто не подслушивал, пришло время выбираться из безопасного угла. Передвигаться приходилось на трех конечностях — неуклюже, но Баки привык. Что поделать, если одной не хватает? Капитан оставил ему вакуумный пакет, на котором красовалась ненавистная печать ЦКК. Не нужно было открывать его, чтобы догадаться: это личные вещи Баки. Все, что у него было на момент ареста в Нью-Йорке. Баки плюхнулся на задницу, обвив хвостом колени, и открыл пакет зубами. Внутри оказалась его старая красная футболка, пара джинсов, которые невозможно было нормально надеть, и нижнее белье, которое стоило бы выкинуть прямо сейчас. Одежда сильно пахла полиэтиленом, Бруклином и всем дерьмом, в котором он барахтался несколько лет. Баки запихал их в мусорное ведро под раковиной. Кроме того, в пакете нашлись ключи от его шкафчика в общежитии, который наверняка обчистили уже месяц назад, какой-то хлам, солнечные очки с треснутым стеклом и телефон, который разбился, когда Баки упал. По позвоночнику пробежала дрожь, шерсть на хвосте встала дыбом: вспомнился полицейский, который дернул за хвост так сильно, что Баки буквально оторвало от пожарной лестницы, за которую он цеплялся. Ударившись о крышку мусорного контейнера, он потерял сознание, а очнулся уже в фургоне ЦКК, понимая, что дикой жизни пришел конец. Гребаные копы. Баки пригладил взъерошенный хвост и снова зарылся в сумку. В одежде, которую выдали ему в ЦКК, не было даже намека на карманы. Однако самое необходимое поместилось в кошельке, который, в свою очередь, без труда удалось заправить за пояс под штаны. Остальное отправилось в мусорное ведро вслед за старой одеждой. Для побега все было готово: ошейник с лицензией на шее, самые ценные вещи при себе. Баки на мгновение задумался, пальцы сами собой потянулись к яркому значку. Роджерс вернул ему всё и сразу, даже не удосужившись проверить. Баки выбросил лишние мысли из головы и осторожно выглянул наружу. Приоткрыл рот, чтобы уловить все возможные запахи, следы которых витали в стылом воздухе квартиры. На самом деле, он не пытался сознательно выбирать: стоит довериться человеку или лучше прокрасться прямо к двери. Сантиментам места не осталось; что бы они с капитаном ни пережили вместе годы назад, это давно осталось позади. Однако против воли вспоминалось, каково это, защищать такого большого и такого беспомощного человека, становиться его глазами и ушами в темноте. Вспомнил, каково было иметь цель и чувствовать себя почти свободным — осознавая свою ценность как боевой единицы. Тогда они с капитаном Роджерсом каким-то образом научились понимать друг друга. Из гостиной доносилось тихое расслабленное дыхание. Баки крался на звук, мягко ступая, чтобы не издать ни единого шороха. Роджерс спал на большом диване. Форменный китель, по-прежнему обвешанный планками, лентами и медалями, неуклюже свисал с широких плеч. Лицо оставалось напряженным даже во сне, между бровей виднелись две вертикальные морщинки, которых Баки не помнил, но в общем и целом капитан выглядел точно так же, как и пять лет назад. В отличие от него самого. Эта мысль заставила Баки скривиться, взгляд невольно опустился на изуродованный обрубок, который остался от его левого плеча. И все-таки — себе-то можно признаться — приятно было видеть знакомое лицо, вдыхать знакомые запахи, которые остались прежними, пусть нынешняя жизнь Роджерса казалась странной и непонятной. По очереди коснувшись своего кошелька и значка со своей лицензией, Баки вдруг осознал, что на самом деле выбора у него не осталось. Он уже выбрал, нужно только подтвердить это. — Капитан Роджерс… Роджерс подскочил на месте, Баки от неожиданности шарахнулся в сторону, потерял равновесие и врезался в журнальный столик. Чтобы устоять на ногах, пришлось неестественно изогнуться — локоть врезался в тяжелую стеклянную крышку. Воняющая спиртом бутылка полетела на пол, Баки поймал ее в последний момент и поставил на место — бутылка жалобно звякнула об столешницу. Убедившись, что она не разбилась, Баки попятился к двери спиной вперед. — Погоди, погоди! Баки… — простонал Роджерс, пытаясь выбраться из-под горы подушек. Он приподнялся было, но, наученный горьким опытом, не попытался догнать, а просто сел на диване с прямой спиной. Глаза его расширились в тщетной попытке рассмотреть Баки — как любой человек, он почти не видел в темноте. Спасибо Броку за предупреждение, но думать о возможной опасности сейчас просто не хотелось. Баки замер на месте. — Ты… ты в порядке? — услышав неопределенное мычание в ответ, Роджерс сморщил нос. — Прости. Я знаю, что уже надоел тебе с этим вопросом. Показалось, что ты сильно ударился об столик. Тебе больно? — Н-н-не слишком, сэр, — осторожно ответил Баки. Он и забыть успел, когда в последний раз люди задавали ему подобные вопросы. Роджерс опустил взгляд, и Баки тоже уставился на бутылку из-под виски. На этикетке красовалась гордая цифра 15 с маленькой припиской «лет». — А вы… вы в порядке? Похоже, Роджерс и сам понятия не имел, как следует отвечать в таких случаях, поэтому предпочел сменить тему. — Ты хочешь уйти? Баки оглянулся на входную дверь — совсем недалеко. Он мог бы выскочить наружу быстрее, чем Роджерс хотя бы поднимется с дивана, подушки так и норовили поглотить его. — А если попытаюсь — вы меня остановите? — он достаточно обнаглел, чтобы спрашивать. — Нет, — тут же отозвался Роджерс, будто уже думал об этом. Судя по печальному выражению лица, решение далось ему нелегко. Смотреть на Баки он тоже не мог и устремил взгляд куда-то в район ботинок. — Но если захочешь остаться, я найду тебе одежду получше. По крайней мере, обувь по размеру. Может, задержишься хотя бы на выходные? Баки подошел ближе. Бутылка снова звякнула, когда он поставил ее обратно на столик. Сесть на пол почти у ног капитана Роджерса показалось привычным. Отсюда чувствовался его запах: шампунь, дезодорант, хлопок футболки, алкоголь. Запах свежего пота. Нормальные, человеческие запахи, ничего лишнего. Баки сглотнул комок в горле и только после этого сказал: — Чтобы решить — уйти или остаться, мне сначала нужно кое-что выяснить. — Все, что хочешь, — немедленно откликнулся Роджерс. В квартире больше никого не было, из-за стен тоже не доносилось ни звука. Соседи куда-то ушли, наверное. Но они все равно говорили шепотом. Будто оба чувствовали: все, что происходит сейчас, должно остаться между ними. Тайна. Истина. — Мне нужно посмотреть на ваш шрам. — Мой… — Роджерс очевидно смутился, рука его невольно скользнула к бедру. — Который я получил в той дыре? Баки кивнул. — Я хочу увидеть, куда именно вас ранило. — Зачем? — Потому, что Брок рассказал мне, что случилось в лифте. Хмельная расслабленность тут же исчезла. Роджерс поднялся с дивана и тряхнул головой, прогоняя остатки тумана в голове — похоже, проспаться он не успел, но теперь это не имело значения. — Что он тебе сказал? Наступил самый сложный момент. Хвост Баки нервно дернулся, однако он заставил себя твердо повторить: — Сначала я должен увидеть шрам. Несколько минут они смотрели друг другу в глаза. Баки не дрогнул. Он стоял на коленях перед человеком, капитаном Армии США, своим официальным хранителем — и все же не стеснялся требовать. В конце концов Стив приподнялся, расстегнул ширинку и спустил штаны почти до колен. И честно приподнял край боксеров, открывая верхнюю часть левого бедра. В тусклом свете уличных фонарей, проникавшем в комнату, Баки ясно увидел шрам. Как горизонт в океане, застывшая волна, неестественно гладкая, неживая кожа. Кровь прилила к лицу Роджерса, но Баки не собирался отступать. Уродливая прерывистая линия в дюйм шириной, слишком светлая на фоне остальной кожи выползала из-под боксеров и спускалась до самого колена. Баки оперся рукой о диван между коленями Роджерса и приподнялся, чтобы лучше разглядеть, а потом почти уткнулся носом в бедро, чуть пониже хлопковых боксеров, и вдохнул с открытым ртом. Но не почувствовал даже следов яда. Ни намека на воспоминание о Золе. — Может, для начала стоило бы пригласить меня на ужин? — Роджерс слабо фыркнул собственной шутке. Баки не сразу, но все же позволил себе ухмыльнуться в ответ. Попытка разрядить обстановку не слишком удалась. Он выпрямился, снова едва не врезавшись в журнальный столик, на этот раз бедром, и замер, когда наконец пришло осознание. Столько лет спустя он снова нашел капитана Роджерса. Столько лет спустя он наконец-то уверен, что его человек в безопасности и, главное, остался самим собой. Казалось каким-то чудом, что за прошедшие годы Роджерс не забыл его. А потом пришел за ним. Вытащил его из ЦКК, оформил лицензию, привез домой и накормил курицей. Назойливый комок в горле никак не удавалось проглотить. Усмешка вышла какой-то кривой. — Спасибо, — прошептал он. Уши висели вялыми тряпочками, хвост бессильно лежал на полу. — Спасибо. Спасибо вам. — Баки… — Роджерс потянулся было к нему, но в последний момент передумал и опустил руки, сжав кулаки. — Когда ты поднимался по той лестнице, я подумал, что больше тебя не увижу, а ведь так и не успел сказать главного. Баки, спасибо тебе. Спасибо тебе за службу. Служить рядом с тобой — честь для меня. Клыки вонзились в нижнюю губу, глаза обожгло неизвестно откуда взявшейся влагой. Ему хотелось бы поблагодарить капитана Роджерса за похвалу. За уважение, которое казалось невероятным. За доверие. Но Баки сумел только всхлипнуть и протянуть руку. В следующую секунду его обняли. — Прости меня, — прошептал Роджерс в шею Баки. — Честное слово, они больше никогда тебя не обидят. Клянусь, я сумею защитить тебя. Они застыли так на невозможно долгое время: Баки на коленях, Роджерс свесился с дивана ему навстречу. Его длинные теплые руки обнимали изуродованное плечо Баки. Хвост распушился от удовольствия и лениво скользил туда-сюда. Это было хорошо. Только дышать становилось все труднее, и в конце концов Баки отстранился, чтобы сделать глубокий вдох. Роджерс не пытался его удерживать. — Спасибо, сэр, — продолжил Баки, — что не угробили себя за это время. Теперь я вернулся и смогу защитить вас. Роджерс застыл, глядя на Баки широко раскрытыми глазами — очевидно, в шоке от услышанного. Потом, так и не натянув штаны, свалился обратно на диван и захохотал, как ненормальный. Искренне, по-человечески, откинув голову на подушки и положив руку на грудь, будто пытался не взорваться от счастья. В груди зашевелилось что-то похожее на гордость, и Баки спешно отвернулся, пряча довольную улыбку. Пришлось опуститься на три точки — так было легче оттолкнуться и одним движением прыгнуть на кресло рядом с диваном, будто специально предназначенное для котов. Баки с удовольствием потянулся всеми конечностями и зевнул. В кресле оказалось очень уютно сидеть, поджав под себя ноги. Хвост обвился вокруг тела. Роджерс, однако, не торопился расслабляться. Штаны упали на пол, китель полетел на подлокотник. — Я скоро вернусь, — предупредил он на всякий случай. — Честное слово, меня вряд ли съедят по дороге в спальню и обратно. Баки поднял на него удивленный взгляд, но Роджерс сделал вид, что не заметил. Он действительно вернулся быстро, притащив здоровенный ком одеял и подушек, которые пахли им, его шампунем и стиральным порошком. Человеческий запах чистоты. Баки принял у него одеяло и тут же закутался в него, а вот подушка свалилась на пол. Роджерс откинулся на спинку дивана, и несколько минут царило уютное молчание. Потом послышался удовлетворенный вздох. — Завтра мы с тобой пойдем по магазинам, — голос был сонным. — Срочно нужно купить тебе обувь. — Звездно-полосатый человек с планом, — Баки широко, от души зевнул. — Ненавижу это прозвище, — пробурчал Роджерс куда-то в подушку. — Я знаю, — нагло сообщил ему Баки. И добавил из вежливости: — Сэр.