Небеса будут синими всю жизнь

      Выяснилось, что ЭСМ работал от батареек, а также от ряда других вещей. От фруктов, например.              — О боже, — выдохнула Доктор, опускаясь на колени и водя руками по ковру в поисках маленького оранжевого пятнышка. — Он крошечный.              Мастер опустился рядом, щурясь на уменьшенный мандарин. Если честно, это было восхитительно, его можно было использовать для декораций в кукольном домике.              — Что дальше? — спросил он, поднявшись и направив ЭСМ на вазу с фруктами.              — О, попробуй банан!              В руках Доктора оказался крошечный жёлтый фрукт.              — Это так мило, — она подняла его на уровень глаз. — Знаешь, ты мог бы создать целый музей миниатюр, используя эту штуку. А не людей убивать.              — Возможно, — Мастер изо всех сил старался звучать задумчивым. Не хватало ещё, чтобы она поняла, насколько мягким он становился под её влиянием.              — А теперь яблоко, — скомандовала Доктор, и он тут же превратил блестящее зелёное яблоко в маленькое зелёное яблоко. Он бросил фрукт, и она, попытавшись увернуться, растянулась на полу.              — Ну и что это было? — растерянно спросил Мастер.              — У людей есть поговорка, — воскликнула она. — Кто яблоко в день… о, забудь*.              Так ничего и не поняв, он принялся осматривать свой ЭСМ. Устройство грело ладонь, и, если сжать достаточно сильно, даже обжигало.              — Нам нужно вставить батарейки в манипулятор, — услышал он свой голос. — И протестировать его на коротком прыжке.              Подняв взгляд, он понял, что Доктор смотрела на него с непонятным выражением лица.              — Да, — она поднялась и отряхнула пальто. — Конечно.              Достав устройство из кармана, она открыла ногтями крышку и положила его на стол.              — Закреплено не очень хорошо, — мягко заметил он. — Никаких болтов? Даже скрепки?              — Как я и сказала, я не собиралась его использовать. Это была фаза моделирования 1-4. Ну, знаешь, запутанная такая.              — Что бы сказал Боруса?              Со времён академии они потеряли больше точек соприкосновения, чем получили, но говорящий дерьмо Боруса всегда был тем, кто отлично объединял их. Доктор ухмыльнулась.              — Вероятно, что-то вроде этого, — она надменно заговорила низким глухим голосом. — Тета Сигма, это абсолютно неприемлемо. Надеюсь, вы подумаете дважды, а то и трижды, прежде чем использовать что-то подобное. Еще и Кощея тормозите.              — Надменный придурок, — с теплотой сказал Мастер.              Он вставил уменьшенные батарейки и закрепил их, скрутив индукционные провода и обернув их вокруг крошечных источников питания. Затем он кое-что заметил.              — Ты не добавила пространственный разделитель.              — Неа, — Доктор махнула рукой. — Невозможно настроить колебания, люди ещё не изобрели устройства для поддержания абсолютного нуля.              — Так мы не можем путешествовать в космосе?              — Можем! — настаивала она, защищаясь. — Просто это… может быть предельно опасно и, вероятно, закончится тем, что мы будем плавать в бесконечном ледяном вакууме.              — Значит, не можем?              — …Нет.              — Ясно. Тардис, которая нам нужна, окажется на другой стороне планеты, да?              — Ага. Но мы можем путешествовать своим ходом.              — Прыжок во времени, затем путешествие?              — Эм, — Доктор поморщилась. — Лучше путешествие, а затем прыжок.              — Почему?              — Ну, мы не знаем, в какой части 2020 окажемся. Вообще, это стоит обдумать. Нам нужно стремиться к первым нескольким месяцам, а то всё станет гораздо сложнее.              — Оу?              — Позже объясню. О, и нам нужно будет сесть на самолёт! — глаза Доктора возбуждённо засверкали.              Мастер попытался не думать об их последнем совместной полёте и провалился. Она была в таком ужасе, когда поняла, кто он такой. Да, он ожидал подобной реакции, но это не значит, что не было больно. Затем в голове возникла другая мысль.              — Разве людям не нужны какие-нибудь билеты для путешествия? — он смутно помнил, как злился поэтому поводу, будучи премьер-министром.              — О, да, — порывшись в карманах, она достала психобумагу. — Должно сработать.              — Понятно. Значит, мы…?              Они посмотрели друг на друга. Мастер отчаянно старался придумать причину отложить путешествие. Что если сегодняшняя ночь будет последней, которую он проведёт рядом с Доктором? Что если они не будут видеться веками?              — Я, ну… Нет же причин оставаться дольше, да?              Мастер заставил себя покачать головой.              — Никаких, — «Кроме того, что я люблю тебя, дорожу каждой секундой и хочу, чтобы это продолжалось вечно».              — Хорошо. Понятно. Ладно. Мне нужно извиниться перед Брайаном и попрощаться с ним. Я сделаю это завтра. И потом мы можем идти?              — Да, — он услышал свой голос будто бы издалека. — Завтра. Идёт.              ***              На следующий день она, как обычно, ехала на автобусе на работу, стараясь игнорировать тяжёлое чувство вины, сдавливающее живот. Помимо предательства Мастера, она без предупреждения разорвала их с Брайаном соглашение, узы доверия. А теперь она возвращалась только для того, чтобы официально попрощаться. И тогда всё будет кончено.              А может, она устроит Брайану короткую поездку в Тардис, когда они доберутся до 2020? Эта мысль заставила её улыбнуться. Он был бы одним из тех спутников, которых за уши не вытащишь из синей будки, потому что внутри гораздо интереснее. Вероятно, он бы провёл остаток своей жизни, копаясь в варп-двигателе.              — О, ты вернулась.              — Ага, — она уставилась на свои ноги. — Прости, я просто… Мы с Мастером…              — Я понял. Не оставляй этого беднягу одного, — Брайан вытер испачканные маслом руки. — По телефону он звучал не очень хорошо.              — Я извинилась, — поморщилась она.              — Это хорошо, — Брайан искоса посмотрел на неё. — Ты здесь не для того, чтобы вернуться, да?              Доктор продолжила рассматривать свои ноги, предполагая, что это послужит ответом. Чего она не ожидала, так это руки Брайана на своём плече.              — Хорошо, — он встретился с ней взглядом. — Всё было отлично, Доктор, ты меня многому научила, но ты постоянно сдерживалась. Ждала чего-то. Так иди и сделай это.              Она попыталась выдавить улыбку, но не была уверена, был ли в ней смысл. К тому же, Доктор никогда не была хороша в фальшивых выражениях лица.              — Ага, всё так, — ответила она. — Я… сделаю это.              Брайан рассмеялся.              — Тогда иди. И не забывай того парня, Мастера. Он неплохой, хоть и ужасен в обслуживании клиентов.              Доктор улыбнулась — на этот раз искренне — и ушла, помахав рукой.              ***              Когда она вернулась домой, Мастер разглядывал что-то в маленьком чемоданчике. Однако он захлопнул его раньше, чем Доктор успела заглянуть внутрь.              — Привет, — он толкнул коробку под кровать. — Это было быстро.              Она пожала плечами и заметила на обеденном столе два листка бумаги.              — А, это билеты на самолёт, — Мастер пересёк комнату, чтобы показать их ей. — Вышло дороже, чем ожидалось. И они сказали, что нужно прийти за три часа.              — Три часа? — возмутилась она. — Это же глупо. Они хоть знают, сколько всего можно сделать за три часа?              — Да, понимаю, — Мастер закусил губу. — И ещё кое-что.              — Что? — нетерпеливо спросила она.              — Я… я не осознавал, сколько времени может занять человеческое путешествие.              — Вот дерьмо. Полёт продлится больше трёх часов?              — Немного. Ещё нужно будет сделать пересадку. Дважды.              — Как долго? — настойчиво спросила она, вглядываясь в его лицо. — Не может быть дольше десяти часов. Я умру, если будет дольше десяти часов.              — Двадцать восемь, — прошептал он, скривившись.              Доктор рассмеялась. Это же шутка, да? Скорее всего. Путь из Австралии в Британию не мог занимать двадцать восемь часов. Или мог?              Мастер не смеялся, и её сердце замерло. Он достал что-то из сумки и протянул ей.              — Кроссворды, — объяснил он. — И судоку. Должно помочь. Я знаю, что тебе нужно чем-то заниматься.              Взяв здоровенную книгу головоломок, она почувствовала что-то непонятное внутри. Так она и чувствовала себя рядом с Мастером в последнее время — растерянно и странно тепло.              — Спасибо, — она провела пальцем по корешку книги. — Но я, скорее всего, всё равно умру.              — Знаю, — улыбнулся он, вызвав улыбку и у Доктора.              Это унизительное испытание может оказаться не таким уж плохим.              ***              Ночью Доктор не могла уснуть. Сначала она приняла свою обычную позу: лицо прижато к подушке, ноги беспорядочно раскинуты, одна рука осторожно обнимает Мастера. Она знала, что не обладала особым терпением и была склонна преувеличивать время ожидания, но всё же. По её меркам, она молча пролежала без сна несколько часов, прежде чем Мастер заговорил.              — Не спится? — прошептал он.              — Откуда ты знаешь?              — Ты болтаешь ногой. Кровать трясётся.              — Прости.              Мастер положил голову на подушку таким образом, чтобы наклониться к ней. Она запросто могла увидеть его глаза по тусклому свету, отражающемуся в них.              — Ничего, — мягко ответил он. — О чём задумалась?              В мыслях промелькнуло несколько изображений. Мастер кричит на эгоистичную покупательницу в свой первый день работы в гараже. Из-за этого его увольняют. Его лицо в свете телевизора, за которым она тайно наблюдала. Мастер спит. Мастер приходит домой с овощами. Мастер срезает корки с её бутербродов. Его взгляд, когда они пели вместе, словно она была солнцем, а он — маленькой каменистой планетой, в лучшем случае.              Но разве это было правильно? Она снова его недооценивала. Они всегда были равными, независимо от того, чья ДНК появилась первой. Мастер понимал это, всегда понимал, а Доктор продолжала пытаться отрицать.              Так что, если Доктор была солнцем, то Мастер также был звездой. Двойная система. Непохожие, противоположные, плывущие по орбитам, пойманные в тиски друг друга. Это довольно правдоподобно. Она не могла перестать думать об этом, но и подходящее слово найти не могла.              — Доктор? — Мастер выдернул её из мыслей, и она задалась вопросом, как долго была в раздумьях.              — Ни о чём, — отмахнулась она. Вышло не очень правдоподобно. Ей стоило научиться быть более поэтичной.              — Ясно.              Наступила тишина, но Доктору становилось всё более неловко, потому что она могла чувствовать внимательный взгляд Мастера.              — Доктор? — спросил он снова.              — Да?              — Ты будешь скучать по человеческому? Или по времени, когда застряла на Земле? В смысле, знаю, что ты и так здесь часто бываешь, но в этот раз ситуация другая. Как мне кажется.              Доктор задумалась и начала говорить быстрее, чем её мозг успевал обрабатывать.              — Я буду скучать по работе с Брайаном. Он славный и быстро учится. Относительно. И буду скучать по просмотрам дурацких фильмов. И по смешным человеческим ритуалам. Душ, еда, сон. Они властвуют над тобой. О, и бутерброды. Особенно буду скучать по бутербродам.              — Я всё ещё могу делать тебе бутерброды, — зачем-то заверил он.              — Что, между злобными планами?              — Вроде того.              Она рассмеялась, а затем внезапно что-то вспомнила.              — Coldplay!              — Cold-что?              — В этом году Coldplay выпустят «Fix You», а мы это пропустим! Ох, а когда? Мы могли бы задержаться… нет, думаю, до него ещё пара месяцев. Облом.              — Это песня?              — Ага. Вообще, эта песня из каждого утюга будет звучать, но мне она всегда нравилась.              — О чём она?              Доктор сморщила нос.              — Я спою, если обещаешь не смеяться.              — Обещаю, что не стану. Слишком сонный, — он зевнул.              Она перевернулась на бок, невольно оказавшись лицом к лицу с Мастером. В сочетании с рукой, покоившейся на его боку, это ощущалось… очень близко. Закрыв глаза, она начала тихо петь.              Когда ты стараешься изо всех сил, но ничего не выходит,       Когда ты получаешь то, что хочешь, но не то, что нужно,       Когда ты так устал, но не можешь спать,       Началась полоса неудач.              Доктор всегда очень сильно погружалась в текст песни, сопереживая певцам и вымышленным персонажам, о которых говорилось в тексте. Она всегда представляла эту песню как бедную заблудшую душу, безнадёжно влюблённую в того, кто, казалось, никогда не ответит взаимностью.              Когда слёзы текут по лицу,       Потому что ты потерял что-то незаменимое,       Когда ты любишь кого-то, но всё впустую.       Может ли быть ещё хуже?              Это так глупо, кстати. Любовь не может быть впустую. Только не настоящая. Настоящая любовь — это то, о чём не говорят, что врезается в ваше сердце и застревает там. В кого бы ни был влюблён человек из песни, ну, вероятно, на него просто совсем не обращали внимания. Такое случается.              Огни приведут тебя домой       И разожгут тебя изнутри,       И я попробую вылечить тебя.              Мастер, стоило отдать ему должное, не смеялся, а вёл себя очень тихо. Доктор и раньше пела людям, но на этот раз всё было иначе. Она не могла точно сказать, почему.              Высоко в небесах или далеко внизу,       Когда ты настолько влюблён, что хочешь показать свою любовь.       Но если ты никогда не попробуешь, то не узнаешь,       Что ты чего-то стоишь.              В этом и смысл, верно? Если ты влюблён, но нужно показывать это. Ты должен попробовать. Потому что, если ты не сделаешь этого, другой человек никогда не подумает об этом. Нельзя, конечно, сказать, что точно не подумает. Теоретический получатель теоретической безответной любви поймёт — спустя какое-то время, если очень постарается — что кто-то безнадёжно влюблён в него.              И, возможно, получатель, узнав об этом, тоже влюбится.              Огни приведут тебя домой       И разожгут тебя изнутри,       И я попробую вылечить тебя.              Закончив петь, Доктор уткнулась лицом в плечо Мастера. Это был скорее инстинкт, действие, которое в этот момент казалось подходящим. Он пах сосновым ветром. Она любила сосновый ветер. Сосновый ветер был, возможно, её самой любимой вещью во всей вселенной. Если бы она могла вечно нюхать только сосновый ветер, несомненно бы стала это делать.              Мастер коснулся рукой задней части её шеи, осторожно держа её там. Она почувствовала, как внутри развернулось что-то тёплое. По какой-то причине она невольно подумала о забывчивом идиоте из песни. Может быть, он просто был рядом с человеком, в которого влюблён, так долго, что стал воспринимать его как должное. Может, они окончили вместе школу, или что-то вроде того, и были лучшими друзьями. Вы не думаете много о лучших друзьях, потому что они уже тесно вплетены в вашу жизнь, и, пока вы всё не поймёте, он будет просто данностью. Константой. Спасательным тросом, удерживающим вас на месте, но настолько стабильным, что вы никогда не смотрели на него как следует.              Доктор вдыхала запах соснового ветра и думала о лучших друзьях, о любви и о бутербродах. Не знала, почему, просто не могла связать это вместе, соединить точки в голове. Она чувствовала, что засыпает, прижавшись к теплу Мастера, но на кончике языка вертелось откровение. Она попыталась собраться с силами и как следует подумать об этом.              Но было так тепло, а она устала. Поэтому, как бы Доктор ни старалась, внутренней борьбы не получилось. Она до сих пор чувствовала, что упускает что-то, но вскоре задремала.              Вряд ли это важно. *An apple a day keeps the doctor away — Кто яблоко в день съедает, у того доктор не бывает.