***
Представление о себе у Наруто было, конечно, ещё до Учиха, но именно он показал, что значит желать и мечтать. А потом Саске погиб, и его смерть обнажила, казалось бы, очевидную, но ускользающую от многих истину: твоё время может истечь в любое мгновение. Старое знание. И всё же. Чем отличается человек, который думает о том, что завтра может не наступить, от того, кто живёт так, будто вечность у него в запасе? Приоритетом страхов. «Бессмертный» боится ответа и не заводит болезненный разговор, боится перемен и не уходит с осточертевшей работы, боится не угодить близким и отказывается от себя и своей мечты. «Бессмертный» ждёт подходящее когда-нибудь, у него есть на это время. Наруто тоже был «бессмертным», когда думал, что наступит то самое завтра, и он позвонит Учиха. А потом сошла лавина и смела все страхи. Остался до смешного короткий список, где в топе – страх потерять «сейчас». Мысль оформилась не сразу, но каждый день без Саске вёл к чёткому: Вчера – воспоминание, завтра – надежда, и только сегодня – возможность решать и делать. Все рано или поздно теряют близких и родных, но не для каждого смерть становится откровением, показывающим человеческие пределы, свои собственные пределы. Наруто знал, пределы – это тупик, но тот, кто способен его увидеть, сможет найти выход.***
Пиздец в виде тупика приближался. Он не стал сбавлять скорость. Прыжок, а затем пружиной от стены ногами, резко меняя траекторию назад и вниз так, что рассвирепевшее нечто вмазалось с разгону в пустое место, петлями раскидывая длинное тело. Наруто проехался по слизкому покрытию под сегментным брюхом гигантской сколопендры, чуть не угодив в подвижные, не прекращающие перебирать воздух, когте-лапы. Он затормозил ногой и рукой, почти ложась на пол грудью, а, вскинув голову, увидел её во всей красе: бледная и длинная, как змея, многоногая, с мощными челюстями и шипами на хвосте, она яростно выписывала восьмёрки в узком проходе, разворачивая себя за ускользнувшей добычей. Наруто поднялся одним слитным движением и бросился прочь. Вся надежда на колодец и на более мирных обитателей в нём.***
Как только вернулась способность подчинять себе собственное тело, он разорвал кокон. В ход пошли и человеческие руки, и длинные чёрные паучьи лапы, высвободившиеся из прорезей вдоль спины. Учиха подумалось, что у Наруто бы расправились крылья, а из него сочится мерзкое нечто, принимающее инсектиконские формы. Он выполз из кокона, точно паразит из съеденной личинки. Чёрно-белый, острый и хищный, готовый вот-вот сорваться с места на длинных восьми ногах, державших человеческое тело, больше напоминавшее фарфоровую куклу своей чистотой цвета и идеальной симметрией. Кокон свисал над пропастью рядом с сотнями такими же, мерно пульсировавшими, вспыхивающими то там, то здесь алыми и фиолетовыми огнями перекачиваемой энергии. Они походили на перезрелые гроздья чёрных сердец. Саске переполз по связующей «пуповине» вверх, волосы упали под силой гравитации, а мир перевернулся. Берега ущелья безжизненно серели. Колонны, словно скрученные из туго сплетённых мышц, одиноко подпирали тускло подсвечивающий свод. Было слишком тихо. Саске переставил лапы, прощупывая нервные узлы Изнанки, ловя сигналы. Тихо. Ни одного рабочего, порхающего от кокона к кокону, ни одного стража. Волоски на лапах встали дыбом, а чёрная кровь забурлила. Когда он был готов броситься к ближайшей колонне, подняв переднюю из ходильных ног, синий свет разорвал пространство со свистом. Отсекающий всхлип, и лапа оторвана до самого бедра. От второй и третей стрелы Саске увернулся, стремительно перебирая к краю ущелья. С таким противником длинная дистанция не в его пользу. Лучник не пытался скрыться. Уверенный и непоколебимый, он устойчиво стоял на своих двоих в позе стрелка, готового прикончить самого дьявола. У Саске зубы заскрипели от ярости. Его недооценивали.***
Грудь жгло, перед глазами начинало плыть, и подступала тошнота. Как будто трёхкилометровку заканчивал на максимальной скорости короткого забега. Быть может, так оно и было. Вот только долгожданный обрыв туннеля на горизонте так и не показывался. Металлическое кольцо пролёта, ещё одно и ещё. Позади чавкало, щёлкало, перебирало, шлёпалось, поднималось и ползло снова. Смертельный забег длинной в кишку загробного бога, если кому нравится вставлять бога во все пробелы своего незнания. Наруто нравилась самоирония. Особенно в паре шагов от смерти. Или в опасной близости от Учиха. Никто из его друзей так и не понял, как можно было сойтись всерьёз и надолго с тем, у кого максимум эмоциональной привязки, как у рептилии с добычей. Киба шутил, что Наруто грёбаный ксенофил, а родина Учиха – корабль, захваченный чужими. Встреть он Саске сейчас, умер бы от смеха или ужаса. Очередной пролёт, и вот он впереди – жёлтым отсветом по стенам. Колодец. Он уже знал, что Саске покинул кокон – тату собралось в чёткие три запятых, но если он ещё не здесь, значит, дела у них хуже, чем обычно. – Не смей умирать без меня снова, Учиха. Он нырнул солдатиком, не закрывая глаз, и, как только вода сомкнулась над макушкой, резко ушёл в сторону. Взбаламученная вода пузырилась так, что дальше вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть. Он попытался свести движения к минимуму, и, когда обзор чуть расчистился, внутренности сжались от прокатившейся волны ужаса. Это был не просто колодец, а место кладки. Золотистые прозрачные яйца парили тысячами, сбивались в гроздья, облепливали стены, дрейфовали в толще воды. Одно из них проплыло перед глазами Наруто. Шестиногая козявка задёргалась под оболочкой, как будто учуяла угощение. Наруто увидел, как она своими тонкими, но острыми лапками стала быстро прорезать выход наружу. Не дожидаясь её освобождения, он раздавил яйцо, тщательно перетерев содержимое меж пальцев, а затем подплыл к выходу. Он, может, и хорош в задерживание воздуха, но жабрами пока не обзавёлся. Сквозь дрожащую гладь он увидел очертания своей преследовательницы – будто объятия распахнула, нависнув в ожидании. Иди ко мне, – говорил весь её вид. Сейчас Наруто стал подмечать некоторые недоработки плана. Он развернулся, осматриваясь. У противоположной стены, бугристой, блестящей и ползучей от сплошного покрытия яйцами, был узкий ход. Времени на раздумья уже не оставалось – он не человек-амфибия.***
Он то плыл, то протискивался сквозь туннель, забитый яйцами. Они скользили по телу, липли, лезли в глаза и рот. Отвращение и мысли «а что если вылупятся, а если уже» вытеснялись ощущениями от нехватки кислорода. Или Наруто привык расставлять приоритеты страхов. Сначала воздух, потом всё остальное. Что-то резануло у рёбер сбоку, потом ещё и ещё. Он сжал зубы и задвигался быстрее. Даже если и умрёт, то на пути к выходу.***
Очнулся от резкой боли, как электрическим током прошило, от плеча по всему телу. Ещё один разряд, и Наруто перевернулся, тут же сблёвывая остатки воды. – Не всегда, но пожалуйста. – Полегче нельзя было? – Рассчитывал на искусственное дыхание? – привычная насмешка в голосе растеклась теплом у сердца. Цел. Он повернулся обратно на спину, раскидывая руки в стороны. И сам относительно в порядке. Супер. – Ты точно мой парень? – Твой парень умер. – Хах, – шевелиться не было ни сил, ни желания. Он почувствовал на себе изучающий взгляд Саске. – Что здесь произошло? – М? – Наруто только сейчас стал отматывать память назад. Застрял в том туннели, тонул… – Я… – он приподнялся, опираясь на руку и обернулся. Раскуроченный пейзаж выглядел так, будто пережил взрыв бомбы. Пол был пробит изнутри. Мясо стен завернулось разорванными лепестками, выпустив нечто с нижнего уровня. Наруто поднялся и, пошатываясь, подошёл к краю пробоины. Внизу плескалась желтоватая вода, та самая, в которой он тонул… – Я… не помню… – он обернулся, как-то растеряно и испугано, натыкаясь на внимательный взгляд человеческих глаз Учиха. – Ясно. – Что тебе ясно?! – нервы были ни к чёрту, а Саске, как всегда принимал к сведению, не делясь предположениями, – где ты был так долго? – У нас проблемы. – Да брооось, ничто не предвещало, – Несмотря на ядовитый ответ, он уже заметил «не идеальный» вид Учиха. Длинный разрез от правой ключицы по косой вниз до самого бедра чернел на фоне бледной кожи. Как будто мечом рассекли. Саске отследил взгляд и ход мыслей Наруто, но объяснять не спешил. – Узумаки, подбери слюни. – Да я не об этом! – Наруто краснел на пустом месте, даже за чужие пошленькие мыслишки, намеренно подсаженные в его голову. – А о чём же? – Учиха встал в позу, как звезда на подиуме, вот он я, красавчик, узлы мышц, разворот плеч, подтянутый живот и всё наголо. Про наголо почти правда. Всё, что было на Учиха в этом мире, это подвижная чёрная масса ниже живота. Наруто напоминало традиционное японское хакама. Впрочем, он сам здесь козырял в одних джинсах. – Не-не-не, Саске, давай ка пока сместим центр вселенной с твоей прекрасной задницы на более важные темы. – Тебя волнует что-то кроме моей задницы. Растёшь, Узумаки. Наруто не стал отбиваться, а иначе словесный пинг-понг грозил затянуться. – Итак, что мы имеем. Учиха скептично вздёрнул бровь, но перебивать не стал. – Ты, – он как-то обвинительно ткнул пальцем в сторону Саске, – не человек. – А я и не заметил. – Так, не мешай! Мистер Всё-знаю-но-хрен-скажу. Хочешь поделиться – вперёд, а нет – дай разобраться. Саске только ухмыльнулся. – Не человек, живущий в чьих-то кишках, жрущий исключительно меня, прекрасного Узумаки, – здесь он театрально указал на себя, – Наруто-диета, так сказать, Узумаки на завтрак, обед и ужин, желательно разомлевший и возбуждённый… потому что… – Я могу брать тебя и холодным, да только сам помнишь, какого это, после ссоры. – Как головой об стенку… только не надо так смотреть. – Как? – Видишь, какой я заботливый сукин сын, Узумаки. Могло бы быть и хуже. – А разве нет? – Нет! Даже не пытайся убедить меня в том, что эта ситуация нормальна, и это максимум что можно сделать. – А ты сам то как думаешь? Посмотри вокруг, Наруто, и ответь. Может, теперь это и есть наша нормальность. Наруто всегда интуитивно чувствовал, где правда, а где её искажения, но ему всегда не хватало аргументов. Аргументы, это прерогатива Саске. Он настолько в них преуспел, что мог оправдать любое дерьмо. Хуже всего, что Учиха сам верил в то, что думал, ни на секунду не сомневаясь в себе. Большей самоуверенностью мог обладать только конченный психопат. – А что если… – Наруто как-то вопросительно поднял руку, а затем опустил её, отворачиваясь, – всё из-за того, что я тебя не отпускаю… из-за моей привязанности… Учиха молчал в ответ. Молчал так долго, что Наруто пришлось побороть своё волнение и посмотреть в его сторону. Саске стоял ровно, как статуя, смотря куда-то вдаль и в прошлое, а затем обернулся, и сердце Наруто сжалось. Такой взгляд был у Учиха последний раз, когда они расставались. – А ты не думал, что это я тебя не отпускаю.