Harmless Flirting is Never Really Harmless

Следующие два часа Грантер сосредоточенно напивался в баре, находившемся вниз по той же улице, что и Мюзен, а затем вернулся к себе. Под дверью его уже ждал наш старый знакомый. — Анжольрас, какого чёрта ты тут делаешь? Анжольрас встал и отложил книгу. О, разумеется он читал, и не с телефона, как все нормальные люди, — подумал Грантер. — Ну, я… — Анжольрас смотрел на него широко открытыми глазами, — Ты сегодня рано пришёл. Грантер закатил глаза. Да сколько можно! — Я опоздал на пять минут! — Да, но это рано для тебя. Грантер задержал взгляд на Анжольрасе на минуту, ожидая, что он скажет дальше, но тот молчал. — Так, если больше ты ничего не собирался говорить, то я ложусь спать, — Грантер попытался пройти мимо Анжольраса, но тот взял его за локоть, не дав уйти. — Я не должен был выгонять тебя, прости, — он посмотрел на Грантера. — Ничего себе, сам Аполлон извиняется передо мной, я-то думал, уж не доживу до такого! — Грантер… — Не бойся, детка. Мои замечания были неуместны, как и всегда. Анжольрас придал лицу самое страдальческое выражение. — Ты был прав. План — полнейшее дерьмо. Грантер посмотрел на него так, словно Анжольрас был пришельцем. — Ты не перетрудился? Какая партия проплатила тебе эти слова? В ответ тот застонал: — Неужели я так редко говорю тебе что-то приятное? — Не в шутку? Да. — Анжольрас посмотрел на Грантера так, словно тот влепил ему пощёчину. — Слушай, ты не хочешь подняться и поговорить о том, что тебя беспокоит? Анжольрас посмотрел в небо, словно хотел прочитать ответ там. — Да, давай. Они поднялись в студию Грантера, которая действительно была размером с его кухню. В ней помещалась кровать, кухонька, крохотная ванная и чертова прорва художественных принадлежностей, разбросанных по всем свободным поверхностям — краски стояли перед окном, кисти валялись у раковины… — Прости за бардак, — сказал Грантер Анжольрасу. Тот оглядывался, словно попал в художественный музей. — Ты тут прежде не бывал? — Нет, — взгляд Анжольраса теперь был прикован к наполовину законченный работе Грантера. Это был портрет развалившегося в кресле молодого человека. Голова его пока не была написана, зато уже были длинные ноги в черных джинсах и красная куртка*, открывающая голую грудь… О, разумеется, ничего лучше Грантер положить на самое видное место не мог! — Кто это? — Никто, забей, — Грантер сказал это слишком быстро. Анжольрас оторвал взгляд от портрета и посмотрел на него. — Нет, правда, кто? — Серьезно, Аполло, забей, — и затем (поскольку в самоконтроле Грантеру было начисто отказано) он добавил: — Послушай, я не изменяю тебе. Ты слишком красив для этого. Это была их обычная манера разговора, но кажется на этот раз он сказал что-то не то. Лицо Анжольраса вновь приобрело то страдальческое выражение и он поник, будто на его плечах лежал весь мир. — Мне не следовало приходить, прости — Анжольрас развернулся и выскочил из квартиры Грантера, стремительно сбежал по леснице. Грантер звал его, но было поздно, да и он был слишком пьян, чтобы идти искать Анжольраса по улицам. Грантер вернулся в квартиру, взял пиво и открыл скетчбук. Он пролистал последние наброски, сделанные на собрании — Анжольрас протестует, рука Анжольраса на его плече — и начал новую: Анжольрас убегает от него по леснице.