***
Ванессе хватило трёх дней, чтобы понять, что она категорически не может находиться с роботом в одном помещении. Из-за этого Ванесса уходила на работу очень рано и торчала в университете до позднего часа. Акайо, оставаясь с Ванессой наедине в их лаборатории, пытался аккуратно расспросить свою коллегу о её взаимодействии с андроидом, но Райдер только разочарованно качала головой, потом улыбалась (так же натянуто, как и её копия дома) и через силу отвечала: «Всё хорошо». Но всё было, конечно же, просто ужасно. Камски с утра говорил не с самой Ванессой, а с её копией. Давал ей поручения или же просто беседовал, проверяя, как работает программа. Программа, естественно, работала безупречно. Но визуальная составляющая немного хромала. Живая Ванесса немного ревновала Камски к его же творению, но поделать ничего не могла. Заваливала себя работой, убирала лабораторию в университете вместо Акайо, помогала в исследованиях аспирантам, в общем, делала всё, чтобы не возвращаться домой. Но в один вечер ей не удалось долго сидеть в окружении лабораторных установок, потому что к ней наведался сам Элайджа Камски. Его появление в университете было для неё больших сюрпризом, ведь с утра он отправлялся по делам своей компании по производству Тириума 310. Когда он зашёл в лабораторию и поздоровался, Ванесса от неожиданности уронила в раковину подставку с пробирками, из-за чего послышался неприятный звон, но, благо, ничего не разбилось. — Работаешь? — спросил Камски и с каким-то пренебрежением окинул взглядом стойку со реактивами. — Рада тебя видеть, — ответила Ванесса и прошла к шкафу с лабораторной посудой, куда дрожащими руками поставила только что пострадавшую подставку с пробирками. — Ты всегда так говоришь, — Камски с трудом удержался, чтобы не закатить глаза, — но на вопрос прямо не отвечаешь. — Я просто почти закончила, — улыбнулась Ванесса и закрыла шкаф. — Что же ты пришёл? Давно тут не появлялся. — Решил сделать тебе приятно, разве ты не соскучилась? Он, как и всегда, с наивысочайшей точностью попадал в её слабые места. Только не было понятно, из искренних и добрых ли побуждений это было сделано. — Соскучилась, конечно, — расплылась в улыбке Ванесса. После этих слов Камски самодовольно улыбнулся на мгновение, но тут же перешёл к делу: — Почему ты сразу не сказала мне, что тебе не нравится робот? Я же вижу, как ты избегаешь его. Или ты избегаешь меня? Ванесса облокотилась на стол и посмотрела на Камски испытующе: — Ты действительно хочешь об этом поговорить? Элайджа многозначительно кивнул. — Не здесь, — бросила Ванесса. Такая резкая смена тона разговора была ей неприятна. Она закончила разбираться с лабораторным оборудованием и, сопровождаемая недовольным взглядом Камски, стала закрывать дверь лаборатории на замок. — Передали штормовое предупреждение. Скоро пойдёт ливень. Нам следует поторопиться, — говорил Элайджа в каком-то нетерпении, когда они с Ванессой зашли в лифт. — Люблю дождь, — вздохнула Ванесса и надавила на подсвеченную кнопку первого этажа. Рука Камски скользнула на талию девушки, и он прижал её к себе. — Не хочу, чтобы ты промокла и потом заболела. Щёки Ванессы покрылись лёгким румянцем. Снова он держал её хрупкое сердце в своих грубых руках. Играл с ним так, как ему хотелось. Но она была уверена, что он всё это говорит искренне. — Спасибо, — ответила тихо Ванесса и легла ему на грудь. Когда они вышли из здания университета, над Детройтом затянулась серая завеса грозных серых туч, которые сгущались и сгущались с каждой секундой всё больше и больше. Было влажно, словно микроскопические капли в гигантском количестве зависли в пространстве и норовили пробраться в самую глубину человеческих лёгких, чтобы заполнить альвеолы не кислородом, а водой, что привело бы к внезапной смерти большого количества людей. Благо, вся влага задерживается в носу. Ванесса, спускаясь по массивным ступеням перед входом в университет, не сводила глаз с гигантского тучного завитка на небе. Ей почему-то становилось не по себе, когда она смотрела на него, хотя для любого творческого человека подобный пейзаж мог послужить источником вдохновения. Не успели Ванесса и Элайджа пройти хотя бы до середины аллеи, как вокруг них застучали крупные капли воды. Пошёл дождь. Ванесса запрокинула голову и ощутила, как приятная прохлада разливается по её коже. Капли покрывали лицо прикосновениями самой природы, что вызывало у девушки какой-то благоговейный трепет. Она застыла на месте и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Запах мокрой пыли, который был невероятно свеж, наполнил её дыхательные пути и заставил то жмуриться, то раскрывать глаза широко и улыбаться. Элайджа посмотрел на Ванессу очень внимательно, вглядываясь в каждое её движение. Она была открыта для него, как несколько раз перечитанная книга. Но та книга, которую всегда хотелось перечитывать вновь в поисках упущенных деталей. Он тоже поднял глаза к небу и зажмурился. Его усталость дала о себе знать, потому что голова немного закружилась от падавших на лицо капелек. — Как же хорошо, — Ванесса встала на носочки и хорошенько потянулась. Это Элайджа даже при самом большом желании никогда не смог бы вложить в своего андроида. Эту радость жизни и желание чувствовать каждый прожитый момент не вложишь ни одной программой в пластиковые глаза. И эта мысль тут же расстроила его. Ванесса развернулась вокруг себя, улыбка не сходила с её лица. Она начала делать непонятные плавные движения руками, как будто рассекала водяные нити, связывающие небо и землю. Камски напомнило это, как она носилась по помещению с установкой для захвата движения. Только здесь девушка не была такой скованной и зажатой. И это его в очередной раз восхитило. Эта человеческая свобода действия, не ограниченная законом программы. Они вернулись к зданию университета, чтобы не промокнуть до нитки, и спрятались под навесной крышей одного из входов в университет. Оба мокрые и прозябшие. Капли барабанили над головой, скрывая за этим шумом обычное течение жизни и гул шумного города. Атмосфера была изумительная. — Ты хотел поговорить со мной, Элайджа? — сказала Ванесса и, уперевшись плечом в стену, взяла Камски за руку. — Я тебя слушаю. — Почему ты сразу не сказала мне, что тебе не нравится мой андроид? — ответил Элайджа и немного сжал руку в кулак. Ему действительно было непонятно. — Потому что я не могу сказать, что он мне не нравится, Элайджа. Я просто её боюсь. Это на природном уровне, — Ванесса отвела взгляд в сторону и смотрела на аллею, на которой уже стали появляться небольшие лужи. И разного рода зонты. — Что же тебя в ней пугает? — Камски говорил так, как будто боялся спугнуть Ванессу. — Знаешь, — да, она хотела быть с ним искренней. — Я понимаю, что ты стремился скопировать меня полностью, но… Она всё равно сильно отличается. Ты должен понимать, что при захвате движения и дальнейшем перекладывании этих движений на модель не учитываются искренние эмоции в глазах. Ты видел её улыбку? Она такая натянутая и такая неестественно пугающая. — Не замечал, — Камски очень нахмурился, потому что Ванесса на самом деле озвучивала его мысли. — Конечно, андроид выглядит, как человек, но уж точно не действует, как человек. Она не моргает, не дышит, не издаёт ни единого звука. Но при этом мой мозг отказывается воспринимать её как машину, потому что она выглядит точно, как человек. Как только андроид остаётся без прямого взаимодействия, он подвисает или делает бог знает что, но только не то, что делают обычные люди. Лицо Камски с каждой секундой всё больше делалось недовольным, но он старался не подавать виду, что её слова его как-то задели, он просто понимал, что критика действительно была относительно конструктивной. — Наверное, ты права, — с трудом выговорил Камски, вспоминая, что профессор Стерн советовала ему поработать над «плавностью» и «открытостью» движений робота. — Я не хочу тебя обижать или как-то задевать, милый, — сказала Ванесса и посмотрела на него очень покорно. — Но я говорю о том, что меня действительно беспокоит. — Да-да, — уже безразлично откликнулся Камски и погрузился в свои размышления. После этого разговор мог бы и закончиться, но Ванесса сочла своим долгом узнать, что же будет дальше: — Что ты с ней сделаешь теперь, Элайджа? Элайджа недовольно посмотрел на небо и неуверенно помотал головой: — Думаю, для начала, немного изменю внешность и поменяю программу. Уберу пустые ячейки в программе, да, чтобы андроид ничего не делал сам, раз уж это так пугает. Может, ещё что сделаю… — сказал Камски задумчиво и начал щёлкать пальцами, чтобы правильно подобрать слова. — Начну совершенствовать эту модель. — Хорошо, — Ванесса улыбнулась и снова посмотрела на небо. Тучи, конечно, не разошлись, но редкие лучи солнца начали прорываться через серо-дымчатую пелену. Дождь уже не барабанил, а просто немного моросил, из-за чего часть людей всё ещё шла с недовольным лицом под зонтом, а другая — просто топала по дороге более быстрым темпом, чем обычно. Элайджа и Ванесса направились в сторону аллеи.***
Слова Ванессы о том, что андроид «не действует так, как человек» въелись в голову Камски, как будто бы их выжгли на полотне памяти. Теперь он не мог смотреть на своё же творение без высокомерия и укора, как будто андроид был сам виноват в том, что не похож на человека. Снова Ванесса внесла в его голову множество противоречивых размышлений и желание почаще прикладываться к бутылке крепкого алкоголя, только бы скорее эти размышления прогнать, но получится, как всегда, наоборот. К великому счастью Ванессы, её копия вернулась обратно в помещение с голубой подсветкой, которую Камски нарёк мастерской, буквально на следующий же день. Теперь Ванесса могла не торчать на работе допоздна и вставать позже обычного по утрам без страха, что на неё из ванной, например, будет надвигаться её же неказистый силуэт. Почему, почему, почему… Камски не понимал. Ему не нужен был сон, ему нужны были ответы. Он принялся связываться вновь с доктором Хаммером, чтобы тот приехал в конце недели и за очередное вознаграждение проделал небольшую работу по изменению внешности. Это Камски делал скорее для Ванессы, что было уже не в его духе. Постоянная работа изрядно потрепала нервы компьютерного гения. Он вновь перестал появляться в университете и иногда реагировал на простые вещи не так, как положено. Если во время работы с программой ему кто-нибудь звонил, он иногда непроизвольно ронял телефон на пол, надеясь, что тот тут же выключится, но потом, недовольно покачав головой, всё-таки отвечал на звонок. Или, например, поворачивал ключ в двери три оборота, а потом с силой старался совершить четвёртый оборот, на что замочная скважина никогда не была рассчитана. Подобные вещи происходили лишь тогда, когда он был в полном одиночестве или же рядом со своим андроидом, у которого уже были выдраны все волосы и снята половина кожи с лица. «Я бы тоже на месте Господа хотел, чтобы все моими творениями только восхищались», — эта шальная мысль пронеслась в голове Элайджи Камски в один из вечеров, когда он менял местоположение «мимических мышц» на пластиковом личике, по краям которого болталась синтетическая кожа. Он сам удивился тому, как мог такое подумать, поэтому тут же решил сделать перерыв и, закрыв руками глаза, надавил на глазные яблоки. Это немного сняло напряжение, как будто микроскопическая электрическая волна ударила в лоб. Недолго Камски блуждал по чертогам собственного разума. Ровно до тех пор, пока не приехал доктор Хаммер. Они почти не разговаривали, когда Джек зашёл в мастерскую, снимая с себя сырое пальто. На улице всю неделю шёл проливной дождь. Джек снова показал своё профессионализм. И, я полагаю, стоит сказать, что он к «Ванессе» относился больше как к творению искусства, чем как к двигателю технологического прогресса. Может, потому что он сам вкладывал душу в каждое касание пальцами холодной синтетической кожи. Он относился к машине не так холодно, как это делал Камски, он видел в этом создании нечто большее, чем просто «робота-помощника». Уж кто-кто, а Джек не понаслышке знал о сложности человеческого поведения, поэтому мысль о том, что подобное поведение можно сымитировать, заставляла его помогать Элайдже даже не из-за денег, а из-за идеи. Только Джек не понимал, почему такое колоссальное внимание уделяется внешности. Эта операция была не такая долгая, но очень утомительная. Джек вложил все свои силы в совершенствование лица андроида. Я видел душу в куске пластика. И покрывал его кожей, пока не освободил её. Поздно ночью Джек Хаммер покинул белоснежное здание и умчался домой, чтобы с порога завалиться на кровать и спать все следующие сутки. У него болели руки, глаза и голова, как будто тысячи маленьких иголочек одновременно пронзали эти части тела. Но он честно выполнил свой долг. Новая «Ванесса» действительно отличалась от той, что была до этого. Во-первых, теперь её волосы были очень светлыми, но всё равно были собраны в хвост. Во-вторых, черты лица выглядели более мягкими и приятными, хотя холодный взгляд пластиковых глаз ни капли не изменился. Камски убрал свободные ячейки в строчках программы, теперь андроид не мог сам совершать каких-либо действий. Отныне только строго выполнять команды и следовать алгоритму. Никакого сбоя и проявления воли не должно быть, иначе вся его работа над программой просто не имеет смысла. Цель — это всего лишь имитация. Всего. Лишь. Имитация. Он не мог смириться со своим первым поражением, поэтому вновь провёл «Ванессу», которая уже принадлежала следующей серии RA8, через галерею своих доверенных лиц: Акайо, профессора Стерн, Джека Хаммера и, конечно, саму Ванессу. Провёл, но с большой настороженностью. Ведь, получается, каждый из них мог из вежливости скрыть то, что им могло не понравиться. А Камски было очень важно это знать. Конечно, Ванессе было сложно утаивать своё недовольство тем, что с ними опять будет жить робот с её внешностью. Камски это недовольство всем своим существом ощущал, но андроид всё равно стал обитать в квартире. Обитать и имитировать человеческое поведение. Только без всех этих свободных ячеек в строках программы робот напоминал овощ, который по поведению даже с пылесосом не мог сравниться теперь. Он выполнял все приказы беспрекословно, потрясающе поддерживал беседы, но в отсутствие взаимодействия просто как будто переставал существовать. Хотя, например, Ванесса из-за такого явления, стала будто бы ладить со своей копией и уже не боялась её так сильно. Это и не понравилось Элайдже. То, что он послушал Ванессу, как ему казалось, отбросило его на много-много шагов назад на его длинном пути к совершенству. Андроид перестал быть тем творением, которое его завораживало в вечер самого первого включения. Камски достаточно проанализировал в своей голове и был просто разочарован. Не нужно было слушать Ванессу, что она вообще знает о моделировании и сборке? Почему поведение первого андроида напугало только её, а других — нет? Зачем она вообще заикнулась о действиях андроида, если всё было и без того прекрасно? Это всё её вина. Камски был в ярости и не понимал, почему он так злится. Был очередной вечер пятницы, Ванесса сидела на кухне, он это понял, когда она около часа назад прошла мимо его кабинета. Элайджа поднялся со своего кресла и тяжёлым шагом продвинулся в кухню. Картина презабавная: живая Ванесса сидит по-турецки на стуле и что-то печатает в ноутбуке, параллельно задавая вопросы своей «собеседнице». Райдер явно симпатизировала андроиду. Другая «Ванесса» сидела на втором стуле с идеально прямой спиной, покорно сложив руки на колени, и смотрела прямо перед собой. Ни улыбки, ни тени усмешки, ни-че-го. Покорность, верность, безграничный интеллект. И полное отторжение человеческим мозгом! — В данном соединении ковалентная связь, — сказал всё ещё механизированный голос. — Это меня и раздражает, — отвечала Ванесса и хмурилась, не отводя внимательный взгляд от экрана ноутбука. — А что по изотопам у основного элемента? — Не выявлено, — «Ванесса» закрыла глаза на пару секунд, но тут же открыла. — Ни одного. — Спасибо, — Райдер тяжело вздохнула и внезапно подняла глаза. — Что такое, Элайджа? Компьютерный гений стоял на пороге кухни, одной рукой со всей силы сжимая дверной косяк. Он с трудом сдерживал подступавшую к горлу необоснованную ярость и тщетно пытался разогнать туман мыслей в своей голове. Камски был вдребезги пьян.