Back to me

КЛАРК Прошло уже несколько недель с той катастрофической встречи с моим боссом, Миссис Вудс, Лексой. Сначала я беспокоилась из-за нее и не понимала, почему, но по прошествии нескольких дней все кануло в лету. Я перестала спрашивать себя о причинах некоторых жестов, возможно, я выбрала легкий путь, но решила пойти дальше. Таким образом, я почти полностью погрузилась в работу, сумев не упускать из виду Эйдена и завести друзей. На самом деле, помимо Октавии, я очень подружилась с Рейвен и Аней. Мы очень часто встречались все вместе, почти каждую неделю. Мне нравится тусоваться с девушками, я многое узнала о них, и они действительно веселые, и, что более важно, они заставляют меня чувствовать себя хорошо. Я возвращаюсь к той, кем была раньше, с солнечной улыбкой на губах. Должна признать, что скучала по этой версии себя, и я рада, что, хотя и небольшими шагами, но она возвращается. Сейчас я больше всех общаюсь с Аней. Нам хорошо работается вместе, и мы стали отличной командой. После того собеседования в конференц-зале я больше не видела Лексу, даже мимолетом. Сначала я считала это странным, но потом перестала обращать на это внимание. Честно говоря, я даже перестала спрашивать себя, что я сказала тогда такого, что заставило ее так отреагировать. Единственное, что осталось в моей голове — это те странные эмоции, которые я испытала в ее присутствии, но я более чем уверена, что они тоже скоро уйдут. Как говорится…глаза не видят, сердце не болит…хотя я и не думаю, что это такая уж правда. Сегодня я как обычно занята работой, намереваясь привести в порядок последнюю одежду на манекенах. Вчера я много спорила с Аней о том, какие изменения нужно внести, но чем больше я смотрю на эти наряды, тем больше считаю их идеальными, какие они есть. Фыркаю, пытаясь сделать все правильно. Я прекрасно знаю, что все изменения приходят не из головы моей подруги, а от босса, и это еще больше пугает меня. Я бы хотела, чтобы она пришла сюда и сказала мне в лицо, что эти платья-отстой. Пока я думаю обо всем этом, рассеяно укалываю себя булавкой. — Аууу…черт тебя побери! — громко ругаюсь. — Эй, блондиночка, на кого ты там злишься? — я чуть не задохнулась, когда услышала голос Ани у себя за спиной. — Господи, Аня! Смерти моей хочешь? — все еще задыхаясь, бормочу я. — Гриффин, думаю, что твоя смерть — это последнее чего я хочу. Иначе вся коллекция 2018 пойдет коту под хвост, — смеясь, говорит она. — Вау, я смотрю, сегодня мы остроумны. — А ты нет…что ты ела на завтрак? Хлеб с лимоном? Ты немного кислая… Не отвечаю на ее провокацию, потому что на самом деле она права, я позволила своему разуму на мгновение попутешествовать, неизменно возвращаясь к ней, моему боссу. Я могу миллион раз повторять, что мне уже неинтересно знать, что, черт возьми, произошло в том конференц-зале, но реальность фактов только доказала мне обратное. — Прости, Аня, я сегодня немного отвлеченная, и это двести тысячный раз, когда мои пальцы служат подушечкой для булавок, — вздыхаю я, пытаясь извинится. — Не волнуйся, иногда такое случается. Надеюсь это не из-за изменений, о которых мы спорили вчера? — О чем ты говоришь? Это наименьшее из зол. Хотя я все еще думаю, что эти модели идеальны, как они есть. — Тогда какого черта с тобой происходит? Пожалуй, с самого дня нашего знакомства я никогда не видела тебя в таком состоянии, — обеспокоенно говорит она. — На самом деле, даже не знаю, что сказать…я много думала обо всей работе, которую мы проделали, о внесенных изменениях, и я не знаю, как я вернулась в тот проклятый конференц-зал, но сомнения вернулись, — нехотя, отвечаю я. — Только не начинай, блондиночка, — недовольно фыркает подруга. Когда мы подружились, я начала доверять Ане и, помимо всего прочего, рассказала ей все о том дне с Лексой и нелепости ее поведения. — Аня, не смотри на меня так! Ты знаешь, что я упрямый человек, и пока я не разберусь с этим, я буду продолжать думать об этом…я не понимаю Лексу, и это питает мой мозг, — возражаю я, виновато опуская взгляд. Она приближается ко мне и поднимает мой подбородок, заставляя взглянуть на себя. — Блондинка, я узнала тебя, и называть тебя просто упрямой — это преуменьшение, поверь мне. Если подумать, между тобой и Рейвен, я не знаю, у кого самая упрямая голова, но я уже говорила тебе…нет смысла тратить время и энергию на поиски ответов, которые ты, возможно, никогда не получишь. Так что прими мой дружеский совет: переверни страницу! — ее спокойный и убедительный голос способен утолить мою жажду ответов. — Ты права, я должна прекратить…это больше не имеет смысла, возможно, никогда не имело, — сдаюсь я. — Умница, а теперь, Гриффин за работу, через две недели у нас пробный показ, — восклицает она, тряся меня за плечи. Мы приступаем к работе, и плохой день каким-то образом удается исправить, но, тем не менее, тот лесной червь, которого зовут Лекса, и носит фамилию Вудс, остается в моей памяти и, кажется, теперь не собирается уходить. — Кларк…чуть не забыла сказать тебе… — снова слышу голос Ани. — Что? — Мэгги спрашивала о тебе. Она передает тебе привет и спрашивает, может ли она иногда заходить к тебе? Ты же знаешь, что сейчас каникулы, а эта девочка гиперактивна. Она просто не может сидеть на месте или читать банальную книгу! — восклицает Аня, закатывая глаза. Смеюсь, вспоминая эту прелестную девочку. Затем улыбка исчезает, когда думаю о ее матери. — Нет проблем, меня это не побеспокоит, на самом деле, я была бы очень рада провести некоторое время с ней, она такая очаровательная маленькая девочка… — Ага, когда спит… — Да ладно, Аня, ты любишь эту девчушку, не отрицай. — Я не отрицаю, но она чума! — Возможно…скажи…а что ее мама думает об этом? — специально не называю ее имя. — У нее сейчас другие проблемы, но уверяю, что она будет не против. Я позабочусь о ней, — говорит Аня. Киваю. Излишне говорить, что мои сомнения и недоумения подпитываются словами Ани. Какие, черт возьми, у нее могут быть проблемы, которые интересуют ее больше, чем дочь? Блять! Вудс, убирайся из моей головы! *********************** ЛЕКСА Прошло несколько недель с того дня, как я в очередной раз убежала от нее. Хуже всего то, что я становлюсь призраком. Я больше не хожу на работу, я больше ни о чем не забочусь. Самое главное, что я перестала принимать лекарства для сердца, с абсурдной верой в то, что это может помочь мне ослабить недомогание, которое я чувствую, но это всего лишь паллиатив, оправдание. Внутри меня царит хаос, наполняющий мою голову бессмысленными мыслями, и я не знаю, как все исправить. Мое сердце стало неуправляемым, кажется, оно хочет заставить меня реагировать, но я не могу или не хочу. Даже мое настроение нестабильно, и я понимаю, что я нерешительна, вероятно, если бы я пошла к психологу, диагноз был бы только один: биполярность. Скажем, это было бы меньшее из зол. Самое страшное, что я снова замкнулась в себе так же, как и сразу после пересадки, и только одному человеку я позволяла приближаться: Мэгги. Моя маленькая девочка всегда была лучиком света, который освещал тьму вокруг меня. Тем не менее, даже она не может заставить меня реагировать, когда мы вместе, я всегда стараюсь делать счастливое лицо, но иногда это не очень хорошо получается. С каждым днем она становится более грустной и обеспокоенной, и я понимаю, что проблема во мне, и я не знаю, как встать на ноги и вернуть ей улыбку. Только Бог знает, как я старалась, но депрессия окутала меня в свои теплые объятия, и я задыхаюсь, и больше не могу высвободиться из ее хватки. Глухой шум отвлекает меня от раздумий. И я понимаю, что стучат в дверь. Через мгновение заглядывает моя маленькая дочурка. Она нерешительно входит в комнату, на ее лице нет улыбки, и она выглядит грустной. Это больно, ужасно больно, знать, что я являюсь причиной недуга своей дочери, и даже стараясь, я не могу исправить это. — Эй, милая, что за грустное личико? — хриплым голосом спрашиваю я. Сейчас даже говорить стало утомительно. Она быстро подбегает к кровати и крепко обнимает меня. Она начинает плакать, и я просто сжимаю ее в своих объятиях. — Мэгги, все будет хорошо, я обещаю, — пытаюсь успокоить ее, но с треском проваливаюсь. Она резко отстраняется и смотрит в мои глаза, на ее щеках слезы, и я вижу в ее взгляде гнев. Она злится на меня, и я не могу ее винить в этом. — Нет, не говори так. Я больше тебе не верю. С каждым днем все хуже и хуже, мама…ты становишься слабее. Я хочу, чтобы ты выздоровела, хочу вернуть свою маму, ту, с которой я всегда смеялась и шутила, которая готовила мне завтрак и гонялась за мной по дому, чтобы пощекотать. Ее слова причиняют мне боль, но я знаю, как все исправить. — Мама, ты помнишь, что обещала мне? Как я могу забыть об этом, дорогая? — Конечно, я помню, милая, хотя иногда кажется, что я изо всех сил стараюсь не сдаваться, но иногда у меня не получается. Я знаю, что худшая мама в мире, но, пожалуйста, не сердись на меня, я этого не выдержу. — Я просто хочу, чтобы ты была в порядке, я люблю тебя… — шепчет моя малышка, снова обнимая меня. Через пару минут слышу стук в дверь, и через секунду заходит Нико. Удивленно смотрю на него, ведь не ждала его визита. Потом смотрю на Мэгги и все понимаю. — Я его позвала, не сердись, — поспешно оправдывается моя дочь. — Я не злюсь, а теперь не пора ли тебе сделать домашнее задание? Я хотела бы поговорить с ним, — мягко говорю я и целую ее в макушку. Она кивает и быстро выбегает из комнаты.  — Я прекрасно знаю, что ты скажешь, так что давай пропустим… — пытаюсь защититься я. — Нет, Лекса, очевидно не знаешь. Потому что два часа назад мне позвонила отчаявшаяся семилетняя девочка, и сказала, что боится за свою мать, которой с каждым днем становится все хуже. Она также сказала, что ты перестала принимать лекарства, и она боится тебя потерять. Так что, Лекса, ты ничего не знаешь или не понимаешь. Что, черт возьми, с тобой происходит? Почему ты прекратила лечение? Ты сошла с ума? Ты правда хочешь умереть? Потому что если продолжишь в том же духе, ты на правильном пути… — он презрительно скривил губы. — Нико, я не знаю, что тебе сказать…окей? Я перестала принимать лекарства, потому что мне стало хуже. Я чувствовала, как мое сердце разрывается внутри, и не могла сопротивляться. Так что, недолго думая, я бросила их… — защищаясь, пытаюсь объяснить я, но выходит не так хорошо. — В последнюю нашу встречу ты была известным дизайнером, а не кардиологом…за это время я пропустил твой выпускной? — с сарказмом спрашивает он. — Я знаю, что врач ты, но, видимо, не могу заставить тебя понять, как себя чувствую. Потому что я больна, возможно, это не из-за пересадки, но я постоянно чувствую удушье. И ты не представляешь, как я хочу встать и оставить это позади, особенно ради Мэгги. Эта девочка не заслуживает маму, которая сдается при первой возможности. Я пытаюсь ради нее…но продолжаю падать… — шепчу я. — Ну, Лекса, которую я знаю, никогда бы не сдалась. Ты не оставляешь мне выбора. Сегодня вечером я госпитализирую тебя. Я буду следить за тобой, надеюсь еще не поздно. Если этого будет недостаточно, мне придется вмешаться, как хирургу…и думаю, что тебе это не понравится. — Мне уже ничего не нравится. Я причиняю боль Мэгги и всем окружающим меня людям…но я не знаю, что делать, я чувствую себя в ловушке, я упала в эту бездонную яму и не могу выбраться. Просто делай то, что нужно, Нико. Я не буду возражать, — отвечаю я, отводя взгляд. Мой подавленный и безнадежный тон — явный признак того, что я чувствую себя совершенно беспомощной. То, что я сказала Нико правда, что-то мешает мне вернуться к жизни, и я не имею ни малейшего представления что это. Я виню во всем сердце, но что если не оно причина моего недомогания. Что если, это что-то еще? Или кто-то? — Окей, Лекса, я подготовлю документы и отправлю тебя в больницу. В течение нескольких недель я ожидаю увидеть улучшения. И я очень надеюсь, что ты будешь сотрудничать…мы оба хотим одного и того же…- суровым тоном говорит мой кардиолог. Киваю, понимая, что он прав. Мириады мыслей начинают заполонять мой разум, но на самом деле они сгущаются в ряд вопросов, на которые я не могу ответить: как я могла дойти до такого? Где мое желание жить? На самое главное, когда я стала такой эгоисткой? Я не могу бросить свою малышку Мэгги. Она нуждается во мне так же, как и я в ней. Я должна понять, что заставило меня упасть так низко, и почему я не могу подняться. Думай, Лекса, думай, что это может быть? На ум приходит только одно имя: Кларк Гриффин. Я не могу объяснить, причем здесь она, но с тех пор, как она вошла в мою жизнь, все пошло наперекосяк. Я думала, что все уладила, оттолкнув ее от себя, но только усугубила свое положение, усугубила свое состояние здоровья. Нет никакой логической причины физической боли, которую причиняет мне эта отдаленность, я только знаю, что мое сердце страдает, и я с ним. Я действительно не знаю, что со мной происходит, но если я хочу это выяснить, мне обязательно нужна помощь…может быть, от того же человека, который начал все это…хотя при одной только мысли мое тело дрожит. Давай, Лекса, ты должна сделать это ради Мэгги. Да, ради моей малышки.