Back to me

ЛЕКСА После нашего разговора с Мэгги, я не могу перестать думать о Кларк. Наивность моей дочери заставила меня заметить что-то, возможно, очевидное, но я была слишком занята собой, чтобы это увидеть. Несмотря на это, я продолжаю обдумывать это, как будто что-то ускользает от меня. Вчера вечером, когда мы все втроем прогуливались, я смогла все рассказать Костии. Ее реакция была похожа на реакцию моей дочери. За эти годы она изменилась. Я бы никогда не сказала этого, но ее слова и ее успокаивающие жесты поразили меня. На самом деле, я никогда не ожидала, что окажусь в ее объятиях, когда она шептала мне такие слова, как: «Поезжай домой, поговори с ней, увидишь, что все уладится». Мэгги весело смеялась, радуясь, что снова увидела нас такими. Однако, как раз в этот момент я испытала странное чувство. Ощутила чье-то присутствие. Я уже пару лет не испытывала эту смесь эмоций, точно таких же, которые сводили меня с ума, когда я познакомилась с Кларк. Так что, не раздумывая, я тут же высвободилась из объятий Костии и стала оглядываться по сторонам, надеясь найти ее. Излишне говорить, что все это было плодом моей фантазии, и никто не наблюдал за нами, тем более Кларк. Во всяком случае, этот эпизод убедил меня действовать. Надо было что-то делать и быстро! Итак, сегодня утром я встала рано с застенчивой улыбкой на губах. Я позавтракала. И сейчас я взяла ноутбук, чтобы организовать обратную дорогу для нас с Мэгги. — Доброе утро…что это за улыбка? — спрашивает Костия, выглядывая из-за угла. — А? Доброе утро…я покупаю билеты. Мы с Мэгги возвращаемся домой, — говорю я ей. Я смотрю на нее. Она садится за стол рядом со мной, продолжая потягивать свой чай. — Вижу, ты последовала моему совету и совету нашей малышки. Должна признать, мне немного жаль. Я привыкла к тому, что вы здесь, — грустно говорит она. — Я хочу поблагодарить тебя за все это, Костия. За гостеприимство, советы и заботу о маленьком землетрясении. — Лекс, я с радостью! И потом, что касается Мэгги…по-моему, ты иногда забываешь, что она и моя дочь тоже…и я обожаю бывать с ней, — отвечает она, показывая всю свою любовь к малышке. Я хочу возразить, но нас прерывает звонок ее телефона, который напоминает мне одну маленькую деталь: мой все еще выключен. — Я не знаю этого номера…кто, черт возьми, это может быть в такое время? — фыркает она. «Ну, если ответишь, узнаешь…», — думаю я про себя. Несмотря на то, что это неизвестный номер, она следует моему невысказанному совету и отвечает. — Алло? — неуверенно говорит она. Тон голоса собеседника, помимо того, что очень знаком, но еще также необычайно высок, поэтому я слышу каждое слово. — Костия, привет, как ты? Подожди, не отвечай…честно говоря, мне все равно. Не могла бы ты быть так любезна и передать трубку своей ебаной бывшей жене, спасибо… Я не верю своим ушам. Какого черта с ней происходит? Ладно, она злится на меня, но причем тут Костия? Правда, она не простила ее за то, что она сделала со мной, но я думала, что все в прошлом. — Аня, ты всегда такая милая! Это тебя… — говорит моя бывшая, протягивая мне телефон. — Аня… — говорю я, но меня резко прерывают. — Заткнись и слушай! Боже, Лекса, ты такая дура. Если бы я могла приехать к тебе сейчас, я бы ударила тебя…но я не такая сумасшедшая, как Кларк, которая совершила путешествие Чикаго-Париж, Париж-Чикаго за 24 часа, только чтобы увидеть свою женщину со своей бывшей женой… — со всей своей злостью рычит она на меня. Я с трудом понимаю смысл ее слов, но некоторые из них гремят у меня в голове… Кларк? Чикаго-Париж, Париж-Чикаго за 24 часа? — О чем ты говоришь, Аня? — спрашиваю я, перебивая ее…большая ошибка. — ЗАТКНИСЬ! Я сказала, что ты должна заткнуться! — кричит она, еще сильнее повышая голос. Что, черт возьми, происходит? Я никогда не слышала в Ане столько злости. Тревога начинает проникать в меня. У меня плохое предчувствие. Через мгновение я снова слышу ее голос. Ее тон резок, агрессивен, словно она хочет причинить мне боль словами.  — Она не спала несколько дней, но, тем не менее, когда узнала, где ты…и, возможно, с кем ты, она взяла сумку и паспорт и уехала, никому ничего не сказав. В этом она похожа на тебя, не думаешь? Что? Кларк прилетела сюда? Нет, это невозможно. Получается, вчерашнее чувство не было плодом моей фантазии. Почему она не появилась? Боже, нет…блять, блять, блять! Я встаю, все осознавая. Она не появилась, потому что наверняка увидела меня в объятиях Костии. Паника охватывает меня, я начинаю ходить по комнате, пытаясь унять боль, пока не решаю запереться в своей комнате. Что, черт возьми, я натворила? Продолжаю спрашивать я себя. Голос Ани возвращается в мою голову, продолжая мой ночной кошмар. — Шестнадцать часов полета, смена часовых поясов, ты можешь себе представить, какой уставшей, измотанной и грустной она была, и все это, чтобы увидеть тебя с другой женщиной. Блять, это все недоразумение, она просто говорила мне, чтобы я вернулась домой. -Когда она вернулась в Чикаго сегодня вечером, она ехала домой, было не поздно, может быть, было половина восьмого или, может быть, девять часов, когда грузовик проехал на красный свет и врезался в нее. Полицейский, который говорил с нами, сказал, что ее машина перевернулась примерно четыре раза, прежде чем остановиться. Мое сердце замирает, ноги подкашиваются, падаю на колени. Что она сказала? Нет, это не может быть правдой. Скажите мне, что это плохая шутка, пожалуйста, я умоляю вас…боже, мне не хватает воздуха, я не могу дышать. Нет, этого не может быть, это неправда. Я не могу потерять ее, не так, не сказав ей, какая я дура и что я безумно люблю ее. Я не должна была сомневаться в ней и ее любви. — Сейчас она в операционной, не знаю, сколько часов, но сейчас она борется за свою жизнь. Нам еще не удалось поговорить с врачом, и это ожидание сводит меня с ума. Не сдавайся, Кларк, я еду к тебе, любимая. Я больше ни на секунду не хочу уходить от тебя. — Несмотря на это, я, Рейвен и Октавия здесь, присматриваем за Эйденом и Эбби, что должна была делать и ты. Она права, я должна быть там и заботиться о нашей семье. — ТАК ЧТО ИДИОТКА ПОДНИМАЙ СВОЮ ЗАДНИЦУ И ТАЩИ ЕЕ В САМОЛЕТ, И ПРИЛЕТАЙ НЕМЕДЛЕННО. ЕСЛИ НЕТ, КЛЯНУСЬ БОГОМ, Я УБЬЮ ТЕБЯ!!! — крик Ани заставляет меня вздрогнуть. Она права, что кричит на меня, я не должна была уезжать. Этого бы никогда не случилось. — Я прилечу первым же рейсом… — слабым голосом говорю я. Собираюсь сбросить, но голос моей лучшей подруги останавливает меня. — Ах, и еще кое-что, Лекса… ВКЛЮЧИ УЖЕ СВОЙ ЕБАНЫЙ ТЕЛЕФОН! В следующее мгновение я сбрасываю трубку, и телефон вываливается из моих рук. Горячие слезы начинают заливать мое лицо, принося боль, которую я никогда не испытывала. Я даже не могу думать, говорить, я только могу плакать. Остаюсь в этом беспомощном состоянии несколько минут. Потом понимаю, что плакать бесполезно. Так что, я встаю, вытираю слезы и начинаю очень быстро собирать вещи. Наш рейс в полдень, но если мы поторопимся, возможно, сможем улететь раньше. Кларк, пожалуйста, держись, я еду. ***************************************** Не знаю как, но нам удалось вылететь из Шарль де Голль в одиннадцать часов. Мы уже летим больше семи часов. Мэгги спит, она еще не знает, что случилось с Кларк, я не хотела говорить ей об этом, но мне придется, когда мы приземлимся. Если полет туда казался мне вечным, то обратный полет кажется еще длиннее. Хотелось бы уже прилететь, хотелось бы быть рядом с ней и своими глазами убедиться, что с ней все в порядке, и что все это просто кошмар. Это моя вина, я должна была поговорить с ней, может, поссориться, а потом помириться. Я не должна была убегать так, без объяснений. В тот момент я чувствовала себя преданной, но мне все же нужно было быть более разумной и не реагировать импульсивно, как я обычно делаю. Аня права, я тупая идиотка, я не остановилась и не подумала, я приняла абсурд за факты, потворствуя своей боли, и что в итоге? Я плакала и отчаивалась в километрах от нее. Продолжаю ерзать на сиденье, словно мое тело одержимо. Я не могу успокоиться, мне не хватает воздуха. Только, когда слышу голос пилота, сообщающий о посадке, я могу дышать. Бужу Мэгги и проверяю ее ремень безопасности. Мы приземляемся поздней ночью, время 2:30. Где-то через час мы оказываемся в такси. — Куда едем, миссис? — спрашивает водитель. — В Чикаго Мед, пожалуйста, — не колеблясь, отвечаю я. — Мама, зачем мы едем в больницу? — вот и вопрос, на который я не хотела отвечать. — Милая, кое-что случилось… — слова застревают у меня в горле. — Что? — обеспокоенно спрашивает Мэгги. — Видишь ли, пока мы были в Париже… Кларк, мама Клакс, попала на машине в аварию… — ЧТО? Как она? — спрашивает она, начиная плакать. — Иди сюда, милая. Все будет хорошо, Мэгги. Она будет в порядке, она должна быть в порядке, потому что я больше никогда не оставлю ее. Она всегда будет твоей мамой Клакс, а что касается меня…надеюсь, она скоро станет моей женой… — шепчу я, крепко обнимая ее. Чувствую, как она сильнее прижимается ко мне, отчаянно плача. ************************* Когда приезжаем в больницу, я сразу направляюсь к информационной стойке. Они почти ничего не говорят, и просто указывают на зал ожидания. Когда мы входим, замечаем, что все присутствующие: Эйден, Эбби, Аня, Рейвен и Октавия окружают молодого врача, который через мгновение уходит. Я могу прочитать боль на их лицах, и это парализует меня. Мэгги вырывается и бежит обнять Эйдена и Эбби. Я же не могу двигаться, просто стою неподвижно. Аня замечает меня и словно фурия идет мне на встречу. Ее глаза полны гнева. Она поднимает руку и дает мне пощечину, а потом обнимает и начинает плакать. Мне требуется некоторое время, чтобы ответить взаимностью, но затем мне удается сделать это. — Лекс, она в коме…они не знают, проснется ли она, — шепчет она мне на ухо, и после этих слов мое сердце останавливается. Я не могу оставаться здесь, стоять и ничего не делать. Я должна что-нибудь сделать, хоть что-нибудь…иначе я рискую взорваться. — Я должна увидеть ее, — бормочу я, вырываясь из объятий. — Она в реанимации, не думаю, что тебе разрешат… — говорит Рейвен, пытаясь заставить меня отказаться от попытки. — Посмотрим, — решительно говорю я. Секрет состоит в том, чтобы устроить большой скандал и угрожать законном, это всегда работает. И этот раз ничем не отличается от других. И вот я уже в комнате дезинфекции, где мне объясняют, что делать. Она заставляют меня надеть стерилизованные вещи: халат, перчатки, шапочку для волос и маску. И наконец, впускают меня. Когда я вижу ее неподвижную, лежащую на этой кровати с перевязанной головой, дыхательным аппаратом и множеством проводов, выходящих из-под одеяла, у меня комок в горле. Слезы вот-вот вырвутся наружу, но я пытаюсь сдержать их. Я медленно подхожу к ней и осторожно беру ее за руку. — Кларк, любимая… я знаю, что ты меня слышишь, пожалуйста, умоляю тебя, вернись ко мне. Я знаю, что уйдя, причинила тебе боль, и я знаю, что не заслуживаю другого шанса, но, пожалуйста, не сдавайся. Мне нужно, чтобы ты продолжала бороться за детей, за себя, за меня, за нас. Ты нужна мне, Кларк, я не смогу жить без тебя. Ты любовь всей моей жизни, и ничто не будет иметь смысл, если тебя не будет рядом со мной. Я хочу просыпаться и засыпать с тобой всю оставшуюся жизнь, я хочу состариться с тобой, Кларк, я хочу воспитывать наших детей, как настоящая семья, и почему бы и нет…возможно, даже увеличить их число. Я так сильно люблю тебя, и это меня пугает. Да, я в ужасе от того, что ты этого не понимаешь, или от моей полной неспособности доказать это. Вернись ко мне, Кларк…пожалуйста, не сдавайся. Я начинаю гладить ее по руке, но из-за перчатки не чувствую ее кожу. Я теряюсь, глядя на ее лицо. Несмотря на раны после аварии она все равно красива. Я нежно ласкаю ее лицо, надеясь хоть как-то заставить ее почувствовать мое присутствие. Я смотрю на нее столько, сколько позволено, но когда слышу голос медсестры, знаю, что я должна попрощаться с ней. Я снова сжимаю ее руку и вслед за женщиной направляюсь к выходу. Сняв халат, перчатки, шапочку и маску, выхожу в коридор, и, прислонившись к стене, начинаю молиться, впервые в своей жизни.