Back to me

КЛАРК Я вижу только темноту, слышу только тишину. Я не знаю, где я и что со мной произошло, я даже не могу понять, сколько времени прошло. Мучительная боль в голове напоминает мне, что все это не просто плохой сон. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу. Тело отказывается отвечать на мои команды, словно я больше не контролирую его. Я не знаю, сколько уже нахожусь в таком состоянии, я просто знаю, что вся эта тишина начинает сводить меня с ума. Ее интенсивность почти оглушительна, что, если подумать, иронично. Иногда мне кажется, что я слышу голос, но он настолько далекий, почти неслышный, что я думаю, что это просто плод моего воображения. Но когда я не слышу его, я скучаю, будто этот голос был моим спасательным кругом, который нужен мне, чтобы выбраться из этой черной дыры, в которой я нахожусь. Но в последнее время что-то изменилось. Я слышу голос более четко, как будто он ближе, иногда я могу даже разобрать несколько слов. Я едва не вцепилась в него ногтями и зубами, чтобы выбраться из этого холодного и страшного места, которое, кажется, не хочет, чтобы я ушла. И все же выход кажется таким недостижимым, и в то же время, таким близким. Сегодня, однако, есть что-то другое. Все вокруг звучит по-другому, голосов, которые я слышала, было больше, я не до конца поняла их смысл, но мне показалось, что они прощаются со мной. Но почему они это делают? Может быть, для меня больше нет надежды, и я навсегда буду вынуждена остаться в этом состоянии? Вообще-то, меня это больше не волнует. Странно думать об этом, но мне очень интересно услышать ее голос. Странно, что сегодня я еще не слышала его, ее голоса, который все это время составлял мне компанию, этого теплого и успокаивающего тембра, который я научилась ценить. Интересно, почему она не пришла? Может быть, она просто устала вести монолог со мной, так как я остаюсь здесь, неподвижна, не издавая ни звука. Я не могу ее винить. Меня что-то отвлекает от всех этих размышлений. У меня странное чувство…как будто кто-то сжимает мою руку. И сразу после этого я чувствую легкую ласку на лице. Я погружаюсь в это теплое, обнадеживающее прикосновение. До сих пор я не ощущала ничего подобного. Мое тело, кажется, пробуждается от долгой спячки, хотя и очень медленно. Затем, наконец, я слышу его, этот голос, ее голос, которого так не хватало мне. Я не знаю, кто она, знаю только, что ее голос все еще держит меня в этом мире. Ее слова звучат безнадежно, она пытается что-то сказать мне, чтобы заставить меня что-то сделать, но я не могу понять их смысл. Словно мой мозг не хочет включаться. Только несколько фраз я могу собрать воедино. — Я не могу это сделать! Без тебя ничего не имеет смысла! Я знаю, я эгоистка…но ты нужна мне, как воздух. Я люблю тебя, Кларк. Я люблю тебя так сильно, что мысль о прощании убивает меня… Она любит меня, кем бы она ни была, она любит меня, но почему тогда я не помню ее? Затем, как в головоломке, которую я строю по частям, я могу понять смысл каждой ее фразы. — Ты моя лучшая часть, ты научила меня любить с большой буквы «А», ты научила меня жить, ты моя радость и мое счастье, ты моя любовь… И если тебя больше не станет, все это перестанет иметь смысл. Я больше не смогу жить, я больше не смогу любить, я больше не буду счастлива, потому что только ты делала это возможным. Ее чувство ко мне так притягивает, как я могла забыть о ней, о нашей любви? Это осознание причиняет боль сильнее, чем головная боль, но почему? — Кларк, ты научила меня еще кое-чему…ты больше не помнишь, любимая? Ты научила меня никогда не сдаваться… и я делала это все эти месяцы, и я делаю это прямо сейчас с тобой. Месяцы? Я в таком состоянии уже несколько месяцев. Я ничего не помню, почему я не помню? Я заново открываю новое чувство, я не помню, каково это быть разочарованной. Но сейчас, к сожалению, я прекрасно это помню. — А ты сдаешься…почему? Скажи мне, почему, Кларк? Ты больше не веришь ни в себя, ни в меня, ни в нас? Я верю в тебя больше, чем кто-либо другой. Я не сдаюсь, я просто застряла в этой темноте и не знаю, как из нее выбраться. — Пожалуйста, Кларк, не оставляй меня, проснись, любимая, сделай это для меня… Я не знаю, кто ты, но очевидно, что я важна для тебя, и, возможно, ты была важна для меня. Если бы я только могла открыть глаза, может быть, я бы вспомнила тебя, и, возможно, я смогла бы успокоить свое любопытство и твою боль. Я слышу, как ты плачешь, но ничего не могу сделать, я все еще нахожусь в этом кошмаре. Я чувствую, как твое дыхание щекочет мое лицо, ты рядом, очень близко. Не знаю почему, но сердце начинает биться быстрее. Или, может быть, мне это просто кажется. Я не могу отличить реальность от фантазии. Но потом я чувствую их, твои губы на своих. Ты целуешь меня, но я не могу пошевелиться. Я чувствую соленый вкус твоих слез на своих губах. Похоже, что ты прощаешься со мной, словно это твой прощальный поцелуй. Но почему? Почему ты это делаешь? Я никуда не уйду, точнее, не смогу уйти…но…может, в этом и проблема? Ты крепко сжимаешь мою руку, и я чувствую, что ты уходишь. Я внезапно перестаю чувствовать тебя, а рука падает мертвым грузом на кровать. — Прощай… Кларк. Эти два простых слова сводят меня с ума. Не могу себе представить, что больше не услышу твой голос, теперь я не смогу устоять в темноте, которая окружает меня. Слышу, как твои шаги удаляются все дальше и дальше. Кем бы ты ни была, пожалуйста, не уходи. Черт возьми, я не должна сдаваться, я очень мало помню о себе, но я более чем уверена, что никогда не сдавалась, и не собираюсь начинать сейчас. Я должна проснуться, я должна остановить ее, я должна понять, кто она, кто я и кем мы были друг для друга. Пытаюсь пошевелить пальцами рук. Черт, как сложно. Это как если бы вы подняли тысячу килограмм сразу. Я пытаюсь один, два, три раза, и, в конце концов, у меня получается. Чувствую, как моя рука сжимается в кулак. Затем настает очередь глаз. Мои веки кажутся склеенными, очень тяжелыми, но после пары попыток свету удается ослепить меня. Я начинаю неистово хлопать ими, словно желая проверить их работоспособность. Все размыто, я оглядываюсь, пытаясь сосредоточиться. Когда поворачиваюсь к двери, я вижу ее, она стоит спиной, собираясь уйти. Она владелица голоса, она та, кто сказал, что любит меня и что я не должна сдаваться, и я понятия не имею, кто она такая даже сейчас, когда вижу ее фигуру. Надо как-то ее остановить. Открываю рот, но звук не идет, пробую еще раз. — Кто…ты? — не узнаю свой слабый голос. Хотя мои слова и прозвучали шепотом, она услышала. Она мгновенно оборачивается, и ее зеленые глаза встречаются с моими. Я поражена этим зеленым цветом, который мне кажется таким знакомым, но также и таким неизвестным. Ее лицо выглядит недоверчивым, а мое полностью растерянным. Она с улыбкой подбегает ко мне, которая, как мне кажется, может осветить всю комнату, но этот его жест пугает меня. Возможно, она замечает мое изумление и отступает на шаг. Ее улыбка исчезает, а взгляд вдруг становится серьезным. Она выглядит напряженной, взволнованной, может быть, она так же, как и я, боится всего этого. — Я Лекса… — только говорит она мне. Лекса? Почему это имя ничего мне не говорит? Кто ты, Лекса? Почему я совсем не помню тебя? Тем не менее, я помню слова, которые ты сказала недавно, ты должна быть важной для меня. Черт возьми, почему я ничего не помню? Меня охватывает внезапная паника. Страх того, что я ничего не могу вспомнить о своей жизни, охватывает меня. — Я тебя не знаю. Что со мной случилось? Я ничего не помню. Кто ты? — мой голос дрожит, я едва могу выразить те сомнения, которые возникают у меня в голове. Мне ужасно некомфортно, и я не понимаю, почему. Ее лицо становится грустным, как будто она собирается заплакать, но она не проливает ни слезинки, будто не хочет расстраивать меня. — Ты попала в страшную аварию. Не волнуйся, я позову твою маму. И найду врача, он все тебе объяснит… — спокойно объясняет она, ее нежный тон успокаивает меня. — Мою маму? — спрашиваю я, вспоминая о ней. — Да, ты помнишь ее, Кларк? — когда она произносит мое имя, я начинаю дрожать. Мне нужно знать больше, мне нужно знать, Кто она для меня, а я для нее. — Думаю, да. Но откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто ты? — неуверенно спрашиваю я, но мне крайне необходимо знать это. Она вздыхает и направляется к двери. Нет, пожалуйста, не уходи, останься со мной. — Кто я неважно! Теперь отдыхай, ответы придут, — шепчет она, и я едва ее слышу. В следующее мгновение она скрывается за дверью. Почему она сказала, что это неважно? Из того, что она сказала мне раньше, казалось, что это не так, совсем не так, все выглядело наоборот, что я была для нее самым важным человеком, а она для меня. Тогда почему сейчас она сказала, что это не так? Казалось, она хотела защитить меня, но от чего, а точнее от кого? Может быть, от нее? Но разве она похожа на человека, который может причинить мне боль? Она заботится обо мне, или, по крайней мере, так она сказала, как она может причинить мне боль? Голова вот-вот взорвется. У меня слишком много вопросов и нет ответов, и это меня пугает. Я вздыхаю, пытаясь остановить вихрь мыслей, которые сводят меня с ума. Может, мне стоит послушать Лексу: «ответы придут». Я просто надеюсь, что это случится быстро. Точно не помню, но подозреваю, что я никогда не была терпеливым человеком. **************************** Охваченная мыслями, я теряюсь, глядя в окно. В комнате светло, по-видимому, сегодня прекрасный день. Свет слишком ослепляет после тьмы, в которой я находилась. Я увлекаюсь всеми этими яркими красками, как будто заново открываю их. Они очаровывают меня, я едва помню свое имя и, возможно, свою мать, но чувство, которое я испытываю сейчас, мне не неизвестно, как и то, что я чувствовала раньше с этой женщиной, Лексой. Я просто не могу понять, не могу вспомнить, и чем больше я пытаюсь, тем сильнее у меня болит голова. Меня одолевает смесь эмоций: страх, гнев, разочарование, растерянность и еще какие-то… Вихрь моих мыслей, к сожалению или к счастью, прерывается стуком в дверь. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что нужно сказать «Войдите». В комнату входят доктор и женщина, мне требуется мгновение, чтобы сфокусировать на них, и когда я, наконец, это делаю, узнаю свою мать. Да, я помню ее. Она подбегает и обнимает меня, а я обнимаю ее, как будто она единственная в мире, которая может понять меня сейчас. Ее отчаянный плач заставляет меня тоже заплакать. Она и мое имя единственное, что я помню из своего прошлого, и больше ничего…все остальное пустота. — Моя милая…я думала, что потеряла тебя… — всхлипывает она, целуя меня в лоб. — Мама… — шепчу я, не в силах больше ничего сказать. Сидим так, пока мужчина не прерывает нас. Мама отстраняется, разрывая объятия, но я беру ее за руку, потому что не хочу, чтобы она тоже уходила. Я чувствую себя потерянной, ничего не зная, она мне нужна больше всего на свете. — Миссис Гриффин, очень приятно познакомиться с вами. Я доктор Рот. Я заботился о Вас с тех пор, как Вы попали в больницу четыре месяца назад… — слышу его слова и с трудом верю ему. — Четыре месяца? — повторяю я. — Миссис Гриффин… — Пожалуйста, зовите меня Кларк и давайте на ты, — я прерываю его, даже не думая об этом. — Как хочешь, Кларк. Ты попала в страшную аварию, и когда тебя привезли, ты была в критическом состоянии. Травма головы переросла в грыжу мозга, которая все это время вызывала кому… Его непонятные слова заставляют меня колебаться, поэтому я сильнее сжимаю руку матери. — Что ты помнишь? — Доктор Рот…я помню свое имя и то, что эта женщина, руку которой я сжимаю, моя мать, но больше ничего, — почти задыхаясь, говорю я. Страх потерять все свое прошлое захватывает мое сердце, сжимая его в тиски. — Хорошо, сейчас я осмотрю тебя, чтобы получить более полную картину. Мама отступает на несколько шагов, позволяя врачу подойти ко мне. Он проверяет мое зрение, рефлексы, давление, дыхание, а затем проверяет мое колено. — Хорошо, я хочу быть откровенным с тобой…что касается физического состояния, твои мышцы определенно атрофированы, но физиотерапия исправит это. Что касается твоей памяти…мы можем сделать КТ, чтобы подтвердить мою теорию, но думаю, что у тебя ретроградная амнезия, ты очень мало помнишь о себе и о людях в своей жизни. Это очень часто случается у пациентов, которые просыпаются от комы. Я не буду лгать, этот тип амнезии может длиться как два дня, так и два года или…может быть постоянным состоянием. Я попрошу консультацию, но височная доля непредсказуема. Блокировка может быть вызвана различными факторами: шоком от аварии или длительным состоянием комы. Сейчас я не могу тебе сказать… Эти слова буквально парализуют меня. Картина, которую описал мне доктор, совсем не радужная. Возможно, я больше не смогу вернуть свои воспоминания, всю свою прошлую жизнь, никогда. Словно я никогда не жила. Я начинаю плакать, давая волю всей боли, которую испытываю сейчас. — Кларк, я знаю, что ты сейчас не в себе, ты переполнена всей этой информацией, но обещаю, что сделаю все, чтобы вернуть тебя на круги своя. Я просто киваю, не в силах перевести дух. — Я знаю, что о многом попрошу тебя сейчас, но мне нужно, чтобы ты внимательно меня выслушала… Я вытираю слезы, уделяя ему все внимание, на которое способна. — Я слушаю, доктор Рот, — призываю его продолжить. — Я понимаю, что ты хочешь знать все о своем прошлом, кем ты была, с кем встречалась, что делала…но я прошу тебя потерпеть. Ты только что проснулась, и, как умственно, так и физически, тебе нужно успокоиться. Используем метафору: сначала нужно научиться ходить, чтобы бегать. Если ты наводнишь свой мозг кучей информации, это будет вредно для восстановления твоих воспоминаний. Я уже говорил с твоей мамой, семьей и друзьями об этом. Они будут помогать тебе постепенно, день за днем. Вот увидишь, скоро ты все вспомнишь, — спокойным и умиротворенным тоном поясняет мужчина. Его слова застают меня врасплох, но в глубине души я понимаю, что он прав, хотя мне хотелось бы вспомнить каждую деталь моей жизни, но сейчас это просто еще больше запутает мои мысли. Шаг за шагом, шаг за шагом, Кларк. Не знаю почему, но в этой фразе есть что-то знакомое.