***
В комнате раздается сердцебиение, независимое от их тел. Ева думает, что она может сказать что? или издасть какой-нибудь истерический звук, но всё, что она может воспринять - это взрыв ожидания. Она видела много разных сторон Вилланель, но, чёрт возьми, как бы она это ни называла, это не одна из них. Все её крайности до этого ощущались контролируемыми, видимыми, проецируемыми наружу - но это глубоко похоронено, сконцентрировано и плотно свёрнуто - хаотическая Вселенная в одной точке, в одном миге от взрыва. Инстинкт притягивает её ближе, прямо сквозь густой туман её собственного страха, пока она не оказывается достаточно близко, чтобы дотронуться - и она делает это, обвивая руками руки Вилланель. Мышцы напрягаются, но ничего не происходит, и Ева поднимается выше, выше плеч, крепко удерживая её на месте. - Посмотри на меня. Она едва узнает свой командный тон, и Вилланель тоже, потому что поднимает взгляд, и что-то горящее начинает рассеиваться. Ева заглядывает ей в глаза и скользит руками дальше, чтобы обхватить лицо. - Тебе не нужно прятаться. Ты можешь чувствовать. Со мной. Помнишь? Кусочек Вилланель начинает трескаться. Ева чувствует, как её тело дрожит, а глаза закрываются, смахивая слезы со щек. - Я не могу этого сделать. - Скажи им. Вот в чем ты хороша - в убеждении. - Ты что, не понимаешь? - Вилланель резко распахивает глаза. - Ева, это ловушка. Они убьют меня, если я этого не сделаю. Они убьют тебя. - Что? Почему меня? - Они знают, что я с тобой! Они могут даже знать, где мы находимся! - Как... Откуда ты ... - Потому что они всё знают! И потому что первое, что она мне сказала, это как поживает Ева! - ...Оу Вилланель практически рычит, вырываясь из рук Евы. - Мне надоело быть чужой пешкой! Мне надоело быть их марионеткой! Я хочу сделать свой собственный выбор! Я хочу жить для себя, - она оборачивается и тянется к рукам Евы. - Я хочу жить для нас. Ева крепко сжимает её, пытаясь снять напряжение с этих чертовски красивых пальцев. - Хорошо, - говорит она. - Хорошо. Так. Мы бежим. Сейчас. Мы просто пойдем и все выясним— - Они найдут нас. Они всегда найдут нас. Невидимое сердцебиение учащается, и эта мысль уводит мысли Евы куда-то в худшее место. - Как ты думаешь, это место прослушивается? - Я проверяла. - Когда? - Каждый день. Ева смотрит на неё, обдумывая услышанное. За все эти недели ей ни разу не пришло в голову даже подумать об этом - не говоря уже о том, как это сделать, - в то время как Вилланель превратила это в ежедневный ритуал, просто чтобы обезопасить их. - Кроме того, - Вилланель пожимает плечами, пытаясь выдавить из себя улыбку, - если бы это было так, мы, вероятно, были бы мертвы. - Верно. Спасибо. Затем улыбка немного смягчается, и Ева возвращается ко всему, что у неё есть в голове. Чёрт, это мог быть их последний шанс. Но он исчез так же быстро, как и появился, и они остались с холодным, ровным пульсом секунды за секундой молчания. Ева беспомощно бормочет: - Я имею в виду ... ты не можешь ... сделать это, конечно. Так ведь? - Ева. - Я имею в виду - это её операция, она единственная, кто держит нас в безопасности - остальная часть МИ-6, вероятно, хочет нашей смерти в любом случае! Мы были бы в бегах от проклятого правительства, типа - ты не вернёшься оттуда. Ну ты понимаешь? Это конец. - Ева. - А потом ты, что, вернёшься выполнять их приказы? Закалывать боссов мафии шпильками и ... травить духами. И я ... я буду ... - Ева. - Что? Что мы блять должны делать? Вилланель делает шаг вперёд и пристально смотрит на неё. Вблизи Ева видит каждую чёрточку лица, видевшего слишком много, каждый мускул, напрягшийся на костях, натянутый от напряжения; сжатую челюсть - решительную, но слабую. - Если я это сделаю, то вылетаю. - Что? - Она сказала мне, что после того, как всё будет сделано... со мной будет покончено. "Отставка" или что-то в этом роде. Да, нам придется покинуть страну, но тогда мы будем свободны. - И ты ... веришь ей? - А разве у меня есть выбор?! Это справедливо - и несправедливо - но Еву не так легко победить. - А что, если мы просто инсценируем её смерть? - ...Я думаю, что для этого нам может понадобиться её сотрудничество. - Ты же не думаешь, что она пойдет на это? Выбирая между этим и смертью? - Ей придется обратиться в службу защиты свидетелей. - Ну и что? - Мы с тобой говорим об одном и том же человеке, верно? Ты действительно думаешь, что она бросила бы свою карьеру, чтобы сидеть на крыльце и сажать капусту в глуши до конца своих дней? Ты бы так поступила? Это не должно иметь такого большого смысла. Ничто не должно иметь смысла в мире, где единственным жизнеспособным вариантом является убийство единственного человека в мире, который дал им шанс. - Двенадцать не настолько глупы. Они всегда связывают концы с концами, проверяют тела... Ева пристально смотрит на неё. - Они всё равно это сделают, не так ли? Если ты этого не сделаешь, то кто-нибудь другой… Вилланель медленно кивает. Ева закрывает глаза, прислоняется спиной к стене и закрывает лицо руками. В голове у неё стучит, колени подкашиваются, она вот-вот упадет, но Вилланель уже рядом, обхватывает её за талию двумя сильными руками. Жужжащая тёплая энергия её тела возвращает Еву в настоящее, глаза распахнуты, каждый удар сердца полон решимости. - Ты не обязана участвовать в этом. Она говорит осторожно и медленно. Каждое слово кажется тяжёлым, индивидуально подобранным, олицетворяющим подлинность, которую даже она не может изобразить. - Ты этого хочешь?- Ева бросает вызов. - Ты не должна, - повторяет она. Её голос стал тоньше. - Ты всё ещё можешь уйти. Я дам тебе денег, ты сможешь— - Прекрати. - Нет, ты прекрати. Подумай, Ева. - Нет. Я целый грёбаный год только и делала, что думала, и куда это меня привело? Вилланель не пытается сопротивляться, и Ева использует свой шанс. Ее руки тянутся к лицу Вилланель, заставляя напрячься каждый нерв. - Я в деле. Я с тобой. Скажи мне, что делать. - Ничего, - тихо отвечает Вилланель. - Ты ничего не делаешь. Просто будь готова. - Я готова. - Это не так. - Хватит. Ты хочешь сделать свой собственный выбор? Я тоже. И я выбираю это. Вилланель смотрит на неё, охваченная странной смесью гнева, недоверия и чего-то ещё, чему Ева пока не может дать названия. Ева притягивает её ближе. - Я выбираю тебя.***
Ева ожидала, что это займет больше времени. Записка Джейми и Медведю, инструкции собрать вещи и уничтожить всё. Полупустой чемоданы. Тщательное размещение наличных и удостоверений личности, надёжно спрятанных во внутренних карманах их пальто. Скудный, умопомрачительный час, который понадобился Вилланель, чтобы взломать дневник Кэролин и набросать план. Самоубийство, быстро решила она. Самый простой и безопасный. Власти всё равно проведут расследование, в конце концов выяснят правду, но чистое, простое место преступления должно дать им достаточно времени. Поезда до Праги, а оттуда - чистая страница. Ева попыталась заговорить, или сглотнуть, или издать какой-то звук, но её язык был тяжёлым во рту, сухим и массивным. Кажется странно жестоким, что её первый внутренний взгляд на работу Вилланель совершенно лишён трепета - не говоря уже о малейшем намёке на удовольствие. Когда они заканчивают, Ева обнаруживает Ви сидящей у окна спальни, колени к груди, в мягком цветастом кресле. Его отвратительная обивка оскорбила Вилланель с того самого момента, как она переступила порог дома, и она по-прежнему была полна решимости любой ценой избежать этого зверства. У Евы появляется странное желание рассмеяться. Она ждёт, пока оно пройдет, и ставит свой третий бокал вина на комод, делая шаг вперёд и опускаясь на колени перед креслом. Вилланель поворачивается, чтобы Ева наклонилась и взяла её за руки. Ева отчаянно ищет в её глазах хоть что-нибудь, если ответы - это слишком большая просьба, и молча умоляет Вилланель понять её. Глаза Вилланель кричат: "А что, если я облажаюсь?" и Ева пытается убедить её: "Ты этого не сделаешь". Что если, что если, что если… (А что, если всё пойдет не так? А что, если Кэролин предупреждена? А что если всё это ловушка—) А что, если это в последний раз? Эта мысль начинает поглощать её, но Вилланель быстро занимает это место - целеустремлённо поднимаясь со своего места, она притягивает Еву к себе, сталкивая их рты вместе и начинает вести её назад к кровати. Ева позволяет поглощать себя, тело и душу - как будто у неё когда-то был выбор. Даже если бы это было так, она знает, что выбрала бы это. Снова, и снова, и снова. Не говоря ни слова, она приглашает Вилланель взять её, сломать, овладеть ею, снова и снова - трахать её до потери сознания, убедиться, что она чувствует это в течение нескольких дней, недель, вечности - просто на всякий случай. На всякий случай— Она не заканчивает эту мысль и не позволит другим овладеть ею. Когда Вилланель говорит, что хочет чувствовать её вкус вечно, Ева говорит: - Заткнись, - а потом, - ты будешь, - и закрывает пространство между ними, проглатывая любые слова, которые угрожают сорваться с губ блондинки. Вилланель остаётся внутри неё в течение нескольких часов, увлекая её за край, вниз и обратно, пока Ева не теряет счёт, пока ни одна из них не может чувствовать их тела или говорить - до тех пор, пока они обе не становятся обмякшими и онемевшими, покрытыми потом, слезами и всем остальным, потерянными и найденными в объятиях друг друга. Когда первые лучи дневного света вновь заливают синим светом беспокойные красные глаза Вилланель, Ева умоляюще закрывает свои. Пока что нет.***
Ева кладет только что открытый телефон-раскладушку в ладонь Вилланель, позволяя её прикосновению задержаться на мягкой, теплой коже. Дежавю - это последнее, что ей нужно. - Ты напишешь мне. Как только... Вилланель кивает: - Вызови такси. Никакого Убера. Никакого слежения. - Выбрось мой телефон в окно, напишу тебе с нового. Да. - Прямо на станцию. - Два билета, наличные. - И останься— - Вне поля зрения. Я знаю. В последний момент они смотрят друг другу в глаза. Ева знает, что было бы легче, если бы грядущие часы были единственным препятствием на их пути: разлука, работа, воссоединение. Но это только начало. После этого ещё десять или четыре года они будут наблюдать за ними через плечо, молча молиться в очереди на таможне и никогда не проведут больше одного дня ни в одном мегаполисе. Совершенно новое существование - при условии, что они зайдут так далеко. Вилланель сжимает её руки. - Я встречу тебя там. Ева закрывает глаза. Это вдруг становится слишком реальным, слишком сюрреалистичным - но Вилланель сжимает сильнее. - Ага. Ева смотрит, как машина катится по подъездной дорожке и исчезает из виду. Вот и хорошо. Первый час - самый лёгкий. Вилланель ещё не добралась, и это даёт Еве время вздохнуть, заварить чай, пролистать кошачьи мемы и притвориться. Через девяносто минут нервы ударили её, как грузовик. Это может произойти в любой момент - в этот, в следующий, - и она понимает, что единственное слово Иди уже пришло несколько минут назад. Она одержимо смотрит на свой телефон, не в силах оторвать глаз от экрана. Через два часа у Евы сводит живот, и её большие пальцы летают по буквам. Ты в порядке? Ничего не происходит. Её первая трогательная мысль - её бросили - пока она не вспоминает, что паспорт Вилланель надёжно находится у Евы. Её вторая мысль хуже. Эта мысль заставляет послать ещё одно смс, потом ещё одно. Ева считает удары своего сердца в течение самых долгих пяти минут своей жизни и звонит в такси. Она не едет на станцию.***
В окрестностях дома Кэролин царит спокойствие, ничем не примечательная тишина, от которой Еву тошнит, как будто все, что было раньше, было сном - всё. От дня рождения Билла до водителя, исчезающего в конце улицы. Когда незапертая дверь без усилий распахивается, Ева резко возвращается к реальности. В воздухе воцаряется тишина, пока Ева не заворачивает за угол в гостиную, и тогда вся комната может с таким же успехом кричать. Кэролин спокойно, но твердо сидит на диване, лицо её, как всегда, холодно, но в глазах что-то не так. Ева волочит свои ноги ещё на шаг вперёд, и вот Вилланель - через всю комнату, вытянув руку, с пистолетом, направленным прямо в голову Кэролин. Ее глаза кричат нет, почему и уходи, а Кэролин просто говорит: - Ева. Вилланель становится неузнаваема - раскрасневшаяся кожа её лица влажна и блестит, глаза распухли, бесконечные, но пустые. Её тело дрожит, но цель остаётся неизменной - автопилот. Инстинкт? Нет. Обучение. Идеологическая обработка. Угрозы, страх и манипуляции - всё, что убило Оксану, чтобы создать Вилланель. Единственное сообщение, которое Ева может прочитать ясно, - это помоги. Ева каким-то образом пересекает комнату и протягивает руку, не прерывая зрительного контакта. Вилланель позволяет выхватить оружие из её пальцев и тут же отшатывается назад, схваченная стеной позади неё где она распластывает ладони по полкам для поддержки. Где-то рядом от удара дребезжит фотография в черной деревянной рамке. Кэролин выдыхает и начинает ёрзать на диване, пока Ева не поворачивается к ней лицом и не замирает. Две влажные линии тянутся по щекам Евы. Солёность прокрадывается мимо её губ и попадает на язык. Она крепко зажмуривается, моргает, пока зрение не проясняется, и смотрит Кэролин в глаза. Прежде чем кто-то из них успевает остановить её, Ева делает шаг вперёд и поднимает руку. - Мне жаль, - произносит она и нажимает на курок.