(Не)хорошие

      Нарцисса не была влюблена в Корбана Яксли. Это слишком долгое, пышное, красивое и наполненное чувством слово для того, что она испытывала к нему. Она была увлечена. Восхищена. А еще она очень сильно завидовала Белле, потому что Корбан был ее лучшим другом и они проводили безумное количество времени вместе. Белла могла видеть его. Могла видеть хоть каждый день.       Глупое чувство без названия — не влюбленность, конечно же нет, — вспыхнуло в сердце Нарциссы лет в тринадцать. Это был тот возраст, когда ее подружки заговорили о любви. Тогда они прочитали первый взрослый роман, хихикая, краснея, стыдясь самих себя, но продолжая читать; попробовали научиться целоваться на помидорах и стали заглядываться на мальчишек.       Родители заговорили об обручении.       Что-то внутри надломилось. Все это произошло в тринадцать — Рождественский бал, первый бал в жизни Нарциссы, танцы, руки Корбана на ее талии, хитрый блеск его глаз и екнувшее в груди сердце.       Нарциссе показалось, что они были только вдвоем, что взрослый друг ее сестры, первый подошедший к ней и пригласивший смущенную на танец, до безумия красив.       Она помнит, как Корбан подмигнул ей после того злополучного вальса и затерялся в толпе. Больше они не разговаривали. Только Нарцисса, извечно бледная Нарцисса, раскраснелась и отчего-то была растеряна весь оставшийся вечер.       Четырнадцать лет — Корбан остается на несколько ночей в их доме. Они оба жаворонки и завтракают вместе. Корбан тщательно следит за своим внешним видом, и даже в то время, когда его видит лишь маленькая сестра его подруги, он идеален. Извечно в белоснежных и выглаженных рубашках, всегда надушен. Единственный минус, который можно было бы найти: он коротко постриг светлые волосы, и теперь они были похожи на ежик. Но этот минус становится его милой особенностью, которую Нарцисса трепетно хранит в сердце.       Она наблюдает исподтишка за тем, как он пьет кофе, купаясь в теплых солнечных лучах, как читает газету и его длинные пальцы переворачивают страницу.       Однажды Корбан, словно зная, что она любуется им, поднял на нее небесно-голубые глаза (ей всегда казалось, что его глазами на нее смотрел ангел) и улыбнулся.       У Корбана Яксли была лукавая, бесноватая улыбка. Если бы Нарцисса не сидела, у нее подогнулись бы ноги.       В пятнадцать лет на свадьбе Беллы она впервые попробовала алкоголь. Корбан нашел ее пьяную, сидящую на ступеньке на крыльце и смотрящую в небо со слезами на глазах, накинул на ее плечи свой пиджак и крикнул кому-то в темноту, чтобы тот пошел прочь. Зашуршали ветки. Корбан растрепал и так распавшуюся прическу, на которую Нарцисса потратила несколько часов, и сказал, что «им, молоденьким девчушкам, стоит быть осторожнее».       Шестнадцать лет — вопрос с браком наконец решен. Отец вложил руку Нарциссы в ладонь Люциуса, и помолвочные кольца на их пальцах вспыхнули. Ее не спрашивали. О ней просто забыли.       Люциус выглядел таким же потерянным, как и она.       Дурно.       Так дурно, что Нарцисса сбегает из дома. Одна магглорожденная девочка с ее курса рассказывала о борделе на границе Лютного переулка и Косой Аллеи. Там подавали отличный алкоголь и были залы для желавших просто отдохнуть в компании собутыльников (назвать подобного рода «друзей» друзьями Нарцисса не могла) или провести время в гордом одиночестве.       Нарцисса всегда считала существование подобного места пошлостью, до которой она никогда не опустится, но вот она, дрожащая от холода промозглой осени, тут. Перенесший ее к порогу борделя домовик трясется и слезно просит вернуться обратно, но Нарцисса в ответ лишь запрещает сообщать, где она, и отсылает эльфа прочь.       Она боится, но делает шаг к темным дубовым дверям. Открывает их. На входе ее тут же вылавливает высокая молодая волшебница в коротком откровенном платье с крыльями за спиной и улыбается. Нос забивает сладкий и пьянящий аромат, помещения заполнены туманной дымкой. Нарцисса не успевает понять, как оказывается за небольшим столиком и пробует светло-зеленый дымящийся коктейль. Терпко. Сладко. Солено.       Солено от слез, скатывающихся по щекам.       Нарцисса не замечает, как ее напиток постоянно обновляется. Она думает о том, что у Корбана появился странный тонкий шрам на кисти, который она нечаянно заметила, когда рукав его рубашки задрался; что Белла стала замкнута и мрачна, а что с ней произошло, не рассказывает; что… что она слишком долго не видела Андромеду.       Мысли путаются, теряются. На периферии сознания вспыхивает растерянный образ Люциуса, и Нарцисса прикрывает глаза. Он ведь тоже не виноват. Он хороший.       Он — ее будущий муж. Она априори должна любить его.       Она уже его любит.       Конечно.       Побег — глупость.       Она сама — глупость.       Нарцисса с трудом поднимается и озирается по сторонам, пытаясь найти выход. Из ниоткуда выныривает встретившая ее на входе девушка, ее мягкие теплые руки ложатся на предплечья Нарциссы. Оплатить счет. У нее нет денег. У них есть другой вариант?       Нарцисса не понимает, что ей говорят, и поддается ласковым движениям незнакомки. Та ведет ее сквозь воздушную дымку — сквозь сладкую вату, в которую вдули слишком много воздуха — в соседнюю залу. Здесь намного больше людей, но перед глазами Нарциссы все они превращаются в мутное пятно. Брызги краски на холсте.       (Корбан Яксли красиво рисует, хотя смеется над этим увлечением. Он уже давно ничего не рисовал. Нарцисса бы хотела, чтобы он нарисовал ее.)       Она чувствует, как кто-то хватает ее за руку и тянет к себе, слышит мужской смех и только понимает, что, кажется, попала в неприятности, как другой волшебник вырывает ее из чужих сальных объятий и прижимает к себе.       — Руки от нее убрали, уроды, — слышит Нарцисса злой и отдаленно знакомый голос.       Вновь все мешается. Голова кружится. Тошнит.       Тьма.       Опомнилась она только на свежем воздухе. Стояла, согнувшись пополам, пока выпитый алкоголь низвергался обратно. Это было отвратительно. Это было мерзко. Это было ужасно.       А еще за всем этим наблюдал Корбан Яксли. Корбан Яксли, в которого Нарцисса, конечно же, не влюблена.       Она не помнит, чем закончился конфликт в борделе. На ее немой вопрос Корбан просто велел не беспокоиться и улыбнулся. Он умел так улыбаться, что ей на душе всегда становилось спокойнее.       Вдвоем они побрели в противоположную сторону. Дома спали. Лишь несколько окон, словно желтые глаза, наблюдали за ними из черноты.       — А я и не знал, что ты, оказывается, такая же бунтарка, как и Белла, — смеется Корбан.       Нарцисса слабо улыбается ему в ответ, стараясь не показаться уязвленной. В последнюю очередь она хотела, чтобы он сейчас вспоминал о Белле.       Иногда ей кажется, что Корбан влюблен в ее сестру. Нарцисса завидует.       Она поворачивается к нему и смотрит в глаза. Глаза ангела с добротой — с извечной тошнотворной добротой, цену которой Нарцисса так никогда и не сможет понять — смотрят на нее в ответ.       Встать на цыпочки и поцеловать.       Это же так просто.       Сердце бешено колотится в груди. Если Нарцисса так сделает, она никогда не заставит себя выйти замуж за Люциуса. Если она поцелует Корбана, она попробует запретный плод.       Осмелится на счастье.       Корбан не шевелится, словно все понимает и дожидается, когда ее внутренний конфликт разрешится.       Нарцисса отступает. В последнюю секунду, когда она уже готова была поцеловать своего тайного ангела, она вспоминает такие же растерянные, как и у нее, глаза Люциуса. Он хороший. Он ее будущий муж. Она любит его. Должна любить.       Холодный ветер отрезвляюще бьет в лицо. Ей хочется смеяться. Но больше — плакать.       Двадцать лет. Корбан дарит ей цветы в день свадьбы. Он смотрит на нее странно — все с той же непонятной ей добротой, — но ничего не говорит.       Двадцать пять. Наверное, они могли бы быть любовниками. Если бы Корбан не считал это низостью для нее, они бы стали ими уже давно. Но вместо этого он забирает из ее рук новорожденного сына и покачивает. Он предлагает назвать его Драко и улыбается. Нарцисса все так же н-е-в-л-ю-б-л-е-н-а в его улыбку.       Тридцать. Их руки нечаянно сталкиваются на банкете.       Сорок два. Корбан целует ее в лоб после того, как завершилась битва у Хогвартса. Они оба покрыты гарью, у него кровоточит щека. Он спешно уезжает. Нарцисса молчит.       Наверное, они видятся в последний раз.       В последний раз. А она так и не поцеловала его.       Сорок четыре. Развод. Франция. Корбан Яксли улыбается ей на пирсе. Они встречаются совершенно случайно — ангел выплывает из солнечного света ей навстречу и смеется. Его волосы тронула седина. В уголках глаз Нарциссы появились морщинки.       Она смотрит на своего ангела долгое мгновение прежде, чем обнять его.       Сорок четыре и шесть месяцев.       Нарцисса-уже-не-Малфой-и-не-Блэк целует Корбана Яксли.