Терпение

— Значит, как зависать на вписках каждую неделю — это он такой, а как с Ким Тэхеном целоваться — так нет, я мальчик-зайчик, прости, я в домике?! — Тэхен нарезает круги по своей комнате под внимательным (и уставшим) взглядом Минхека. После той злополучной встречи с Чонгуком прошло четыре дня, а жопа горит так, будто все случилось только что.       Спровоцировала очередной бомбеж смска от Сокджина с очередным приглашением затусить, с неоднозначной пометкой, что будут все. И Чонгук тоже. Этот-то по любому уже все понял. Да Тэхен и не то чтобы сильно шифровался, но вроде и не палился. Ладно, не важно. Объект сердечных истязаний по прежнему не в курсе (в глаза что-ли долбится) — значит можно не париться. Но Тэхен зол. Поэтому он, разумеется, на тусовку пойдет. Чонгук десять раз пожалеет, что еще с тех сраных записок на него не клюнул.       Минхек, с самого начала бывший свидетелем этого безобразия, лишь апатично зевает, читая мысли Тэхена не иначе как по вай-фаю и заранее готовый заявить, что участвовать в этом не будет. Хочешь вляпаться в дерьмо и отхватить? Окей, но я тут не при чем. Лучший друг.

***

      Тэхен всегда был очень упрямым. Он относится к тому типу людей, которые редко учатся на ошибках других, предпочитая свои. Вроде и спокойный, но импульсивный, не редко идущий на поводу у своих эмоций. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он соврал родителям о ночевке у Минхека (тот все равно прикроет, если надо) и пошел на сбор с «бандой Чонгука и их друзьями». От того, что родителям пришлось врать было не по себе, но не говорить же им, что он идет непонятно к кому и непонятно куда, где есть алкоголь. Рановато еще. Когда-нибудь он обязательно расскажет. В лучшем случае — на их с Чонгуком свадьбе.       Стоя на пороге уже знакомой гостеприимной квартиры Сокджина, Тэхен чувствовал себя вполне комфортно и уверенно. Плана никакого не было, разве что если Чонгук не захочет идти на контакт сам, то чуток его напоить — как показала практика, так он намного сговорчивее. Кивнув самому себе, Тэхен проходит в гостиную, в этот раз было более шумно и темно. Время было десять вечера, за окнами темень — небо заволокло тучами, хотя дождь не обещали.       Взгляд тут же цепляется за знакомые лица, с некоторыми он здоровается кивком и легкой улыбкой, подходя к дивану, на котором расположились Чонгук, Сокджин, Юнги и Хосок. — Привет, Тэхен! Ты чего-то поздновато, некоторые уже успели напиться, а кто-то даже отрубиться, — Юнги как всегда острит, остальные смеются. Позже, стало понятно, что на боковую ушел Намджун, переоценив свою стойкость в борьбе с непонятным пойлом, которое намешал один из их товарищей. Чимин сегодня не пришел, у него какие-то дела, но Тэхен не сильно расстроился.       Краем уха слушая болтовню ребят, он исподтишка поглядывает на Чонгука, который выглядит подозрительно веселым и… захмелевшим. Не пьет, значит? Легкий румянец на щеках, постоянное хихиканье и хитрый темный взгляд. Будь Тэхен героиней какого-нибудь рейтингового романа — рухнул бы у его ног. Но если бы да кабы, как говориться… Минут через десять Юнги отходит к компьютеру, сменить плейлист, Хосок за ним, а Сокджин уже полчаса как вперся в телефон, игнорируя реальность. Не теряя шанса, Тэхен пересаживается поближе к Чонгуку на диван, смотря на него с неестественно широкой улыбкой. Прищурившись, то ли из-за захмелевшего мозга, то ли потому что лень — попыток отодвинуться Чонгук не предпринимает, приподняв брови смотрит в ответ. — Как дела? — ну, а что еще можно спросить, спрашивается. Тэхен только в мыслях у себя крутой казанова, но он пытается, честно.       Чонгук молчит несколько секунд, затем широко улыбается, демонстрируя свою шикарную улыбку и хихикает. Откидывается на спинку дивана и совершенно невпопад говорит: — У тебя… такой цвет волос прикольный, — и опять смеется. Черт, да он уже готовенький. Забрасывай на плечо и делай что хочешь. — Ну, спасибо, — только недавно покрасился. Вообще, сиреневый цвет показался чем-то свежим и интересным, хотя особых надежд на хороший исход не было. Но подлецу — все к лицу, как и Ким Тэхену.       Поставив ноги на диван к себе поближе, Тэхен придвигается к Чонгуку еще, касаясь его бедра своим. Реакции на это, ожидаемо, нет, поэтому он начинает болтать о том о сем, больше сам с собой, чем с собеседником, потому что тот уже пытался клевать носом. — Так вот, он и говорит ему, мол, ты стремный, я вообще обалдел, — Тэхен делает глоток чего-то из своего стакана, рассказывая сюжет дорамы, которую недавно видел по телеку. Говорить с Чонгуком в десять раз легче, когда он под градусом. Будто появилась дополнительная гарантия того, что его не пошлют, — скажи, а я красивый?       Чонгук, глядя в глаза, кивает, все еще улыбаясь. Святой человек. Тэхен пробует опустить голову ему на плечо. Сам уже слегка захмелевший, ласки захотелось в два раза больше, а когда объект всех желаний так близко и так покорно тебя терпит, что не поддаться соблазну просто невозможно. Да и зачем, если Тэхен пришел сюда наверстать все четыре года упущенных возможностей. Изначально так не планировалось, конечно, но не суть. Чонгук не отталкивает, спокойно сидит, слегка мотая головой туда-сюда в такт музыке. Бли-ин, ну какой же он красивый. Кое-как извернувшись, Тэхен пялится на его профиль, а в глазах такая вселенская тоска, что хоть прямо сейчас падай и рыдай. Чонгук поворачивает голову к нему, смотрит в ответ, их лица близко-близко.       И Тэхен, ну, не выдержал. Вытянул шею и поцеловал. Буквально на секунду задержался, прижавшись к губам, и отстранился. В ушах шум, перед ним — Чонгук, смотрит, чуть прикрыв глаза. И тянется вперед, сразу обхватывая нижнюю губу своими. Из груди вырывается вздох, Тэхен поворачивается так, чтобы было удобнее, устраивая ладони на чужой груди. Чонгук кладет одну руку ему на щеку, второй зарываясь в волосы. Поцелуй становится глубже, жарче, и уже как-то совсем все равно на Сокджинов, сидящих на другой стороне дивана и на всю ту кучу народа вокруг. Тэхен дорвался и его теперь даже краном не оторвут.       Через никто не знает сколько времени, когда музыка играла значительно тише, большая часть людей либо спала, либо свалила, Чонгук, кажется, тоже задремал, пока Тэхен, устроив голову у него на плече, сидел и вырисовывал одни только ему известные рисунки на чужой груди. Телом овладела странная легкость, эйфория. Хочется провести вот так, сидя на диване, прижавшись друг к другу, всю жизнь. Ну если не всю, то как можно дольше. — И только попробуй в следующий раз мне опять выдать что-то про «я не такой».       В ответ тихое сопение.