Половина Луны

День воистину удался. Доверенные люди поймали в манговом саду пятерых шпионов Ассаки и с помощью секретных методов воздействия одновременно на манас и на ягодицы, разработанных лично Бхутапалой, быстро перевербовали чужих лазутчиков в преданных слуг царевича. Теперь двое новообращённых учеников бодро рыли оросительный канал в отдалённой деревне на окраине Магадхи, а остальные трое прокладывали новую дорогу через лесную чащу, проклиная тот день, когда согласились изменить своей дхарме простых рыбаков и шпионить для махараджа Ассаки. В честь доблестной победы над врагами царевич Бхутапала решил принять омовение в воде с лотосами и соцветиями жасминов. Воду он приказал подать чуть теплее, чем обычно, поскольку, во-первых, день выдался довольно прохладным, а, во-вторых, царевичу хотелось полнее раскрыть ароматы цветов, брошенных служанками в ёмкость для купания. Расслабившись, Бхутапала глотнул вина из золотого сосуда и заорал так, что стены помещения задрожали: — А позвать-ка сюда мою любимую супругу Джаохуа!!! Желаю, чтобы она присоединилась ко мне немедленно!!! Его приказ исполнили с достойной восхищения скоростью. Не успел Бхутапала допить вино, как перед ним, скромно потупив глаза и сложив руки перед грудью, возникла юная царевна, на которой было надето новое яркое сари, расшитое сложной росписью по шёлку: утками-мандаринками и причудливо извитыми побегами бамбука. Местные мастерицы знатно постарались, желая угодить госпоже из Чжунго. На голове Джаохуа высилась башня из волос, украшенная длинными золотыми спицами, торчащими в разные стороны, словно иглы гигантской опунции. Смотреть на традиционную причёску жены Бхутапале всегда было жутко до дрожи, однако он уважал желание Джаохуа продолжать одеваться так, как принято на её родине. — Полезай ко мне, — призывно махнул рукой подвыпивший Бхутапала и указал пальцем под воду, где находились его ноги. Затем улыбнулся одной из своих двусмысленных улыбок, намекавших, правда, всегда на одно и то же. — Нам здесь будет очень хорошо, клянусь Шивой! Я уже воскипел страстью и жажду усладить тебя, о каджал моих ресниц. Джаохуа занервничала и шумно сглотнула, почему-то явно мешкая исполнять желание господина. — Ну что же ты, о кареглазая ласточка из Чжунго! — продолжал призывать супругу Бхутапала. — Или смущаешься того, кто совсем недавно дарил тебе неземное наслаждение в опочивальне? Здесь, под водой тебя ждёт кое-что очень знакомое… А я обещаю, что и твоя роза расцветёт в моих руках. Ну, или где-то ещё. Это уж как тебе, моя сладкая прелесть, будет угодно! — с этими словами Бхутапала быстро подплыл к тому краю купальни, возле которой стояла его жена, вынырнул, крепко обхватил её за стройные смуглые щиколотки и, не обращая внимания на испуганный девичий визг, увлёк под воду прямо в одежде. Некоторое время Бхутапала наслаждался их шуточными барахтаниями, ойканьями, объятиями и поцелуями вслепую. Из-за обильных водяных брызг, летящих в лицо, он решительно ничего не мог рассмотреть. Вдруг царевич немного напрягся, так как его колено неожиданно задело нечто странное меж ног благоверной супруги, чего там существовать точно было не должно. Решив, что ему мерещится, царевич протянул вперёд правую руку и ухватился за предмет своих странных иллюзий. Нащупав чей-то достаточно крупный и твёрдый лингам и две не менее узнаваемые округлости в непосредственной близости от него, царевич заорал, широко распахивая глаза. — Откуда в моей купальне мужик?! — вопил Бхутапала, совершенно ничего не понимая. Попятившись прочь от носителя твёрдого лингама, он интенсивно тёр глаза мокрыми кулаками, пока изображение не прояснилось. Когда же это наконец случилось, увидев, кто стоит напротив него, Бхутапала взвыл ещё громче, чувствуя, что сходит с ума. — Какого бхута?! — голосил Бхутапала, встретившись взглядом с неловко улыбающимся Индраджаликом, одетым в намокшее сари. Золотые спицы из причёски бывшего предателя давно вывалились, но одна торчала вверх, прямая, словно ваджра Индры. — Ты же умер! Тебя мой младший брат убил! Скормил тиграм! Как ты сюда попал?! — Ну как, — Индраджалик, похоже, не знал, куда девать руки, и чувствовал себя очень неловко, — мы же с тобой женаты. Забыл? Уф, даже не верится, что я снова стал собой… Всё ждал, когда действие заклятья закончится, и наконец это случилось! Слава Триаде! Некоторое время Бхутапала выпученными глазами пялился на свою «жену». Наконец, сипло спросил едва шевелящимся языком: — А что… царевна Джаохуа — это на самом деле ты? — Ага, — Индраджалик вздохнул. — Меня по приказу твоего брата Дхана Нанда отвезли в Чжунго и там превратили в принцессу, как и Стхула с Чандрой. Я тоже не хотел ни превращения, ни свадьбы, но Ракшас пообещал, что мы все будем опозорены, если признаемся. Хуже того, он постоянно угрожал отдать нас на поругание разбойникам или млеччхи. Вот мы все и молчали. — Вы все трое были превращены?! — Бхутапала хрипел всё отчаяннее. — И Чандрагупта тоже?! — Да. Ещё и Мура с Чанакьей, — признался Индраджалик. — Но их в панд превратили. Муру подарили Джагат Джале и его жене, а ачарью твой брат в клетку запер и себе оставил. Бхутапала застонал и стал медленно оседать в воду, став бледным, как некрашеный хлопок. Индраджалик ловко поймал мужа и встряхнул, приводя в чувство. — Мой господин… Не падай, ладно? Знаю, такое непросто вынести. Но представь, каково было мне! Ты меня ведь успел лишить невинности, пока я был в женском теле. Хорошо, я хоть забеременеть не успел, в отличие от Чандрагупты. Но я не в обиде! Клянусь, в эти дни мне было не так уж плохо с тобой. Честно-честно! Господин, только не умирай! — набрав пригоршню воды в рот, Индра выплюнул воду в лицо сомлевшего от ужаса Бхутапалы. Бравый уловитель шпионов лежал на руках своей благоверной супруги, вернувшей прежний облик, и не подавал признаков жизни. *** — Я этого так не оставлю!!! — бушевал Бхутапала, придя в сознание несколько мгновений спустя, сидя на краю купальни и яростно вытирая лицо накидкой Индраджалика, случайно соскользнувшей на мозаичный пол, но не вымокшей, как остальная одежда бывшей царевны Джаохуа. — Я всё скажу этому подлому Дхана Нанду! Как он посмел так над нами издеваться?! И Гови немедленно узнает правду! Я не стану молчать! — Но ведь Дхана Нанд сам женился на Чандрагупте, — мягко напомнил Индра. — Так что он поиздевался над всеми, включая себя, если рассуждать здраво. — Мой младший брат не может рассуждать здраво, ибо с рождения — псих! — не утихал Бхутапала. — Чокнутый! Таких предателей, как вы, — царевич смерил Индраджалика уничтожающим взглядом, — казнить надо, а не превращать в дэви и отдавать в жёны братьям! Только сумасшедший мог выдумать такое! И я ведь говорил отцу не сажать этого ками* на престол даже на одну луну, а уж тем более — на год! И вот, полюбуйтесь результатом: страной правит испорченный царь, способный обращать шудр в принцесс и жениться на них да ещё и братьям такие же «подарки» исподтишка подсовывать! Отвратительно, — подытожил он. Затем пасмурно оглядел бывшую «жену» с ног до головы. — На, — он протянул Индре смятую мокрую уттарью. — Закрой плотнее лицо, чтоб никто из прислуги не дай Махадэв не увидел, что у тебя борода и усы пробиваются. Грудь выпяти колесом, лингам опусти, а то слишком заметно даже сквозь складки сари. — Не получается, — пожаловался Индра. — То есть, выпятить грудь смогу, а лингам сам по себе уже не опустится. Требуется помощь. — И что ты мне предлагаешь? — взвился Бхутапала. — Посодействовать?! — Хотя бы вручную, — уточнил Индра. — Всё ж мы не чужие друг другу. Как-никак семь кругов вокруг очага прошли и семь клятв дали, пусть и не по доброй воле. Ну и опять же первым у меня был ты, уттарью снял, чести лишил, что налагает некоторые обязательства, как мне кажется. — Проклятие, — застонал Бхутапала, потом крепко зажмурился и наугад протянул руку в пространство. — Подойди ближе. Индраджалик с готовностью сделал несколько шагов вперёд. Нащупав наиболее выступающую часть тела бывшего предателя Магадхи, Бхутапала начал совершать ритмичные движения прямо сквозь шёлковую ткань, пока не услышал тихий блаженный вскрик и не почувствовал такие знакомые пульсации. С омерзением отдёрнув руку, Бхутапала торопливо склонился над купальней и помыл ладонь в воде. — И как меня угораздило так влипнуть, — бормотал он. — Вместо красивой жены в брачную ночь отлюбить шудру, наслаждаться этим, а теперь ублажать его добровольно! Какой позор! Я, Бхутапала, известный на всю Магадху поклонник красивых женщин… Что обо мне скажут теперь? Кем я стал по вине моего безумного брата? Таким же ками, как он сам. Но больше этого не повторится, — Бхутапала с ненавистью взглянул на Индру. — Сейчас же дам приказ снаряжать колесницу в Паталипутру! Верну тебя Дхана Нанду. Пусть делает с тобой, что пожелает, берёт хоть в жёны, хоть в наложницы, а я наотрез отказываюсь от супруги с пиндиками и лингамом! Индраджалик смотрел на своего некогда нелюбимого мужа с печалью, но ничего ему не отвечал. *** По дороге в Паталипутру Бхутапала завернул колесницу, которой управлял сам, отказавшись от услуг колесничего, во дворец к Говишанаке. Он застал брата за трапезой весёлым, сияющим и счастливым. Стол в Хава Мехел был до отвала забит всевозможными яствами, включая мясные блюда из румяной зайчатины и сочной, аппетитной оленины с хрустящей корочкой. С потолка трапезной свисали гирлянды белых, жёлтых и оранжевых цветов, чей аромат причудливо смешивался с запахами жареного мяса и пряностей. Гови блаженно догрызал заячью ножку, блестя глазами и умильно глядя на свою пышногрудую супругу Цэй, восседавшую рядом с ним и уминавшую ладду вприкуску с гулаб джамун с обеих рук. Щёки Цэй лоснились, а глаза светились любовью к мужу и полнейшей удовлетворённостью. — Брат, добро пожаловать! — обрадовался Говишанака, неторопливо поднимаясь из-за стола и, переваливаясь с боку на бок, двинулся навстречу гостю. — Ты приехал, чтобы разделить с нами трапезу? — Нет, — мрачно отозвался Бхутапала и, медленно подняв руку, указал трясущимся от гнева пальцем на Цэй. — Я явился, чтобы рассказать, на ком ты на самом деле женат. — Зря беспокоился. На ком я женат, мне и так известно, — Гови с наслаждением облизал пальцы, испачканные мясным соком. — Это ж принцесса из Чжунго по имени Цэй. Хорошая девушка! Страстная, добрая, покушать любит, готовит вкусно, прямо как настоящий повар. Зря я от женитьбы отказываться пытался. Если б заранее знал, что брат мне такую удачную партию приготовил, сам бы вызвался быть её мужем, не дожидаясь позволения жениться. — А знаешь, почему твоя супруга умеет отлично готовить? — издевательски спросил Бхутапала, прищуриваясь и замечая, как подлая Цэй, поняв, куда ветер дует, начала бледнеть и вмиг перестала жевать, уронив сладости на серебряную тарелку. — Наверное, потому что её мать этому научила? — предположил Гови, пожав плечами. — Или няня? — Нет!!! — голос Бхутапалы загремел на всю трапезную. — Это потому что она — никакая не царевна Цэй, а повар Стхулбхадра!!! Гови сделал неудачный вдох и подавился недожёванным куском зайчатины. Схватив со стола сосуд с вином, он отхлебал половину, добившись того, что мясо наконец проскочило в горло. — Что ты городишь? — удивлённо вопросил ошалевший Гови, протолкнув еду дальше. — Как моя жена может оказаться покойным предателем Стхулбхадрой? Тот умер давно. К тому же я точно знаю, что она — женщина. Сам неоднократно проверял, — благодушно отозвался он. Однако обернувшись в сторону супруги, он заметил: его жена, побледнев, слово вдовье сари, смотрит на Бхутапалу с неприкрытым ужасом. — Да потому что на Стхулбхадру, Индраджалика и Чандрагупту было наложено заклятье. И об этом знал только наш подлый брат Дхана Нанд, аматья Ракшас и несколько воинов, сопровождавших аматью в Чжунго, а больше никто, — злорадно пояснил Бхутапала. — Хочешь, притащу сюда Индраджалика, чтобы ты убедился? Я недавно принял с ним омовение в тёплой воде, и он превратился в того, кем являлся изначально! И во всём мне сознался! Похоже, заклятье смены пола снимается тёплой водой. Хочешь, покажу тебе эту фальшивую жену, подсунутую мне? Я её везу связанной с кляпом во рту обратно в Паталипутру, чтобы сдать Дхана Нанду. Не собираюсь жить с мужиком-шудрой до конца жизни! Убить их обоих готов: и Индраджалика этого, и Дхана Нанда, чтоб им обоим… бхуты в Патале зады поджарили! Оба знали и молчали! Ни один ни слова не сказал! Сволочи. Вот теперь побледнел и Говишанака. Он переводил взгляд с Бхутапалы на застывшую, словно изваянную из камня, Цэй. — Это правда? — наконец спросил Гови у жены севшим голосом. — То, что говорит мой брат, не гнусная ложь? Цэй внезапно расплакалась и собралась убежать из-за стола, но попала в плен двух пар рук, ловко ухвативших её за сари с обеих сторон. — В подогретую воду её!!! — торжествующе вопил Бхутапала. — Скорее!!! — Тёплой воды в трапезную!!! — голосил Гови, отталкивая руки брата от Цэй. — Я хочу знать правду!!! — Лжёшь, не хочешь!!! — перекрикивая их обоих, кричала «царевна из Чжунго». — Гови, не делай этого!!! Ты разрушишь наше счастье!!! Пока продолжалась эта странная борьба, в трапезную прибежали служанки с тёплой водой в кувшинах. — Вылейте всю воду на неё!!! — Бхутапала скакал, словно молодой самец антилопы, вокруг борющихся друг с другом Гови и Цэй. — Быстрее!!! — Давайте! — закричал и Говишанака. — Лейте уже наконец! Перепуганные служанки плеснули водой на свою госпожу и тут же с пронзительным визгом убежали прочь, опасаясь мести. На полу трапезной растекалось влажное пятно, внутри которого стоял мокрый повар Стхулбхадра в расшитом яркими лотосами золотом сари, виновато глядя на Говишанаку, пребывавшего в предобморочном состоянии. — Ну в общем, — начал Стхул и тяжело вздохнул. — Это действительно был я. Давно не виделись, Гови. Говишанака пошатнулся и грузно повалился на пол, пребольно стукнувшись затылком об отполированные алмазной пылью каменные плиты.