Половина Луны

От мешавших сандалий, ставших невероятно тесными, Чандрагупта избавился ещё по дороге, сбросив их где-то в коридоре дворца. В его голове пульсировала лишь одна мысль: скорее добраться до воды, чтобы немедленно вернуть себе облик Юэ. По словам Дхана Нанда, даже жители Чжунго, знавшие о свойствах проклятых источников, точно не могли предсказать, как подействует магия на беременных женщин и как долго способен сохраняться плод во чреве женской ипостаси, если заколдованный мужчина внезапно вернул себе исходное тело. «Юэ, потерпи, сейчас я верну тебя к жизни! Тебя и нашего малыша!» Чандрагупта слышал издалека взволнованные крики служанок, приставленных к нему. Кажется, они заметили, как он пробежал по направлению к пруду, но даже не поняли, что вдруг случилось с их махарани. Девушки кинулись догонять его, но Чандра успел с разбегу прыгнуть в воду и, глубоко нырнув, скрыться под бутонами и листьями лотосов, плававшими на поверхности водоёма. — Помогите!!! Махарани тонет!!! — завопил кто-то с берега, и вмиг со всех сторон набежала целая толпа слуг и служанок. Все охали, носясь вдоль кромки воды, кричали от ужаса и хватались за голову, но в пруд нырять никто не спешил. Юэ вскоре выплыла сама, оставив в воде уттарью, запутавшуюся меж стеблей лотосов. Она спокойно уселась на берегу, осторожно ощупывая живот и разглядывая руки, снова ставшие по-женски тонкими и изящными. — Получилось, — прошептала Юэ себе под нос, улыбнувшись. — Всё стало по-прежнему, слава богам. Когда служанки, не переставая охать и причитать, наконец, добрались до неё, Юэ как ни в чём не бывало уже сидела на траве, отжимая свои длинные волосы, растрепавшиеся по плечам. — Махарани, идёмте! Мы переоденем вас, а то вы простудитесь, — одна из служанок-помощниц подала ей руку, помогая встать. Юэ бодро вскочила на ноги, но в тот же миг, охнув, сложилась пополам, держась за бок. Дыхание перехватило. Под рёбрами вдруг сдавило так, что уже не получалось вдохнуть полной грудью. В глазах потемнело, голова закружилась. — Что с вами, махарани?! — вторая помощница бросилась и тоже подставила царице своё плечо. — Вам плохо? Обопритесь на меня. — Срочно позовите лекаря! И оповестите самраджа! — закричала первая служанка, и вся толпа любопытствующих тут же рассеялась, бросившись исполнять приказ. Медленно и осторожно служанки довели царицу до опочивальни. Переодеваться теперь не имело смысла — пока они шли, останавливаясь через каждые десять шагов, намокшее сари высохло само собой. Под дверями покоев маячила перепуганная Дурдхара. Увидев бледную Юэ, еле передвигающую ноги, раджкумари бросилась к ней и запричитала: — Прости! Я действительно поступила глупо. Скажи, что с тобой? Ты сохранил… Сохранила ребёнка? Юэ не отвечала. Каждый шаг давался с трудом, она хватала ртом воздух и старалась не упасть. Кое-как добравшись до постели, Юэ улеглась на спину, а служанки заботливо подоткнули ей подушки под голову. — Скоро придёт лекарь, потерпите, госпожа! — обе девушки, словно соревнуясь друг с другом, пытались услужить своей царице. — Подать вам прохладное питьё? Юэ отрицательно качнула головой. Одна из служанок быстро метнулась, взяла в руки опахало и стала обмахивать царицу, заметив, что та тяжело дышит. Дурдхара стояла чуть поодаль ни жива ни мертва и даже не возмущалась, что на неё никто не обращает внимания. Наконец, она решилась приблизиться к изголовью. Юэ лежала с закрытыми глазами, вытянув руки вдоль тела. Склонившись над ней, Дурдхара осторожно дотронулась кончиками пальцев до лба царицы и прошептала, склонившись к её уху. — Чандра, я хочу, чтобы ты понял: у меня не было намерения причинить вред тебе или ювраджу! Я, правда, сожалею. Юэ распахнула глаза и страдальческим взглядом посмотрела на царевну. — Пожалуйста, оставьте меня в покое, раджкумари, хотя бы сейчас, — тихо произнесла она. Дурдхара хотела сказать ещё что-то, но в этот миг за дверью послышалась тяжёлая поступь царя и торопливые шаги кого-то, кто, семеня и отдуваясь, едва поспевал за своим спутником. Лекарь и самрадж очутились в покоях одновременно. Служанки и Дурдхара немедленно отпрянули от ложа Юэ, пропуская к царице обоих. Дхана Нанд, не взглянув ни на кого вокруг, включая Дурдхару, опустился на колени перед женой и взволнованно схватил маленькую ладошку Юэ в обе руки. Порывисто прижал пальцы супруги к своим губам. — Только не переживай, целитель поможет, — скороговоркой повторял самрадж. — Ты поправишься! Обязательно! Всё это время, пока Дхана Нанд успокаивал Юэ, приглашённый лекарь ощупывал живот и осматривал лоно махарани. — Царице не стоило купаться в пруду, — изрёк старик глубокомысленно. — Резкий переход от холода к жаре мог дурно повлиять на здоровье. Ещё сказалась духота и длительное нахождение на солнце… — Клянёмся, что госпожа не находилась долго на солнце, мы следили за этим! — осмелилась перебить целителя одна из помощниц. — Молчать!!! — рявкнул на неё Дхана Нанд, и бедная девушка умолкла, испуганно вцепившись в плечо своей подруги, стоявшей рядом. — Но, самое главное, плохое самочувствие махарани связано с тем, что маленький юврадж соизволил перевернуться, заняв благоприятное положение, чему нам всем следует порадоваться. Насколько могу судить, плод теперь лежит во чреве наилучшим образом. Смею предположить, что роды пройдут легко. Лицо Дхана Нанда, бывшее до того момента напряжённым и бледным, стало обретать краски. — Видишь, всё хорошо, любимая! — радостно смеясь, заговорил царь, покрывая лицо Юэ поцелуями. — Малыш вздумал немного пошалить, только и всего… Правда, его отец и мать чуть не умерли от страха, — он отёр уттарьей пот со лба и снова изменился в лице, вспомнив что-то. — Скажи, но зачем ты вдруг бросилась в пруд? Служанки доложили, что ты убежала куда-то и прыгнула в воду. Зачем, родная?! Юэ выразительно посмотрела на лекаря, всё ещё сидящего возле её ног, потом перевела взгляд на Дурдхару и служанок. — Все вон! — коротко скомандовал царь, властно взмахнув рукой и даже не заметив, как оскорбилась Дурдхара, что её пренебрежительно выгнали вместе с остальными. Поджав губы, она не вымолвила ни слова и покорно ушла вслед за целителем и девушками-помощницами. — Теперь говори, — ласковым тоном обратился Дхана Нанд к Юэ. — Только пообещай, — слабо прошептала та, — что не накажешь никого, когда я всё расскажу. Поклянись благополучием нашей семьи! Дхана Нанд нахмурился, правильно заподозрив неладное. — Если ты так хочешь, я поклянусь чем угодно, но мне не нравится твоё желание выгородить кого-то, кто причинил тебе вред. Хорошо, я клянусь. Прошу, рассказывай! — Дурдхара от кого-то узнала про магию тёплой воды, и она облила меня сегодня из кувшина… Я нырнула в пруд, чтобы вернуть себе женское тело. Дхана Нанд вскочил на ноги и выпрямился в полный рост. Глаза его метали молнии, кулаки сами собой сжались. Он почти не владел собой. — Дхана, ты обещал не наказывать, — напомнила Юэ, глядя на мужа снизу вверх печальными глазами. — Дурдхара уже попросила прощения, и я понимаю, почему она так поступила. Раджкумари одиноко. Она совершила такое по причине сильного отчаяния. Я простила её. Теперь прости и ты. — Но если бы что-то случилось с нашим малышом?! — не утихал Дхана Нанд. Юэ протянула к нему руку. — Успокойся и сядь рядом. Тот, кто написал те пергаменты про источники Дзюсенкё, в конце концов, оказался прав. Во мне теперь словно две половины, и каждая живёт своей жизнью, но обе они любят тебя. Смотри, выходка Дурдхары ничему не повредила, ничего не отняла у нас! Более того, кажется, мне уже стало лучше. Впрочем, мне всегда лучше рядом с тобой, — добавила Юэ, и сердце Дхана Нанда растаяло. Он склонился и поцеловал жену в губы, лаская большим пальцем её подбородок и мочку уха. Юэ с чувством ответила на поцелуй, а потом взяла руку мужа и осторожно положила на живот. — Поговори с ним, — промолвила она, тихо улыбаясь. — Возможно, он ответит? Дхана Нанд удивлённо посмотрел на Юэ, но сделал так, как она просила. — Здравствуй, сын, — произнёс он, с трепетом и волнением касаясь пальцами обнажённой кожи Юэ, — слышишь ли ты своего папу? Ничего не произошло, но Юэ не сдавалась. — Пробуй ещё, — подбадривала она. — Давай! — А что должно случиться? — недоумевал Дхана Нанд. — В самом деле, прие, как ребёнок может мне ответить, если он даже ещё не родился? — Увидишь, — загадочно отозвалась Юэ. И Дхана Нанд опять заговорил. На сей раз он произносил всё, что приходило в голову. Рассказал про своё детство, про Дайму и маму, умершую совсем молодой, про Бхадрасала, ставшего ему ближе, чем родные братья… И про то, как он любит свою махарани. — Это твоя мама, малыш! Её зовут Юэ. Она самая лучшая на всём свете, и другой такой нет, я клянусь. И тогда случилось именно то, чего они оба ждали: маленький комочек ткнулся в его ладонь… Лицо Дхана Нанда вдруг просветлело, озарившись невероятной улыбкой. Юэ постаралась запечатлеть лицо мужа в своей памяти навеки, ведь таким одухотворённым он не был даже в день их свадьбы. Сейчас в его глазах Юэ не видела ни малейшего напряжения, никакого желания властвовать, язвить, причинять кому-то боль… «Так Дхана, наверное, выглядел в раннем детстве, пока за его воспитание не взялась Дайма, и мальчику не дали в руки оружие, — поняла вдруг Юэ. — Но сейчас я вижу кусочек его настоящей души… Светлой души!» Дхана Нанд прижался щекой к животу Юэ, будто прислушиваясь. Он бормотал что-то вполголоса. Юэ почти не разбирала слов, но потом поняла: Дхана Нанд просил малыша непременно дождаться дня, когда он и мама встретятся с ним. *** Дурдхара вернулась чуть позже. Она опять уселась возле изголовья и долго молчала. Юэ ещё не спала, пребывая в полудрёме с закрытыми глазами. — Спасибо, — наконец произнесла Дурдхара, решившись. — Чандра, ты мог настроить брата против меня, но не сделал этого, несмотря на то, что я по глупости подвергла опасности вашего ребёнка. Я никогда не забуду твоего благородного поступка. — Называй меня Юэ, — спокойно отозвалась махарани. — Только ради всех богов не величай госпожой или царицей. Просто помни, что есть Юэ, а Чандры больше нет. — Но я всё ещё не могу принять этого, — Дурдхара начала всхлипывать, утирая слёзы накидкой. — Я помню тебя в другом теле и не понимаю, как можно… — она замолчала, не решаясь высказать всё, что думает. — Договаривай, — Юэ ничуть не смутилась, догадавшись, что именно сейчас услышит. Те же самые вопросы уже задавала Мура. Юэ начала привыкать. — Вы оба мужчины, — прошептала Дурдхара, чтобы служанки, ночевавшие в соседней комнате, ничего не услыхали. — Так почему мой брат не отвратителен тебе? — Ответ проще, чем ты думаешь, — промолвила Юэ. Она говорила спокойно, без пафоса или желания покрасоваться. — Если бы я родилась девушкой, нам с Дханой было бы проще, однако судьба привела нас друг к другу очень длинным путём, но я об этом не сожалею. Трудности только закалили нас и научили ценить наши истинные чувства. Я не покину твоего брата никогда, даже не надейся! — Дурдхара отметила, что улыбка Юэ внезапно стала дерзкой, совсем как у прежнего нахального телохранителя Чандрагупты. — Да я и не хочу, чтоб вы расстались! — Дурдхара, казалось, уже начисто забыла про свои недавние намерения. — Но я не представляю, что вы потом скажете вашему сыну и другим детям? Так и будете всю жизнь рассказывать сказку про принцессу из Чжунго? Лгать? — Думаешь, это наша самая большая трудность? — в свою очередь спросила Юэ. — Что ж, я отвечу тебе! Когда дети вырастут, только мы с Дханой будем решать, что для них лучше — знать или не знать правду. Если мы поймём, что они готовы принять меня такой, какая я есть, тогда они узнают всё. Если же мы увидим, что дети не готовы принять моё настоящее прошлое, в таком случае мы оба промолчим. Но с другой стороны, разве незнание моего прошлого изменит чувства детей ко мне или мои к ним? Может, думаешь, я стану меньше их любить оттого, что меня на самом деле зовут Чандрой, а не Юэ? Или для них так важно окажется иметь «правильную» мать, рождённую изначально в теле девочки? А ведь их мать, кем бы она ни являлась, подарит им все свои знания, умения и все свои искренние чувства! И разве это не самое главное? Дурдхара молчала. Протянув руку, Юэ потрепала Дурдхару по щеке, внезапно осмелев. — Эй, царевна! Неужели думаешь, что настоящая любовь — это написание красивых стихов или рисование цветов на полотне? Или попытки возвыситься над объектом любви и что-то доказать? Нет. Это то, что поражает тебя насквозь и становится частью тебя, даже если твоё тело изменилось. Я прекрасно осознаю, что наши отношения с Дханой могли закончиться ничем. Могли даже вовсе не начаться. Мы могли убить друг друга на войне, которую, несомненно, развязал бы ачарья… Но пойми, это ровным счётом ничего бы не изменило. Любовь уже жила в нас. Твой брат и я умерли бы с нею в сердце, даже если бы ни слова не сказали об этом друг другу. Но стал бы кто-нибудь от нашей смерти счастливее? Стала бы ты сама счастливее, если бы тебе удалось сегодня против воли привязать меня к себе, вернув мне мужское тело? Выиграв, ты бы проиграла. Ты получила бы только тело без души. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я? Царевна окончательно смешалась и не знала, что отвечать. — Найди того, кто полюбит тебя, раджкумари, — Юэ пожала руку Дурдхары. — Ты не меньше своего брата заслуживаешь настоящей любви. *** — Что за дурацкие правила в этом дворце? Почему мою «сестру» сопровождают служанки, а мне не позволяют о ней заботиться? Мол, не царское дело! Почему о её болезни я узнала только на другой день? — сокрушалась Цэй, наблюдая за тем, как порозовевшая и повеселевшая Юэ с аппетитом поглощает кхир вприкуску со спелым манго, истекавшим ароматным соком. — Не так уж я и больна, — доедая обильный завтрак, жизнерадостно призналась Юэ. — Так, лёгкое недомогание было, и оно прошло, — она расслабленно откинулась на мягкие подушки, которые служанки принесли специально для неё, чтобы царице удобнее было принимать трапезу. — Вчера в меня ничего не лезло, а сегодня я ем и не могу остановиться. — Но это правильно, ты и должна есть за двоих! — назидательным тоном заметила Цэй. — Неправда! — подала голос Джаохуа, до сих пор не имевшая возможности вставить хоть слово. — Если ты будешь есть за двоих, то юврадж растолстеет и не сможет самостоятельно выбраться наружу. И тогда придётся звать лекаря и рассекать живот. — Чушь! — Цэй передёрнула плечом. — Не слушай её, Юэ. Всякие гадости за едой говорит! Если бы это было правдой, я бы тоже не выбралась наружу из чрева матери, потому что я с рождения являлась такой, как сейчас, — и она указала пальцем на своё пышное тело. — Вообще-то «таким», а не «такой», — сумрачно напомнила Джаохуа, понизив голос, а потом добавила ещё мрачнее. — У меня складывается впечатление, что кроме меня и махарани Муры никто из вас уже не помнит, кем мы были раньше. Вы оба говорите о себе в женском роде, даже когда мы наедине. Ачарья, по словам Муры, окончательно спятил и стал безумной пандой. Мне страшно, друзья мои. Улыбка сползла с лица Юэ. — Ну вот, ты расстроила «сестру», — Цэй дотянулась до Джаохуа и стукнула её кулаком по макушке. — Хватит уже паниковать на пустом месте! И притворяться, будто тебе не нравится твоё женское тело, тоже хватит. Вчера, кстати, глазки строила одному воину… — Не было такого!!! — возмутилась Джаохуа. Юэ закашлялась, и ей пришлось выпить воды из чаши, протянутой Цэй, чтобы прийти в себя. — Строила-строила! — язвительно продолжала Цэй, явно собираясь выдать все подробности происшедшего. — По взаимной любви соскучилась. Историю того, как Индра в теле Джаохуа пытался заигрывать с каким-то кшатрием, Юэ так и не довелось узнать. Двери открылись, и в покои вошёл Дхана Нанд в сопровождении Говишанаки и Бхутапалы. Оба царевича выглядели виноватыми и понурыми. Каждый держал в руках по золотой шкатулке, украшенной жемчугом и самоцветами. Поприветствовав махарани и извинившись за то, что явились незваными, Бхутапала и Гови смешались и притихли. — Ну что же вы? — стремясь ободрить братьев, Дхана Нанд указал рукой на внезапно оторопевших Цэй и Джаохуа. — Давайте, говорите! — Мы это, — косноязычно приступил к объяснениям Гови, — вчера… Встретились у меня во дворце, а сегодня приехали. С дарами. На большее Гови оказался не способен. — Брат хотел сказать, — подхватил инициативу Бхутапала, обращаясь, в основном, к Джаохуа, — что мы вели себя недостойно по отношению к вам обеим. Также мы оскорбили махарани Юэ, отвергнув её сестёр. Мы приехали мириться, — Бхутапала приблизился к своей супруге и, склонившись к её стопам, осторожно поставил шкатулку ей на колени, успев при этом нежно погладить ногу жены. — Если это возможно, то мы бы желали вернуть всё, как было, отказавшись от тех несправедливых слов, сказанных в прошлый раз. Мы с Гови просим прощения за своё недостойное поведение и умоляем вас вернуться. Воспользовавшись тем, что Бхутапала довольно неплохо извинился за них обоих, Гови подошёл к Цэй и протянул ей шкатулку. — Я вёл себя ужасно. Ты простишь? Онемев, Цэй и Джаохуа переглядывались между собой, но не могли найти в себе силы ответить. — А что это с ними вдруг? — весело спросила Юэ, не считая нужным соблюдать хоть малейший этикет в присутствии двух провинившихся царевичей. — Откуда столько раскаяния? Или им кто-то помог осознать свою ошибку? — Время и расстояние исцеляют помутнённый рассудок, — отозвался Дхана Нанд, посмеиваясь. — Братья решили, будто забыть жён, которых, как они выразились, я им «подсунул», окажется проще простого, но они недооценили собственные чувства. — Я скучал, — тоскливо глядя на Индру, признался вдруг Бхутапала. — Вот бхут побери, сам не думал, что возможно влюбиться в мужчину, спрятанного в женском теле, но это случилось. Теперь я понимаю тебя, — неохотно бросил он, поворачиваясь в сторону младшего брата. Дхана Нанд сделал вид, будто разглядывает сапфир на своём перстне и ничего не слышит. — И я соскучился, — Гови отчаянно пытался воззвать к сердцу Цэй. — Повара готовят для меня изысканные блюда каждый день, а я есть ничего не могу, потому что без тебя вообще всё невкусное. Похудел вот, — он потупился и вздохнул. В комнате ненадолго воцарилась тишина. Джаохуа и Цэй с интересом открыли свои шкатулки и обомлели, увидев там изумительные кольца и браслеты от лучших ювелиров Магадхи. Такие дары не стыдно было преподнести даже махарани! Бросившись на шею Бхутапале, Джаохуа крепко обвила супруга руками и страстно облобызала. Цэй повторила то же самое по отношению к Гови, правда её поцелуй вышел куда более целомудренным, чем у стосковавшегося по плотским утехам Индры. Впрочем, Цэй, косясь на свою «сестру», успела пробормотать вполголоса: — И кто-то ещё будет говорить, будто это только я забыла свою истинную суть… Впрочем, провокационную реплику Цэй Джаохуа от радости не расслышала. *** После торжественного ужина, состоявшегося вечером, Говишанака и Бхутапала отбыли в свои дворцы, оставив столичных сплетниц гадать, почему же всё-таки царевичи передумали и решили вернуться за отвергнутыми жёнами.