Половина Луны

Наблюдая за тем, как Мартанд тренируется с оружием на площади вместе с воинами, недавно поступившими на службу к Бхадрасалу, Калки продолжала украдкой вытирать распухшие от слёз глаза. Необходимость терпеть Дургама в качестве супруга Муры разрывала ей сердце. «Я ведь и сама не свободна, почему меня так задевает её замужество? — спрашивала себя Калки и тут же отвечала на свой вопрос. — Да, но я ненавижу Джагат Джалу и не считаю наши с ним отношения значимыми, а Муре её будущий муж небезразличен! Она собирается замуж не по принуждению, а по доброй воле. Мне придётся делить с Дургамом не только тело, но и сердце любимой, и это тяжелее всего! Некогда я потеряла Дивью, а теперь теряю Муру, едва обретя её. Почему боги так жестоки?! Почему я не могу быть просто счастлива, как многие другие женщины?» Погрузившись в страдания, Калки далеко не сразу заметила прелестную девушку со смуглой кожей и чёрными глазами, гибкую и стройную, очутившуюся вдруг подле неё. На неизвестной было надёто тёмно-синее сари, сплошь расшитое серебряными нитями и жемчугом. Драгоценные ручные и ножные браслеты, золотое ожерелье на шее и пояс, украшенный тремя сапфирами, выдавали особу, приближённую к кому-то из царевичей или к младшей царевне. — День добрый, дэви! — взволнованно заговорила незнакомка, и бездонные глаза её, полные грусти, устремились на Калки. — Умоляю, скажите, это вы супруга управляющего Параспурой и уважаемая матушка юноши по имени Мартанд? — Да, я, — растерялась Калки, внимательнее приглядываясь к неизвестной. Что-то было в этой девушке близкое, неописуемо родное. — А вы кто? Упав к ногам Калки, незнакомка неожиданно вцепилась в стопы своей собеседницы, будто в последнюю спасительную нить. — Я Шипра, дочь царской няни Даймы и сестра генерала Бхадрасала. Умоляю, дэви, возьмите меня к себе в Параспуру служанкой! Я согласна исполнять любую тяжёлую работу, но если вы откажете, я погибну здесь совсем! Мне придётся покончить с тобой, сгорев на костре. Калки замерла. Впервые кто-то пришёл, чтобы умолять её о помощи. Прежде она сама искала заступников и обычно не находила, а теперь богатая красавица, явно занимающая во дворце Дхана Нанда не последнее место, молит её о спасении. Что бы это значило? — Встань, дитя, — Калки засуетилась, поднимая Шипру на ноги. — О чём ты вообще думаешь? Зачем тебе умирать в расцвете лет? И какая ужасная беда заставила тебя просить помощи не отца или мать, братьев или старших сестёр, а меня, чужую женщину? — Потому что только вы способны понять! — сложив руки возле сердца, промолвила Шипра. — Простите, но слухи из Параспуры долетают и сюда. Слуги очень хорошо передают друг другу новости, невзирая на расстояния между дворцами. Ваш супруг, да простят меня боги, чудовище, а вы невероятно сильная, что сумели вынести такое ужасное испытание, посланное вам. Я бы с таким мужем, как Джагат Джала, не выдержала и дня, умерла бы сразу после свадьбы! Самраджу об этом, конечно, ничего не известно, да он и не желает знать! А слуги знают всё. Только вы можете понять, как тяжело жить в несчастливом браке… Моя мать собирается выдать меня замуж, а я не хочу всю жизнь страдать. Если я вас оскорбила, накажите меня. Я вытерплю удары палкой, плетью, верёвкой — чем вам будет угодно, но только не гоните прочь, иначе меня в будущем ждёт смерть! Калки взволновалась не на шутку от таких слов. Она видела, что девушка, стоящая перед ней, пребывает в крайней степени отчаяния. Прогнать её и забыть о случившемся Калки не смогла бы. Но как удовлетворить просьбу Шипры? В служанках Калки сейчас вовсе не нуждалась. Тогда что делать с этой девушкой, свалившейся на неё, будто камень с вершины горы, когда, бывает, сердятся боги и содрогается земля? Осторожно приподняв пальцами лицо Шипры, Калки вгляделась в её черты. Невероятно доброе и безобидное дитя… — Я знаю, как тебе помочь! — осенило вдруг Калки. — Я как раз ищу достойную жену для своего сына и, кажется, ты подходишь мне в невестки, с какой стороны ни взгляни! У тебя пылкое сердце и добрые глаза. Давай я познакомлю тебя с Мартандом? Если ты ему понравишься, а я в этом почти уверена, мы устроим помолвку, и я заберу тебя в Параспуру. Это ведь лучше, чем быть служанкой? — Нет!!! — отпрянула Шипра. — Прошу вас, дэви Калки, нет!!! Как раз этого брака я и пытаюсь избежать. Моя мама изо всех сил желает меня выдать замуж за вашего сына Мартанда, но я не могу за него выйти! Правда, не могу! — Это почему? — Калки почувствовала некоторую обиду. — Чем тебе не нравится мой сын? Он тихий и скромный, да и внешностью его боги не обделили. Он отнюдь не глуп, никогда не поднимет руку на дэви и даже не оскорбит словом. Что не так с ним? — она помолчала, потом добавила, понизив голос. — Да, согласна, в военном деле он пока слаб, но у него есть желание учиться. И как раз этим он сейчас занимается, — и Калки кивнула в ту сторону, где юные мечники уже разбились на пары, отрабатывая навыки ближнего боя. Бхадрасал ходил между будущими воинами и делал короткие, отрывистые замечания, обращаясь к тем, кто сражался из рук вон скверно. Калки послала тёплый взгляд сыну и снова обратилась к Шипре. — Сам генерал армии обещал помочь ему стать лучше, и мой сын непременно выучится обращаться с мечом! Шипра тяжело вздохнула. Приняв решение просить жену Джагат Джалы о помощи, она ожидала, что Калки либо сразу откажет ей, и тогда придуманный план на ходу придётся менять, либо её вскоре увезут из Паталипутры, удовлетворив слёзную мольбу. Однако Шипре и в голову не приходило, что ради достижения желаемого ей придётся выложить всю правду несостоявшейся свекрови. Теперь другого выхода не оставалось… Или она объяснит, почему не желает замуж за кого-либо, включая Мартанда, либо оскорблённая Калки откажется ей помогать и сейчас, и впредь. — Я не выношу мужских прикосновений. Даже думать о них не могу, — Шипра зажмурилась, и по её щекам градом покатились слёзы. — Я была влюблена в раджкумари Дурдхару с детства, но с годами поняла, что навсегда останусь для неё всего лишь служанкой и безмолвной шкатулкой для хранения секретов. Никогда она не взглянет на меня как на возлюбленную! Теперь она и вовсе уехала куда-то, а мне ни словечка не сказала и не оставила письма. Я для неё никто, а, значит, и мне нечего делать в столице. Умоляю, дэви, увезите меня подальше в какую-нибудь глушь, чтобы все забыли обо мне! — ноги Шипры подкосились, и она рухнула на землю, закрывая лицо руками. Сострадание переполнило сердце Калки. Всё сказанное Шипрой было так ей знакомо — односторонняя любовь, отвержение, одиночество… Она опустилась на корточки и погладила Шипру по голове. — Не плачь. Ты была полностью откровенна со мной, и я это ценю. Я возьму тебя к себе, если ты просишь, и ты будешь выполнять совсем несложную работу в моих личных покоях — приносить для меня утром свежие цветы, вытирать пыль, менять бельё на ложе, помогать мне делать причёски и надевать сари… У меня есть одна такая служанка, а я скажу мужу, что она не справляется, и ей нужна помощь. В этом Джагат Джала мне точно не откажет. Но что скажет твоя мать? Ведь, по твоим словам, она рассчитывала на замужество! А стать служанкой жены управляющего после того, как ты уже прислуживала царевне Дурдхаре — не такая уж завидная участь. — Но я скажу, что сама этого желаю! — Шипра мигом воспрянула духом, увидев, что Калки на её стороне. — Я брошусь в ноги самраджу и попрошу отпустить меня с вами. Если он согласится, — а самрадж благоволит ко мне, — то мама не посмеет отказать. — И всё-таки жаль, что ты не можешь стать моей невесткой, — Калки печально смотрела на Шипру, столь приглянувшуюся ей. — Теперь мне снова придётся искать кого-то для Мартанда. И теперь, видят боги, я желаю найти девушку, похожую на тебя! — Разве Мартанд сам не способен найти себе возлюбленную? — удивилась Шипра. — Зачем навязывать ему кого-то? — и тут же, испугавшись своей дерзости, быстро опустила голову. — Простите! Я не имела права говорить с вами так… Но Калки ничуть не рассердилась. — Мартанд робеет перед девушками. Не может даже слова им сказать, — неожиданно призналась она. — Если ему кто-то нравится, он рассказывает о своих чувствах не им, а мне. Потому я и говорю, что, наверное, вынуждена буду сватать ему кого-то… — Он настолько робкий? — Шипра рассмеялась, но тут же одёрнула сама себя и подавила смех. — Весь в меня, — Калки почувствовала, как начинают полыхать щёки, хотя причин для такой странности, творящейся с ней, она не находила. — Лучше бы, наверное, родился девушкой, так было бы проще. — Нисколько, — Шипра вдруг осмелела, ощущая себя всё более непринуждённо рядом с Калки. — Взять, к примеру, меня. Мама измучилась, пытаясь найти мне супруга, а я прячусь от всех женихов. Теперь и вовсе сбежать подальше тайком надумала. Разве маме со мной проще, чем вам с Мартандом? — Пожалуй, нет, — согласилась Калки и вдруг протянула руку Шипре. — Называй меня на «ты» и по имени, когда мы одни. Ненавижу быть «госпожой» для кого-то. Давай станем подругами? Шипра широко улыбнулась. — Я очень постараюсь стать вашей… То есть, твоей подругой, Калки! *** Свадьба Муры и Дургама произошла так же стремительно, как и бракосочетание самраджа Дхана Нанда, Говишанаки и Бхутапалы. Справедливо решив, что праздничная церемония для бывшей служанки и брата управляющего не должна быть роскошнее, чем его собственная, Дхана Нанд ограничился приглашением нескольких гостей, гирляндами из бархатцев и гибискуса и тем же самым престарелым брамином, который уже однажды взял на душу грех соединения узами любви трёх пар мужчин. Правда, о страшной адхарме, содеянной им по приказу царя, несчастный брамин до сих пор не ведал, да и сейчас не осознавал, что творит неправедное. Старику не сообщили, что зрелый, солидный с виду жених успел в молодости побывать мужем огромного количества девиц, вдов, наложниц и храмовых танцовщиц, а невеста похоронила первого супруга, причём в промежутке между свадьбами успела согрешить с замужней дэви, находившейся сейчас со своим сыном и служанкой среди гостей. Возможно, если бы брамин узнал всё это, он бы скончался на месте от сердечного приступа, но Дхана Нанд по-своему любил старика и, исходя из естественного желания сохранить в нём дыхание жизни, правды ему не сказал. Всё время, пока длилась свадьба, Калки стояла возле стены зала, почти не дыша, кусая от ревности губы и судорожно хватаясь за руку Шипры. Дочь Даймы успевала и поддерживать госпожу, и внимательно наблюдать за страстными взглядами, бросаемыми Калки на Муру. И чем дольше Шипра наблюдала за происходящим на её глазах, тем крепче в ней прорастала уверенность, что сами боги послали ей дэви Калки, когда она уже совершенно отчаялась встретить родственную душу. ***  — Ах ты негодная! — льняная верёвка снова взвилась в воздух и опустилась на спину Шипры. — Получи! Неблагодарная! И как только посмела сотворить такое за моей спиной?! Я тебя отправила мужа искать, а ты что устроила?! Даже самраджа обманула, сказав ему, будто я не против твоей выходки! Обманщица! Чандрагупту бы тебе в мужья! Шипра пыталась вжаться в угол комнаты, закрываясь от рассвирепевшей матери обеими руками, но верёвка опускалась на её спину, бока и плечи снова и снова, рисуя на обнажённых участках кожи багровые кресты. — А ну прекратить немедленно! Уже замахнувшаяся верёвкой Дайма вздрогнула и обернулась. Возле отдёрнутой в сторону занавеси, разделявшей комнату Шипры пополам, стояла дэви Калки, и выражение её лица было таким, что на миг и Дайма, и её дочь утратили дар речи. — Эту девушку, — с силой вырвав верёвку из рук Даймы, гневно выпалила Калки, — теперь имею право наказывать только я или самрадж Дхана Нанд! И никто больше. — Я её мать! — Дайма выпрямилась во весь рост и с не меньшим гневом посмотрела на Калки. — Кому бы эта неблагодарная ни продалась в услужение против моей воли, я навсегда останусь её матерью и буду иметь право наказывать её. — Когда девушка выходит замуж, то воля её мужа становится превыше воли родителей, — отрезала Калки. — Точно так же происходит, когда девушка выходит из родного дома, чтобы поступить в услужение. Воля её хозяина становится превыше воли матери и отца. Я отныне её хозяйка, и я приказываю вам не сметь трогать ту, которая с сегодняшнего дня принадлежит мне! Глаза Калки сверкали так яростно, что Дайма вдруг отступила. Её решимость угасла. — Хорошо же, — прошипела она, переводя взгляд с Калки на Шипру, — но тогда я вот что скажу: раз вы считаете её полностью своей, тогда забирайте отсюда. Видеть её не желаю! Пусть отныне живёт в ваших покоях или во дворце Джагат Джалы. С этого дня у меня остался только сын, а дочери больше нет. Шипра открыла рот, будто желая возразить, но потом передумала и просто подошла к Калки. — Идёмте, госпожа? — тихо спросила она. Калки кивнула. — Идём. Дайма проводила обеих ненавидящим взглядом. *** По дороге до покоев своей новой хозяйки Шипра всё собиралась что-то спросить, но не решалась. Неожиданно Калки остановилась посреди коридора и посмотрела на девушку: — Надеюсь, ты не приняла близко к сердцу мои слова о том, что принадлежишь мне? Я сказала это только ради того, чтобы твоя мать прекратила бить тебя. Я слишком хорошо знаю, что такое унижение. Боль преходяща, мимолётна. Ужаснее то, что ты теряешь самоуважение, превращаясь в вещь, в домашнюю утварь, — ноздри Калки раздувались, а в глазах стояли пеленой непролитые слёзы. — Ты умеешь чувствовать, но кто-то другой считает, будто ты пуста внутри, значит, тебя можно бить и безнаказанно топтать ногами! Вот что хуже боли от синяков, ссадин и даже переломов. Разрыдавшись, Шипра вдруг бросилась вперёд и крепко прижалась к той, которая защитила её. — Госпожа, отныне я буду служить вам вечно! Мне никто и никогда ещё не говорил таких слов. — Дурочка, — улыбнулась Калки сквозь слёзы, гладя Шипру по спине, — я же просила не называть меня госпожой, когда мы одни. — Не буду, — пообещала Шипра, размазывая каджал по щекам, — я исправлюсь! — Точно глупая, — улыбка Калки стала ещё шире. — Называй меня, как хочешь, да и делай, что тебе нравится. Мне важно понимать, что ты стала свободнее, выбрав жизнь со мной. Немного отстранив от себя Шипру, Калки начала заботливо отирать своей накидкой слёзы со щёк девушки. Проходившая по коридору махарани Юэ оторопела, застав столь необычную картину, но потом, сделав вид, будто ничего не заметила, свернула на галерею вместе со своими помощницами и стала удаляться от тех, кого решила не беспокоить.