Комета с того света

— Спи! — приказ гулко раскатился по всей поляне, а на землю упало безвольное тело, чей разум в одну секунду ушёл в мир грёз. Стражи стояли, как громом поражённые. От этой операции они могли ожидать всё, что угодно. Проведя почти всю жизнь в нескончаемых приключениях, регулярно становясь свидетелями чего-то нового и невероятного, Стражи всё же прекрасно понимали, что этой вселенной ещё есть, чем их удивить, но такое… Никто и предположить не мог, что Мантис повергнут её же оружием! На земле, под ногами у Пересмешника, лежала безмятежно спящая Мантис, лениво шевеля усиками. Сам же Пересмешник стоял с широко раскрытыми от удивления глазами. Очевидно, он не рассчитывал, что кто-то сможет подобраться к нему так, что даже за волосы схватит! Спасло его лишь неимоверное, прямо таки божественное везенье, благодаря которому он успел выкрикнуть команду "спи" почти одновременно со своей соперницей, опередив её на какую-то долю секунды, и перенаправить импульс её атаки на неё же саму. Как говорится, никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу. Однако всем пришлось немедленно выйти из ступора и взять себя в руки: в чаще тропического леса, совсем недалеко от них, внезапно раздался громкий звериный рёв, деревья стали трещать и расступаться под натиском громадного тела, а земля тотчас же затряслась от чьих-то тяжёлых шагов. Пересмешник резко оглянулся на скалу с «волшебным» камнем, и его опасения подтвердились — она опустела. Он обернулся на Стражей и недобро сощурился, в секунду находя взглядом Ракету: — Енот, верни камень на место, сейчас же. — Да щас, уже побежал! — Ракета ревностно прижал к груди небольшой контейнер из металлического сплава, в котором, очевидно, и лежал артефакт. — Это наша заслуженная награда за догонялки с тобой и весьма хреновенькую прогулочку по джунглям! — Недалёкий ты идиот! Этот камень… Договорить Пересмешник не успел. На поляну, сотрясая всё вокруг, вышел колоссальных размеров зверь с бешеными жёлтыми глазами и кроваво-красной шерстью, скалясь на вторженцев полной острых зубов пастью, в явном намерении сожрать наглых людишек живыми или мёртвыми. Не давая возможности перегруппироваться, зверь обрушил на Стражей удар мощной широкой лапы. Они с трудом, но успели увернуться и, глянув в место удара, поняли, что лучше бы им уклоняться и впредь: земля там потрескалась и просела. — Мантис! — опомнился Дракс, тут же бросаясь к месту, где лежала спящая девушка, но её там не оказалось. — Мантис! Мантис, ты где?! — он в страхе заозирался по сторонам, стал звать её. Неужели?.. Додумать пугающую до дрожи мысль ему не дал ещё один удар чудовища — своими криками Дракс буквально указал тому цель для атаки. И отскочить он не успел. Лапа придавила левую ногу, дробя кости на мелкие осколки, буквально пригвоздив Разрушителя к одному месту, и не было ни единой возможности дотянуться до неё ножами и хотя бы попытаться освободиться. Торжествующе взревев, зверь уже явно намеревался закусить одним из тех, кто посмел покуситься на святое, но сбоку вдруг заискрилось и прямо в челюсть ему прилетел тяжёлый, сокрушительный удар, пуская по телу мощные разряды тока, заставляя мышцы конвульсивно сокращаться. Пока монстр не оправился, Тор подхватил Дракса и бросился в гущу леса. — Стой! Там осталась Мантис! — брыкался Дракс, словно пытаясь материализовать девушку перед собой загадочным магическим танцем. — Успокойся, — тряхнул его Тор, — Грут видел, как Пересмешник взял её и унёс куда-то, скорее всего, в безопасное место. Учитывая его прошлое поведение, он найдёт способ вернуть её нам. — А вдруг он взял её в заложники?! — Сильно в этом сомневаюсь. Диалог вёлся в страшной спешке. Стражи решили, что пытаться победить этакую зверюгу бессмысленно, ведь всё, что могли, они уже взяли. Поэтому они очень охотно приняли предложение Ракеты «рвать отсюда когти, пока нам их не вырвали». Но не тут то было! Тварь, несмотря на внушительные габариты, оказалась очень резвой и наступала беглецам на пятки, хоть они и неслись во весь опор. — Квилл, забери нас! — кричала в динамик Гамора, понимая, что надолго их не хватит. — Не могу, луч заморожен! — ответил Питер, упорно стараясь растопить наколдованный Пересмешником лёд с помощью своих бластеров. — Лёд очень толстый, плохо поддаётся! Продержитесь ещё немного! — У нас может не получиться… — Гамора обречённо глядела на высокую отвесную скалу, перекрывшую им дальнейший путь. Может, Тор и мог бы перенести их через неё, но монстр не заставил себя долго ждать, сию же секунду кидаясь на остановившуюся добычу. Стражи вновь бросились врассыпную и теперь попытались атаковать в ответ, но мех твари был таким жёстким и прочным, что его было сложно пробить, а уж какова шкура под ним — и подумать страшно. Ещё хуже стало, когда чудище вдруг открыло пасть и в глотке засветилось подступающее пламя. — Сейчас дыхнёт! — закричала Небула и поспешила спрятаться за ближайший валун. Остальные тут же последовали её примеру, лишь бы не поджариться до состояния уголька в печи. Только они успели пригнуться, по ним ударил столб обжигающего огня, что быстро раскалял камни и выжигал кислород, буквально заточив Стражей в огненную клетку. По бокам, впереди и над головой всё пылало, словно в самом сердце Муспельхейма — кожа грозила пойти пузырями, горячий воздух опалял лёгкие, не позволяя нормально вдохнуть, раскалённые валуны обжигали спину, но отодвинуться значило получить ожог куда более страшный. Продлилось это не больше тридцати секунд, но команде показалось, что они вынырнули из адского котла впервые за долгое время. Пытаясь отдышаться, они силились придумать хоть какой-то план, лишь бы унести отсюда ноги живыми. Чёрт, и почему Пересмешнику всегда надо сунуться куда-нибудь, чтобы в итоге больше всего прилетело Стражам?! Если бы не эти камни!.. Секундочку… Как по щелчку, они осознали одну простую вещь — когда они сюда прибежали, никаких камней тут не было! Что за чертовщина?! Не успели они отойти от удивления, как почувствовали, что воздух снова начинает нагреваться — зверь готовился к новому залпу. Но тут… — А-а-а-а!!! Какого хера?! Изыди! — завопил от испуга Ракета, когда от валуна, за которым он прятался, отделилась человеческая рука и мгновенно схватила его за шкирку, поднимая вверх. В следующую секунду булыжник развернулся и вырос в высокую мужскую фигуру, в которой безошибочно можно было узнать Пересмешника. Игнорируя потоки мата и агрессивные попытки енота вырваться, он бесстрашно зашагал к чудищу. То перевело на подозрительное существо озадаченный взгляд, но пасть закрыло и изрыгать пламя, вроде, больше не собиралось. — Я есть Грут! — Грут подорвался, чтобы вырвать у Пересмешника Ракету хоть боем, хоть мольбами. Складывающаяся картина вызывала у дерева приступ паники и страха за того, кого он считал своим отцом. Но его тут же остановила механическая рука Небулы: — Постой, — и её приказывающему и уверенному взгляду Грут почему-то не смог отказать, хоть и очень хотел. А Пересмешник уже подошёл к монстру почти вплотную, чтобы дождаться, когда он опустит к нему свою громадную голову и встретится с ним взглядом уже напрямую. Увидев в каких-то паре метрах от себя хищную морду с дикими глазами, не в состоянии сделать хоть что-нибудь, Ракета мгновенно оцепенел, казалось, даже не дышал. Енот никогда не считал себя трусом и действительно таковым не являлся, но сейчас у него душа ушла в пятки. Что Пересмешник станет делать? Зачем он поднёс его так близко к этому гиганту? Неужели скормить хочет?! Эта мысль очень некстати всплыла как раз в тот момент, когда Пересмешник начал поднимать руку с Ракетой выше, заставив его судорожно схватиться когтями за руку мужчины в последней попытке сохранить себе жизнь. Его никогда не пугала смерть, но чтобы вот так?! Стать чьим-то перекусом?! Да ни за что! Однако дальше своего скрытого тьмой лица Пересмешник Ракету не переместил. Только вперился в него взглядом, что аж шерсть на загривке встала дыбом, и потребовал: — Отдай мне камень. Немедленно. Так вот оно что! Этот гад просто не хочет отдавать своё бабло и решил его шантажировать — камень или жизнь. Ну, вообще справедливо, хоть Ракета и никогда в этом не признается. — Ой, да забирай свою гальку! — он нервно вытащил из-за пазухи небольшой металлический контейнер и протянул Пересмешнику. — Смотри, клешни не отрасти от радиации! А то та ещё образина будет — и рога и клешни, и синюшный ещё. Обнять и три дня плакать! Но в защитном костюме. — Спасибо за заботу, но у себя я его всё равно не оставлю. — Чего?! — Того, — мужчина поставил енота на землю и больше не удерживал. — Беги к своим, зайчишка. — Ты кого это!.. — Да тебя, тебя! Вали давай! — Я тебе по рогам-то надаю ещё за это! — Только шерстью не обсыпь! Кыш! — Угандошу мудака! Он у меня не синим, а фиолетовым в крапинку станет, — тихо бурча себе под нос проклятья, Ракета всё же развернулся и направился к друзьям, тут же попадая в объятия перепуганного до побелевших листиков Грута. Теперь они уже без страха, но в крайней степени шока наблюдали, как Пересмешник совершенно спокойно извлёк камешек голыми руками и протянул его зверю на раскрытой ладони. Тот вытянул громадную лапу с когтями, размером чуть ли не с самого Пересмешника, и аккуратно, с ювелирной точностью, самыми их кончиками подцепил артефакт, не поцарапав кожи вора. Обменявшись уважительными кивками, они разошлись в разные стороны: чудище отправилось к себе в родные заросли леса, а Пересмешник свернул куда-то вправо, видно, собираясь обойти скалу и вернуться на свой корабль. Но Стражи не были бы собой, если бы не попытались достичь хоть одной из своих сегодняшних целей. Особенно выделился Тор, резко сорвавшийся с места и преградивший вору дорогу, угрожающе выставив перед ним Штормбрейкер. Остальные, за исключением временно одноногого Дракса, сразу же плотно его окружили, не сводя с него глаз и оружия. Сверху, наконец, подлетел разобравшийся с оледенением Квилл, готовый по первой команде активировать гравитационный луч. Пересмешник глядел на это всё скучающим взором и делать резких телодвижений не планировал. — Вот ты и попался, — злорадно оскалился Тор, но на всякий случай потыкал лезвием Секиры ему в грудь, чтобы убедиться в материальности пойманного. — Фу, не делай больше никогда такую рожу, тебе не идёт, — поморщился Пересмешник. — Оставь это на кого-то более зубастого и… ну, скажем, худого, и желательно бритого. А то выглядишь как злобный сталкер-педофил, то ещё зрелище, у-у-уф! — Заткнись, Ло…л… Люциферово отродье! — Но моего папу не так звали… — Эй, сын хаоса, — обратился к нему Дракс, всё ещё сидевший на земле неподалёку, — ты зачем волшебный камень тому убогому бескрылому дракону отдал? Одарив его крайне красноречивым взглядом в стиле «я прямо-таки слышу залихватский посвист ветра, задувающий в твоей полой, как мяч, черепушке», Пересмешник посмотрел уже на Небулу и с надеждой в голосе осведомился: — Скажи мне, что из вас всех он один не понял, умоляю. Небула тяжко вздохнула. Она вообще не понимала, почему они стоят и разводят тут дискуссии, а не связывают с таким трудом пойманную добычу по рукам и ногам. Но почему-то и она не спешила прерывать это, хотелось ещё с ним поговорить, пообщаться… и совершенно не хотелось куда-то его отпускать. А ведь попади он в Нова, они, может, и вовсе никогда больше не встретятся. С небольшим промедлением она всё же ответила: — Тот зверь был хранителем камня, верно? — Бинго! Ты молодец. — Я есть Грут? — Ну нет, не только, чтобы вас спасти. Я отдал камень, потому что он — жизненная сила этого астероида. Стоит его отсюда забрать, тут всё умрёт за считанные дни и останется только ничем не примечательный голый булыжник, как и миллионы других. А Тиван мне об этом не сказал, хотя я уверен, что он знал. У нас с ним будет серьёзный разговор по этому поводу. — Я так не думаю, — вклинился Тор. — Если ты не заметил, ты в ловушке и больше не сбежишь. Но не беспокойся, мы возьмём твою благородную миссию на себя и тщательно промоем Коллекционеру мозги, что так делать плохо. — Во-первых, то, что ты не думаешь — не новость. А во-вторых, — легко продолжал вор, игнорируя сдавленный рык Тора и увеличившееся давление лезвия Секиры, — вы прямо сейчас уберёте от меня всё оружие и помашете ручкой на прощание, пока я прогулочным шагом направлюсь к своему кораблю. — С чего бы? — разгневанная Гамора подошла ближе и приставила меч к его горлу, угрожающе надавливая. — С того, что из всех присутствующих я один знаю, где сейчас находится девушка по имени Мантис. Стражи обомлели. Во всей этой погоне и серьёзной угрозе стать грилем, они совсем забыли про Мантис, которую действительно куда-то утащил Пересмешник ещё на той полянке. Никто из них даже предположить не мог, куда он её дел и в какой она вообще сейчас обстановке. Может, она лежит на краю обрыва и вот-вот упадёт, мало ли! — Ты не посмеешь! — взревел Дракс, пытаясь встать, но раздробленная нога отзывалась адской болью при малейшем движении. — Ты скажешь нам, где она, — уверенно заявила Небула. — Убить мы тебя не можем, иначе автоматически провалим задание, но про пытки речи не было. — О, а это интересно! Но почему ты думаешь, что при таком раскладе вы найдёте её живой? Я сильный псионик, не забыла? Один щелчок пальцев — и с ней может случиться всё, что угодно, — с этими словами он поднял руку и с ехидным прищуром звонко щёлкнул, заставив всех вздрогнуть от этого звука. У Тора и вовсе случился вьетнамский флэшбэк, когда он не смог остановить щелчок Таноса, хоть тот и стоял прямо перед ним. — Но если вы меня отпустите, она непременно вернётся живой и невредимой. И выспавшейся. — Ублюдок! — Не исключено… — Что?! — Что? Взвинченные и злые, как Церберы, Стражи сверлили Пересмешника таким взглядом, что любой другой на его месте уже бы сам себя продырявил и сжёг, для надёжности обложившись парочкой килограмм динамита, но он стоял вполне расслабленно и насмешливо взирал на них. Его освобождение — вопрос времени, причём весьма короткого, им лишь надо попытаться придумать что-нибудь, как выйти из этой ситуации и убедиться, что он предложил единственный возможный вариант. — Чёрт! — раздосадовано выругалась Небула и первая опустила клинок. — Сестра! — возмутилась было Гамора, но заметила, что вслед за Небулой остальные тоже убрали оружие. Она и сама понимала, что выбора нет, но вот так просто позволять ему уйти прямо у них из-под носа уже во второй раз! Это слишком сильно било по её гордости и воинской чести. Но пришлось смириться, и она отступила. Остался только… — Одинсон, — как-то устало и в то же время снисходительно протянул вор. — А до тебя как всегда туго доходит. Тут Тору следовало бы что-нибудь ответить, но он и сам был слишком растерян своим поведением. Как и в прошлые разы, стоило ему заговорить с Пересмешником, как на душе сразу становилось легко. Хоть Громовержец и давил из себя открытую неприязнь к нему, но откуда-то из глубин сознания поднималось невероятно сильное желание обнять этого засранца, чтобы больше никуда, дальше расстояния вытянутой руки не убежал! Не оставлял, не бросал его в тоскливом и болезненном одиночестве! Каждый раз, глядя, как уходит Пересмешник, Тор невольно видел в нём уже давно въевшуюся ему в подкорку и, кажется, всю жизнь жалящую обидой картину удаляющейся спины брата. Ещё из тех времён, когда они делили походы и приключения. Ни одного путешествия Тор не мог себе даже представить без компании Локи, без его едких шуточек, колких комментариев, острого ума, что вытаскивал их из любой передряги, и неизменного присутствия за своей спиной, готового прикрыть и уберечь от опасности. Но по окончанию, стоило вернуться в Асгард, брат всегда тут же разворачивался и уходил, не обращая внимания на приглашения отметить очередной удачный поход в их бравой компании из двух принцев, Троицы воинов и воительницы Сиф, прерывая их равнодушными словами: «у меня дела». На вопросы о причине такой реакции он только злобно фыркал и… снова уходил. Как оказалось, это были цветочки, всего-лишь репетиция перед тем, как уйти окончательно и бесповоротно, оставив Громовержца с дырявым, как старый потрёпанный кусок ткани, сердцем и неподъёмным чувством вины, и самое ужасное — оправданным. Трижды. Если бы Тор знал, чем эти отказы от празднеств закончатся, он бы и не вздумал на них жаловаться — пускай, раз брат так хочет, только бы это не закончилось вместе с его жизнью! Да и сейчас, пожалуйста, чуть не назвал Пересмешника Локи. В груди отчего-то стала закипать ярость. Почему какой-то гнусный вор будит в нём воспоминания о любимом брате?! Как смеет он говорить его словами, вести себя и действовать, как он?! А как сам Одинсон может испытывать столь тёплые чувства к какому-то нахальному незнакомцу, которого всего-то и надо, что поймать, отконвоировать в Нова и забыть о его существовании?! А теперь Пересмешник ещё и их товарищу угрожает, наглец! Руки так и чешутся посильнее размахнуться и снести голову с этими насмешливыми, кажущимися такими родными глазами, чтобы больше не напоминал, не оскорблял память о нём! Но ведь тогда они могут потерять Мантис. Этого Тор допустить никак не мог. Хватит с него смертей друзей и близких. Пересмешник и уж тем более миллиард юнитов того не стоят. С ненавистью глядя на Пересмешника, сцепив покрепче зубы и кулаки, чтобы обуздать эмоции, Громовержец нехотя опустил Секиру и отошёл в сторону, давая ему пройти. Но как только мужчина с ним поравнялся, Тор больно удержал его за плечо и пообещал: — Мы до тебя доберёмся, рано или поздно, и уж тогда ты, тварь, никуда не денешься. — О, в этом можешь не сомневаться, — хохотнул наёмник, чем сбил Одинсона с толку и рывком освободил плечо. — Кстати, Небула, — он вдруг посмотрел на девушку из-за плеча, многозначительно подёргав себя за прядь волос, — хорошая идея! Думаю, тебе пойдёт. — И, оставив её тихонечко закипать от смущения и негодования, — как он вообще узнал?! — он неспешным шагом продолжил свой путь, скрывшись за скалами. А вернувшись на Бенатар, Стражи, вместе с жестоко травмированным Драксом и не покидавшим корабля Квиллом, обнаружили сладко спящую на своей кровати и заботливо укрытую одеялком Мантис, после чего у Питера случился инсульт жопы. *** Пересмешник же был немного растерян. Во-первых, он собирался хорошенько надрать зад Коллекционеру, который попытался его руками обречь на мучительную гибель огромную экосистему с миллионами живых существ, лишь бы заполучить уникальный, мать его, артефакт, Камень силы ему в печень! Во-вторых, резко изменившийся настрой Тора был непонятным и, стыдно признаться, неожиданным. До сих пор Одинсон только играл с ним в неприязнь, как в театре, будучи не в силах разобраться в своих чувствах, но сейчас в его глазах читалась настоящая ненависть. Было ли это результатом того, что он догадался, кто скрывается за маской из теней, Пересмешник не знал, но если это так, то… то это очень обидно, если честно. Он с самого начала ставил на то, что Тор, если и не поймёт, то хоть на подсознательном уровне почувствует, кто пред ним, что послужит своеобразной подготовкой к очередному потрясению сомнительной эмоциональной окраски. И было очень похоже, что он сделал верную ставку. Окончательно он в этом убедился, услышав оборванную на полуслове фразу, переделанную в какого-то Люцифера. Значит, нужные Пересмешнику сходства Тор всё же заметил. Но с другой стороны, если даже покойного брата Тор пытается заткнуть, а мысли о нём вызывают такую ярость и враждебность… — Что ж, — Пересмешник грустно усмехнулся, — кто-то хранит волшебные камни, а кто-то секреты. И, видимо, теперь уже навсегда.