Гранатовое дерево

      Примерно через неделю, после того, как в доме у Азединне побывал поставщик, он снова приехал. Баязид - ага привёз всех своих мальчиков, которых не смог устроить. Это была просьба самого Азединне так как он планировал отобрать самых нуждающихся в его помощи ребят. Торговец выставил всех привезённых парней, абсолютно обнажённых, так как одежда им особо не полагалась, в переднем дворе в одну линию. Азединне прошёлся вдоль строя туда обратно и спросил поставщика. — Это всё, что у тебя есть, достопочтенный? — Да, уважаемый Азединне, сын Далерана, - ответил тот. — И где ты этих несчастных только нашёл? - задал лекарь чисто риторический вопрос. – Уже визуально вижу, что, если возьму, не смогу продать нескольких человек из-за истощённости. Я даже их обучить не смогу, потому что они слабы. Раз мы с тобой договорились о том, чтобы я отобрал себе несколько человек, то возьму их с хорошей скидкой в счёт лечения остальных. — Остальные-то здесь до выздоровления останутся? – уточнил поставщик. — У меня нет столько места, Баязид – ага. Я бы и рад, но куда я своих – то дену? – отозвался лекарь и добавил. - Единственное, чем могу помочь, оставить ненадолго двоих, наиболее сильно нуждающихся в постоянном присмотре. Там видно будет. К остальным буду ходить к тебе домой. Как ты понимаешь, мне режим работы отладить надо в связи с пополнением, позже доберу. — Да благословит тебя Аллах за столь мудрое решение! - сказал Баязид, вознеся руки к небу. — Не благодари, Баязид – ага, рано. Сначала давай осмотрим твоих ребят. — Приступай, раз так. Я буду говорить, кого как зовут и кратко о судьбе и в чём проблема. Азединне подал знак Калебу и тот поднёс чашу с мыльной водой. Лекарь осматривал каждого парня с головы до пят. В это время, Баязид говорил всё, что знает о данном юноше. Эта информация была нужна, чтобы Азединне смог выбрать себе подходящих для лечения в изоляторе и оставления для личного пользования. И, конечно, подойти к решению следовало с холодной головой. Лекарь обязательно осматривал голову на предмет паразитов, заглядывал каждому в глаза, не текут ли, просил открыть рот, чтобы осмотреть состояние зубов, как индикаторов здоровья, прощупывал руки – ноги на предмет повреждений. Обязательно разворачивал парня спиной к себе, чтобы осмотреть позвоночник, как индикатор работы внутренних органов и целостность заднего прохода. Не обошли его внимание и достоинства юных рабов. После осмотра каждого раба, Азединне обязательно омывал руки в мыльной воде и тщательно вытирал полотенцем, ещё вчера смоченным в отваре ромашки и высушенным. Юноши переносили осмотр стойко, хотя каждый краснел от стыда во время осмотра детородных органов, заточённых в кольца. Да, на каждом парне были кольца, не дающие пропускать семя. Азедин терпеть не мог этот атрибут. С Калеба он такое снял ещё в первый день, а на Анмаре и не было. Учитывая, сколько невзгод за свою недолгую жизнь испытали эти мальчики, Азединне удивляло, как скромно они прятали глаза, когда он дотрагивался до них ниже пояса. Их ушки краснели вместе с щёчками, выдавая смущение. В результате этого осмотра, Азединне сделал вывод. — В общей сложности, парни здоровы. Истощённых просто откорми и обучи письменности. Так можно продать быстрее. — Кто – то заинтересовал? — Конечно. Вот этот, - Азединне показал на высокого, ладно сложенного паренька с длинными до плеч тёмно – каштановыми волосами. —Рави́ль! – оценил Баязид-ага. – Очень толковый мальчонка, уже двадцать. Умеет развлечь в постели, да и поговорить с ним есть о чём. — Не пойму, почему ты сразу не рассказал об этом: откуда у него на лице ссадины? — Упал… - соврал поставщик. Явную ложь Азединне всегда чувствовал и зря Баязид скрывает правду от лекаря, который прекрасно может отличить следы, полученные при падении от удара кулаком или тупым предметом. — А если честно? Почему костяшки сбиты? — Подрался с мальчиками. Не желал выполнять поручений старшего. — И за это надо бить? Точнее насиловать? У него проход саднит, Баязид – ага. Он хоть и сдержался, но ему было больно при осмотре. Если ты думаешь, что тебе удастся на нём заработать, то больше двадцати динаров не дам. Сам подумай: побитый и изнасилованный…Что у тебя в гареме вообще творится? Поставщик тут же запричитал. — Прости, Азединне – ага. Не углядел! Пока я по городам разъезжаю, хороших хозяев им ищу, они остаются под присмотром евнуха. Чтобы не скучали, каждый чем-то должен заниматься. Задания раздаёт старший гарема – мой собственный мальчик. Я просил его не обижать парней, но, когда меня не было дома, он ослушался. Приезжаю, а Равиль побит…Накинь, а! — Ноги бы выдрать твоему собственному мальчику за такое самоуправство, - ворчал Азединне, делая вид, что поверил. – Хорошо, пятьдесят и ни динаром больше. Или я не беру на лечение Ямана и Акиля. Больно они у тебя самые слабые. Жуть просто! Сколько им, по четырнадцать? Их я долечу и верну. — Согласен, - отозвался Баязид – ага. На том и сошлись. — Чуть позже наберёшь мне мальчиков по –младше, которых брать не хотят. — Амэн! Баязид оставил в доме Азединне Равиля, Ямана и Акиля, остальных забрал. Две недели понадобилось на то, чтобы мальчики, взятые у Баязида на лечение, выздоровели. Отдавать он их отказался, прикипел, поэтому выкупил у поставщика ещё семерых и нанял учителей для обучения грамоте, счетоводству, домоведению и языкам.       Пришлось для этого увеличить добычу растений, корней, цветов, чтобы делать сборы для настоек и чая. Калеб, как и обещал с энтузиазмом принялся помогать. С утра до полудня он старался собрать как можно больше требуемых ингредиентов, сушил вместе с Анмаром на кухне. Вали в это время следил за мальчиками, занимал их, если были свободны от учебы, разбирал конфликты, если случались. Одним словом, помогал с организацией, как и договорились ранее. Потом травами занимался Азединне. Хасе было предложено делать и продавать браслеты прямо на рынке, здесь же шить обувь на заказ и в отдельном лотке продавать травяные сборы и мази, во всю выкрикивая, от кого они. Со временем дело пошло, «производство» снадобий было отлажено. Теперь сборы и мази можно было приобрести не только с рук самого лекаря, но и на рынке у его помощника.       Азединне всё это время был погружён в работу. Уже месяца три-четыре он жил в таком режиме. И, хотя продажи росли, чего уж говорить, он очень уставал. Напряжение росло в геометрической прогрессии. Как говорил когда-то учитель: нужна была разрядка. В виду нерегулярности интимной жизни, Азединне не успевал насладиться за одну ночь. Уж и Калеб старался и Вали приобщили, даже Хасе научился доставлять удовольствие господину, а всё равно не то.       Однажды, чтобы развеяться, Азединне пришёл на рынок, дабы проверить, как работает Хасе. Парень справлялся, это было видно на расстоянии. Увидев хозяина, он расцвёл. — Доброго дня, господин Азединне. — И тебе, Хасе. Как торговля? — Хорошо. Уже половину лотка за утро продал, браслеты тоже скупают понемногу и две пары обуви за хорошую цену отдал. — Молодец. Значит, наличные есть? — А как же? — Давай! Я заодно тебе помогу с торговлей. Азединне забрал всю наличность у Хасе и уже хотел заняться рекламой своих сборов, созывать покупателей, как к нему подошел пожилой человек, невольно поспособствовавший торговле. — Ты лекарь? – спросил он. — Да, - ответил Азединне внутренне готовясь к тому, что позовут кого – то посмотреть, полечить. — Ибн Далеран? — Да. — Я тебя узнал, ты вылечил моего сына год назад. Да будут благославенны твои дни на земле. — А, я вспомнил тебя! - улыбнулся Азединне. – Ади – ага, кажется. Ты в порту работаешь, грузы принимаешь. — Верно. — Как твой сын? — Он здоров, спасибо. А что ты здесь делаешь? — Торгую своими сборами и мазями для поддержания здоровья: мужского, женского, общего. Не хочешь купить? — Так за тем и подошёл. Это просто счастье, что я тебя встретил. Жена просила пригласить тебя в гости, как только будешь свободен. — Ну, если обещаешь купить сборов на всю семью, постараюсь выбраться. Мои сборы и мази просто чудодейственные, сам же знаешь. Азединне говорил специально достаточно громко и чётко, чтобы проходящие мимо люди услышали и заинтересовались. И, хотя, каждый покупатель обычно идёт по своим делам и даже не планирует брать никаких лекарств, он, услышав разговор, заинтересуется и глядишь, возьмёт что – нибудь. Это сработало и уже через пять минут Азединне продавал остатки мешочков и баночек, а теперь принимал заказы целой толпы покупателей.       Хасе, наблюдая за тем, как общается хозяин с каждым покупателем, как описывает содержание и свойство каждого мешочка, принимает заказы, если вдруг нужного не обнаружилось, и просто поражался. Лекарь каждого выслушивал, быстро соображал, какое лекарство прописать, что – то рекомендовал по мимо этого и обязательно советовал то, что изготавливал сам. Будь то сбор трав, порошок, настойка, мазь или ещё что – нибудь. И где хозяин был раньше? Лекарь отбился от заказчиков только после того, как пообещал, что завтра все заказы будут доставлены, некоторые будут на следующей неделе, а сам на днях обязательно почтит своим присутствием не только рынок, но и к кое-кому в гости зайдёт на кофе. После этого, Азединне, наконец забрал весь доход и пошёл домой. Хасе остался дальше торговать обувью и браслетами, которые тоже привлекли немного больше внимания, чем обычно. Азединне даже задумался, что ему действительно стоит иногда бывать на рынке, чтобы иметь больше заказов.       Денег он выручил достаточно, чтобы купить по крайней мере ещё одного раба и оставить на пропитание имеющихся. Не собираясь особо кого – то выбирать и покупать именно сейчас, Азединне прошёл на невольничий рынок, ноги сами несли его. Торговля шла спокойно, без лишнего шума, хотя народу было достаточно. Пройдя к помосту, где были невольники из специальных школ, Азединне приметил парня, чем – то напоминающего ему Калеба. Так же высок, строен, волнистую голову покрывала только тонкая маленькая феска непонятного цвета. Из одежды лишь прозрачные шаровары. Парень был здесь явно не по возрасту, уже лет шестнадцать – семнадцать, кожа светлого тона кофе с молоком, попка аппетитная, прямые тёмно-русые коротко постриженные волосы, выгоревшие на солнце и серого оттенка глаза. Таких обычно привозил ему Баязид - ага. Понятное дело, что всех мальчиков такого возраста он скупить не мог.       Продавец рекламировал школу, откуда был юноша, а также причину продажи старым хозяином (не может заботиться об этом медовом сокровище). И просил всего ничего – триста пятьдесят динар! «Действительно, «сокровище» – подумал Азединне» Продавец же уверял: да, староват, но мастер в утехах, берите – не – пожалеете! Азединне прекрасно помнил, за сколько он купил Калеба. Но, того покупать не хотели, а этому устроили настоящий торг. Кто – то так же, как и Азединне за Калеба, сначала сбил цену вдвое. Но потом началась настоящая «борьба» за мальчика. Торг начался со ста шестидесяти динар. — Сто семьдесят! – выкрикнул Азединне. — Сто девяносто! – ответил почтенный господин с длинной седоватой бородой в зелёном чурбане и таком же зелёном, расписанном золотом халате. Азединне по глазам понял, что дядька этот сейчас вцепится в парня и не отпустит, пока не купит за любые деньги. — Сто девяносто пять, - ответил Азединне, поднимая цену осторожно. Он понимал, что у его не так много, чтобы выкупить парня. В противном случае, придётся выбирать другого и покупать его. — Двести двадцать! – спокойно назвал новую цену «зелёный» господин, сразу подняв цену аж на двадцать пять динар. Азединне мгновение молчал, обдумывал: это уже дороговато. Вполне стоило присмотреться и за те же деньги купить двоих, а у Баязида – аги и того больше. Юноша, за которого шел торг стоял на помосте весь белый. Спасло Азединне от потери большого количества средств то, что мальчик упал в обморок прямо на помосте. Мужчина в зелёном сразу прекратил торг и махнул рукой, мол, забирай. В толпе сразу загудели, кому нужен этот тщедушный мальчик и как он вообще попал на этот специфический рынок в таком состоянии? Кто-то даже посмеялся, что такого слабого, ещё в детстве надо было прикончить, чтобы не мучился. Азединне подошёл к продавцу, который пытался привести парня в чувства. К счастью, у Азединне всегда была с собой нюхательная соль. Он поднёс пузырёк с солью к носу юноши и тот нехотя очнулся. — Шакалы тебя побери, Саха́. – рычал продавец и потряс парня за плечо. – Как я теперь должен тебя продавать? Никто ведь не возьмёт! — Почему никто? – спросил тихо Азединне. – Давай, я тебе начальную цену заплачу и заберу этого дохляка себе. Может и сгодится на что? Продавец, выслушав предложение Азединне, стал озираться на толпу, видимо, в поисках «зелёного» господина, но лекарь знал, как убедить торговца живым товаром, не желающего терять своего. — Решайся, ага. После того, как этот мальчик упал в обморок у всех на глазах, его сегодня уже точно никто не купит. А за большие деньги тем более. Я тебе предлагаю приемлемую цену. И мне не очень дорого и тебе не много терять. — Хорошо! Сто семьдесят! – продавец всё-таки сделал попытку не упустить своего. – Ведь с этой цены ты начал торг? — Идёт! – улыбнулся Азединне и прямо на руках забрал парня с помоста. Уложив юного раба в тени ближайшего дома, он расплатился с торговцем и вскоре увёл парня домой. По прибытию, Азединне сразу устроил парня в гареме, обеспечил покой и питание. Наказал Вали следить за тем, чтобы парень почаще пил воду. Калебу было дано задание чуть позже накормить бедолагу и менять влажные тряпочки у него на лбу. Азединне сказал им, что мальчик просто истощён, видимо его давненько не кормили, мало давали воды, держали на солнце. Если это мальчик для постельных утех, то для чего его так мучить? Следовало подробнее об этом спросить парня, когда он будет в состоянии. Всё это время и до следующего утра парень молчал, тихо лежал, иногда проваливаясь в сон. Небольшое количество еды частыми порциями, чистая вода, порция свежего козьего молока, позволили ему почувствовать себя значительно лучше уже на следующий день. От хозяина ребята узнали, что зовут его Саха. Саха оказался очень спокойным, скромным, довольно неглупым парнем. Он рассказал Азединне, что в школу для мальчиков попал совсем ребёнком. В одиннадцать лет его продали, он жил у Рашида – аги – местного торговца тканями. Тот и по назначению использовал и в помощь себе подрядил. Одно плохо, не баловал едой и бывало, что бил. Так как у Рашида были две жёны и дети, ему приходилось приспосабливаться к каждому. А когда дети узнали, что хозяин с ним спит, то стали относиться хуже прежнего. Обижали сильно, вплоть до избиения до потери сознания за незначительную провинность. Это продолжалось пять лет. Наконец, Рашиду это надоело, и он сначала запретил трогать Саху, чтобы прошли побои, а после продал. Азединне посочувствовал парню, пожалел. Несколько месяцев ушло на то, чтобы Саха пришёл в норму: немного отъелся, чуть вытянулся, преобразился. У него появились силы, и чтобы занять его, Азединне приспособил его помогать Калебу в сборе материала для снадобий, а позже к продаже этих снадобий на рынке вместе с Хасе. В постель же к хозяину Саха попал очень интересным способом.       Работать постоянно невозможно. И смысла нет и желания. Надо хоть когда-то и отдыхать. Такая возможность представилась в Ид аль-Фитр, то есть месяц Рамадан. Весь девятый месяц по лунному календарю Азединне не работал с пациентами, оставив перед этим все инструкции, наставления и сами лекарства. Он посвятил себя чтению сур Корана, молился в уединении, очень мало ел, подавал милостыни. Хотя по-хорошему, следовало бы провести хадж в Мекку. Но, имея беспокойное хозяйство, Азединне не решился его оставить.       Азединне придавал празднику большое значение и очень любил его. Как и чем бы он не был грешен, всё отмаливал в Рамадан. Все традиции и обычаи этого праздника он впитал в себя ещё при учителе, а главное, принял сердцем. Последний день месяца он начал с ритуального омовения рано утром, затем ушёл в мечеть. Его мальчики, Вали и Хасе, к этому были приобщены, поэтому омылись вместе с хозяином и сходили на общую молитву с чтением особого текста. В это время, на кухне закипела работа по организации застолья. Отдельно Калеб под руководством старого Анмара готовил блюда для кормления страждущих. Всем ребятам, в том числе тем, кого просто лечил в «малом» гареме, Азединне приготовил небольшие подарки. Самих парней он заранее попросил подготовить к застолью танцы и исполнение на музыкальных инструментах, чтобы было веселее. После посещения мечети, приготовленная еда и деньги были розданы Азединне и его ребятами бедным и нуждающимся. Ещё надо было навестить старого друга – Фир̀аса. Фирас был одним из тех, кто помог когда-то Азединне начать дело с продажей снадобий на рынке. Он и сам был торговцем, много путешествовал по Тунису и за его пределами, когда – то знал учителя Сиразетдине, лечился у него. Собственно, в доме учителя они и познакомились, а с тех пор знали друг друга, часто общались. Оставалось дождаться первой звезды на небе, чтобы разговеться. Пост в этот день держали все. Само же застолье организовали прямо во дворе гарема, под гранатовым деревом. Пока Азединне ждал, когда расставят на импровизированном столе все блюда, наблюдал за обстановкой. Он с грустью и благодарностью вспоминал времена старого гарема, а вскинув голову, вместо плодов увидел, как ему показалось, всех мальчиков, что жили здесь при учителе. Довольное лицо учителя тоже привиделось. Азединне улыбнулся в ответ и отвёл взгляд, слегка тряхнув головой: галлюцинаций ему ещё не хватало! Вознеся краткую молитву Аллаху за столь щедрый стол, Азединне разрешил начать угощаться кушаньями. И чего только не было на столе! Амар аль-Дин (Абрикосовый нектар), джеллаб (сироп из патоки винограда, розовой воды и сахара), финики, бирияни (в данном случае блюдо из риса и специй с добавлением рыбы и овощей), мансаф (блюдо из ягненка, приготовленного в соусе с булгуром), бараньи колбаски под острым соусом, махши (фаршированные рисом овощи: перец и баклажаны), и, конечно, много разных фруктов и сладостей. Остаётся секретом, когда Анмар с ребятами успел всё это наготовить?       После трапезы, которая проходила довольно шумно, каждый получил по подарку: кто феску, кто сандалии, кто новую рубаху или штаны, а Хасе получил несколько новых инструментов для своей работы. Никто из ребят не был лишен внимания. Азединне тоже не остался без подношения. Хасе, Калеб и Вали, жутко стесняясь признаваться в том, что этот подарок они кроили в тайне, даже Анмар не знал. Азединне был приятно удивлён тому, что подарком служил арабский нож с прямым, слегка вытянутым лезвием, купленный как видно недорого, но отполированный до блеска и облачённый в ножны дивной красоты. Даже старую рукоять ножа обернули кожей и выбили орнамент. Азединне с благодарностью принял подарок и пообещал обязательно носить его при себе. Парни были счастливы, что смогли угодить. А остальные ребята просто поддержали их одобрительными возгласами и хлопками.       Как только церемония дарения подарков закончилась, Азединне дал команду начинать танцы. Хасе, Равиль и Калеб взялись за инструменты: барабан, флейту и саз. Саха вышел в центр двора, одетый в одни тонкие полупрозрачные шаровары, на поясе был повязан платок из тончайшей красной материи, отороченный звонкими монетками, и на огромном ковре начал танцевать. Музыка зазвучала ритмично и Саха начал двигаться в такт ей. Раскинутые в стороны руки колыхались словно на волнах. Тонкие пальчики подрагивали и меняли положение в зависимости от позы. Живот и бёдра парня как будто слились в одном ритме с музыкой и двигались словно отдельно от всего остального тела. Ноги подобно кошачьим лапкам ступали мягко и плавно, но вместе с тем твёрдо, побрякивая бубенчиками на щиколотках. Саха заигрывал взглядом то с Азединне, то с Равилем. Кокетливо отставленный мизинчик у самого лба манил: ну посмотри же на меня! Естественно, Азединне заметил, что Саха заигрывает в танце не только с ним, но и соперника в лице Равиля придумал. Что за чертёнок, выдумщик, игрун?! И когда он успел выучить этот восхитительный танец? Впрочем, со своей загруженностью, Азединне вполне мог это упустить.       Так как спустилась ночь, Анмар зажёг масляные фонари по периметру двора гарема. В полумраке и под трепетным светом маленьких фонарей фигуры парней отливали бронзой, придавая гарему сказочности и таинственности. Танцующий Саха был похож на маленького демона, хотя и считалось, что в этот светлый праздник руки дьявола связаны, а потому, следовало вершить лишь добрые дела. Саха же во время танца, олицетворял собой что – то греховное, сладостно запретное и желанное.       Азединне наблюдал плавные движения юного танцовщика под музыку: грациозные переходы, лёгкие приседания, резкие развороты, игривые покачивания бёдрами, плечами и головой. Он не заметил, как стал постепенно возбуждаться, его фантазия взыграла, представляя, как этот чертёнок в обличие ангела «танцует», лёжа на его постели. Азединне на мгновение прикрыл глаза, чтобы унять наваждение. Но стоило ему снова открыть их, как всё вернулось, будоража кровь с новой силой. Едва выдержав выступление, Азединне одобрительно зааплодировал, остальные его поддержали. Возбуждённое нутро пришлось незаметно прикрыть подушкой. После окончания сольного танца, танцевать захотелось всем, и парни выбежали на ковёр, чтобы потанцевать кто как умеет. Благо музыканты не растерялись и заиграли другую мелодию. — Ты станцуешь этот танец только для меня, милый? - спросил Азединне у Сахи, когда после танца он присел рядом, чтобы напиться абрикосового нектара. — Как пожелает господин… - отозвался парень, видимо понимая, для чего его только что попросили о приватном танце и будет ли это танец. Он был достаточно умён, чтобы сразу без слов всё понять. При этом, он старался господину в глаза не смотреть, сделал вид, что проголодался и схватив лозу винограда, начал её уплетать. — О, твой господин пожелает! - тихо сказал Азединне, чтобы его слышал только Саха. – Ещё как пожелает! Когда всех отпущу спать, придёшь с полотенцем и розовым маслом ко мне в комнату. Постарайся сейчас сильно не уставать, так как силы тебе понадобятся. — Да, господин, - отозвался Саха и побежал танцевать со всеми ребятами, словно и не придал значения словам хозяина. Наплясавшись и набив желудки до невозможного, парни гарема привели всё в порядок до завтрашнего дня. Ведь завтра они могут целый день ничего не делать, снова есть до отвала, танцевать, петь. Поздно вечером в спальню Азединне пришёл Саха. Для него это было в первый раз, поэтому он стеснялся господина, не решался пройти в комнату дальше двери. Азединне уже лежал на постели и жестом пригласил парня прилечь рядом. Тот нехотя прошёл и положив полотенце и масло на кровать, прилёг рядом с господином. Было видно, что парень не очень этого хочет, но выбора у него как всегда нет. Азединне заметил его смятение. — Чего ты боишься, малыш? — Да так… - промямлил Саха, пряча глаза. — Разве я хоть раз обидел тебя словом или делом? — Нет, господин… - снова прошептал Саха. — Тогда что тебя беспокоит, милый? — Я…боюсь…старый хозяин…он… - парню было трудно говорить. — Был груб с тобой? – закончил за него Азединне. — Угу, - промычал Саха. – Бывало до крови и очень больно. Теперь я боюсь. — Саха, начнём с того, что я не твой старый хозяин. Я надеялся, что ты забудешь его и время с ним, как страшный сон. Согласен, чтобы забыть пять лет ада, нужно немного больше времени, чем ты уже находишься у меня. Скажи, сейчас всё хорошо? Тебе нравится у меня жить? - Азединне не торопил и успокаивал парня как девственницу. — Нравится. — Кто – то из парней тебя обижал? — Нет, такого не было. — Вот и славно. Меньше всего, кого тебе надо бояться, это я. Поверь, я не бываю груб в постели, мои мальчики всегда довольны, а я доволен ими. Продавать я тебя тоже не собираюсь, если что – то пойдёт не так. Так чего ты боишься на самом деле? – ласково спросил Азединне парня, поглаживая его бедро ладонью. — Уже ничего… - улыбнулся парень, переворачиваясь на бок, чтобы глазами сравняться с хозяином. — Какой хороший и понятливый мальчик, - удовлетворённо усмехнулся Азединне. Он пальцем приподнял подбородок юноши и взглянул в его глаза. В них читалась покорность вперемешку со страхом и любопытством. Последнее, впрочем, можно было использовать на полую катушку. Первый поцелуй был лёгким, Азединне проверял реакцию Сахи. Тот слегка напрягся, но позже предпочел расслабиться. Когда Азединне почувствовал, что парень выдохнул и слегка обмяк, пошёл в наступление. Ненавистное кольцо было снято заранее. Танец, что станцевал Саха в эту ночь в постели хозяина, был таким же страстным, как и тот танец, который он танцевал во дворе гарема. Азединне хоть и был главным, но смог доставить удовольствие обоим. За долгое время Азединне был удовлетворён полностью. Продавец не врал, когда говорил, что парень искусен в постели, а какими средствами и ценой, упоминать не будем. Утром просыпаться не хотелось, но пришлось. Баязид – ага прислал записку в которой просил срочно подойти на рынок невольников до полудня. Там продавали двух парней - рабов для утех, которых уже завтра хотят продать на тяжёлые работы. Он их забронировал для лекаря, и, если до полудня он не придёт, их продадут. Спросить надо Шамиля – агу – продавца и сказать, что для Азединне ибн Далерана оставлен товар. Сам он выкупить их не может по причине срочного отбытия в другой город по делам и к родственникам. Праздник всё-таки! Но почему при этом торговля не прекращалась, Азединне не понял. Баязид – ага также не преминул напомнить, что в священный месяц просто необходимо совершать добрые дела. Пришлось лекарю срочно собираться и идти на рынок. Он без труда нашёл рынок невольников. В праздник народу было очень мало, толкотни тем более, бойкого торга тоже. В стороне от ряда мальчиков десяти – одиннадцати лет сидело двое парней лет семнадцати на вид. Оба жались друг к другу, тихо переговаривались, ожидая участи. Азединне сразу понял, кто ему нужен и подошёл к продавцу. Тот вспомнил о заказе достопочтенного Баязида – аги и показал парней. Те несмело подошли на пару шагов, чтобы потенциальный хозяин смог их рассмотреть получше. — Почему не можешь продать? – спросил Азединне. — Взрослые. Уже полтора месяца пытаюсь продать, а всё не берут. У них не много было хозяев. Мальчики хорошие, спокойные, вышколенные, воспитаны в строгости и повиновении, знают, как себя вести, на инструментах играют, могут досуг с шахматами и нардами поддержать. Один даже рисует неплохо. Бери, ибн Далеран, не пожалеешь. Отдам недорого, своё бы вернуть за их содержание. — И сколько просишь? — Триста пятьдесят за обоих. — Может скинешь? Давай за триста? — Помилуй, господин! Мне проще за такие деньги их на каторгу отдать. — Не говори ерунды, Шамиль - ага. На каторгу ты их только за двадцать – тридцать динаров отдашь. А я тебе триста двадцать предлагаю. — А, ну если за триста сорок, я согласен! — Я не ослышался, за триста тридцать пять? — Нет, не ослышался. Триста тридцать пять и оба твои! – удовлетворенно улыбнулся Шамиль. – С тобой приятно иметь дело! — С тобой тоже, Шамиль – ага. Азединне отсчитал положенную сумму и забрал парней. На этот раз обошлось без верёвок. Парни и так знали, что им лучше не сбегать. Беглых рабов убивают на месте, где находят. Все трое благополучно добрались до дома лекаря. Ребята гарема, в том числе «малого», с интересом встретили новичков. Азединне планировал для начала их немного адаптировать, обучить и перепродать в хорошие руки. А пока им надо освоиться. Калеб сразу предложил отправить их в купальню и накормить. Откровенно говоря, те были в шоке от приёма. ***       На второй день праздника Азединне, после того, как пришёл с двумя парнями с рынка, навестил друга Фираса. Он оставил купленных парней на попечение своего гарема и уехал на другой конец города. С собой он увёз кучу подарков для друга и членов его семьи. Фирас был очень рад видеть Азединне, они проболтали весь оставшийся день на пролёт. А домой лекарь вернулся только поздно вечером. Фирас пообещал, что обязательно нанесёт ответный визит, и не один. *** Вновь прибывших юношей звали Ю́суф и Сели́м. Юсуф - парень с прямыми, но густыми тёмными волосами, постриженными не очень коротко. Сам не так высок, как Калеб, но по силе и телосложению очень близок. Его серо-зелёные глаза и светлая кожа выдавали иностранное происхождение, скорее всего европейское. Позже он рассказал, что от прежних хозяев он добра не знал, хотя в школе, где его обучали, он был любимцем. И чем старше он становился, тем новые хозяева всё хуже относились. Про наказания за любую, даже незначительную провинность и говорить нечего. Его очень строго наказывали, морили голодом и не давали порой элементарно – спать. Когда он надоел, его продали. Потом были полтора месяца скитаний по рынкам, где его никто не желал брать, пока не пришёл мужчина, представившийся Баязидом–агой и не забронировал его для другого человека. Так Юсуф и попал к Далерану.       Селим имел судьбу не легче, чем у Юсуфа. Парень воспитывался в другой школе, в другом городе. Вихрастая кучерявая голова, цепкие карие глаза и ямочка на подбородке выделяли его внешность среди прочих. Примерно одного роста с Юсуфом, но более жилистый, Селим производил впечатление тонкой и чувствительной натуры. Его способности были отмечены довольно быстро и поощрялись хозяином школы. Однако по наступлении срока продажи, его выставили на рынок, как всех. Новым хозяевам было всё равно, какие способности имеет мальчик, им нужны были постельные утехи. А так как он не всегда соответствовал их ожиданиям, быстро от него избавлялись. Рисовал Селим урывками, просил знающих людей учить его, тем самым нарабатывал навыки. Так, переезжая из города в город в течение семи лет, Селим попал в Габес. Тут его выкупил Шамиль-ага и пытался полтора месяца продать. Так же, как и Юсуфа, ему готовили каторжные работы, пока в одно прекрасное утро не пришёл некий Баязид – ага и не попросил забронировать двух парней для одного достопочтенного господина.       Азединне присматривался к ним около месяца, с них были сняты ошейники и кольца. А пока, у него было с кем проводить ночи, поэтому парней он не трогал. Лишь по истечение месяца они показали, на что способны в постели. Он часто их использовал вдвоём, иногда по одному. Юсуф очень часто разбавлял скуку работы, играя на сазе. Азединне занимался своими снадобьями и слушал, как Юсуф тихо играет во дворе на сазе или сидя под гранатовым деревом. Не один раз Юсуф по переменке с Калебом делали массаж и втирания ароматных масел своему господину в купальне. Селим был действительно очень способным юношей, можно сказать, одарённым. Его тяга к рисованию охватила в прямом смысле весь дом. Кроме того, что сам, он подрядил в помощники некоторых ребят и они несколько месяцев скрупулёзно разрисовывали синей краской стены гарема и переднего двора. Так как ничего живого рисовать было нельзя, обошлись очень красивыми геометрическими орнаментами. Чтобы хоть как-то помочь заработать на своё содержание, Селим был отправлен Азединне как нанятый рабочий, расписывать мечети и дома простых людей. Платили очень хорошо, поэтому недостатка в средствах не было.       По истечение больше чем полугода Азединне так и не смог продать ни Юсуфа, ни Селима, так как парни оказались настоящими сокровищами его гарема. Итого, в собственном гареме у него находилось пять человек, включая свободного Хасе. В малом гареме находилось по полгода - год от десяти до двенадцати человек. Эти полгода-год ребята учились, получая профессию домоправителя или секретаря. Обученных он дорого продавал в надёжные руки по особому договору, как было при учителе. На этом Азединне решил остановиться, так как забот хватало, едва со всем хозяйством справлялся. Если бы не случай…