Гранатовое дерево

      На следующий же день, после разговора с настоятелем, Реми был приставлен к пастухам. Понадобилась еще пара дней, чтобы узнать тонкости пастушьей работы. Также важно было добиться некоторого доверия со стороны монахов. Надо было торопиться, скоро должен был приехать Абеле, а потому, время поджимало. Побродив вдоль берега Реми обнаружил то, что искал. Сухую, но довольно крепкую корягу среднего размера, выброшенную когда-то на берег. Плавала она по всей видимости, недолго и могла теперь пригодиться, но уже как плавательное средство. Он перетащил её в нужное место. В один прекрасный день, когда пастухи перегоняли скот по броду и отвлеклись, Реми, схватил корягу и бросился к самому активному течению. Монахи не сразу поняли, что произошло, но, когда один из них увидел, что Реми «тонет» и течение его уносит, закричал, привлекая внимание двух других пастухов. Реми же, «тонул» молча, словно смирился. Впрочем, по тому, как Реми смотрел на них и не пытался грести к берегу, они поняли, что парень сбегает. Их крики ничего не дали, никто на помощь не прибежал. Реми удалось продержаться на воде довольно долго, хоть и замёрз порядком. Главное, уйти с территории монастыря, за пределы каменных стен. Как только он оказался за стенами, то стал присматривать место, к которому можно подплыть и выйти на берег. На его счастье, у самого берега остановился передвижной цирк. Его артисты отдыхали на берегу, мыли животных, мылись сами, просто купались. Увидев плывущего по реке парня, сразу поняли: тонет! Реми тоже их заметил и крикнул: — Помогите! Этого было достаточно, чтобы двое парней бросились его «спасать». С трудом, так как течение не позволяло сделать это быстро, парни достали Реми из воды. Продрогший, он трясся как осиновый лист. Зуб на зуб не попадал, сказать что-либо он не мог, отвечал только жестами. Артисты, особенно женщины, быстро позаботились о нём, посадив у костра и накрыв одеялом. В руки сразу попал деревянный стакан с горячим питьём. Его ни о чём не спрашивали, только смеялись, что похож он на мокрого гусёнка, и что стучит зубами, словно гвозди заколачивает. По-доброму выразили надежду, что, когда отогреется, обязательно расскажет, откуда он взялся, как в реку попал и тогда будут решать, что с ним делать. Ошейник, впрочем, многие вопросы отклонял. Но, сами артисты народ свободный, не желали принимать факта, что молодой парень попал в рабство. Когда Реми отогрелся, то всё рассказал, кроме насилования, конечно. Его он заменил банальным избиением из садистских соображений хозяина. На лице Реми действительно красноречиво «светились» следы побоев. На теле парня также оставались следы побоев, а потому его слова не поддавались сомнению. И, даже если Реми ничего не рассказал бы об этом, они говорили сами за себя. Главный в цирке был сеньор Триллионе. Он, выслушав историю спасённого юноши, решил так: раз они нашли раба, стало быть, он их. А так как они все свободные люди, то и ему даруют свободу. Тут же был приглашён кузнечных дел мастер, который с нескрываемым удовольствием и под всеобщее одобрительное улюлюканье снял с парня ненавистный ошейник. Он был символически брошен в огонь, чтобы оплавился и не был похож на этот пыточный инструмент. — Новая жизнь – новое имя! – торжественно сказал сеньор Триллионе. – Что это за имя такое - Реми? Ты теперь свободен! Какое бы имя тебе дать? — Можно, я сам его себе просто верну? – спросил Реми. – Я ведь итальянец, а попал рабом в Тунис. Мне это имя там дали. А вообще –то я Роландо Полетти. Идти мне особо некуда, родные от меня отказались и продали арабам как лишний рот. Но я могу быть полезен. В Тунисе мне дали образование, я обученный травник. Могу сборы делать от разных болезней, отвары, настойки, мази. — О, да ты сокровище! – заключил директор цирка. – Если ты не против и раз тебе некуда идти, поехали с нами. Мы направляемся в Венецию на ежегодный карнавал. Заработаем хорошо! А там и решишь, как жить дальше. — Я согласен. А как быть, если меня хватятся? — А хватятся ли? Снимай эту драную мокрую одежду, мы тебе другую дадим. А эту разорвём, обольём кровью петуха, и подбросим поближе к монастырю. Мол, погиб, ударился о камни и всё такое. Пусть докажут, что это не так. Пока они будут заниматься твоими поисками и выяснять откуда кровь, от нас уже здесь след остынет. — А понятно, - сказанное директором немного успокоило парня, но всё же он решил уточнить. – А вам точно ничего не будет за укрывание беглого? — А что нам будет? Будут искать у нас, спрячем! Циркачи мы или кто? А если и найдут, имя у тебя уже другое! Метка на шее от ошейника – акробат, натёр верёвкой! Да мало ли что сказать можно?! У нас есть чудесница - ясновидящая Клара! Знаешь, как в транс вводить умеет? Любого карабинера убедит, что он ишак или обезьяна! — Спасибо! – улыбнулся Реми, попивая горячее питьё. — Не благодари, мальчик. Ты принят на работу до Венеции. Твоя задача заботиться о здоровье артистов. Если захочешь остаться, неволить не буду, здесь рабов нет. Мы все рабы только цирка! Он наш единственный хозяин! Ему и служим. Ну, и зрителям, конечно. Есть у нас и те, кто не по своей воле в цирке работает. Но поверь, их держит либо денежный долг, либо призвание или династия! На худой конец без особого согласия сюда попадают животные. Ты не относишься пока ни к одному из них. Поэтому, у тебя есть выбор. Ты ведь не животное? — Не животное… - задумчиво ответил Реми, вспоминая что – то своё. — Ну, вот и славно! – одобрил сеньор директор. Конечно, Реми выбрал свободу. То, что пообещал директор, сделали. А через пару дней цирк - шапито снялся с места и направился в сторону Венеции, на карнавал! *** Подъезжая к монастырю святого Патриция, Азединне вдруг остановился. Сопровождающие его люди тоже встали и один спросил. — Что – то не так, господин Азединне? — Всё так, просто задумался. Едем!       Они тронулись дальше. Монастырь хоть и был виден, но находился ещё достаточно далеко, чтобы терять время на никому ненужные раздумья. А ненужные ли? Эти мысли лезли в голову сами, а отогнать их сил не было. У Азединне щемило сердце, когда он смотрел на монастырские стены. Такие высокие, непреступные, тихие и ужасные по своей сути. В голове снова всплывали одно за другим воспоминания о проведенных годах в этом почти аду. Нет, сказать, что было совсем плохо он не мог, но по сравнению со свободой, это было ужасно. Ужасно мальчишке – подростку по чьему – то желанию лишиться в одночасье всего – родителей, дома и свободы. Ужасно и то, что, сбегая из места, отнявшего у него детство, Азединне в жизни не подумал, что судьба снова приведёт его сюда. А он шёл, мало того, сам возвращался. Если бы не Реми, он и не увидел бы этого места до конца своих дней.       Во двор их впустили как заплутавших путников. Азединне знал, что монахи никогда не отказывают путникам в ночлеге и пище. Однако первым делом, Азединне потребовал отвести его к настоятелю. Отец Бонифаций был не особо удивлён визитёру, мало ли кто из прихожан пожелает с ним увидеться, поговорить, заказать мессу или исповедаться лично у него? Однако присмотревшись он узнал в Азединне мальчика, когда – то жившего в монастыре. Он сам тогда был простым священником, а теперь аббат. Дарио вытянулся, возмужал, но сильно не изросся, а потому был вполне узнаваем. — Что привело вас сюда, молодой человек? - спросил аббат, когда Азединне зашёл к нему и поприветствовал. — Старые воспоминания не дают мне покоя, падре. Вы ведь узнали меня? По глазам вижу, что узнали! – Азединне демонстративно прошёл кабинет и уселся на ближайший стул с резными подлокотниками. — Вы правы, узнал. Дарио Манати, кажется? — Увы и ах, это я! — Почему вы сожалеете? — Потому, что давно забыл это имя. Но волей судьбы, пришлось ехать сюда и вспоминать не только его, но и всё остальное! – ответил Азединне. Он категорически не желал говорить, что его сюда вёл христианский бог. — Да, пути господни не исповедимы, сын мой, - согласился Бонифаций. – Что же конкретно вас мучит? — Одна потеря! — И что же вы потеряли? — Не «что», а «кого», падре. У меня есть сведения, что Паоло Абеле прячет здесь моего… ученика. — Я наслышан об этом, сын мой, - Бонифаций сделал паузу, ожидая реакции Азединне. Тот сидел на стуле спокойно, одаривая аббата надменным взглядом. Бонифаций во время разговора не сидел, предпочитал время от времени прохаживаться по кабинету и не смотреть часто в глаза собеседнику. Однако он побледнел и остановился, словно статуя. - Может и так, но не вы ли тот отвратительный хозяин, от которого сеньор Абеле увёз парня? — Отвратительный? - Азединне чуть не подбросило на месте, но он сдержался. Мало ли какой бред мог рассказать аббату Абеле? - Смею заверить вас, падре, что сеньор Абеле поступил не менее отвратительно, выкрав парня у меня из-под носа. Скажу больше, Абеле думал, что парень раб, а он свободен и был моим учеником. Абеле же, надел на него позорный кабальный ошейник, чтобы сделать своим рабом! Видимо, понравился мальчонка! - предположил Азединне и добавил более серьёзным, обвиняющим тоном. - Мы в Италии! Какие рабы? Я был у него в Неаполе, заставил сказать, где Реми. Он выдал место нахождения парня через силу. Прошу, падре, верните мне моего мальчика! Годы, потраченные на его обучение не должны пропасть зря. Другого такого ученика найти днём с огнём! — Я вас очень понимаю, сын мой, - Азединне же не спускал с собеседника глаз и ему очень не нравилось, что аббат ведёт себя так, как будто у него геморрой и он при этом что – то скрывает! — Что вы не договариваете, аббат? – Азединне надоело то, как падре пытается выкрутиться. — Да собственно ничего! А какие – либо документы, удостоверяющие то, что сеньор Абеле отдаёт вам своего раба у вас есть? Вы же понимаете, что я не могу поверить вам на слово? — Вот как вы заговорили? Вам меня в своё время мало было, так вы теперь за моего ученика взялись? Вы хотите, чтобы я поехал к главному прокурору страны и написал на ваше заведение, - Азединне головой описал круг, показывая на кабинет и весь монастырь в целом, - жалобу и потребовал разобраться, на каком основании вы прячете в своих стенах свободного человека, подданного другой страны и вообще, другой веры?! Могу вам показать его договор на обучение! Азедин, наконец, пошёл в наступление. Поэтому он встал и подошёл к священнику поближе, чтобы заставить посмотреть себе в глаза. Бегающие глаза Бонифация ему надоели, не нравились, а раз он юлит, скрывая где Реми, значит, не хочет отдавать. Или Реми здесь нет! Однако перспектива разбираться с прокурором страны и его людьми, а попутно выдавать своё пристрастие к «восточному лекарству», он не желал. Тем более, что сам Реми и так был у него как пятое колесо в телеге. Ну и что, что документов от Абеле у Манати на мальчика нет! — Ну, хорошо, - сдался, наконец, аббат. Он всё же сделал несмелую попытку посмотреть на Азединне. – Я подтверждаю, что этот Реми здесь был… до недавнего времени… — Что значит был? – сердце лекаря замерло на мгновение, сжалось в ком и ухнуло. Азединне почувствовал ноющую боль в области грудины слева и глядя в глаза аббату, процедил сквозь зубы: - И как давно его здесь нет? — Сегодня второй день! Но… мы его ищем! — Что??? - Азединне повысил голос, чего не позволял себе никогда. Он не верил своим ушам. — Простите, сеньор, но мальчик кажется…сбежал, но возможно погиб… — А вот с этого места поподробнее! Сбежал или всё-таки погиб? — Не знаю, сеньор Манати! Он пас овец и коз вместе с монахами – пастухами. До этого, на силу выпросился помогать им. Я позволил, так как не имеет смысла молодому парню без конца просиживать в келье! Он пару дней пас нормально, его хвалили. А в тот день, перегоняя скот, он поскользнулся, упал в воду и его унесло течением! Мы полагаем, что он погиб, на берегу нашли его одежду в крови. Однако тело мы так и не обнаружили. — Что – то вы наговариваете на него, падре! Реми умел плавать, это раз! А утонуть на мелководье, где скот гоняют просто невозможно! Если только ваши пастухи сами ему не помогли! — Нет, что вы, что вы! Они очень благочестивые, сами сильно переживали! – начал заступаться аббат за своих монахов. — О – о – о – о – о! А вот о благочестии вы мне даже не заикайтесь, падре! – терпению Азединне уже пришёл конец, а потому, Бонифаций начал откровенно его раздражать. И как такое недоразумение могли назначить на должность аббата? – Знаю я благочестие ваших монахов! И не понаслышке! Одни бездари и пропойцы! Я сам пытался бежать по воде, но увы! В отличие от Реми, я плавать не умел, а Пио с меня глаз не спускал. Самое большее, что мне позволялось, это искупаться в реке! И то, нагоняй получал! У монастыря даже лодок нет в пользовании, хотя река рядом, рыбу и ту с берега ловят! Как он мог сбежать? — Полагаю, уплыть! Только вода в реке холодная! Он мог окоченеть где – нибудь! А камни на дне вполне могли его травмировать. — Окоченел? Вы нашли его холодный труп, чтобы утверждать это? — Нет, сеньор! — Тогда почему вы уверены, что он погиб? И как вы собираетесь объяснять пропажу Реми самому Абеле? — Точно так же, как и вам, сеньор! Ну, сбежал и сбежал! Мы не тюрьма и не обязаны следить за ним! Здесь он по настоятельной просьбе сеньора Абеле. Раз он вольный, как вы утверждаете, то почему мы должны беспокоиться о его исчезновении? – начал защиту своей «репутации» аббат. Его голос дрожал, но он старался сохранять ясность ума и не давал себя запугать. – А погиб он или жив, лично мне всё равно! Можете пройти в его келью, осмотреть её. Возможно, какие - нибудь подсказки найдёте? А меня оставьте в покое! После осмотра покиньте территорию монастыря! Азединне едва сдержался, чтобы не ударить Бонифация. Тот и сам желал бы побыстрее избавиться от гостя. Лекарь столько страха нагнал на несчастного аббата, что тот был в растерянности. Азединне проводили в келью, где жил Реми. Ничего, указывающего на то, куда мог податься парень, он не нашёл. Опрос пастухов тоже не прояснил ровным счётом ничего. Пришлось идти на место, где пастухи перегоняли коз и овец. Оказалось, что брод хоть и широкий, но козе или овце будет лишь по бока! Как Реми мог утонуть в воде, где ему по колено? Вопросов стало ещё больше, а ответов - ни одного. Монах, что провожал Азединне и его людей к реке, проговорился, что после того, как на берегу нашли разодранную и окровавленную одежду Реми, искать попросту перестали. Одежду забрал себе аббат, чтобы предъявить сеньору Абеле в знак доказательства, что его раб сбежал, он мёртв и покоится на дне реки. Этот факт вывел Азединне из себя окончательно, и он сам, со своими людьми пошёл вдоль берега в поисках хоть каких – то зацепок. Они шли вниз по течению, осматривая каждый куст, заводь, поросли высокой травы и камышей. Нигде каких – либо следов не находилось, как и тела Реми. Позже Азединне с помощниками дошёл до места, где на берегу реки было много оставленных кострищ. Кто мог их оставить, Азединне мог только догадываться. Его люди долго не думая, обыскали место стоянки вдоль и поперек. Один из них нашёл в золе одного из кострищ гнутый и как видно, насильно снятый ошейник раба. Хоть он и обгорел, но гравировка с именем Абеле никуда не делась, слишком глубокая. — Абеле? – тихо произнёс Азединне, рассматривая ошейник. – Значит, Реми жив. Та драная одежа и кровь были прикрытием, чтобы сбить ищеек с толку. Умный мальчик! — Куда теперь, господин? – спросил помощник. — Не знаю, Ахмед. Думаю, для начала нужно выяснить у местных жителей, кто здесь стоял и в какую сторону они направились. Если Реми с ними, то возможно, у нас ещё есть шанс его найти. Как только это выясним, будем решать, что делать дальше. — Будет сделано. — Гафар, - позвал Азединне второго. - Найди свежих лошадей. Как только выясним в какую сторону податься, поменяем их и в путь. И провизии набери. — Да, господин. На удачу троих мужчин, к реке подошла женщина с корзиной белья. Пришла полоскать, видимо. Азединне сразу воспользовался ситуацией, и чтобы не пугать её грозным видом Ахмеда, подошёл сам. Он заранее приготовил пару песо, чтобы дама была посговорчивее. —Доброго дня, уважаемая, - поприветствовал Азединне женщину как можно более вежливым тоном. — И вам, сеньор. — Не подскажете ли, сеньора, - Азединне специально крутил в руках монетки, чтобы женщина их хорошо видела, – кто стоял на этом месте, чьи были костры? — Ну, лично я сама не видела, - призналась женщина неохотно. Она понимала, что пара песо на дороге не валяются, а потому, надо дать сеньору информацию, которую ждёт, – но говорили, что здесь останавливался бродячий цирк. Они дали в соседнем городе представление, а здесь отдыхали. — Это информация на один песо, сеньора, - сообщил Азединне с доброй улыбкой. — Что хочет услышать сеньор, чтобы я получила оба песо? — Сеньор хочет знать, куда направился цирк после того, как снялся с места? — Мой муж говорил, что скоро в Венеции ежегодный карнавал, сеньор. Так вот, его сестра – Луиза, ходила к реке, когда они здесь отдыхали, чтобы продать еду. Она сказала, что именно туда они и направятся. Они поведали ей также, что там артистам можно хорошо заработать как на уличных представлениях, так и под куполом. — Вы правы, сеньора, сейчас им ехать в Венецию самое первое дело, - подтвердил Азединне довольно улыбаясь. Женщина тоже улыбалась ему доброжелательно, но всё же посматривала на вожделенные песо, которые она сейчас честно заработала. – Что ж, вы ответили мне как раз на два песо. Возьмите, они ваши. Спасибо за информацию, милая женщина! — С вами приятно иметь дело, сеньор, обращайтесь, - ответила та с улыбкой. Женщина с удовольствием протянула руку и ей в ладошку упали два песо. Она сразу спрятала их в кармашек под фартуком и откланялась. Корзина белья сама себя не прополощет. Азединне отошёл к своим людям, чтобы передать информацию. Ахмед даже про себя порадовался, что больше ничего выяснять не придётся. Однако, рано радовался. Когда Гафар пошёл в ближайшее селение, чтобы поменять лошадей, а Азединне остался один у костра, доедать похлёбку и сторожить вещи, Ахмеду было дано задание найти подтверждение слов женщины. За деньги можно сказать что угодно. День клонился к вечеру, а потому, пришлось заночевать. Ахмед и Гафар выполнили все поручения временного хозяина, а потому, со спокойной душой отдыхали. Сколько ещё им придётся помотаться по свету в поисках одного единственного мальчишки? Информация о цирке подтвердилась, однако, лошадей поменять не удалось. В селении нет постоялого двора, а потому и лошадей нет. А на частных подворьях лошади на вес золота. Потому, Азединне и его людям придётся ехать на уставших лошадях. А вот провизии купили с запасом. Чтобы дать передохнуть всем, было решено устроиться на ночлег прямо здесь, у реки, у того самого кострища, где нашли ошейник Реми. Утром Азединне и его люди собирались в путь. Уже были готовы ехать, как из-за деревьев неподалёку показался Паоло Абеле в сопровождении карабинеров. — Вот, это он украл мою собственность! И убил моего раба! – показывал он пальцем на Азединне. — Господин Манати, задержитесь пожалуйста! - сказал сержант карабинеров. — Чем обязан? – спросил Азединне, не слезая с лошади. Ещё секунда и он с помощниками умчится в направлении Венеции, а Абеле с карабинерами - пешие, не догонят. — Именем короля, прошу, сойдите с лошади, - попросил вежливо офицер, подходя к лошади Азединне. — Я – иностранный подданный, офицер! Вы не имеете права требовать от меня выполнение приказов именем своего короля! — Но это не подчинение властям! – возразил тот. — Отнюдь! Вы прекрасно знаете, что местным властям я подчиняюсь по ситуации. На каком основании вы хотите меня задержать?! — Сеньор Паоло Абеле обвиняет вас в краже своей собственности – раба, которого он привёз из Туниса. — Вот это новость! – фыркнул Азединне. – А я в порту Сиракуз подал точно такую же заявку, обвиняя сеньора Абеле в краже МОЕЙ собственности, того же самого раба, о котором идёт речь. Странно, не находите, офицер? — Разберёмся! Прошу, сойдите с лошади, чтобы мы могли разобраться, - ещё раз вежливо попросил сержант. С ним был небольшой отряд рядовых карабинеров. Они явно превосходили по численности отряд Азединне, а потому, раз сбежать не удалось, пришлось выкручиваться. — Позвольте узнать, офицер… Могу узнать ваше имя? — Сальватор Романо, сеньор. — Так вот, офицер Романо, скажите, а где именно вы собираетесь разбираться? — Можно в ближайшем месте – в монастыре, а можно поехать в Неаполь. — Ну уж нет, в монастырь вы меня не затащите! Я представитель иной веры, и как вы понимаете, моё нахождение на территории католической христианской церкви не приемлемо. К тому же, мне надо связаться с посольством Туниса в Неаполе. Уверен, нам удастся вывести сеньора Абеле на чистую воду, а Паоло?! - Азединне хитро посмотрел на Абеле, который стоял за спиной Романо. Того аж передёрнуло от злости. – Главный вор кричит: «Держите вора!»? — Это кто у кого ещё украл! – возразил Абеле, хотя, по сути, ответить ему было нечем. — Тогда проследуйте с нами до монастыря, мы заберём своих лошадей и отправимся в Неаполь. Азединне скрепя сердцем, поехал с отрядом карабинеров в Неаполь. Это убивало время, столь драгоценное в поиске его мальчика. До Неаполя доехали относительно быстро и без приключений. Азединне сразу отправил своих людей ожидать его к какую – нибудь недорогую таверну до его появления. Перед тем, как расстаться, Азединне незаметно передал Ахмеду, обожженный ошейник Реми, на случай обыска его вещей. Ведь трактовать находку можно на любой лад, а потому её надо спрятать до поры, до времени. Сам проехал в участок карабинеров и сразу подал письмо с просьбой о помощи в консульство Туниса. Так как почта международная, письмо должно быть доставлено быстро. Азединне на отрез отказался что – либо выяснять, пока не приедет консул. Романо, пока ждали, и чтобы не терять время даром, сделал запрос в Сиракуз, действительно ли подавалась заявка на поиск раба. Абеле без умолку болтал, старясь очернить Азединне в глазах офицера карабинеров. Оказалось, что надоумила его обратиться к карабинерам жена. Ей не понравился гость и поговорив обстоятельно с мужем, она потребовала обращения к представителям закона, пока «гость с востока», не выполнил обещанного – не убил их детей и их самих. Далеран же, напротив, с достоинством арабского мужчины молчал, слушал и не отвечал ни на один выпад. Сержанту уже надоело, что заявитель сам ведёт себя как будто вор, пытаясь оправдать свои действия. Сальватор только повторял дежурную фразу: — Разберёмся!       На то, чтобы пришёл консул, понадобилось около двух часов. Потом Азединне попросил сеньора Ха́тира Набрели́, поговорить в специальной комнате тет-а-тет, чтобы без давления со второй стороны и в спокойной обстановке рассказать, как всё было. Пожилой консул внимательно выслушал Азединне, порекомендовал придерживаться того, что уже сказал. Сам же пообещал, что поспособствует поискам Реми, когда Азединне выйдет из участка.       Разбирательство длилось около трёх часов. Абеле настаивал на том, что мальчик сам к нему пришёл, а Азединне пришёл к нему домой в Неаполе и под именем Дарио Манати угрожал ему и его семье жизнью, если не получит информацию о местонахождении мальчика. Угрозы, мол может подтвердить жена, как и удар в нос, нанесенный Дарио Манати её мужу. А то, что Абеле спрятал парня в монастыре, так для общего блага и безопасности. Эту даму, кстати, тоже вызывали в участок, просили подтвердить сказанное. И, если бы не консул, не удалось бы уличить её во лжи по поводу угроз, соответственно и Абеле врал. Тем более, что супруга – заинтересованное лицо. А больше свидетелей не было.       Азединне проявлял чудеса выдержки, слушая тот бред, что несло семейство Абеле. Его версия случившегося была кардинально противоположной. Офицер Романо нашёл много несостыковок в допросе каждой стороны, а так как времени уже ушло много, но к единому мнению не пришли, было решено продолжить разбирательство завтра. Тем более, что посланный запрос не имел пока ответа. Абеле ушёл ни с чем, намереваясь завтра предоставить двух свидетелей, которые подтворят факт не только угроз, но и того, что Реми сам к нему пришёл. Азединне было интересно, где он возьмёт этих свидетелей?       После допроса, который ничем не закончился, консул забрал Азединне к себе в посольство. Туда же прибыли и Ахмед с Гафаром, но чуть позже. В случае надобности, они тоже могли быть свидетелями того, что Реми Далеран был похищен и они активно помогали хозяину их искать.       На дальнейшее разбирательство ушло ещё несколько дней. Азединне снова и снова негодовал, что теряет с этими разборками время. Во власти консула было послать во все возможные инстанции письма с просьбой найти Реми Далерана, если такой был зарегистрирован, либо Роландо Полетти. Если, конечно, он не придумал себе другое имя, это тоже нельзя не учитывать. Пришедший из порта Сиракуз ответ на запрос офицера Романо, подтвердил факт обращения Азединне ибн Далерана за помощью в поимке человека, укравшего раба, собственно, как и самого раба. Это было на руку Азединне и самому консулу Набрели. Показания Ахмеда и Гафара тоже усилили защиту против подкупленных свидетелей Абеля. Пришлось даже показать злополучный ошейник с именем хозяина раба – Абеле, это в свою очередь доказывало, что Паоло выкрал свободного парня и увёз без его согласия. Ведь ошейника на нём в момент похищения не было! Представленный предмет в данном контексте разбирательства не делал Абеле чести. А вот представленный Азединне договор на обучение парня доказывал, что он свободен и является гражданином Туниса. Одним из свидетелей со стороны Абеле был человек из его охраны, а второй, являлся мажордомом, который, якобы слышал угрозы хозяину и помогал останавливать кровь из носа. И, если последнее могло иметь место, то первое было явной ложью.       Уже прошла неделя, прежде чем Азединне разобрался при помощи господина Набрели с обвинениями в воровстве. Сам консул оказался прекрасным оратором и адвокатом. Он не только уличил семью Абеле в воровстве и лжи, но и обеспечил Азединне и его людям дипломатическую неприкосновенность. В противном случае, Азединне ожидал бы результатов всех разбирательств в тюрьме. Да и затянулось бы всё месяца на три – четыре, до полугода. И не факт, что всё бы решилось в его пользу. А тут, считай, за неделю справились. В результате, обвинения с Азединне были сняты, он отпущен, а с Абеле потребовали уплатить штраф за ложные обвинения и кражу частной собственности.       Чтобы компенсировать потерянное время, Азединне с помощниками выдвинулся в направлении Венеции на следующий же день после окончания разбирательств. Теперь судьба бывшего друга его не интересовала. Он желал лишь одного, поскорее найти, обнять, расцеловать Реми и… признаться ему. С собой у Азединне помимо пропускных документов были письма к послам Туниса в разных городах от консула Хатира Набрели. Если письма посла вовремя не дошли ли потерялись в самих посольствах, то письма Азединне выручат ситуацию. Также, это давало возможность обращаться в любые участки карабинеров и местные управы за срочной помощью в поиске Реми.       Из города в город, меняя лошадей, гостиницы и просто ночуя под открытым небом у костра, Азединне каждый день вспоминал Реми, его глаза, улыбку и вёл внутренний диалог со своим любимым мальчиком. Он много раз представлял себе, как встретит его, обнимет и увезёт домой. Вспоминал он и мальчиков гарема. Как они там? Чем занимаются, как ведут хозяйство? Впрочем, это было сейчас второстепенным, с ними он будет разбираться, когда вернётся в Тунис, в Габес, домой.       Проезжая большие и малые города он каждый раз обращался с вопросом к местным властям о том, не гастролировал ли цирк у них и куда направился? Искать отдельно взятого парня в любом, особенно большом городе, сродни поиску иглы в стоге сена. Поиск Реми по следу цирка в некотором роде облегчал поиски. Чтобы добраться до Венеции, надо было проехать почти всю страну на северо-восток. С учетом того, что в каждом городе останавливались не меньше недели - полутора , время упускалось.       Параллельно с этим в пути, чтобы экономить то, что было, Азединне занимался лечением желающих за деньги. Ахмед и Гафар помогали с поиском местных трав, листьев, цветов. Азединне изготавливал сборы и настойки на месте и продавал по мимо платы за лечение. Так и справлялись. В результате, до Венеции отряд Азединне добрался тогда, когда карнавал давно закончился, а след цирка уже терялся. В Венеции выступало много цирковых трупп, а по окончании каждая ехала куда хотела. Найти именно тот цирк, который подобрал Реми у реки, не представлялось возможным. Поэтому, Азединне был в отчаянии.       Что делать дальше, он не знал. Мог только остановиться не на долго в очередном городе и снова просить помощи в поиске Реми у местных властей, предъявив письма консула. К тому же, деньги были на исходе. Азединне не исключал, что, если бы не необходимость оставаться на месте из-за пациентов, он быстрее добрался бы до Венеции. И, если бы не острая необходимость заезжать в поисках Реми и цирка в разные города, Азединне давно бы сел на корабль до Венеции в любом порту Италии и отправился туда по воде. Так по крайней мере он бы сэкономил по времени, а также средства.       Останавливаться приходилось в гостиницах при посольствах или самых недорогих. В самой Венеции гостиница Danieli стала для Азединне и его помощников временным домом. Оттуда он уходил по клиентам и на поиски хоть каких – следов Реми. Шло время, пришлось Азединне снять квартиру, что было дешевле, чем в гостинице и продолжать ежедневные изнурительные поиски. Сколько ещё он выдержит этот режим жизни, чтобы не сойти с ума от отчаяния? Его помощники каждый день мотивировали его на поиски следов нужного цирка или самого Реми. На совете как – то вечером решили, что будут ещё год жить в Венеции, чтобы дождаться приезда цирковых трупп на следующий год. Азединне с помощниками походят на разные представления и, если Реми в одном из них, то он обязательно покажется. Ехать не знаю куда, не имело смысла, ведь цирк, подобравший Реми, мог уехать куда угодно. Поэтому оставалось одно: сидеть и ждать.       Все трое были уже вымотаны поисками, требовалось элементарно осесть и взять передышку. Чтобы было на что жить лекарь и его помощники нанялись в дом богатого вельможи. Азединне в качестве наставника – гувернёра для хозяйского сынка, Ахмед в сад, следить за цветами, а Гафар на конюшню. Своих лошадей пришлось продать, так как содержать их было негде, а кормить не на что. Да и не удобно жить в городе и передвигаться по узким улочкам на лошади, когда как под ногами часто была вода. Тут в пору лодку покупать, но даже она была пока без надобности. Вырученные деньги Азединне потратил на новую одежду и съём квартиры. Правда, от последнего пришлось отказаться, так как всем полагался полный пансион в доме сеньора Андреа Конти.       В виду того, что теперь Азединне имел постоянную работу и бесплатное жильё, он успокоился, перестал с маниакальной привычкой искать Реми среди людей на улице. Да и заботы появились иные. Сынишке хозяина – Марио было всего пять лет, и мальчик требовал особого внимания, был болезненным, слабым. Азединне узнал, что он плод связи Андреа с супругой – Лаурой, которая являлась его двоюродной сестрой по крови. В этом кровосмесительном браке предыдущих два ребёнка не выжило, остался только Марио. Азединне было положено следить за его образованием и здоровьем одновременно. Это, впрочем, значительно повышало его жалование. Однако был существенный минус данной ситуации: Азединне вынужден находиться с Марио почти неотлучно, а значит, он не имел возможности свободно заниматься поисками. Письма, приходившие ему из разных областных управ, пока не радовали наличием информацией о Реми. «Ищем, ждите!» или «Такого пока не зарегистрировано!» - был их ответ.       Понадобился год, чтобы жизнь пришла в спокойное русло и можно было без нервотрёпки дождаться очередного карнавала в Венеции.