I Hit the Accelerator (But the Car was in Reverse)

Эдди и вправду не собирался спать с Баком. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Потому, что вот в чем дело: Бак был раздражающим и дерзким и он, видимо, хотел помериться членами, а Эдди было совсем не до этого. А потом Бак явно искал отдушину, и опять же, Эдди было не до этого. А теперь Бак его друг. Первый настоящий друг, который у него был с тех пор, как он уволился из армии. И он не собирается испортить это только потому, что у Бака очень аппетитная задница. Бак, похоже, не понимает намёков. Идиот флиртует с Эдди при каждом удобном случае, дарит Эдди застенчивые взгляды, ходит всегда рядом, так близко, что их плечи постоянно соприкасаются, и он всё время смотрит на Эдди с непонятной ухмылкой. Привет, Эдди. Эй, Эдди. Эдди, Эдди... Он как маленькая утка. Каждый раз, когда Бак делает что-то даже отдаленно похожее на крутость или героизм, он сразу оборачивается, чтобы убедиться, что Эдди наблюдает за ним. Эдди буквально может чувствовать, как всё нутро Бака трепещет, и он восклицает "та-да, ты видел меня?!". Боже, этот парень не мог быть более очевидным, даже если бы он снял музыкальный неоновый рекламный щит на углу Голливуда и Хайленда. Слава Богу, Эдди очень стойкий. Он стал отцом-одиночкой в свои двадцать лет. И ему довольно легко смотреть людям (обычно женщинам, но теперь, когда он в Лос-Анджелесе, в том числе и мужчинам) в глаза, и говорить "Извините, не заинтересован". И поскольку это Лос-Анджелес, многие из этих людей довольно привлекательны. Но у него есть сын, к которому он не подпустит никого, если они не доказали свою ценность. И он не любит случайные связи: со всеми кто уверял его, что будет просто, всегда оказывалось сложно в конце. Эдди может сопротивляться таким, как Бак, особенно если это в его интересах, чтобы не испортить хорошую дружбу. Потому что ему действительно нравится Бак. Ему нравится играть в бильярд с Баком, гулять с ним и ужинать по дороге домой после смены. Что он будет делать, если покажет Баку изуродованные, ужасные стороны его жизни, стороны, которые Шеннон не хотела видеть, стороны, которые заставят Бака убежать от него? Нет уж, у него всё под контролем. А потом. А потом Бак устраивает так, чтобы Кристофер провел весь день на станции. Он играет с Кристофером, заставляет его смеяться, смотрит ему вслед со смесью добрых улыбок и невероятной мягкости, как будто нет ничего на свете, что Бак любит больше, чем слушать рассказ восьмилетки о динозаврах. Он знакомит его с Карлой. Бак дает ему возможность заботиться о своем сыне путём, который не является притворством или осуждением. Впервые кто-то видит, что ему нужна помощь с Кристофером, и при этом не думает, что Эдди слаб или терпит неудачу из-за этого. Никто никогда... Чёрт. Эдди так сильно хочет его. Он пишет Баку той же ночью, прежде чем потеряет самообладание или вспомнит все причины, почему это плохая идея. 'Ты свободен?' 'Да, что-то случилось?' 'Открой входную дверь.' — Эдди? — Бак открывает дверь, чтобы впустить его, и Эдди вручает ему бумаги и коробку с презервативами, — Что...? — Это результаты моих анализов, — он заходит внутрь и закрывает за собой дверь, — Доказывают, что я чист. — Ты… — Эдди почти может видеть момент, когда лампочка над головой Бака загорелась, потому что тот чуть не выронил коробку и бумаги, ставя их на кухонный стол. Эдди пытается не отводить взгляд, чтобы убедиться, что у него осталось хоть немного достоинства, но он готов поспорить на деньги, что и Бак крепкий орешек, — Так... мы собираемся это сделать... — Да. Бак сжимает край стола так сильно, что его костяшки белеют: — В самом деле? Эдди подходит к нему так близко, что Бак смотрит на него в упор. Он очень медленно скользит рукой вниз по груди Бака к поясу его спортивных штанов. Бак тяжело сглатывает: — Боже, ты такой горячий. Я... ты не представляешь, как много я об этом думал. — Я догадываюсь. Ты не пытался скрывать это. — Ну, это дало мне то, что я хотел, не так ли? Эдди никогда не сможет сказать ему, что именно его доброта, его забота о сыне, его забота об Эдди, его поддержка - всё это привело их сюда. Это слишком много говорит о его собственном израненном сердце. — Тебе нужно пройти обследование. Бак яростно краснеет: — За кого ты меня принимаешь? — За идиота, который едва не проглотил член незнакомца, — ровным голосом отвечает Эдди. Он постукивает пальцем по бумаге, всё ещё лежащей на столе, — Сдай анализы, или это больше не повторится. — Больше? — Бак сразу же оживляется, господи, этот парень похож на послушную собачку. Эдди смотрит на него пристальным взглядом. Это всегда работало на парнях из его подразделения: — Ты проверишься? Лицо Бака снова краснеет, и он засовывает руки в передние карманы штанов, сгорбив плечи: — Да, да, я сделаю это... извини, — он смотрит из-под ресниц, воплощение восхитительной невинности, — Я так делал, когда ... для Эбби, и с тех пор, как она уехала, я ни с кем не был... Всё, что Эдди знает об Эбби - это то, что они с Баком пытались поддерживать отношения на расстоянии и расстались как раз перед тем, как Эдди приехал в сто восемнадцатую часть, но он не может не слышать резкие нотки раздражения в голосе Бака, когда он упоминает её. Эдди подумает об этом наблюдении потом: — Ну, теперь тебе есть с кем спать, так что я жду копию твоих результатов, понял? Бак энергично кивает. — Хороший мальчик. — эта фраза вырывается из него, и он понятия не имеет, откуда это взялось. Он чертовски уверен, что не был таким с Шеннон, не хотел быть тем мудаком - мачо, который приказывал своей жене во время секса, но теперь это кажется правильным, делать такое с Баком, хвалить его, когда парень явно нуждается в этом. И Эдди понимает, что делает всё верно, когда видит, что Бак, блять, дрожит. Он может видеть, как грудь Бака поднимается и опускается с огромными глубокими вдохами. — Мы… можем ли мы… — Может быть, я хочу подождать, пока мы не получим результаты твоих анализов, — конечно, он просто играет, но Бак смотрит на него широко раскрытыми глазами, и это очень забавно. Эдди позволяет этому моменту затянуться, ждет, пока Бак снова не начнет задавать вопросы, а затем приказывает, — Иди и ложись на кровать. На секунду Бак выглядит растерянным, поэтому Эдди помогает ему, снимая рубашку. Он расстегивает свои штаны, когда Бак понимает это, он почти спотыкается о собственные ноги, спеша по лестнице на верхний этаж, где находится его кровать: — Я иду, иду. Эдди хватает презервативы и идет следом: — Ммм, хорошо, а то я подумал, что мне придется тебя отшлепать. Здесь он слепо тыкает в темноту, пытаясь вспомнить всё, что он знает о Баке, и как его друг, и как парень, у которого была парочка опрометчивых связей с ним, но слепо или нет, он, кажется, попадает в яблочко каждый раз, потому что Бак издает сдавленный звук, застрявший где-то в горле, и садится на кровать, покраснев до ушей. Эдди играет со своей застежкой и молнией на джинсах, пока расстегивает их, как бы устраивая шоу. Глаза Бака становятся огромными, как обеденные тарелки, а его взгляд прикован к рукам Эдди. Черт. Он ещё даже не дотронулся до себя, а его член уже прижимается к ширинке джинсов. Прошло около десяти лет с тех пор, как у него был регулярный секс, сначала армия, а потом отъезд Шеннон. Он пытается убедить себя, что это единственная причина, по которой от одного взгляда на Бака у него горит всё тело. — Что мне сделать с тобой? — спрашивает он. Бак так нетерпелив, так отчаянно нуждается во внимании. Любой идиот мог бы сделать с ним всё что угодно, если бы только уделил ему хоть немного времени, и от этой мысли что-то горячее и горькое скручивается у Эдди в горле. Бак - хороший человек. Самоотверженный человек. Человек, который сумел помочь Эдди, увидел в этом необходимость и сделал это, сохранив достоинство Эдди. И если он хочет, чтобы его трахнули, что ж, Эдди сделает это правильно. И это будет не какой-то чертов незнакомец, которому будет всё равно, какое доброе сердце у Бака под всеми этими великолепными мускулами. Он может полностью уничтожить Бака так, как он этого заслуживает, потому что потом Эдди соберет его по кусочкам обратно. Горло Бака сжимается, когда он сглатывает: — Трахни меня? — спрашивает он бодро, но с надеждой, — Пожалуйста! — А как ты думаешь, почему я здесь?— спрашивает Эдди, — Раздевайся. Пальцы Бака заметно дрожат, когда он собирается подчиниться, его взгляд постоянно скользит то вниз на тёмную дорожку мягких волос, которая ведет ниже от пупка Эдди, то к пальцам Диаза на ширинке, под которой определенно что-то формируется в джинсах. Боже, он просто великолепен. Каждый сантиметр его кожи и мягкий волос на груди и ногах всегда будто светятся при свете дня. Эдди хочет прижаться губами к каждому дюйму его тела. Но, как показали случаи в машине и в душе, у Бака есть что-то вроде триггера на волосы Эдди. Похоже, месяцы без секса сделали это с ним. Эдди никак не сможет сделать с Баком всё, что хочет, если сначала не поможет ему снять напряжение. Диаз перемещается на кровать и ползёт по ней к Баку, но не соприкасается с ним - просто нависает сверху, проводя пальцами по члену Бака. Бак дергается и издаёт довольно красноречивый стон. — Тебя так легко раздразнить… — он продолжает слегка касаться Бака, не оказывая на него никакого давления, поскольку взгляд Бака буквально повсюду, словно он не знает, на чем сосредоточиться, — Ты же сможешь справиться с тем, что просишь? Он опускает руку еще ниже, перекатывает яйца Бака в ладони и очень легко сжимает их. Бак открывает рот, в то время как румянец заливает его грудь: — Ты сказал... сказал... что... — Я сказал, что? — боже, он такой твердый, что его джинсы становятся настоящей проблемой. Эдди двигает пальцами вверх и вниз по члену Бака, и тот хнычет из-за этого, а его член дергается, выделяя каплю предэякулята. Бак хнычет. Эдди убирает руку, чтобы облизать ладонь, не торопясь, поддерживая полный зрительный контакт с Баком: — Ну и что же? Ты сказал, что я сделаю - что? Он размазывает всё по члену Бака, поглаживая его не всерьез. Бак тяжело дышит, как будто только что пробежал сотню ярдов. — Ты… ты сказал, что разрушишь меня. — Нет, — Эдди крепче сжимает его, поглаживая вверх и вниз, закручивая запястье, — Я сказал, что ты хочешь, чтобы кто-то тебя уничтожил. Никогда не говорил, что я буду этим заниматься. — Ради всего святого… — бедра Бака поддаются навстречу двигающейся руке, — Эдди… — То, что я сказал, — говорит Эдди с неумолимым темпом двигая рукой, — Значит, что я уложу тебя в постель и заставлю рассыпаться на части. Это то, чего ты хочешь? Бак начинает кивать, прежде чем Эдди даже заканчивает говорить: — Да, да, пожалуйста... — Ну, раз уж ты так любезно попросил… Он проводит большим пальцем по головке члена Бака, дразнит его щель, продолжает дрочить ему, пока пальцы Бака не впиваются в простыни, и он не кончает в руку Эдди. Его взгляд всё ещё прикован к тому месту, где член Эдди напрягается под джинсовой тканью. — Салфетки? — спрашивает Эдди, и Баку требуется секунда, чтобы осознать это, но затем он выдвигает прикроватный ящик и протягивает ему несколько салфеток, а также бутылочку смазки. Эдди очищает их, а затем, наконец-то, расстегивает штаны, стягивая их с ног. Господи, его яйца уже болят. Он хочет скорее оказаться внутри Бака и трахать его грубо и быстро, а затем кончить на его живот. Пометить его. Эта мысль пугает его своей мощностью. Он уже и не помнит, когда в последний раз кто-то так сильно его заводил. Но это не имеет значения. Это не то, что он приехал сюда делать. Он пришел сюда, чтобы уничтожить этого человека, и Эдди будет придерживаться своего плана. Бак передвигается выше по кровати и раздвигает ноги. Он выглядит абсолютно голодным, когда его взгляд мечется от члена Эдди к его лицу и обратно: — Ты собираешься трахнуть меня прямо сейчас? Эдди цокает языком: — Не сейчас, я не могу... — он крепко сжимает свой член, предупреждая самого себя. Бак выглядит обиженным, как собака, которой отказали в прогулке. Это бесценно. — Но… Эдди открывает смазку и смазывает пальцы: — Мы должны научиться ходить, прежде чем сможем бегать, мальчик. Бак скулит, но не так, как будто жалуется, скорее так, будто Эдди сказал что-то слишком горячее, с чем бы он мог справиться. И это заставляет Эдди поторопиться: — Приподнимись, — говорит он, кивая на подушки, — Ты уже делал это? Бак качает головой. — Даже сам с собой? — боже, даже Эдди делал это. Ему было слишком стыдно рассказать Шеннон об... этом. Не только о том, как он иногда засматривался на мужчин, но и о желании... прикоснуться к себе таким образом. Желание иметь что-то внутри себя, а не наоборот. Он уже был для неё неудачником во всех сферах отношений. Секс был единственным местом, где он всё ещё был хорош, единственной вещью, точно не из-за которой их брак рухнул. Он не хотел испортить и это тоже. Но как только Шеннон ушла? О да. Он прикасался к себе. Он понял, чего хочет. Узнал, что в целом ему определенно нравится быть главным, независимо от того с кем он, но время от времени, с хорошей игрушкой? Да. Ему было очень хорошо и одному. Бак не похож на человека, который стесняется сексуальных исследований, поэтому довольно удивительно узнать, что он никогда не пробовал этого. Хорошо. От того, что Бак лишал себя этого - Эдди остался только в выигрыше. Бак качает головой, выглядя смущенным: — Нет. Эдди понятия не имеет, как выглядит улыбка, которая появляется на его лице, но это заставляет Бака застонать. — Хорошо. Раздвинь ноги. Бак откидывается обратно на подушки и делает то, что ему сказали. Эдди поглаживает его бедра, массируя, медленно приближаясь ко входу Бака. — Скажи мне, если будет что-то, что причинит боль, что-то, что ты захочешь, чтобы я сделал по-другому, хорошо? Бак кивает, его грудная клетка дрожит, когда Эдди медленно поглаживает колечко мышц. Он вспомнил, как в свой первый раз чувствовал каждый нерв, который начинался у него в ногах, и заканчивался где-то в позвоночнике. Эдди продолжает медленные движения, то слегка нажимая, то кружа около входа, пока Бак не начинает сам двигаться вперёд, ближе к пальцам. Тогда, и только тогда, он проталкивает один внутрь. — О черт! Это...о, ничего себе, хорошо... — Выдохни, — советует Эдди. Он делает маленькие неглубокие толчки, пока не пытаясь засунуть весь палец, — Ну вот и всё. Отлично. Хороший мальчик. Бак краснеет от похвалы, и Эдди пытается сдержать усмешку. Да, у кого-то есть кинк на похвалу. Это заметно даже из космоса. Он вводит палец до самого сустава, осторожно двигая им по кругу, ожидая, пока Бак расслабится вокруг него, чтобы начать двигаться сильнее и попытаться найти заветное... место… — Мать твою! — бедра Бака дернулись с такой силой, что он чуть не пнул Эдди под рёбра. Ухмылка Диаза расплывается по лицу так широко, что становится больно: — Ага, вот и оно. Он двигает пальцем, дразнит Бака, поглаживая его простату, пока член Бакли снова не становится твердым, изгибаясь на животе. Лицо Бака расслаблено от шока и удовольствия, его пальцы сжаты мертвой хваткой в волосах Эдди, а бедра толкаются на палец с такой силой, будто ему за это платят. — Я должен был догадаться, что ты будешь таким, — бормочет Эдди. Бак такой жадный и открытый, такой нетерпеливый, черт возьми, в нём нет ни стыда, ни утонченности, ни расчета. Сейчас так же как когда он был подростком, когда секс становился радостным открытием. Понимание это заставляет что-то давно забытое согревать грудь Эдди. Он добавляет второй палец, и Бак стонет, так долго и громко, что это, возможно, самая горячая вещь, которую Эдди когда-либо слышал. — Да, да, Эдди, да… — Тссс, я тебя понял, — он нащупывает коробку с презервативами и вытаскивает один из них. Разрывает его зубами, отчего Эван давится воздухом, и надевает его на член Бака, — Дыши, глубоко, очень хорошо. У тебя всё так хорошо получается. Ты так хорошо выглядишь, такой красивый. Бак буквально весь порозовел от этого комплимента, и Эдди воспользовался случаем, чтобы прижать пальцы прямо к простате и держать их там, пока опускался ртом на член Бака. Поток ругательств, который вырывается изо рта Бакли, весьма впечатляет. Эдди не сдается, берет его так глубоко, как только может, снова и снова, трёт простату Бака, пока тот не дергает его за волосы так сильно, что они начинают болеть и тут же изливается в презерватив. — Боже мой... — голос Бака хриплый, и когда Эдди поднимает голову, то видит как он ошеломленно смотрит в пространство, — Боже мой. — Это было чертовски горячо, — честно говорит Эдди. Обычно он не озвучивает эту мысль, но Баку, видимо, нравится, когда ему делают комплименты, и Эдди быстро понимает, что он просто обожает заставлять Бака краснеть. Он снимает презерватив и бросает его в ближайшую мусорную корзину, но пальцы не убирает. Вместо этого он добавляет третий. — Что ... о боже мой... — глаза Бака вот-вот закатятся, — Блять, боже, Эдди, Эдди... Бак повторяет его имя, словно наркоман. Честно говоря, Эдди не уверен, что это вообще был хороший минет, он не делал ничего подобного со второго курса, с того момента, как познакомился с Шеннон, но эй, пока Баку нравится, он не будет спорить. — Думаешь, ты уже разбит? — он разводит пальцы ножницами и начинает растягивать Бака для своего члена, — Это ещё цветочки. Обычно он ненавидит, как его техасские корни выходят наружу, когда он по-настоящему возбужден, он начинает растягивать слова, но Бак издает невнятный звук, и цепляется ногтями за спину Эдди: — Ты... что, о черт, О черт. — Да, будь хорошим и громким для меня, — он хочет, чтобы Бак кричал из-за него, — Боже, ты должен увидеть себя. Он держит свое тело на весу, медленно, но уверенно растягивая Бака, пока тот цепляется за любую часть тела Эдди, до которой может дотянуться: — О Господи, это... так хорошо, так хорошо… Эдди так чертовски тяжело, что ему приходится наклоняться и снова сдавить свой член, это как строгое напоминание. Он собирается трахнуть этого человека, но сначала хочет довести его до отчаяния. — Я знаю. У тебя всё хорошо получается. — Хочу… я собираюсь… — Бак неуклюже приподнимается, и Эдди понимает, что он уже достаточно твёрдый. Диаз отбрасывает руку Бака и сжимает его член, останавливая подступающий оргазм. Голова Бака откидывается на подушки, — Господи. Эдди проводит рукой по волосам Бака, касается большим пальцем его щеки. Он такой чертовски красивый сейчас, такой растянутый и трясущийся от удовольствия. Эдди сделал это с ним, и от этого что-то вроде яростного всплеска гордости, появляется в его груди. — Пожалуйста... — похоже, Бак пытается вспомнить хоть какие-то слова, — Я хочу… — его голос замолкает. — Что ты хочешь? — он уже знает ответ, но хочет услышать, как Бак это просит. — Я хочу… — язык Бака скользит по его нижней губе, делая его рот блестящим и красным. Ммм. Очень красиво, — Я хочу, чтобы ты... хочу тебя внутри... внутри меня. — Я даже не знаю, — Эдди пытается говорить небрежно, что очень трудно, учитывая, что его легкие словно горят огнем, — По-моему, ты ещё недостаточно умолял меня. Ты уверен, что хочешь этого? Как будто это и так непонятно, Бак вздрагивает, как будто Эдди собирается сделать что-то плохое: — Я уверен, уверен, пожалуйста, Эдди, трахни меня, пожалуйста. Матерь Божья, когда он так умоляет, это звучит как сам секс: — Блять, ты такой идеальный, — как, черт возьми, эта Эбби могла порвать с ним? Уж точно не из-за секса, — Я отымею тебя. — О мой Бог, — Бак откровенно стонет, когда Эдди сгибает его ноги. Он раскатывает презерватив по члену и наносит смазку, чувствуя как его накрывает волна удовольствия. Он пытается войти медленно, и правда, это так чертовски легко, особенно когда Бак насаживается на него, словно он жаждет этого. Он даже не уверен, какие матерные слова вырывались из него в тот момент, но Эдди уверен, что они были яркие. Святое дерьмо. Теперь, когда он наконец занимается сексом, Эдди действительно не уверен, как он так долго обходился без него. Бак горячий, тугой и такой мокрый, Эдди действительно с нетерпением ждет результатов теста, потому что он хочет сделать это снова без презерватива. Ему приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Бак двигается сам на члене Эдди, уже отчаявшись. — Ненасытный, — замечает Эдди, и Бак скулит, словно соглашаясь с ним. Он гладит Бака по бокам, успокаивая его, — Спокойно... хороший мальчик. Он опускает руки вниз, его пальцы впиваются в бедра Бака, и он толкается. Жёстко. Темп, который он задает, неумолим, и он это знает, а Бак уже дважды кончил, Так что это должно быть много, но Бак принимает всё, и просит ещё, вся его грудь раскраснелась и слегка блестит от пота. Эдди наклоняется, хватает член Бака, и двигает по нему рукой в такт своим толчкам. Голос Бака становится похож на вой. Да, вот и всё. Это именно те звуки, которые он хотел услышать. Бак теряет свой голос, потому что Эдди заставляет его кричать. Он безжалостно попадает по простате, и в лексиконе Бака нет ничего кроме "пожалуйста" и "Эдди". Это так восхитительно. В тот момент, когда он чувствует, как Бак напрягается, а его тело натягивается словно тетива, Эдди отпускает его член, перестает прикасаться к нему. Бак рыдает: — Нет, нет, давай… пожалуйста, Эдди, пожалуйста… — Нет ещё, — он так хочет, чтобы Бак сошел с ума, чтобы он даже не мог говорить. Эдди обнаруживает жадную, эгоистичную сторону себя, сторону, которая хочет, чтобы Бак был настолько разбитым похотью и удовольствием, что всё, что он смог бы делать, это стонать и принимать то, что Эдди дает ему. Пальцы Бака впиваются ему в плечи, и Эдди хватает его за запястья, прижимая их к кровати. Бедра Бака дико дергаются, а лицо покрыто испариной. — Эдди. Мне нужно... — Я знаю, что тебе нужно. И ты получишь это. Но когда я разрешу, — он наклоняется, прикусывает мочку уха Бака, и тогда в нём появляется дрожь сомнения, — Ты мне доверяешь? Или хочешь остановиться? Бак смотрит в потолок остекленевшими глазами, явно не видя того, что находится перед ним. Ему требуется несколько секунд, чтобы понять, что говорит Эдди, и Эдди уже готов повторить свои слова, когда Бак умудряется покачать головой: — Я хочу... твою мать, да. Я тебе доверяю. Просто... пожалуйста. Я так сильно этого хочу. — Ты получишь это, — Эдди делает медленный, грязный толчок, такой, который соединяет их бедра, такой, который жёстко прижимает его живот к члену Бака. Бак корчится как от боли, — Когда я этого захочу. Ни секундой раньше. Все тело Бака дрожит с каждым толчком, но он кивает. Эдди немного замедляется, толчки получаются глубокими и резкими, но не быстрыми, и он старается избегать простаты Бака. Бак утыкается лицом в подушку и издает тихий, прерывистый звук, который Эдди с жадностью запоминает. Он медленно наращивает темп толчков, постепенно ускоряя, пока кровать не начинает трястись, и Эдди очень надеется, что соседей Бака нет дома. Бак больше не может даже кричать или ругаться, он просто ломано стонет и хнычет, его пальцы сжались там, где Эдди всё ещё сжимает его запястья. Как только стоны Бака начинают нарастать, а из его члена постоянно выделяется жидкость, Эдди выходит из него настолько, пока внутри не оказывается только головка. От звуков, которые издает Бак, у Эдди кружится голова. Он пытается снова насадиться на член Эдди, а его лицо расслаблено, так будто он даже не полностью осознает, что делает. Эдди почти уверен, что он никогда в жизни не был так чертовски возбужден. Часть его хочет подразнить Бака ещё, но он уже в двух секундах от того, чтобы кончить самому, и он не хочет быть жестоким. Он скользит назад и сдвигает свою хватку, так что он держит оба запястья Бака в одной руке, а другую отпускает на член Бака, трахая его так грубо и быстро, как он только может. Бак даже не издаёт никаких звуков, когда кончает, его тело так сильно сжимает член Эдди, что Диаз не смог бы сдержать свой собственный оргазм, даже если бы попытался. Эдди чувствует себя бескостным существом, когда кончает, и падает сверху на Бака, они оба тяжело дышат. Эдди не хочет двигаться ещё целую грёбанную неделю. Однако, он приподнимается и снимает презерватив, отбрасывая его и хватая салфетки, чтобы очистить их: — Оправдал твои ожидания? Бак издает негромкий звук и кивает, всё ещё жадно вдыхая воздух. Эдди гладит его по волосам, и Бак нетерпеливо прижимается к руке. Что ж. Эдди был бы полным мудаком, если бы просто оставил его в таком состоянии. Он поворачивает Бака к себе и позволяет ему уткнуться лицом в свою шею. Оказывается, приятно просто гладить Бака по волосам, слушать, как он ровно дышит. Это вовсе не так неловко, как опасался Эдди. Хотя им, наверное, стоит принять душ, а Баку нужна вода… Он начинает отстраняться, но Бак издает тихий слабый звук и прижимается губами к ключице Эдди, к его плечу, горлу, снова и снова, крошечным мягким поцелуям, как будто он умрёт без этого. — Эй, эй! — Эдди перестает отстраняться и снова обнимает Бака, поглаживая его по спине, — Хорошо, я не уйду. Бак прижимается к нему, как будто Эдди его якорь во время шторма, и цепляется так, что Эдди не может сопротивляться этому. Он гладит Бака по волосам и издает успокаивающие звуки, они прижимаются так плотно, что почти все участки их тел соприкасаются друг с другом. Но во рту у него сухо, как в пустыне, и им действительно нужна вода. Эдди отстраняется, и Бак, моргая, смотрит на него снизу вверх, скривив недовольно рот. — Я сейчас вернусь. Наверное, нет ничего более странного, чем бродить голышом по квартире Бака, чтобы найти кое-что нужное. У Бака есть "Gatorade", поэтому он берет один из них, энергетический батончик и две бутылки воды. Когда он возвращается, Бак снова цепляется за него, и Эдди приходится уговаривать его поесть. Господи Иисусе, он же сказал, что собирается разрушить Бака, и видимо это последствия. Бак кладет голову на плечо Эдди, жуя энергетический батончик, и ... это не так уж плохо. Он издает восхитительные звуки, когда Эдди гладит его волосы. Когда Диаз вернется домой, ему обязательно нужно будет провести кое-какие интернет-исследования. Баку требуется около получаса, чтобы вспомнить человеческую речь: — Завтра я не смогу ходить. Эдди смотрит на него сверху вниз. Бак весь взъерошенный и мягкий, и он рассеянно утыкается носом в шею Эдди. Этот парень чертовски очарователен: — Не будь королевой драмы, ты прекрасно сможешь ходить. — Нет. Я позвоню и скажу, что заболел, — Бак, похоже, слишком доволен своим положением. Он поднимает лицо вверх, и даже если бы он сказал это вслух, было бы не так явно, что он просит поцелуя. Эдди отворачивается и собирает пустые упаковки от воды, "Gatorade" и энергетического батончика и выбрасывает их в мусорное ведро. — Нам нужно принять душ, пошли. Он помогает Баку подняться на ноги и ведет его внутрь, настраивает воду, и осторожно толкает Бака под струи воды. — Я не ребенок. — Да, я заметил, — Эдди хватает мыло, — А ещё ты какое-то время был не в себе. Бак опускает голову и выглядит, как будто, пристыженным: — Изви... — Эй, не извиняйся, это я вроде как заставил тебя пройти через это, — он понимает, что держит лицо Бака в своих руках, кончиками пальцев поглаживая теплую, мягкую кожу, и заставляет себя отодвинуться, — Мне очень жаль... если я зашёл слишком далеко. — Нет, нет, это было... — Бак качает головой, и на его лице появляется почти застенчивая улыбка, — Да. Вообще-то так и было, — он потирает затылок, Бак очень застенчив. Это чертовски мило, — Мы повторим это? — Может быть ... но не совсем так, — это было очень утомительно, и у него не всегда будет так много свободного времени, — Но да. Мы повторим. Он сам этого хочет. Бак его друг, хороший человек, с ним Эдди в безопасности. А секс с ним это... очень, очень хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Удивительно. Бак ухмыляется и обнимает Эдди за плечи, и Эдди знает, что сейчас произойдет, он отворачивает лицо, утыкается носом в шею Бака, легонько, игриво кусает его за ухо. Поцелуй Бака скользит по его щеке, а не по губам. — Мило, — говорит Бак, его голос звучит низко и тепло в ухо Эдди, по-видимому, на него не повлияло то, что Эдди уклонился от поцелуя. Они убирают появившийся беспорядок, И Эдди выпрашивает пиво, прежде чем вернуться домой к Кристоферу. Всё легко и просто, как и должно быть, они просто друзья, которые трахаются (интенсивно, безумно, а потом обнимаются, но всё прекрасно). Всё очень хорошо. Всё просто. Да, они вполне могут это делать.