Держи меня за руку

      Стоило вернуться ребятам в дом к Тарасовым, Наталья Петровна сразу поняла, что что-то не так. Ее дочь выглядела вялой, едва ли задала пару вопросов о том, как они провели время с Петром Ильичом, и даже не притронулась у ужину. По правде сказать, Алине разговаривать не хотелось от слова «совсем» и чувствовала она себя также же нехорошо, как и думала. Слабость брала своё и она чуть не полетела с лестницы, когда решила пойти в комнату, чтобы лечь спать. Вадим оказался рядом и тут же подхватил сестру на руки, она и не сопротивлялась. Родителей рядом не было и хорошо, иначе старшая Романович точно бы решила вызвать скорую. Правда, присутствие рядом сводного брата тоже не было таким хорошим. Стоило темноволосому дотронуться до открытого участка кожи на Але, он сразу понял, в чем дело. Сестра буквально горела изнутри. Теперь понятно, почему ее морозило, у неё сильный жар.       — Черт, да ты вся говоришь! — с раздражением в голосе высказался парень. — Клянусь, если бы ты была здорова, то я ободрал тебе все уши за то, что так глупо себя повела и умудрилась простыть!       — Только маме не говори, — едва шевеля губами, ответила девушка.       Тарасов тихо выругался, поднялся на второй этаж с сестрой на руках и войдя к ней в комнату, уложил на кровать. Он сразу укрыл ее одеялом, а потом скрылся за дверью ванной комнаты. И всего через пару секунд вернулся с градусником в руке. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы смерить ей температуру и убедившись в своих догадках, достал из кармана джинс телефон. Быстро набрал номер и поднёс смартфон к уху, отходя в сторону окна.       Вадим был серьёзен в разговоре и принимающему в скорой звонок объяснил, что к чему, назвал имя, возраст, симптомы, а потом адрес и кем приходится девушке. Ему сообщили, что медики приедут в течение двадцати минут, а потом он наконец-то отключил телефон. Повернувшись лицом к темноволосой, парень понял, что ее склонило в сон. Таковы были проявления болезни, так что стоило предупредить родителей о состоянии Алины и о том, что скоро приедет скорая. Тарасов младший спустился вниз, найдя отца и его новую жену в кухне за чаем.       — Вадик, хочешь чаю? — любезно предложила Наталья Петровна, поднимаясь со стула, чтобы подать кружку. — Алина даже не поела ничего. Как она сегодня себя чувствовала днём?       — Нет, Наталья Петровна, спасибо, не буду, — мягко отказался парень, ему сейчас было вообще не до этого. — Я, в общем-то как раз об этом и хотел поговорить. Не беспокойтесь только, ладно? У неё жар. Мы смерили температуру, тридцать девять и пять. Я уже вызвал скорую, они едут.       Мама Али охнула, хватаясь рукой за горло, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха.       — Но как же так? Когда она успела заболеть? Да и где? — не понимала женщина. — Я пойду наверх.       — Это я виноват, — ответил темноволосый. — В машине было открыто окно, видимо так и простудилась, хотя я был уверен, что она одета тепло.       — Вадим, стоит быть внимательнее! — серьезно заявил его отец. — Посмотри, во что это вылилось.       — Петя, все хорошо. Уверена, Вадик не хотел, чтобы все так вышло, — Наталья ласково посмотрела на пасынка, а потом все же пошла наверх к дочери, оставляя мужчина наедине.       Вадим тоже хотел уйти, но отец остановил его.       — Днём я звонил тебе, почему ты не отвечал? — спросил Тарасов старший, оставаясь сидеть за столом.       — Телефон, наверное, сел, — отвечает парень, убирая руки в карманы.       — И ты не нашёл времени зарядить его и перезвонить?       — Так я занят был, пап, помогал сестричке с вещами, — усмехнулся парень.       — Не паясничай. Тебе стоит быть обходительнее со своей новой сестрой и с ее матерью тоже, Вадим. Учти, я не потерплю плохого отношения к ним, сын, — поднимаясь, говорит Петр Ильич. — Надеюсь, ты меня услышал.       — Обязательно, папа, — подытожен темноволосый, а потом быстро скрылся из кухни.       Скорая приехала ровно через двадцать минут, как и было сказано Вадиму по телефону. За это время Алинина мама уже успела приготовить ей сумку в больницу, на всякий случай позаимствовала у ее брата футболку и штаны, которые он с любезностью предоставил сводной сестре. Женщина переоделась, чтобы если вдруг Алину решат забрать в больницу, она сразу же могла ехать с дочерью. Пока Наталья Викторовна занималась всеми этими вещами, Тарасов младший находился в спальне темноволосой. Он сидел на диванчике у окна и наблюдал за состоянием родственницы. И оно ему крайне не нравилось. Аля, кажется, начала бредить, скорее всего температура у нее выросла еще больше. Парень переживал об этом, потому что знал, что отчасти это его собственная заслуга. Он должен был держать себя в руках и тогда ничего бы не случалась, Аля бы не пыталась сбежать и не пришлось бы теперь за нее волноваться.       Врачи из скорой не решились ставить диагнозы, однако предположили, что у Романович пневмония. И этот факт оказался шоковым для ее мамы. Из-за свадьбы и собственного счастья она и не поняла, когда это произошло с ее девочкой. А еще женщина винила себя, что из-за всей этой суеты упустила здоровье дочери. Петр Ильич пытался вразумить жену, говоря, что она ни в чем не виновата и подобное могло случиться с каждым. И он был прав. Но все же несмотря на мнение мужчины она была подавлена.       Как и предполагалось, Алину решили забрать в больницу. Ее состояние сейчас расценивалось как тяжелое и врачи решили лишний раз не рисковать. Наталья Викторовна, разумеется, увязалась следом за дочерью, и ее новоиспечённый муж тоже. «В радости и в печали» — так гласили слова клятвы, что они дали друг другу и с ней теперь были неразлучны.       Вадим, как не странно, решил остаться дома. Да, где-то в глубине души он переживал за девушку, но понимал, что сейчас не было ничего рационального в этой поездке. К ней все равно никого не пустят, пока она в таком состоянии, да и к тому же как минимум до утра она пробудет в отключке. Может быть он заедет к ней завтра после пар, а сейчас ему следовало принять душ и лечь спать. Только вот уснуть парню так и не удалось. Каждый раз, как только он закрывал глаза, видел перед собой болезненное лицо сводной сестры, и он сразу же открывал их, чтобы не мучить себя. Ему была неприятна сама мысль о том, что Алина сейчас в больнице, страдает от высокой температуры, хотя и сложно было понять, почему парень это чувствует. Тарасов ведь знает ее второй день и по сути, никакой важной информации у него нет. Он не проникся ее привычками, характером, тем, чем должен бы проникнуться брат. Поэтому и пытался сейчас понять, что именно тревожит его.       Вадим может и догадывался, что именно с ним происходит, но признаваться себе в этом категорически отказывался, пока еще больше не усугубил отношения с Романович младшей, да и родителям это мало понравится. Лучше отвлечь себя, но только чем?       Недавно привезли коробки с вещами из квартиры Натальи Викторовны и ее дочери, можно помочь им с распаковкой, или хотя бы разнести коробки по комнатам. Темноволосому все равно не уснуть, так что он решает заняться делом, чтобы хоть как-то себя отвлечь.       Сначала он относит коробки с именем мамы Алины. Оставляет в прихожей коробки с прочей домашней утварью, а потом принимается за вещи сводной сестры. Бережно составляет коробки в углу спальни, последней поднимает коробку с надписью «книги». Значит, Аля любит читать, потому что та весьма увесистая. Вадиму вдруг неожиданно становится интересно, что нравится читать его сестре, и он аккуратно срывает клейкую ленту с картона и заглядывает внутрь. Приятно удивлен, потому что находит там весьма интересные экземпляры, да и авторы хорошие. Но из всего множества на глаза попадается одна, явно отличающаяся от всех остальных. «Над пропастью во ржи». Давно уже потрепанная обложка, из страниц выглядывают целая куча вкладышей-стикеров, явно работа самой Алины.       Вадим крутит в руках книгу, читает название и думает о том, что эта книга, должно быть, ее любимая. А закладки так и манят посмотреть, что же за ними скрывается. Поэтому парень садится на кровать сестры, устраивается поудобнее и открывает книгу, начиная читать. Давно уже он не читал, но сейчас ему как будто жизненно необходимо узнать, что для Алины важно, а этот роман, определенно, важен ей. И темноволосый зачитывается, до самого утра зачитывается. Внемлет каждой цитате, так старательно выделенной маркером сестрой, читает ее подписи, некоторых значение не понимает. Видимо, для нее это что-то особенное, что понять может только она одна. Но это и не важно, теперь Тарасов знает о том, какая книга ей нравится и становится на шаг ближе к тому, чтобы узнать ее лучше. Но хочет ли он на самом деле, узнавать ее? Теперь еще больше.

***

      Утро началось не так, как представлял себе каждый в доме Тарасовых. Только что из больницы вернулись родители, обнаружив, что коробки разнесли по комнатам, а когда Петр Ильич поднялся наверх, чтобы проверить, собирается ли его сын на занятия, то обнаружил, что кровать его пуста и даже не разобрана. Однако, стоило взглянуть в сторону спальни Алины, мужчина увидел свет от лампы. Он подошел к двери, та оказалась открыта настежь. На кровати лежит сын, рядом с ним раскрытая книга, а коробки, как и предполагалось, стояли в углу. Почему-то эта картина заставила Тарасова старшего улыбнуться. Еще вчера он думал, что его сыну явно не по душе сводня сестра, а теперь он спит на ее кровати и, судя по всему, читал ее книгу. Уже давно Петр не видел своего сына таким спокойным и безмятежным.       Наверное, именно по этой причине он и не стал будить парня, лишь погасил свет и прикрыл за собой дверь. Спустившись вниз, мужчина обнаружил свою жену в кухне. Наталья собиралась сварить кофе, чтобы немного сбить сон.       — Знаешь, где спит Вадим? — подходя сзади к женщине, спрашивает Петр, а потом обнимает ее за талию. — Ни за что не догадаешься.       — Очень интересно. И где же он спит? — Романович старшая вопросительно поднимает бровь и легко улыбается, не отвлекаясь на руки любимого мужчины.       — На кровати твоей дочери, представляешь? Видимо читал книгу, хотя на него вообще не похоже, — рассказывает о своей находке Петр Ильич. — Книга должно быть Алины, раньше такой у нас не видел.       — Вот видишь, а мы переживали, что они не поладят, — отвечает женщина. — Что за книга?       — Название я не разглядел, но могу описать. Она старая, вроде, вся в цветных закладках…       — «Над пропастью во ржи», ее любимая. Неудивительно, что Вадим выбрал ее для чтения, она для Али чем-то вроде библии является, в ней она пытается найти ответы на свои самые сложные вопросы, иногда выходит, — женщина включает огонь на плите и ставит турку, после чего поворачивается к мужу. — Вот увидишь, они с ней поладят. На свадьбе мне показалось, что они очень хороши вместе смотрятся, да рядом с друг другом им было интересно, ты же видел это.       — Да, но вчера мне показалось иначе, — Тарасов старший оставляет поцелуй на губах жены. — Как думаешь, может ей в больницу привезти эту книгу? Тогда бы она стала быстрее поправляться.       — Нет, пусть Вадик сначала дочитает ее. Ему будет это полезно, — улыбнулась женщина.       — За что мне досталась такая мудрая женщина? — как будто у кого-то третьего спросил Петр, притягивая к себе жену для объятий.       — За то, что тебе пришлось пойти через все это, мой милый.       Вадима все же пришлось разбудить. Спустя полчаса его отец вновь поднялся на второй этаж, зашёл в комнату младшей Романович, оставляя на прикроватной тумбочке чашку кофе. Мужчина потрепал сына по плечу, стараясь разбудить его, а тот почти сразу подскочил на постели, как будто чего-то испугался.       Парню снилась Алина. Она стояла перед ним, вроде бы такая, какой он уже успел ее запомнить сначала, но потом что-то в ней начало меняться. Как будто это не она уже, а ее статуя. Синие губы, неестественно белая кожа, глаза красные, вид уставший и замученный. И с каждым мгновением все хуже и хуже выглядело. Если бы можно было закричать от испуга, то парень бы это сделал, но он как будто стал немым. Он не мог достучаться до неё, не мог привести ее в чувства. Тарасов оцепенел, полностью. И так продолжалось до тех пор, пока Алина не стала падать, как тряпичная кукла, как мешок, набитый костями. И в тот момент, когда ее голова должна была встретиться с каменным полом, темноволосый открыл глаза.       Вадим только через несколько секунд понял, что рядом с ним сидит отец и на лице его отражено беспокойство. Ещё бы. Тарасов младший и сам, наверное, выглядел ничуть не лучше Петра Ильича. Весь помятый, потерянный, к тому же в комнате сводной сестры. Стоп.       Он быстро оглядывается и понимает, что жестко лоханулся, потому что уснул на Алининой кровати, пока читал ее книгу. Отец, должно быть, охреневает от такого положения вещей, хотя на его лице и нет надписи «Какого черта?». Уже лучше.       — Как дела у Алины? — наконец-то интересуется темноволосый, желая, как можно меньше внимания приковывать к своей ночевке в ее спальне. — Что говорят врачи?       — Уже лучше. Всю ночь ей пытались сбить температуру, к утру наконец-то получилось. Говорят, что у неё пневмония, как и предполагали медики в скорой. Так что она ещё как минимум две недели проведёт в больнице, а потом столько же дома, — рассказал мужчина, а потом забрал с тумбочки чашку с кофе и протянул ее сыну. — Почему ты спал не в своей кровати?       — Понятно, теперь сестренка станет подушечкой для игл и хранилищем для колес, — усмехается парень, но все же чувствует к «родственнице» жалость. — Я разносил коробки по комнатам, а потом сел полистать книгу и не заметил, как уснул. Устал, видимо, целый день на ногах.       Врет и не краснеет. Не договаривает он всей правды, потому что считает, что так будет лучше. Лучше, во всех отношениях. И плевать, что он себя пересилил, но книгу дочитал. Ну и поспал от силы часа полтора.       — Спасибо за кофе, пап, я пойду собираться в институт, — Тарасов младший поднимается с кровати, оставляя на ней книгу, выпивает кофе в три больших глотка, а потом уже собирается уйти, но отец останавливает его.       — Ты навестишь Алину в больнице? — интересуется мужчина у сына, забирая пустую чашку. — Думаю, ей было бы приятно.       — Сегодня не выйдет, у меня много дел. И я не думаю, что это хорошая идея, отец. Мы с ней не так хорошо ладим, — отнекивается парень, потому что сегодня просто не готов встретиться с ней.       — И все-таки, теперь мы одна семья, так что ты должен это сделать, — настаивает Пётр Ильич. — Тебе может это не нравиться, но ты ничего не изменишь. Алина и ее мама часть нашей семьи, и мы должны заботиться друг о друге. Всегда помни об этом и не смей обижать сестру. Она прекрасная девушка и я не потерплю плохого отношения к ней.       — Да, я тебя услышал, отец. Алина ещё и дня здесь не прожила, а ты уже восхищаешься ей, я понял. Теперь мне нужно будет изрядно постараться, чтобы заслужить твоё одобрение. Если раньше это было сложно, то теперь станет невозможным. Из-за неё. Но прости, я не могу приказать себе любить ее или не любить, я не робот, — высказывается Вадим, а их с отцом разговор снова заканчивается ссорой. — А теперь я все же пойду собираться в университет. Не хочу опаздывать.       Развернувшись, парень скрывается за дверью ванной комнаты и уже через минуту становится слышно, как льется вода. Да, Пётр Ильич умел испортить настроение сыну в любое время для и ночи. Но приплетать сюда Алю было нечестно с его стороны, не честно по отношению к самому Вадиму. Он не хочет ещё больше портить и так испорченные отношения со сводной сестрой, но отец не оставляет ему выбора. Парень уверен, что теперь во всем отец будет сравнивать его и новую падчерицу. И дай Бог, чтобы Тарасов младший сумел себя сдержать и не высказать ничего либо отцу, либо виновнице такового сравнения.

***

      Тарасов младший в течении всего дня пытался выкинуть надоедливые мысли о своём отце, который теперь точно не даст ему спокойно жить. И единственным выходом из всей сложившейся ситуации был разговор со сводной сестрой. Почему с ней? Так было проще, договориться, чтобы она не поддавалась на провокации Петра Ильича хвалить ее больше, чем Вадима. И чтобы она не переигрывала. С ней можно было прийти к общему решению, которое им обоим будет по душе. Но если и предстояло поговорить с Романович, то для этого придётся ехать к ней в больницу. Парень не хотел сегодня ехать, правда не хотел, не готов был ещё, но понимал, что ему нужно было это, для душевного спокойствия. Потому что ко всему прочему, каждый раз, когда темноволосый закрывал глаза, он видел, как Алина падала на каменный пол, бледная, как мел. Он переживал за неё, хотя причин для беспокойства и не было почти, ведь Аля находилась под наблюдением врачей, ей уже лучше.       И все же ближе к вечеру Вадим отправился к сестре. Он знал, в какой больнице Алина лежит, а номер палаты ему сказали в приемном покое. Вооружившись бахилами и халатом, темноволосый поднялся на третий этаж, а перед тем, как постучать в дверь, сделал глубокий вдох. Романович ответила почти сразу же, как будто ждала, что кто-то вот-вот придёт. Осторожно приоткрыв дверь, Тарасов заглянул внутрь. Аля лежала на широкой больничной койке, из руки торчал катетер, наверное, от капельницы с лекарством.       — Можно войти? — все ещё топчась на дороге, спросил парень.       — Вадим... — он был последним человеком, которого Алина ожидала увидеть у себя в палате. — Да... Да, заходи. Прости, я думала это Лена пришла. Она обещала зайти.       — Ничего, я ненадолго, — Тарасов прошёл в палату, прикрывая за собой дверь, а потом подошёл к койке, остановившись у ее края. — Выглядишь не очень.       — Чувствую себя также, — выдавила из себя болезненную улыбку девушка. — Родители спрашивали у тебя, как я умудрилась заболеть?       — Вообще-то, что бы я не сказал, все равно остался бы крайним, так или иначе. Так что смысла сдавать тебя со всеми вытекающими я не видел. Поэтому, они ничего не знают, — парень замялся, складывая руки в карманы джинс. — Отец сказал, что тебя выпишут через две недели. Уверен, твоя мама будет скучать без тебя дома и за это время приведёт все в порядок в твоей комнате.       — Прости, что я так подпортила тебе жизнь. Не хотела, чтобы Пётр Ильич винил в этом тебя, — девушка опустила голову, теребя край одеяла.       — Кстати об этом... Слушай, мы ничего друг другу не должны, и я пойму, если ты откажешься, но у меня есть к тебе просьба, — парень поймал на себе вопросительный взгляд сводной сестры. — Отец уже начал портить мне жизнь, сравнивая меня с тобой и говоря о том, какая ты идеальная. Пожалуйста, веди себя при нем как обычно, не стоит строить из себя белую и пушистую. Иначе он окончательно раздолбит мой мозг.       — Ну, вообще-то я и не пытаюсь, это не в моих правилах. А ещё, если ты не заметил, то я видела его за последние несколько дней всего дважды, и то, сначала он был занят мамой, а следующая встреча прошла как в тумане, — чуть нервно высказалась Алина. — Я тебя услышала, Вадим, так что не стану подыгрывать твоему отцу.       — Может, я был груб, но не хотел, извини. И спасибо за понимание, — Тарасов вспомнил, что кое-что привёз и полез во внутренний карман куртки. — Я привёз тебе кое-что.       Парень стал искать нужную вещь где-то внутри куртки и буквально уже через несколько секунд выудил из кармана любимый роман Алины. У девушки расширились глаза от удивления, но она сразу же приняла книгу, явно не ожидая, что Вадим вообще ее обнаружит. Значит ли это, что он рылся в ее вещах? Или это мама попросила его завезти книгу?       — Как ты ее нашел? — спросила девушка, глядя на брата снизу-вверх, теперь он стоял ближе к ней. — Тебе ее мама дала?       — Прости, я не должен был лезть в твои вещи, но мне стало интересно, какие книги ты читаешь, а когда заглянул в коробку, то понял, что это твоя любимая. Так что и решил привезти, — объяснил темноволосый, коротко улыбнувшись, и тогда Аля улыбнулась ему в ответ.       — Да, эта моя любимая. Лет с тринадцати я полюбила ее всей душой и сердцем, ну, об этом можно догадаться, если ее пролистать. Там много жизненных цитат, которые я выделяю, привычка, — непонятно для чего объяснила девушка, крутя в руках роман. — Спасибо, что привез ее мне. Думаю, с этим мне будет не так скучно здесь находиться.       — Не за что, — Тарасов снова убрал руки в карманы, переминаясь с ноги на ногу. — Ладно, я пойду уже. А ты поправляйся скорее, иначе твоя мама задавит меня заботой, раз тебя нет. Доброй ночи, Аля.       — Кому-то не помешает такое внимание со стороны, — тепло улыбнулась Алина, а когда брат уже был возле двери, неожиданно спросила. — Вадим, ты придешь ко мне еще?       Тарасов как стоял спиной к сестре, так и замер. Она хочет, чтобы он пришел к ней снова? Но зачем? Он никогда не станет для нее лучшим в мире братом. И именно по этой причине решил соврать.       — У меня много работы в ближайшие пару недель, прости. Если получится и я все-таки найду время вырваться, то загляну к тебе. Не скучай, завтра родители приедут, — темноволосый подмигнул сестре напоследок, а потом быстро выскочил из палаты, чуть не сбив с ног какую-то девушку.       Он толком не разглядел ее, но понял, что уже раньше видел. Наверное, это и была ее подруга Лена, о которой Романович говорила. Что ж, как хорошо, что он вышел от нее раньше, чем появилась незнакомка, а то было бы неловко. Вадим сел в машину и заведя мотор, выехал на дорогу, направляясь в сторону дома. На сегодня приключений для него было достаточно.       А в это время в палате его сестры во всю бушевала стихия под именем «Елена Коваленко». Она пыталась допытаться у подруги, почему ее брат выскочил от нее, как ошпаренный.       — Так, что вы с братцем снова не поделили? — сложив руки на груди, задала очередной вопрос Ленка. — У него на лице было написано «бежать, и подальше», когда он от тебя вышел. Что было не так?       — С чего ты взяла, что мы что-то делили? Нормально поговорили он вот мне книгу принес, да и все. Сказал, что если получится, то придет снова, — ответила девушка, проводя пальцами по книге, как будто держала ее в руках впервые.       — И? Это все, о чем вы успели поговорить? — допытывалась девушка.       — Еще несколько фраз о семейных разборках с его отцом, но это не важно, — Алина все-таки положила книгу на тумбочку. — Как в школе? Что нового?       — Не верю я, что он просто так от тебя убежал! — разочарованно сдалась Коваленко. — Не переводи тему! Филатова просила передать задания, так что тебе будет чем заняться. А еще Мельник тебя искал.       — Блин, я же так и не звонила ему со дня свадьбы. Он, наверное, места себе не находит… Что Ваня спрашивал у тебя? — Аля сейчас действительно переживала по этому поводу.       — Вообще, он спросил, куда ты пропала, а я тогда еще не знала, что ты в больнице, так что сказала, что скорее всего ты просто вымоталась с переездом. Не говорить же мне ему было, что ты запала на сводного брата, поэтому динамишь его, — Лена по-дьявольски улыбнулась.       —Лена! Язык у тебя, как помело! Я не запала на Вадима, и перестань все время поднимать эту тему, пожалуйста, — Романович вытаращила на подругу глаза. — Надо позвонить Ване.       — Говорю только правду и ничего кроме правды, — светловолосая показала подруге язык. — Ничего с твоим Мельником не случится, ему полезно. Вести себя будет лучше.       — О чем ты? — Аля смутилась.       — Ни о чем, забей, — Ленка поднялась со стула и стала быстро одеваться. — Алин, я пойду уже, домашки много задали. Обещаю заходить к тебе почаще.       — Лена, о чем ты говорила?! — настаивала темноволосая. — Не смей так со мной поступать…       — Алин, я ляпнула не подумав. Тебе выздоравливать нужно, а я тут со своими глупостями лезу. Все хорошо, — девушка быстро чмокнула подругу в щеку и точно, как и Вадим, вылетела из палаты, чтобы больше не задерживаться.       Ленка была уже вторым человеком, что сегодня оставили Романович без внятных ответов и ей переставало это нравиться. Но как бы там ни было, она все-таки дала себе расслабиться, решив, что все это только ее паранойя. В конечном итоге, девушка решила немного почитать перед сном и с удивлением обнаружила, что помимо выделенных ею цитат в книге появилось еще несколько новых. Их мог оставить только Вадим, который, судя по всему, за одну ночь успел прочесть ее любимый роман. Теперь он снова вызывал у сводной сестры двоякое впечатление, и она задумывалась о том, что в этом парне явно пытаются ужиться сразу две личности.       ««Чуткий»! Вот умора! В крышке от унитаза и то больше чуткости, чем в этом самом Эрнесте», — красовалась свежевыделенная фраза в книге, заставляя Алину улыбнуться. Да, в этом Вадим определенно был прав.