Наши жизни полыхают в золоте

В жизни есть только один выбор — действовать или бездействовать. Мы можем сидеть, сложа руки, проклиная судьбу за неудачи, а можем двигаться вперёд, дразня окружающих своими успехами. Всё зависит от нас самих. Выбраться можно и из самой глубокой ямы. Только один, попав в неё, отчается и умрёт, не увидев белого света, а другой зубами выгрызет в грязи ступени, выберется, смахнёт ладонью пот со лба и скажет: «Это было полезное испытание, которое сделало меня ещё сильнее». И выбор каждый из них сделал сам, поэтому всё, что в наших руках — это ответ на вопрос, на который каждый ответит для себя сам. Действовать или бездействовать? Бильбо выбрал действие. И хотя, уже тысячу раз за седмицу пожалел о своём решении, он продолжал идти вперёд под походные гномьи песни. Конечно, он по нескольку раз на дню оборачивался назад и среди веселых лиц Фили и Кили, замыкающих кавалькаду, старался рассмотреть родные поля. Пока ему удавалось, но путь только начался. И каждый день перед сном, разминая разболевшиеся от езды верхом ноги, укладываясь на твёрдую землю, Бильбо с грустью вспоминал мягкое кресло у тёплого камина и всякие удобства его норы. Впереди ждал целый мир, и маленький хоббит боязливо стоял на его пороге. Мори не любила ездить верхом, но подавать виду не собиралась. Пони значительно увеличивали скорость движения, а значит приближали расставание со странной компанией. Эльфа не понимала их, не знала их цели, не представляя, что в голове Торина, и, честно говоря, не видела смысла узнавать. До Раздола не слишком далеко, так зачем же лезть в чужие головы? Тем более, хорошо бы ещё со своей разобраться. Итак, Элронд дал ей пустое послание, как сказал Гэндальф, чтобы она оказалась с этими гномами в походе. Зачем ей оказываться в этой компании, пока понятно не было. Из-за послания она оказалась ещё и ранена, что малоприятно. Особого неудобства эльфа не ощущала, находясь в кругу мужчин без явного намерения её прикончить, так что ничего ужасного не произошло, но в уверении, что лучше бы ей оказаться сейчас по дороге в родное Лихолесье, Мори была не одинока. Всецело поддерживал её в этом желании Торин Дубощит. И вот тут находился ещё один момент, от которого пухла голова. Она определённо точно уже слышала имя этого гнома раньше. А ещё эта пропитанная застарелой печалью песня про пламя, бушующее с небом наравне, и давнее золото, сокрытое во тьме… Определённо, легче было бы свернуть обратно на восток из владений Элронда и не разбираться со всем, что нежданного заграбастало гонца в свои путешественные руки. Вот и сейчас, пока Мори не удавалось заснуть, — справа храпел Бомбур, у костра посмеивались Фили с Кили — в голове роились мысли. Бильбо тоже не спалось, а молодым дозорным было слишком весело. — Вы ничего не знаете о мире! — Дубощит открыл глаза только при упоминании орков. Мори, подивившись, засомневалась — спит ли вообще глава отряда. — Мы ничего такого не имели ввиду, — слабо попытался возразить Кили, кинув на узбада быстрый взгляд. — Конечно, — раздражённо кинул Торин, отходя к обрыву. Да, ему и правда надо остыть. Однако у эльфы чуть прибавилось мыслей — ведь дороги нынче стали опасней. Она не понаслышке знала об отрядах орков, шастающих в предгорьях, — неплохой повод поговорить с непонятным величественным гномом. Намечающийся разговор прервал Балин. Мори остановилась, только поднявшись, и во все глаза уставилась на белобородого мудреца: «У Торина много причин ненавидеть орков.» Как завороженная, гонец слушала рассказ гнома, пока перед глазами проносились кроваво-грязные картины прошлого. Обезглавленный Трор, пропавший Траин, подавленная армия, и молодой Торин, потерянный в этом безумии, становится Дубощитом. «Вот тот, кого я готов назвать королем.» Черноволосая по какому-то повиновению отворачивается от Балина, и у Мори перехватывает дыхание — в этот момент Торин кажется ей единственным и самым достойным Королем-под-Горой. Несгибаемым, справедливым и сильным. На пару секунд в лагере воцаряется тишина, перебиваемая лишь треском костра. Эльфе кажется, что именно в этот момент, она здесь лишняя. Однако по уважению в глазах она ничуть не уступает гномам. — А что стало с Осквернителем? — невинно интересуется Бильбо, грея ноги у костра. — Он забился обратно в нору, из которой вылез, и давно умер от своих ран, — с ненавистью выплевывает Торин, возвращаясь на своё место у валуна. Мори становится не по себе, уверенности убавляется — что это она, трандуиловская сирота, расскажет на своём, ненавистном гному языке матерому узбаду? Неловко вздохнув, эльфа усаживается у костра, чтобы избавиться от мурашек, разбегавшихся по коже. Мори давно поняла, что между Торином и Трандуилом зияет дыра упрёков, только почему, не понимала. Теперь всё сложилось. «Эльфы не пришли на помощь ни тогда, ни потом.» Гонец знала, что в Эреборе остались дорогие сердцу владыки драгоценности. Знала, что гномы просили о помощи. И теперь узнала, что Торин имеет прямое отношение к этому — молодой принц просто не мог остаться в стороне. Но только если раньше, она считала героя тех легенд заносчивым, горделивым упрямцем, то сейчас в сердце закралось уважение к наследнику Трора. В танцующем пламени костра виделись огненные всполохи на склонах Горы и выжженная бурая земля Пустоши. — Эй, Мори, иди к нам, не мёрзни! — оборвал размышления Кили, заставив гонца вздрогнуть от неожиданности. — Ты ведь всё равно не спишь, — Фили подвинулся, освобождая место у нависшей скалы. — Не думаю, что вы найдёте мой общество интересным, — поднимаясь с земли, улыбнулась та. — Мы постараемся, — ухмыльнулся Фили на вытянутое в удивлении лицо Мори, усы его забавно дёрнулись. — Гномов нынче начали обучать эльфийскому? — Не всех, только принцев, — недовольно буркнул Кили, старательно вытягивая звуки. — Интересно, каким боком вы оказались в одном ряду с принцами?  — заинтересованно окинула она их взглядом. — Наша матушка — сестра Торина, в Эреборе их помногу обучали. Своих детей у дяди нет, вот мы и стали наследниками его, — объяснил Фили, брови эльфы дёрнулись вверх. — Так, значит, вы — наследники рода Дурина? — гномы кивнули, словно поклонившись — мол, вот они мы, к вашим услугам. —  Кажется, Торину придётся одному доказывать, что потомков Дурина так просто не сломить, — хихикнула Мори и тут же поджала губы, наткнувшись на взгляд Дубощита, пронзающий душу. Он-то тоже всё понимал.

***

И всё же, действие или бездействие? Этот вопрос мучал Мори с того момента, как последний гном скрылся в редком лесу, спеша на бой с троллями. С одной стороны, Торин лично ей твердо сказал (приказывать ей он права не имеет, всё-таки) оставаться на поляне, не лезть не в своё дело, гномы сами справятся, что от тебя там толку. С другой стороны, встревала задетая гордость — бестолковой эльфийка себя никогда не считала — к гордости присоединялось желание доказать суровому узбаду, что она не маленькая девочка да поговорить с ним наконец о терзающих душу орках, и желание попроще — помочь добрым спутникам. Пробираясь сквозь валежник и хлесткие ветки, Мори осознала, что она выбрала. Тишину поляны разрушали громогласные голоса троллей, троих громадин с каменной кожей, которую не возьмут эльфийские стрелы, и увещевательный тон Бильбо. Спор шёл о методах приготовления гномов. Сумерки ночи разбивал костёр, над которым зажаривали менее везучих. По общим ворчаниям и чертыханиям эльфа поняла, что гномы — очень даже крепкий народ. Куча из оставшихся же копошилась у серого валуна в попытке выбраться из мешков и показать горным громадинам, кто здесь воистину народ гор. В Лихолесье Мори изо дня в день вдалбливали необходимые гонцу знания. Многие пути пролегали по предгорьям, а самые короткие вовсе по горам, и о том, что стоит лучу солнца прикоснуться к коже тролля, как та закаменеет, эльфа знала наизусть уже с отрочества. Видимо, Бильбо тоже узнал что-то такое и теперь изо всех сил тянул время. Оставалось лишь узнать, когда взойдёт краснобокое. Обзору мешал валун. Чуть отойдя от края поляны, Мори принялась лезть на дерево. Пару раз она чуть не навернулась, руки скользили по коре, а, забравшись, почти взвыла — восток лишь чуть посветлел у самого горизонта. От досады, крепче перехватившись, эльфа вскинула лук и выпустила стрелу куда-то в глаз троллю. Та его не выколола, прошла по касательной, но переполох устроила — гонец даже успела ужаснуться, не раздавит ли неуклюже прыгающий от боли и скулящий тролль кучку гномов ненароком. И пока громадины пытались понять, кого упустили, Мори нырнула в пышную листву. Эльфа понимала, что если уж тролли схватили тринадцать непоколебимых гномов, то тягаться с ними напрямую — самоубиение, поэтому принялась обходить поляну по широкому кругу. Сейчас она могла уйти обратно к походному костру, могла сбежать, однако продолжала пробираться сквозь лесные заросли. Торин лежал ближе всех к камню, что скрывал гонца от всполошенных троллей. Его-то Мори и потянула из гномьей кучи. Нет, она, конечно, знала, что гномы тяжёлые, но, Варда, не настолько же! Быстро бросив попытки, она уселась на землю. Дубощит повернул к ней голову, остро резанув ледяным взглядом. — Я, кажется, велел тебе оставаться у костра. — Мне показалось, вы твёрдо посоветовали остаться, но не запретили сюда соваться, — ох, эльфийский был сейчас совсем не к месту, но пересилить себя Мори не могла. Гном выругался на своём языке. И каким бы резким не был кхуздул, эльфа подумала, что Торину он очень подходит. — Какие дальнейшие действия? — чуть насмехаясь, поинтересовался узбад. Он был уверен, что ничего толкового у девчонки не выйдет. — Тянуть время и ждать рассвета. Я ещё в здравом разуме, чтобы беречь свою жизнь, — чуть оскалилась та. — Ножик у тебя хоть есть? — эльфа недовольно поджала губы, но всё же кивнула на издёвку. — Так режь, — нетерпеливо, словно ребёнку, кинул Торин, чуть кивнув на верёвку, затянувшую мешок на шее. Он уже пытался избавиться от неё зубами, но пользы вышло мало. Мори вытащила нож с широким лезвием, что покоился на поясе в непримечательных ножнах из кожи. Осторожно откинула с мешка разметавшиеся волосы узбада и поддела толстую верёвку остриём. — Ты первый раз взяла нож в руки? — глумясь, отозвался гном. — Его Величеству вредит плен. Сразу обрастаете коркой издевок, — выдыхает эльфа и натыкается на пронизывающий лед, что прожигает хуже пожара. Мори не находит слов и, потупившись, продолжает возиться с верёвкой. Что она вообще сюда заявилась? Нет бы сидеть спокойно у костра! Вон, хоббит умело тянет время, а гномы… недовольны, конечно, но особо подавленными не выглядят. Все берут пример со своего предводителя. Не будет ему никакого дела до опасений гонца! Как эта глупость вообще пришла к Мори в голову? Ну в самом деле, он же закалённый в битвах и походах узбад, а она тут со своим ножиком и надуманными орками! Дура, не иначе! Быстрее бы до Ривенделла добраться… — Мори, — шипит Торин, привлекая улетевшие в далёкие края мысли гонца, — Мори! — вполголоса рявкает он, заставляя эльфу вздрогнуть всем телом. Сердце делает кувырок, когда дрогнувшая рука остриём ножа прочерчивает красную линию на шее. Грудь судорожно вздымается, пока гонец рассматривает нанесенное увечье. — Я уж думал, он тупой, — эльфа понимает, что жизни гномьего короля ничего не угрожает — царапина. Тоненькая, неопасная, но эльфа холодеет от ужаса, пытаясь понять прикончит её Дубощит быстро или сначала наиздевается вдоволь. Тот зыркает на поле брани и настороженно хмурится. Кажется, копошащаяся кучка гномов все-таки привлекла внимание троллей. — Убери руки. Спрячься. — командует гном, и Мори хочется подчиниться, но тело слабо слушается. — Бегом! Ты что крови никогда не видела?! Оказывается слишком поздно. С нескрываемым интересом тролль цапает Мори за колчан, принимаясь разглядывать, как диковинку. Опешивши, она выпускает ножик из рук, а после, чуть придя в себя, выскальзывает из ремня прямо на кучу гномов — куда-то между Кили и Оином. — Это что ещё за букашка? — снова хватает её тролль, однако, уже другой. Первый ворчливо откидывает эльфийский лук: «Не знаю. Давайте её просто съедим! Эльфа отчаянно окидывает взглядом близлежащие просторы. Глаза подгорного короля прожигают не хуже тролльего костра. Кажется, прикончат её сегодня, и кто бы это ни был, мучительно и с особым наслаждением. И сдалось ей это действие!

***

— Мори! — окликивает недовольный голос. Жалобно простонав Варде, гонец оборачивается. Да, Торин Дубощит, собственной персоной. Резать, видимо, решил её же ножиком. — Держи. — Э-а-м, — непонятно хмурится та, открывая и закрывая рот, точно рыба, выброшенная на берег. — Как…? — она неловким движением поправляет волосы, задевая шею. — Одной царапиной больше, одной меньше, — пожимает могучими плечами узбад. — Я не хотела! Простите! Я вообще не должна была туда лезть, — выпаливает Мори заплетающимся языком на выдохе. — Рад, что понимаешь это, — холодно отзывается гном. — Может, я и не имею права приказывать тебе, но впредь, будь добра, делай именно то, что я сказал. Потупившись, эльфа кивнула, сглатывая гордость. — И всё же, я ценю то, что ты не осталась в стороне от беды, настигшей нашу компанию, — значительно теплее добавляет Торин, и Мори кажется, что она видит мимолётную улыбку на уголках губ сурового узбада. И рыба, выброшенная на берег, с благодати Улмо с приливом продолжает жить.

***

Пока гномы роются в пещере троллей, Мори с заметно поднявшимся духом пытается что-то разъяснить Бильбо. Много смеётся и долго объясняется, но хоббит вовсе не выглядит заскучавшим. Эльфийский явно приходится ему по нраву. — А что-то кроме своего эльфийского щебетания ты знаешь? — раздражённо цокает Двалин, выходя из пещеры первым. Мори замолкает, теряя улыбку со светлого лица. — Men lananubukhs menu*, — грозный гном замер, воинственно топорща усы. Гномы разом затихли. Хоббит непонимающе бегал глазами от эльфы к гномам и из раза в раз останавливался на маге. Мори неуверенно покосилась себе за спину, где стоял Торин со своим прожигающим взглядом. Где-то сбоку покатывались со смеху принцы. — Ваши проделки? — прогрохотал Дубощит, зыркнув на племянников. Те приосанились, попытались убрать улыбки с лиц, но при всём желании получалось плохо. — Нет. Клянёмся, это не мы, — приложив руку к сердцу, заверил Фили, пряча смешки в пшеничных усах. За ним, едва сдерживаясь, повторил Кили. Двалин стремительными шагами приблизился к эльфе, буквально налетел на неё, всматриваясь в лицо. — Моя мать никак не соглашалась пойти с отцом, не верила в любовь. Тогда он исхитрился узнать, как гномы в любви клянутся. Заявился к маме, объяснился. И она поверила — раз уж к гномам добрался ради неё, сомнений в искренности не осталось, — преспокойно проговаривала гонец, пока вояка нависал над ней, словно скала. Даром, что ни слова не понимал. — Гэндальф, что она разжёвывает? — рыкнул Двалин, пытаясь найти в зеленых глазах хоть какой-то нормальный ответ. — Сильный — значит добрый, — с ярким акцентом выдавливает Мори на всеобщем. И ведь правда, Двалин ей ничего не сделает — это в глазах карих, добрых и тёплых, видно. До тех пор, пока Торин не прикажет, конечно же. А взгляд его, как раз, успокоился, перестал заставлять волосы дыбом вставать. Или Мори просто привыкла?

***

Н-да, как же, освоилась она! Привыкла! Много захотела. Опасения Мори подтвердились, за ними по пятам, и правда, следовали орки. И теперь, сбегая на своих двоих от них, гонец проверяла крепость гномьего врачевания. Маг вёл их к одному очень знакомому месту, а отряд петлял не хуже зайцев Радагаста. В очередной раз скрывшись за валуном, эльфа боязливо потёрла ногу, разминая бившиеся в огне мышцы, и даже не замечала, куда целится Кили. Варг с наездником упали прямо к её ногам. Орк, долго не раздумывая, кинулся на Мори. Многоизвестный нож вонзился в плоть точным ударом ровнёхонько в печень (или что там ещё у орков), одновременно с ударом могучего топора Двалина, обрушившимся образине на хребет. Гонец удостоилась уважения, мелькнувшего во взгляде вояки, а их укромное место оказалось выдано с головой. Дальше в бег Мори утянул Фили. Наконец Гэндальф довёл путников до хорошо знакомой гонцу местности. Как и Кили, она уже стащила лук, накладывая стрелу. Руки, равно как и нож, извозившиеся в крови орка, неудачно липли и скользили, но эльфа слышала приказ Торина и отступать не собиралась. — По варгам, Кили!  — крикнула она собрату по оружию, и первая стрела просвистела у щеки, прицельно сорвавшись из-под пальцев. Потом была мысль отчаяния, боязнь, что они не справятся с этими подступающим тёмными отродьями. За ней — голос Гэндальфа, окрик Торина. Мори скатилась в пещеру. Да, она уже бывала здесь, и потому выразительно посмотрела на серого мага, припоминая, что к эльфам Дубощит не собирался ни под каким предлогом.

***

Здраво взвесив силы, Мори прошмыгнула вслед за Двалином на узкую тропу, не желая проталкивать Бомбура и тащиться в конце рядом с гномьим королём. К тому же, эти места она знала и, если что, могла помочь ведущему. Когда они доберутся, пронзительная волна укора доберётся и до неё. Это было единственным, в чём эльфа не сомневалась. Её обуревали мысли. Путь этой гномьей компании в любом случае дальше ляжет через Мглистые горы, а они никогда не были безопасным местом. Так, может…? Хотя, нет, это было исключено. Кажется, Торин и так уже достаточно терпел её. Однако всё же после нападения орков идея разделить путь с тринадцатью воинами казалось неплохой мыслью. И что, что расстанутся они не здесь, а в Лихолесье? А там, может, и она поможет, по лесу проведёт, например. Гномам же наверняка не терпится добраться Железных холмов? Больше такой компании податься некуда. Разве, что в Эребор, но об этом даже думать было неловко. Эльфа кинула взгляд назад, на узбада, и невольно подумала, что этот и к дракону полезет, будь хоть призрачный шанс вернуть утерянную родину. Оттирая противную кровь с рук и витая в своих мыслях, Мори вдруг споткнулась и влетела Двалину ровно между лопаток, чуть выше крепления закаленных боями топоров. — Прости, — еле выдавила из себя она, когда воин обернулся. И тут же поникла под недобрым взглядом. — Ты же знаешь всеобщий, — недовольно отозвался Двалин. Гонец кивнула, но быстро спохватилась — глаз на затылке у гнома нет, а за дорогой следить важнее — и пролепетала вслух. — Из вредности не хочешь? — хмыкнул вояка, мрачно усмехнувшись. Усмешка эта Мори не понравилась. — Нет же, — сдаваясь, просипела та. Потом поглубже вздохнула и выдала: «Вы просто смеяться будете». Двалин округлил глаза то ли от девчачьей наивности, то ли от негодования. Да, непривыкшему уху в диву было слышать причудливый мягкий акцент, который вечно проскальзывал у эльфы на всеобщем, но над чем тут смеяться было непонятно. — С чего ты взяла? — Как-то раз к нам приезжали людские послы, — раскрывала все страхи эльфа. — И мне дали с ними поговорить. Занять, пока остальные ещё хлопотали в других заботах. Я всё лопотала, рассказывала о нашем быте и, увлёкшись, совсем не замечала их смешков. Потом их встретил советник владыки, и они, улыбаясь, прямо спросили, что это за забавная девчушка, которая так старательно щебечет что-то на вестроне. Они не поняли ни слова. Я оказалась для них сродни диковинной зверушки. — Но я тебя понимаю сейчас, — серьёзно кивнул Двалин. — Лет восемьдесят прошло уже, я не оставляла вестрон, однако больше разговаривать на всеобщем наречии не желала. — Гномы — не люди, — покачал головой вояка, — И насмехаться над тобой никто не посмеет. Все понимают, — закончил и отвернулся, продолжая чеканить шаг. — Двалин, — робко окликнула-таки его Мори. — Ты прости за… ну, там у пещеры… и спасибо, — вояка лишь махнул рукой и крепче перехватил топор, когда впереди показался свет и послышался шум воды.

***

Мори зажмурилась, выходя на край площадки, и подставила лицо солнцу. Хотелось уйти подальше от назревающей грозы. Казалось, Торина одного не успокаивала долина. — Ты знала, куда мы идём! — это был совсем не вопрос — настоящий упрёк, направленный ровно на Мори ледяными глазами. Этот холод можно было прочувствовать кожей. — Знала, но у меня не было ни малейшего дурного намерения привести вас туда, куда ваше сердце совсем не желало, — спокойно ответила гонец. Гномы гномами, а рядом с эльфами, почти дома, всё-таки в разы спокойней. — Я не собиралась изменять плану. Если бы орки не нашлись на нашем пути, мы бы разошлись, как и договаривались, у Мглистых гор, недалеко от которых есть ещё один вход в долину. — Но ты могла предупредить! — не успокаивался Дубощит, не спасовав даже перед неожиданной сменой наречия. — Не нужно меня винить в том, чего я не совершала, прошу, — учтиво, но смело отозвалась эльфа. — Последний приют никогда не откажет уставшим путникам. Пойдёмте. Я готова за вас поручиться. Торин спустился к ней, приближаясь затихающей бурей, недовольно едко проворчал: «Ну что, ты дома?». Мори, вздохнувши, прищурилась, как в лучах заходящего солнца, отвела взгляд, помедлила и встретилась черными угольками ровно с синими глазами: «Я лихолесская». Выбрала действие — будь добра, отвечай. И не позволяй сжечь себя заживо льдом глаз, тем более, когда у тебя целый мир впереди.

Audaces fortuna juvat**