Воспаленный разум

— Здравствуйте, папа и мама. Это Бэкхён, он очень хороший и светлый человек, - Исин с Бэкхёном стоят на кладбище перед могилами родителей Чжана. Син держит Бэка за руку, а Бён даже чувствует какое-то смущение.       Бэкхёну никогда не доводилось знакомиться с родителями своих парней. Даже речи об этом не шло. И сейчас, несмотря на тот факт, что родители Исина были мертвы, Бэк все равно нервничал, словно они сейчас восстанут и будут оценивать парня своего сына. — Приглядывайте за ним, пожалуйста. Ему не хватает поддержки. И я прошу вас присматривать за Бэкхёном. - Исин говорил таким будничным тоном, словно действительно разговаривал с живыми людьми, которые улыбнутся ему сейчас и скажут, что обязательно будут приглядывать за пареньком. — Я очень его люблю. И он любит меня. И... Когда ему будет тяжело, просто будьте с ним рядом. — Син, - тихо произносит Бэкхён, — зачем ты возлагаешь на них такую ответственность? Пусть лучше они за тобой присматривают, и молятся за тебя. Ты ведь их единственный ребенок. — Они всегда со мной, Бэк. Были и есть. А ты родительской любви и заботы не познал, поэтому я прошу их, чтобы они о тебе позаботились. Пусть их нет здесь физически, но они будут рядом духовно.       Бэкхён поджимает губы и скромно улыбается. Он не знает, как должно проходить знакомство с родителями, но это было особенным и значимым для него.

* * *

— Через неделю у тебя день рождения, - начинает Исин, словно они прервались на этой теме.       Парни сидели в небольшом кафе, куда Бэка потащил Чжан после "знакомства". Они заказали по капучино и мороженому. Бэкхён заказал себе карамельное, а Исин банановое. — Да... - отвечает ему Бэк.       Если честно, он не думал, что доживёт до двадцати двух лет, потому что костлявая ходила за ним по пятам, как бы, напоминая, чтобы он особо не рапалялся на долгую жизнь. — А через тринадцать дней наша первая годовщина, - улыбается Исин. — Предлагаю совместить эти два дня. Как бы ты хотел провести 18-е мая? Мы могли бы сходить в кино, посмотреть комедию, или, может быть, ужастик? - на губах Чжана появилась озорная улыбка.       Бэкхён как-то раз обмолвился, что обожает ужасы. Но не те, в которых много крови и мяса, где герои вечно убегают от убийцы с ножом. Нет, Бэкхён любил ужасы, связанные с мистикой, с потусторонним миром. — Это очень хорошая идея, - соглашается Бён, отпивая капучино из стаканчика. — А вечером можно погулять по городу, посмотреть на звёзды. Погода уже теплая, по-настоящему весенняя. — Так и сделаем, - кивает Син, отправляя в рот ложку с мороженым. — Спасибо, - вдруг говорит ему Бэк. — За что? - не понимает Чжан. — Меня ещё никто не знакомил со своими родителями. Я их не знал, и уже, к сожалению, не узнаю никогда. Но я будто бы почувствовал их присутствие.       Исин улыбнулся, разглядывая любимое лицо. — Ты бы им понравился, Бэк. Я уверен в этом. — А они знали... Знали, что тебя не интересуют девушки? — Да, - продолжает улыбаться парень. — У меня никогда не было секретов от них. Поэтому, как только я сам разобрался в себе, тут же поделился своим "открытием" с ними. Я ждал скандала, истерик, ведь они люди старой закалки. Но нет. Папа с мамой довольно спокойно отреагировали на то, что их сын гей. Думаю, они чувствовали, что им осталось недолго, и решили не тратить драгоценное время, которого оставалось слишком мало, на ссоры и непонимание. — У меня не было ни мамы, ни папы. У меня всегда был только Чондэ. И я представить не могу, какого тебе было, потерять их. Мне жаль, что ты лишился самых близких людей так рано, - Бэкхён тянется к руке Исина, которая чуть сжимает стаканчик с горячим напитком. Он переплетает свои пальцы с его. — Да. Это тяжело, - отвечает Исин, в глазах которого тут же отражается глубокая печаль и тоска. — Но, думаю, ещё тяжелее не знать своих родителей вообще. Ты был лишен родительской любви. И, если честно, я удивлен, что ты никогда не пытался их найти. — А какой в этом смысл? - спрашивает Бэк, разглядывая переплетенные пальцы. Рука Исина была такой теплой и родной. — Они меня оставили. И мне все равно, какие у них были причины. — Может... Вдруг, что-то случилось? Вдруг, ты попал в детский дом не по их воле? — Мне все равно, Син, - Бэкхён говорит уверенно, без каких-либо печальных эмоций. Ему действительно было все равно. В конце концов, если они сами решили избавиться от своего ребенка, то и они же сами должны были приложить усилия, чтобы найти его. А если случалось что-то ужасное, то Бён не хочет об этом знать. — Ты вырос очень сильным человеком, Бэкхён. Знаю, тебе так не кажется, но ты очень сильный. Не каждый в состоянии пережить всё то, что пережил ты, и не сломаться. — Но я сломался, - возражает ему Бэк. — Я сломался. Просто потом появился ты и починил меня. Звучит грубо, я знаю, но... Если бы не ты, я бы точно уже был в могиле. — Не говори так, - строго говорит Чжан, чуть сжимая его руку. — Ты и без меня справился бы. Просто тебе нужен был толчок. Я этот толчок тебе дал. Все остальное ты сделал сам. — Ну, потому что ты заставил меня поверить в то, что моя жизнь чего-то стоит, что я живу не напрасно. Поэтому я и справился. — Бэк... — Я люблю тебя, - перебивает его Бён, глядя точно в глаза. — Я люблю тебя больше своей жизни. И если ты исчезнешь из нее, я исчезну следом за тобой.       Чжан хотел что-то сказать, но остановил себя, едва открыв рот. Он не знал, что ответить на эти слова. Ему было больно слышать, что его любимый человек вот так сдастся, опустит руки. — Пообщай мне, что, что бы ни случилось, как бы ни повернулась наша жизнь, ты всегда будешь бороться, - Исин говорит тихо, но в его голосе такая сила, что Бэк даже не решается возразить. — Пообещай, что будешь жить, даже если я уже жить не буду. Ты обязан жить! — Ты меня пугаешь, - голос Бёна неожиданно задрожал, а сердце ускорило ритм, от чего Бэк чувствовал свой собственный пульс на кончиках пальцев. — Почему у меня такое чувство, словно ты прощаешься со мной? И это чувство посещает меня уже не в первый раз. Ты что-то не договариваешь, Исин. И мне это не нравится. — Я просто слишком сильно тебя люблю. Настолько, что сама мысль о том, что ты однажды опустишь руки и перестанешь бороться за свою жизнь, причиняет мне боль. Не только душевную боль, но и физическую. Ты думаешь, я не хотел свести счёты с жизнью, когда мама с папой ушли друг за другом? Ты думаешь, я не был близок к тому, чтобы совершить самую ужасную и непоправимую ошибку в жизни? - Исин ещё сильнее сжал руку Бэкхёна, словно тот пытался сбежать, а Чжан не давал. — Но потом я подумал о них. Они ведь все видят и знают. Каково им будет, когда их любимый сын встретится со всевышним в девятнадцать лет по собственной глупости? - Чжан замолчал на какое-то время, а Бэк переваривал услышанное, прислушиваясь к своему сердцебиению, которое даже и не думало приходить в норму. — Самоубийство, - продолжил Исин, — самое эгоистичное, что может сделать в своей жизни человек. Самая эгоистичная вещь. Потому что ты оставляешь дыру в сердце своих близких. И эта дыра никогда не затянется. — Син... — Подумай о Чондэ, - не даёт он договорить Бэку. — Ты для него как брат. И пусть ты нас до сих пор не познакомил, я уверен, он искренне любит тебя, волнуется за тебя. Представь, что будет с ним. Поэтому, я прошу тебя, что бы ни случилось, живи. Борись, кусайся, царапайся, но живи. Пообещай мне это, Бэкхён. — Исин смотрит в черные растерянные глаза напротив, в которых четко читается страх, тревога, боль и непонимание. — Обещаю, - наконец отвечает Бэкхён, чувствуя, как бешено стучащее сердце пропустило удар, замолкло на секунду, и снова застучало по рёбрам. — Спасибо, - выдыхает Исин, затем тянется через столик и запечатляет на идеальных губах лёгкий поцелуй.